ПРИБЛИЖЕНИЕ БЕДЫ 8 страница

— Слушаю!

— К вам Мартин Кейси, господин главнокомандующий.

— Кто б сомневался… Пусть проходит.

Ройс недовольно скривился. Похоже, дает знать усталость. Он совсем забыл о назначенной встрече со своим заместителем. А перед штурмом просто необходимо выкроить время для короткого отдыха. Усталость приводит к ошибкам. Дверь распахнулась, и вошел радостно улыбающийся Кейси. Ройс кивнул и улыбнулся в ответ, словно не было у него никаких забот.

— А, Мартин, рад видеть тебя. Присаживайся. Я так понимаю, возникли какие-то трудности?

Кейси сел и, казалось, в то же мгновение с комфортом расслабился. Он был чуть ниже среднего роста, с мягким и доброжелательным открытым лицом и светлыми, простодушными глазами. Ему было немногим за пятьдесят, но выглядел он лет на десять моложе. О самообладании Кейси ходили легенды, никто не слышал, чтобы он когда-либо вышел из себя и повысил голос. Его особенностью было улавливать намерения командующего и преобразовывать их в конкретные планы и миссии. Кейси был превосходным заместителем, и Ройс постоянно и очень внимательно следил за ним. Люди такого типа крайне честолюбивы и — следовательно — опасны.

— Все идет по плану, господин главнокомандующий. Войска приведены в готовность, связь с агентами в Шэдоуз-Фолле налажена, и войска готовы по приказу выступить в любую минуту. Скрытно, но систематически обезвреживаются средства обороны города, и вскоре он будет абсолютно беззащитным перед нами. Во всех отношениях битва уже выиграна. Только в городе об этом еще не ведают. Тем не менее существует небольшая проблема…

Он сделал паузу для пущего эффекта, и Ройс сверкнул на него глазами:

— Не тяни, Мартин.

— Да, господин главнокомандующий. Существует загадка по имени Бес. Разведка раскопала ничтожно мало об этой личности — только то, что в городе его считают виновником серии недавних убийств. Сам по себе незначительный, этот человек до сих пор есть величина неизвестная, и, следовательно, от него можно ждать каких-либо неожиданностей.

— Я не вижу, — натянуто улыбнулся Ройс, — какие неожиданности может доставить нашим солдатам какой-то убийца-одиночка. Как не вижу и причины из-за этого вносить изменения в наши планы. Вторжение начнется вовремя. В сердцах наших нет места сомнениям. В сердцах наших — вера. На этом покончим, Мартин. Можешь идти.

Кейси коротко поклонился, встал и вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Ройс вздохнул. Он был так близко к удаче, что, казалось, мог бы потрогать ее руками. Столько лет он вынашивал свои планы, столько лет шел сюда, к этому месту и к этому историческому моменту. Он сделал все — теперь осталось только войти в галерею Инея и встать перед Дверью в Вечность. Ройс твердо знал, что он скажет. Он всю жизнь ждал, чтобы сказать это.

ПЕРВЫЙ УДАР

Шериф Ричард Эриксон сидел один-одинешенек в своем офисе и играл в гляделки с бутылкой виски, стоявшей перед ним на столе. Когда он вытащил бутылку из нижнего ящика стола, она была полна, но каким-то образом в течение часа опустела почти на треть. Показатель того, как многого может человек достичь, если приложит усердие. Приятно сознавать, что он еще хоть в чем-то хорош. Не под силу шерифу поймать убийц или защитить горожан, зато по силам бороться с поганым зельем.

Эриксон горько усмехнулся. Это почти клише — реалистичный коп, хватающийся за бутылку, когда дела идут из рук вон плохо. Подобную ситуацию можно было бы обыграть: с одной стороны трагедия, с другой — комедия. Вот только не до игр ему нынче, потому как сейчас он был простым мужиком, которому позарез нужно выпить.

