|
Читайте также: |
Ранние новеллы Акутагавы – особый, кросскультурный феномен(- возникающий на перекрестке культур и создающий некую самостоятельную культуру). С одной стороны, он активно использует старинные сюжеты средневековых легенд, выстраивая на их основе свою емкую короткую прозу, как бы переводя их с языка средневековья на современный японский.
Японские исследователи, например Катаока Тэппей, стремились классифицировать новеллы Акутагавы на две группы: исторические (более объемная группа, включающая многие предания китайской и японской древности вплоть до революции Мейдзи) новеллы и современные новеллы.
Соотечественники писателя, например Хори Тацуо, даже открыто осуждали подобные заимствования и заявляли о плагиате автора «У него нет ни одного своего шедевра. На любом из них лежит тень шедевра прошлых веков»
В. Гривнин – переводчик и исследователь творчества Акутагавы, в одной из своих последних статей, отмечал, что обращение писателя к преданиям древности, а не к сюжетам современности, свидетельствовало о незрелости творческого метода Акутагавы на ранних этапах «…создание новелл, построенных на материале, восходящем к Средневековью, использование сказочных сюжетов неизбежно вело к некоторому сужению современного их звучания, к некоторой монотонности». Сам Акутагава объяснял, что для разворачивания темы ему необходимо было какое-то необычное событие, но рассказать о нем не удавалось именно потому, что оно необычное. Поэтому, единственным средством предать событию «определенную возможность», как считает Акутагава «…это отнести событие в прошлое, рассказать о нем как о прошедшем давным-давно, в старину, или не в Японии, или где-нибудь не в Японии и в старину…Таким образом, хотя я пишу о старине, к старине как таковой у меня пристрастия нет»
Рецепция национальных японских преданий и легенд в новеллах Акутагавы Рюноскэ различна. На уровне поэтики это выражается в переплетении различных мотивов, связанных с древними легендами и обрядами.
Так же активно, как и эндемичными, Акутагава пользуется и европейскими сюжетами, встраивая их в японский контекст, сталкивая культурные и мировоззренческие традиции – и всё это в объеме коротких поэтичных новелл. «Проза занимает место в литературе только благодаря содержащейся в ней поэзии», – считал Акутагава.
В сфере интересов Акутагавы – не только традиционные японские мотивы. Это и проблемы социалистических экспериментов, и внимание к рабочему движению, и Библия, и классическая русская литература. Это смешение культур, их взаимопроникновение и проверка прочности отечественных традиций путем сопоставления их с чужеродными производила на современников Акутагавы впечатление потрясающей новизны. К тридцати годам он уже был признанным писателем, и его известность перешагнула границы японской островной империи.
Но культурная отзывчивость Японии имела свои негативные стороны. Промышленная активность резко контрастировала с привычным японским бытом, социальные движения, в том числе усиление милитаристских настроений, казались ненужным, опасным довеском, который несла открытость Японии остальному миру. Нет нужды говорить, что менялось и самоощущение обывателя. «Раньше было опасно говорить деспоту, что он деспот. Сегодня опасно говорить рабу, что он раб», – замечал Акутагава.
«Человеческая жизнь похожа на коробку спичек. Обращаться с ней серьезно – смешно. Обращаться несерьезно – опасно», – писал Акутагава. И своим выбором – уходом из жизни – отрезал себе возможность врастания в новую реальность, которая становилась ему невыносима.
По энциклопедии «Мифы народов мира» уточните, как трактуется в японской культуре загробная жизнь, как вознаграждаются после смерти человека его добрые дела и наказываются грехи (ст. «Ад», «Диюй», «Японская мифология», «Китайская мифология»).
В японской мифологии нет единого творца — зачинателя мироздания, демиурга. Всё начинается не с хаоса, а с самопроизвольного установления самого первоначального и элементарного порядка, одновременного появлению богов ками.
В японских мифах вычленяется много сказочных мотивов и сюжетов, явно более позднего происхождения, чем основные
сюжетные линии. Ср. миф о победе Сусаноо над змеем Ямата_но ороти. В мифах действуют животные — помощники.
Как в Древнем Египте, так и в Древней Японии загробная жизнь могла лишь означать настоящее счастье с периодическими визитами в этот мир, мир живых, и в такой концепции есть тонкий и почти трогательный парадокс, предполагающий, если можно так выразиться, непрерывное обременение Вечности свежими земными воспоминаниями.