Эриксон прежде считал себя сильным мужчиной. Сильным и компетентным. И надежным — таким, что не подведет в трудную минуту. Но вот начались эти убийства, и он понял, что не был тем полицейским, каким себя считал. В спокойные времена он порой мечтал, как будет расследовать убийство, если доведется случай. Изображать Шерлока Холмса и изумлять всех и каждого детективным мастерством. И вот теперь мечта его стала явью и обратилась кошмаром.

Двенадцать трупов. Восемь мужчин и четыре женщины, все убиты одним и тем же способом. Полное отсутствие орудия убийства и свидетелей. Полное отсутствие подозреваемых, мотивов, возможности связать жертвы друг с другом или с убийцей. Эриксон и его помощники работали по шестнадцать часов в сутки и больше, пытаясь раскопать хоть что-нибудь, но приобретали лишь вконец измотанные нервы и темные круги под глазами. Он, шериф, единственный человек, на которого рассчитывал город, и город он подвел. С той самой минуты, как опустился на колени перед телом первой жертвы в доме Сюзанны у реки, он не продвинулся ни на шаг.

Никто не ожидал, что в Шэдоуз-Фолле могут произойти убийства. Это было просто немыслимо. По крайней мере, у Эриксона ничто не могло вызвать подобной мысли. Город правил сам собой и сам поддерживал порядок, правда, со скрытой помощью Дедушки-Времени. И изредка — Джека Фетча.

Эриксон поморщился. Теоретически пугало был его подчиненным, но шериф твердо знал, что Джек выполняет приказы только Дедушки-Времени. В этих случаях он, шериф, помалкивал и делал вид, что ничего не замечает: Время знает, что делает. А пугало делало то, что было необходимо для защиты города, и ничего более. Да только нынче Время злоупотребил доверием Эриксона, поскольку выяснилось, что и старикан вовсе не застрахован от ошибок. Убийства раздирают Шэдоуз-Фолл на части, а Время и Джек Фетч как в воду канули. Здорово. Мо-лод-цы!

Эриксон щедро налил себе еще. А то, что он хлещет виски из своей любимой кофейной кружки, — просто возмутительно. Почти… святотатственно. Эта мысль развлекла его, однако сил улыбнуться не было. Не очень-то он жаловал виски. Пахло оно горностаевой мочой. Шериф задумчиво посмотрел на кружку. На ней был нарисован судья Дредд, говоривший: «Я все вижу!» Ну да. Кто б сомневался. Дредд осуждающе смотрел на него, и Эриксон развернул кружку. Затем взглянул на часы. Время позднее. Через пару часов станет уже не поздно, а рано. Надо бы двигать к дому и отдохнуть, но он слишком устал, чтобы даже пошевелиться. Слишком устал и слишком много выпил.

И уж наверняка слишком пьян, чтобы вести машину. Надо выписать себе увольнительную. Подумав об этом, Эриксон хихикнул, и высокий звук смешка поразил его. Вообще-то он был не из смешливых. Ага, можно вызвать такси. Можно, но не нужно. Пойдут сплетни о его… состоянии. А это негоже. Город должен верить в своего шерифа, даже если шериф потерял веру в себя. К тому же дома его никто не ждет. И никогда не ждал. Он всегда один.

Эриксон позволил нижней губе выпятиться от жалости к себе дорогому. Когда-то давно жили-были Леонард и Рия, но Леонард умер, а Рия сделалась мэром. Его жизнью стала работа, а теперь получается, даже работу у него отобрали. Доказали, что он не достоин быть шерифом, и — убили мечту. Нет, он не Шерлок Холмс. И даже не доктор Ватсон.

Эриксон выпил виски и обвел взглядом пустой кабинет. Дома никого, здесь — тоже. Все его помощники кто где — занимаются расследованием убийств. Может, спуститься вниз и поспать в одной из камер? Оставить записку «не беспокоить». Они поймут. Его людям тоже сейчас тяжело. Кое-кто из них искал у него поддержки и утешения, что означало лишь то, что они не так безупречны, как это им казалось.

Эриксон вздохнул, плеснул еще виски в кружку и устало посмотрел внутрь. Несомненно, ему следовало быть сейчас с ними, прочесывать город, искать брешь в завесе тайны и наконец свести концы с концами в этом деле. Именно так настоящий киношный детектив и работает со своими помощниками. А вместо этого он теряет время, накачивается виски и позволяет дурачить себя таким типам, как доктор Натаниэл Миррен.

Не хватало ему еще и этого доктора с его проблемами. Эриксон скривился, как от боли. Как ни противно было думать об этом, но даже такой сукин сын, как доктор Миррен, имел право на защиту, но черт бы его, шерифа, побрал, если б он знал, как помочь доктору. Мертвецы были за пределами его полномочий.

Он коротко улыбнулся. Вот, в точку. Отлично сказано. Надо будет запомнить. Шериф вздохнул и откинулся на спинку. Может, обзвонить несколько церквей, поспрашивать — что они посоветуют? Не сейчас, разумеется: время неподходящее для звонков в церкви. Даже если он кого и застанет, то может нарваться на неудобный вопрос: а что это у него с голосом? Священники чуют виски даже по телефону.

Эриксон посмотрел на ряд из шести телефонов перед собой и медленно покачал головой. Утром позвонит. Затем поискал глазами блокнот, чтобы оставить памятку, и взгляд его споткнулся о пачку бумаг, которую он недавно сдвинул в сторону. Ничего важного, подождут. Всего лишь стопка донесений, а раз донесения не имеют отношения к убийствам, значит, они вообще ничего не значат.

Взяв из стопки верхний документ, он решил поглумиться. Предположительно Лестер Голд был замечен в городе в своем старом наряде Тайного Мстителя. К бумаге было прикреплено еще одно донесение о том, что другие супергерои и костюмированные искатели приключений нарисовывались в разных районах по всему городу — и новые, и числившиеся на пенсии. Они стали появляться словно по чьему-то негласному призыву о помощи. Ну и ну. Только этих клоунов нам не хватало. Толпа исполненных благих намерений дилетантов и стариканов в трико и накидках дурацких расцветок, путающихся под ногами и вносящих еще большую суету. Схватив всю стопку, Эриксон со всего размаху насадил ее на штырь для бумаг.

Проснулся один из телефонов, и шериф тупо уставился на него. Кто бы это ни был — ему сейчас никто не должен звонить. В такое позднее время его здесь быть не может, к тому же говорить с кем-то у него не было никакого желания. Видно, у диспетчера не хватило ума не переводить звонок на его кабинет. Телефон продолжал упорствовать, пронзительным трезвоном буравя череп, и Эриксон в конце концов снял трубку — хотя бы для того, чтобы аппарат заткнулся:

— Шериф Эриксон. Надеюсь, звонок по делу…

— Помощник Бриерс, шеф. У нас проблемы. Отовсюду в городе поступают сообщения о беспорядках. Я на пути в Даркакр, а Коллинз и Льюис сейчас в Мэншн Хайтс. В сообщениях говорится о пожарах, драках и даже взрывах. Новости паршивые. Что бы это значило? Минутку, шеф, кто-то пытается… Что?..

Бриерс резко умолк, но Эриксон расслышал другой голос, невнятно и взволнованно что-то бубнивший. Он крепко зажмурился и попытался сосредоточиться на том, что сказал заместитель. Беспорядки? Что значит — беспорядки? Внезапно Бриерс снова появился на связи, теперь в его торопливом голосе появились нотки паники:

— Прошу прощения, шеф, мне надо торопиться. Там, похоже, обстановка выходит из-под контроля. Вижу на горизонте пожар. Говорят, там просто бойня на улицах, есть даже убитые. Связь с пожарными и «скорыми» поддерживаем, но у них столько вызовов, что нам придется буквально ждать своей очереди. Вам бы лучше приехать на место, шеф. Дело дрянь…

Помощник прервал связь, не дожидаясь ответа. Эриксон не успел положить трубку на аппарат, как зазвонил стоявший рядом. Помощник Гендри из окрестностей Хеймедоу. И там волнения, раненые, поврежденные здания. Потом стали звонить еще, и еще, и еще. Беспорядки, волнения, беспорядки… Люди с оружием, стрельба на улицах, танки и бронетранспортеры, двигающиеся со стороны окраин города. Затуманенным алкоголем рассудком Эриксон отчаянно пытался постичь хоть какой-то смысл происходящего. Он пытался выяснить детали того, что творилось, но его помощники, как и весь город, были застигнуты врасплох. Шериф попытался успокоить одного из них и заставить говорить связно, когда из телефонного динамика внезапно донесся грохот взрыва, а за ним — вопли. Затем послышался второй взрыв, громче первого, и телефон умолк.