Диюй (кит. 地獄) — царство мёртвых или «ад», преисподняя в китайской мифологии. Представления о Диюе основываются на сочетании буддийской концепции «Нараки» (санскрит — नरक) с традиционными китайскими верованиями о загробной жизни, а также множестве популярных дополнений и новых интерпретаций этих двух традиций.
Диюй, как правило, изображается подземным лабиринтом с различными уровнями и камерами, в которых заключены души людей после их смерти для искупления содеянных грехов. Точное число уровней в Диюе, и количество связанных с ними божеств различаются в буддийской и даосской интерпретациях. Некоторые говорят о трёх-четырёх «судилищах», другие упоминают «Десять судилищ ада» (по 16 залов для наказаний), каждым из которых управляет судья.. Каждый суд имеет дело с различными аспектами искупления и налагает особые наказания; большинство преданий утверждает, что грешники подвергаются ужасным пыткам, «до погибели», после чего они вновь возвращаются к первоначальному состоянию, и пытки повторяются снова.
Согласно идеям даосизма, буддизма и традиционной китайской народной религии, Диюй — это чистилище, которое служит для наказания и обновление духа в рамках подготовки к реинкарнации в следующей жизни. С Диюем связаны многие божества, чьи имена и цели являются предметом противоречивых версий.
Согласно поздним представлениям о шести формах перерождения, которые назначаются в Диюи умершему, те, кто творили только добро, рождаются вновь в облике князей, полководцев и сановиков; менее добродетельные — в облике купцов, учёных, ремесленников и земледельцев либо вдовцов, бездетных, сирот. Затем следует наказание в виде рождения в облике животных, птиц и насекомых или пресмыкающихся.
По древнекитайским представлениям, души умерших отправляются к Жёлтому подземному источнику или в местность Хаоли, или на гору Тай-шань, а их дальнейшую судьбу вершат духи земли и гор.
Диюи состоит из 10 судилищ, каждое из которых имеет 16 залов для наказания. первом судилище над большим морем на Чёрной дороге у Желтого источника судья Циньгуан -ваы. который является начальником остальных десяти судей, допросив души умерших, безгрешные отправляют в 10-е судилище, где они получают право родиться вновь, грешные — «зеркалу зла» (Нецзинтай) на террасе, обращённой к востоку, в котором они видят отражение своих дурых дел (на раме зеркала надпись — «на террасе перед зеркалом зла нет хороших людей»). В судилище расположены «двор голода» (Цзичан). полнения священных текстов» (Ву-цзинсо), в неё попадают монахи, которые взимают плату за прочтение молитв по покойникам, не читая их до конца. Души самоубийц Циньгуан-ван отправляет (кроме случаев, когда причиной самоубийства была верность долгу, сыновняя почтительность или стремление сохранить целомудрие) обратно на землю в облике голодных демонов (эгуй), после истечения срока жизни, отпущенного им небом, они попадают в «город напрасно умерших» Вансычэн, откуда нет пути к иному рождению.
· Существовало поверье, что они могут вернуться на землю и возродиться вновь, если им удастся вселиться в чужую телесную оболочку, поэтому души умерших преследуют живых, стараясь извести их до смерти. Празднование в честь Циньгуан-вана, когда соблюдали пост, каялись и не грешили, совершалось 1-го дня 2-й луны.
· Вторым (на юге под морем) судилищем управляет Чуцзян-ван. В сопровождении двух духов Чжэннин («мохнатая собака») и Чи-фа («красно волосый») сюда отправляются души мужчин и женщин, вступавших в недозволенную связь, души воров, дурных лекарей, обманщиков и т. п. Здесь грешники живут в нечистотах, их колют вилами. Чуцзян-вана чест-вовали в 1-й день 3-й луны.
· В залах третьего судилища Хэйшэн («чёрная верёвка»), на юго-востоке под морем, куда после допроса судьи Сунди-вана грешников приводит чёрт Далигуй («силач»), им перевязывают пеньковой веревкой горло, руки и ноги; колют бока, клещами сжимают сердце, бьют по коленям, выкалывают глаза и сдирают кожу. В это судилище попадают те, кто думал, что император не заботится о подданых, чиновники пренебрегающие своими обязаностями, жены, обманывавшие мужей и т.п. Сундивана чевствовали на 8-ой день 2-ой луны.