Эриксон взглянул на зажатую в руке трубку, потряс ее, будто этим мог вернуть ее в работу, но связи не было. Медленно опуская трубку на рычаг, он смотрел на разом замолчавшие аппараты. Его город атаковали. Весь чертов город сразу, со всех концов. Он попытался придумать, что предпринять, но мысли тонули в виски, набрякшие, смутные и тяжелые.

Полли Казинс осторожно пробиралась по узким, едва заметным ступеням, сбегающим к единственному входу в «Каверну». Дирекция расположенного в подвале клуба не считала нужным тратиться на такие излишества, как удобный и освещенный вход. Наконец перед ней смутно обрисовалась дверь и неожиданно распахнулась настежь. Яркий свет выплеснулся в темноту, и тут же был перекрыт мощным силуэтом громилы, несомненно ведущего свой род от Кинг-Конга. Причем ведущего совсем недавно. В громиле росту было добрых семь футов, а тело — одинаковой ширины, что в поясе, что в плечах. Он придирчиво оглядел Полли и, убедившись, что в руках у нее нет оружия, неохотно посторонился и пропустил ее. Гордо задрав нос и сжав кулаки, чтобы не дрожали руки, Полли прошла мимо него внутрь.

Давненько она не бывала в «Каверне». Но теперь, когда все ее индивидуальности исчезли, она собралась отпраздновать это событие. Почти весь день Полли гуляла по городу, заново открывая для себя знакомые места и пытаясь хоть чуть-чуть совладать с нервами. Нет, «нервы» здесь — слово неподходящее. Ей было страшно. До боли в животе, до дрожи в каждой косточке страшно. Несколько часов прошло, и только тогда она поняла, что страх ушел. Почти ушел — немного пугала мысль о первом за много лет свидании. И успокаивало то, что свидание с Джеймсом Хартом было назначено в «Каверне». Когда-то давно, когда она была много моложе и принадлежала только себе самой, здесь ей было весело и радостно.

Перед зеркалом на стене Полли вдруг резко остановилась. Ей понравилось, как она сейчас выглядела: длинное свободное черное платье, яркий макияж и черный маникюр — настоящая готика. Этот стиль был тогда в моде, и именно такой она была в последний раз в «Каверне», что само по себе свидетельствовало о том, как же много прошло времени. Полли была фешенебельно стройна и, одетая в лучший свой наряд, выглядела на несколько лет моложе, чем та изможденная скиталица, которую она привыкла видеть в зеркалах дома. По крайней мере, она надеялась, что выглядит так. Ей очень хотелось предстать перед Джеймсом во всем блеске. Полли опять гордо вскинула голову, толкнула перед собой дверь и решительно вошла в клуб.

Волна громкой, напористой музыки и многоголосый гул тотчас обрушилась на нее. Воздух был плотен от густой смеси запахов. Пахло дымом, ладаном и алкоголем, и Полли стала беспомощно озираться в поисках кого-то или чего-то знакомого. По счастью, совсем рядом оказался бар. Протолкавшись сквозь толпу, она заказала себе выпить и набралась смелости еще разок посмотреть вокруг.

В этот вечер в «Каверне» царили шестидесятые, впрочем, здесь всегда было так. В двух золотых клетках, свисавших с потолка, две популярные танцовщицы в узких бикини бодро извивались под музыку игравшей «вживую» группы. А под клетками веселая и счастливая толпа, наряженная кто во что горазд, лихо отплясывала. Неторопливо скользили между столиками в дальнем углу официантки, одетые в голубые с глубокими вырезами блузки, кожаные мини-юбки и сапожки до колен.

От толпы отделился высокий стройный парень с двумя повисшими у него на руках девушками, улыбавшимися всем и каждому. На нем была ярко-красная шинель лейб-гвардейцев Челси, а на носу — очки с необычно маленькими черными стеклами. Полли невольно улыбнулась. Ну, прямо Пенни Лейн. Сержант Пеппер. Ей подумалось, что большинству из танцующей здесь молодежи и в голову не придут подобные ассоциации, но эта мысль нисколько не расстроила ее.

Наконец принесли напиток, хотя, услышав, сколько он стоит, Полли едва не отказалась. Она совсем забыла, как все дорого в клубных барах. Полли улыбнулась едва заметно. Похоже, за все эти годы мир почти не изменился. Покорно отпив из бокала, она поискала глазами Джеймса Харта.

Полли пришла вовремя, но в мельтешении тел разглядеть Джеймса пока не удавалось. Полли надеялась, что он не из тех, кто сознательно опаздывает, затем чтобы подразнить подругу и разжечь в ней более пылкое желание видеть его. Также Полли не была уверена, что у нее достанет мужества долго ждать Харта, с напитком или без. Сердце ее буквально рвалось из груди. Где-то здесь должна быть и Сюзанна Дюбуа, пришедшая специально немного поддержать ее, однако и Сюзанны не было видно.

Полли разглядывала толпу, стараясь держать себя в руках. Взгляд ее задержался на группе битников, рассевшихся за столиком, — все в тяжелых шерстяных пальто с густым ворсом и черных очках, хотя в зале царил полумрак. Казалось, они собрались просто отдохнуть вместе: стараясь сохранять невозмутимый вид, ребята обмахивались книжками самиздата со стихами. Никто не обращал на них внимания, и это, похоже, их чувствительно задевало. За соседним столиком собралась стайка довольного затертого вида хиппи: тощие, глаза нараспашку, мечтательные улыбки, длинные волосы. «Каверна» сегодня погрузилась в шестидесятые, хотя там и здесь глаз подмечал вкрапления иных времен и стилей.

И тут как из-под земли перед Полли вырос Джеймс Харт. Он легко улыбнулся ей, она — ему и так при этом разволновалась, что часто-часто задышала. Они пожали друг другу руки, и Полли почувствовала, что Харт так же взволнован, как и она, и от этого ей стало заметно легче.

— Отличное местечко ты выбрала, — подавшись к ней, Харт старался перекричать гам. — Вижу, ты уже почти допила. Хочешь еще?

— Персиковое бренди с лимонадом, — машинально ответила Полли.

Осушив бокал, она отдала его Харту, и он с привычной легкостью ввинтился в толпу перед стойкой, поймал взгляд бармена и заказал себе выпить, а ей — повторить.

Полли оценила его ловкость. Она бы не смогла так легко перехватить взгляд человека за стойкой, разве что если бы бар был полупустой, а она бы вцепилась человеку в накрахмаленной манишке в руку. Вообще-то Полли еще не готова была ко второму напитку так скоро, но еще больше не хотелось ей огорчить Харта и показаться занудой.

Полли сердито покачала головой. Слишком много времени она провела наедине с собой — ее светские навыки, будучи невостребованными, атрофировались. Этот вечер закончится катастрофой, предчувствие было острым. Паника пронизала Полли, как разряд молнии, и только это удержало ее от дикого желания с криком бежать вон из клуба. Она с трудом взяла себя в руки. Джеймс сделает все, чтобы вечер не был испорчен. Не ведая почему, она доверяла ему.