· В четвертом судилище владычествует Угуан-ван. К нему и дут грешники не уплатившие налогов, обвешивавшие людей, продававшие поддельные лекарства или рис, смоченный водой, расплачивавшиеся фальшивым серебром, кто жульничал при продаже материи, крал камни из мостовой и масло из уличных фонарей; кто завидовал богатству чужих; не выполнял обещаний дать деньги или лекарства взаймы, выбрасывал на улицу битое стекло, бранил злых духов, лгал и запугивал других и т. д. При 4-м судилище есть река Найхэ («река нечистот»), мост через неё охраняют ядовитая змея и злой пёс. Там же сбрасывают в Сюэучи («кровяной пруд») души грешников-убийц, запятнавших кровью кухню, очаг либо храмы божеств или будды, их загоняют в пруд и не разрешают высовывать голову. Угуан-вана чествовали на 8-й день 2-й луны.
· Глава пятого судилища (на севе-ровостоке под морем) — Яньло-ван или Сэньло-ван, который прежде заведовал первым судилищем, но был переведён в пятое за то, что отпускал на землю души грешников, умерших от несчастных случаев. Здесь вынимают сердце у душ. Яньло-вану помогают Воловья башка и Лошадиная морда, сопровождающие души грешников на Вансянтай («террасу, откуда смотрят на родной дом») по лестнице из 63 ступеней-ножей. С террасы грешники видят свой дом, слышат речь близких. На эту лестницу поднимаются те, кто не исполнил последней воли родителей, не выполнял государственных законов, не помогал деньгами, имея их, жены (или мужья), которые при живом супруге мечтали о другом, и т.п. День рождения Яньло-вана отмечали на 8-ой день 1-ой луны.
· Шестым судилищем (на севере, под морем) ведает Баньчэн-ван. В него попадают люди, непочтительно называвшие богов по именам, укравшие позолоту или драгоценности с изображений божеств, непочтительно обращавшиеся с исписанной бумагой и книгами и т. п. В этом судилища вырезают сердца и бросают на съеде-ние псам. Днём рождения Бяньчэн-вана считался 8-й день 3-й луны.
· Седьмым судилищем (под морем на северо-западе) управляет Тай-шань-ван. Сюда попадают те, кто грабил, кто бросил новорождённого играл на деньги, ел человечье мясе За клевету наказывают в зале Ба-ше («вырывание языков»), тех, кто ел человечье мясо, записывали в Шэе сыбу («книгу живота и смерти»). обрекая тем самым их на вечный голод, если они родятся вновь.
· Восьмое судилище (на западе, под морем) возглавляет Души-ван. Считалось, что сюда попадают те, кто не почтителен с родителями и не похоронил их, за что им укорачивалась жизнь в следующем рождении (часто в образе животного). Если же грешник исправлялся, то бог очага Цзао-ван писал на его лбу иероглифы цзунь («исполнил»), шунь («подчинился»), гай («исправился»).
· В девятом судилище (на юго-западе, под морем) Пиндэн-вана, обнесённом железной сетью, казнят грешников, совершавших поджоги, изготавливавших яды, дурные книги и неприличные картины, изгонявших плод с помощью снадобий. Им отсекают голову, разрезают на мелкие части или удавливают верёвкой
· В десятом судилище (на востоке, под морем) 6 мостов — золотой, серебряный, нефритовый, каменный и два деревянных соединяют ад и мир жи-вых. Судья Чжуаньлунь-ван решает, кто в кого должен переродиться, и каждый месяц списки душ отправляются в первое судилище, а затем духу Фэнду-шэню, на границу между адом и землёй. Здесь души попадают в павильон богини Мэн-по («тётушка Мэн»), где им дают выпить напиток забвения. Некоторые девицы-грешницы, желающие мстить своим обид-чикам-соблазнителям, возвращаются за землю духами.
Представления простого японского крестьянина о загробной жизни не слишком приятны. После смерти тело покойника моют, бреют и облачают в чистые белые одежды – наряд паломника. На шею вешают кошель с монетами рин – тремя или шестью, в зависимости от обычаев местности, где совершается обряд погребения, и эти монеты хоронят вместе с покойником. Существует поверье, что все умершие, за исключением детей, отправляются к Сан-Дзю-но Кава – Реке Трех Дорог. На берегу этой мрачной реки сидит Содзю-но Баба – Старуха Трех Дорог, вместе со своим мужем Тэн Дацу-Ба ожидая прихода душ. Если старухе не заплатить три монеты, она отбирает у умершего его белые одежды и, невзирая на мольбы, развешивает их на деревьях. Затем есть еще не менее грозный и страшный бог Эмма-О, Повелитель Мертвых, и если добавить все это к ужасающим картинам Буддийского Ада, неудивительно, что добрые и поэтически настроенные японцы устроили праздник, который предлагает приятную, пусть и не столь долгую передышку от ужасов Подземного Мира.
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 60 | Нарушение авторских прав