Заплатив за напитки, Харт оглянулся на Полли — она смотрела на танцующих, явно с головой погруженная в свои мысли. Полли чуть нервничала, когда они встретились, но сейчас, похоже, успокоилась. Конечно же, ей было тяжело после стольких лет вынужденной изоляции. Он должен быть предельно внимательным и чутким, чтобы как можно легче прошло ее возвращение к жизни. Ее волнение можно понять — оно сродни его собственному. Харт, как правило, был неловок на первых свиданиях. Сегодня он пришел на полчаса раньше, чтобы немного освоиться, поскольку всегда чувствовал себя неуютно в незнакомом месте — до тех пор, пока не проведет «рекогносцировку». Харту нужно было знать и атмосферу нового заведения, и даже то, где в нем туалеты… В этом роде.

Он был рад Полли. Выглядела она потрясающе. Наряд, правда, малость экстравагантный, но он видывал и похуже. Сегодня она выглядела заметно моложе и не такой напряженной — наверное, оттого, что дом далеко и никоим образом на нее не влиял. Харта беспокоило только одно: на нем была одежда, в которой он целую неделю шел в Шэдоуз-Фолл, пустившись в поиски города импульсивно, даже не позаботившись собрать чемодан: просто затолкал кое-что в спортивную сумку. Чем больше он об этом думал, тем менее неожиданным казался ему отъезд: это было скорее ответом на некий тайный призыв, будто Шэдоуз-Фолл уже тогда начал управлять его жизнью.

Минуту назад это совершенно не заботило его, но теперь Харт очень жалел, что не захватил в дорогу приличной одежды. Он очень хотел хорошо выглядеть перед Полли. Она заслуживала большего, чем он мог ей предложить. До Джеймса вдруг дошло, что он какое-то время стоит с двумя стаканами в руках, и он поспешил к Полли, протягивая ей стакан персикового бренди с лимонадом. Харт мысленно содрогнулся: как она могла пить такое? Так они и стояли друг против друга, улыбаясь поверх стаканов, оба в растерянности от того, что ни один из них не знал, что надо сказать или сделать.

Сколько всего хотел Харт обсудить с Полли. Разговор с Дедушкой-Временем все еще не давал ему покоя, и его просто распирало от желания как можно скорее с кем-нибудь поделиться. А какая-то частичка души стремилась забыть обо всем, похоронить в памяти, никогда не вспоминать и думать лишь о том, как хорошо провести время с Полли. Джеймс страстно желал сознавать, что он обыкновенный человек, несмотря на то что его взаимоотношения со Временем свидетельствовали как раз об обратном. В попытке отвлечься от этих мыслей Харт поискал глазами свободный столик и, будто только сейчас заметив, остановил взгляд на группе, игравшей на сцене. Он повернулся к Полли. Она проследила за его взглядом, улыбнулась и пожала плечами.

— О, эти ребята частенько здесь играют, — тотчас сказала она. — Без них тут все по-другому.

— Я просто подумал… Они… Они все умерли, да? Они же разбились в самолете…

— Быть мертвым не считается зазорным в Шэдоуз-Фолле. Мы беспристрастны. Люди когда-то поверили в них, и это главное.

В дальнем углу, за скрытым в тени столиком сидела Сюзанна Дюбуа и пристально наблюдала за Полли и Хартом. Она еще не решила, что предпримет, если убедится, что не все у них идет гладко. Но раз уж она пообещала Полли прийти, то слово свое сдержала. Вообще-то держать слово было не в характере Сюзанны, из принципа, чтоб не быть предсказуемой, однако это был случай особый.

Оторвав взгляд от Полли и Харта ровно настолько, чтобы успеть оглядеться, она с отвращением содрогнулась. Не очень хорошего мнения она была о «Каверне», и так было всегда. Тоска по прошлому — дело понятное, но только не в таком выражении, как это происходило здесь. Сюзанна твердо верила, что жить надо настоящим, и изредка заглядывала в будущее с помощью карт. Никогда не оглядывайся назад, имела обыкновение говорить она, особенно после пары добрых стаканчиков. Все, что там, в прошлом, увидишь, — сплошь ошибки, а наверстывать упущенное — себе дороже.

Одета Сюзанна была в своей традиционной манере: мешанина тряпок и кружев, наброшенных скорее в спешке, чем в угоду стилю. Ее мало заботило, как одеваться, — нарядно, или по-домашнему, или ради какого-то события. «Принимайте меня такой, какая я есть». «Что видишь, то и получаешь». Сюзанна сыпала такими вот поговорочками, главным образом прикрывая тот факт, что давным-давно зареклась пытаться произвести на кого-нибудь хорошее впечатление. Дело в том, что этого ей никогда не удавалось.

Сюзанна ласково посмотрела на сидящего рядом мужчину. В чем было преимущество идти куда-нибудь в общество с Шином Моррисоном: как бы ты ни была одета, на его фоне всегда смотрелась в более выгодном свете. На барде были его всегдашние футболка, джинсы и кожаная жилетка — все выглядело так, будто в этом и дневали, и ночевали, причем — ворочаясь в беспокойном сне. Шину, как известно, это было до лампочки. Он всегда утверждал, мол, есть у него дела поважнее, чем гримасы моды. Сюзанна знала наверняка — это просто маскировка полного отсутствия вкуса, но дипломатично хранила молчание.

Шин смотрел, как она наблюдает за Полли и Хартом. Сюзанна почувствовала его взгляд у себя на затылке. Обернувшись, она улыбнулась Шину, и он тоже улыбнулся в ответ. Выражение его лица было удивленным и раздраженным — наполовину того и этого.

— Знаешь, подруга, — спокойно сказал он, — когда ты позвонила и попросила составить тебе на вечер компанию, я думал, ты имела в виду нечто иное.

— Извини, — ответила Сюзанна. — Просто я очень хочу, чтобы у них все получилось. Полли в жизни жутко не везло, и она имеет право на капельку счастья. Клянусь, она проведет отличный вечер, иначе кому-то не поздоровится.

— И ты думаешь, эту капельку счастья ей подарит великий и ужасный Джеймс Харт? Сьюз, не хочу тебя расстраивать, но, судя по тому, что я о нем слышал, он далеко не сказочный принц. Мало того, говорят, этот парень — жутчайший тип. Хотя вроде бы по нему не скажешь. Лично я его представлял себе помощнее.

— Ты сегодня не в духе, Шин. Что стряслось?

— Да ничего особенного. Я тут ходил в Фэйрию, уговаривал народ оставить страну-под-горой, прийти сюда и помочь нам изловить убийцу. Да только время идет, а об эльфах — ни слуху ни духу. Они там что-то затевают, и чует мое сердце: когда я узнаю — что, мне это очень не понравится. Когда эльфы начинают замышлять какие-то козни, самое разумное пригнуть голову и искать ближайшее убежище. А еще гложет меня чувство, постепенно переходящее в уверенность, что я выпустил на волю ураган. И что все кому не лень в нанесенном ураганом ущербе будут винить меня… — Шин умолк, заметив, что Сюзанна опять смотрит на Полли с Хартом. — Сьюз, выкладывай, что конкретно у тебя на уме? Дождаться, пока он ляпнет ей что-нибудь, кинуться на него и вцепиться в волосы? Оставь ребят в покое. Им обоим далеко за двадцать один, и они в состоянии позаботиться о себе сами.

— Ты прав, — вздохнула Сюзанна — Поговори со мной, Шин. Отвлеки меня, пожалуйста.

— Пожалуйста. Куда подевался твой нынешний кавалер-подросток, чудо-гитарист? Его вечером не пускают погулять или много уроков задали?

— Сейчас получишь, — промурлыкала Сюзанна — И будешь долго и нудно мучаться. Он со своими дружками. Дуется на меня за то, что не распознаю в нем обреченного на творческие муки гения. Или, по крайней мере, за то, что я устала слушать его жалобы о своей слепоте. Панки — ребята потешные, но все поголовно невероятно искренни и бесхитростны. Секс меня вполне устраивал, но постоянные разговоры о музыке… Если бы мне это было интересно, я б купила себе фаллоимитатор с музыкой. Да я не переживаю. Вернется. Они всегда возвращаются. Даже ты, Шин.

— Намекаешь на то, что я такой же простой? — заносчиво выгнул бровь Шин.

— Господь с тобой…

Оживленно болтая, Харт и Полли с напитками в руках уселись за столик подальше от эстрады и танцующих и старались не возвращаться мыслями к тому, что на самом деле их глубоко волновало.

— И что же, — увлеченно спросила Полли, — что же ты выяснил о своем прошлом?

— Больше, чем ожидал. Это… Очень все непросто. А чем занялся твой отец, когда вернулся домой?

— Пытается наверстать все упущенное с тех пор, как… ушел. За несколько последних лет Шэдоуз-Фолл так изменился. А где твой Друг?

— Я его дома оставил — наедине с его любимыми мыльными операми. Дуэнья мне сегодня ни к чему.

Они снова замолчали. Тяжело говорить, когда у обоих так много, о чем говорить не хочется: многое из того, что их объединяло, было чересчур тревожным и волнующим, чтобы вот так запросто, в непринужденной беседе, начать обсуждение. Харт почувствовал, что его брови непроизвольно поползли навстречу друг дружке, и не позволил себе нахмуриться. Он не хотел, чтобы Полли решила, будто ему скучно или он сердится на нее. Харт даже не успел еще разобраться в своих чувствах к Полли. То, через что им пришлось пройти вместе, соткало между ними некую связь. Но именно обстоятельства подтолкнули их друг к другу, а не взаимная притягательность.

«Прекрасный повод для начала отношений: я воскресил отца Полли, а ей самой помог „поправить голову“».

Стоп, стоп! Как она могла чувствовать, что волновало его, когда он и сам не был уверен, кто он на самом деле такой? Харт спохватился, что чересчур много размышляет и слишком мало говорит. Полли сейчас решит, будто он дал обет молчания. Лучший способ перестать беспокоиться о том, чтобы произвести на нее впечатление и просто расслабиться, — пустить все на самотек. Здесь он в безопасности — всего лишь еще одно ничем не привлекательное лицо в толпе. Харт улыбнулся Полли, а она, почувствовав перемену в настроении спутника, благодарно улыбнулась в ответ.

Внезапно погас свет, и шум резко прекратился: отключились усилители и колонки. Словно споткнувшись, умолкли музыканты, а следом — и разговоры: в баре стало тихо. И только прозвучали первые вопросы, как вдруг здание тряхнуло. В полной темноте раздалось несколько вскриков, когда под ногами задрожал пол, затем все стихло. Громкий и уверенный голос — по-видимому, управляющего — начал излагать что-то спокойное и разумное, но его не слушали. Харт потянулся в темноту и нашел руку Полли. Почувствовав, что Полли бьет сильная дрожь, он сжал ее руку — как ему показалось — ободряюще. Клуб опять тряхнуло, на этот раз более ощутимо. Люди, сброшенные на пол, начали кричать, повсюду звенело бьющееся стекло. Воплей становилось все больше — в зале началась паника. Некоторые орали и ругались оттого, что не могли в темноте найти выход.

А затем раздался такой грохот, что заложило уши, и одну стену «Каверны» взрывом вдавило внутрь. Кирпичи, камни и расщепленное дерево пронеслись по воздуху, как шрапнель, вгрызаясь в пораженную паникой толпу с ужасающей эффективностью. Летели брызги крови, люди падали, мужчины и женщины заходились в криках страха и агонии. Взрывной волной Харта перебросило через столик, за которым они сидели, и, прежде чем упасть на пол, он в кого-то врезался.

«Только б это была не Полли», — мелькнула мысль.

Что-то сильно ударило его в локоть, и вся рука онемела. Он почувствовал, как по лицу течет кровь, но не понял — своя или чужая. Он звал Полли, но голос его терялся в суматохе. Шатаясь, Харт поднялся на ноги и попытался ощупью найти Полли, но прогремел третий взрыв, громче второго, и рухнул потолок. Крики и вопли мгновенно оборвались, утонув в грохоте обвала каменной кладки, а потом — и уже надолго — в клубе «Каверна» настала гробовая тишина.

Дата добавления: 2015-12-01