История всемирной литературы 106 страница

Ян Селлирс (1865—1940) принадлежал, по оценке нидерландского историка литературы Г. Стейвелинга, «к поколению тех, кто превратил африкаанс в литературный язык». При этом, как Тоциус и другие представители его поколения, он восполнял отсутствие национальной литературной традиции творческой переработкой нидерландских (Билдердейк, Хенестет), фламандских (Гезелле, Рене де Клерк) и иных влияний. После второй англо-бурской войны Ян Селлирс эмигрировал в Европу. Вернувшись на родину, он стал профессором литературы в Стелленбосском университете (1907—1929). Ян Селлирс дебютировал как поэт сборником «Нива и другие стихи» (1908), в котором воспел трансваальские пейзажи («Степной ветерок», «Деревенское воскресенье», «Воловья упряжка»), воскресил события недавней войны («Песнь свободы», «Призыв», «Сражение»). При всех невольных заимствованиях (из Шелли и Кёрнера) Селлирс в первом же произведении продемонстрировал хорошее владение поэтической формой, лирическую непосредственность. В дальнейшем Селлирс редко поднимается до уровня «Нивы». Его сборник «Река» (1909) отличается умозрительной символикой, история несчастной любви бурской девушки — «Мартье» (1911) — сентиментальна и назидательна.

Рядом с Тоциусом и Селлирсом историки литературы обычно ставят Луиса Лейполдта (1880—1947), вместе с ними входящего в так называемую большую тройку ведущих бурских писателей первой четверти XX в. Однако творчество Лейполдта в основном протекает за рамками этого периода.

Во второй половине XIX в. в Южной Африке начинает формироваться литература на английском языке. В ней проявляются противоречивые тенденции, отражающие остроту социально-политического развития этого региона.

В творчестве поэтов, одобрявших британскую колониальную политику, явственны расистские настроения. Однако литература, проповедующая колониалистские и расистские идеи, никогда не была ведущей в Южной Африке. Уже в конце XIX в. здесь формируется демократическая и гуманистическая литература англоязычных писателей европейского происхождения, представители которой осуждают жестокость колонизаторов, выражают симпатии и сочувствие коренному населению. Одним из первых поэтов-англичан, выступивших в защиту прав африканцев, был Томас Прингл (1789—1834), известный также как общественный деятель, секретарь общества «За уничтожение рабства в Южной Африке» (рабство, на котором основывалось хозяйство буров в Капской колонии, было отменено английскими властями в 1834 г.).

Прогрессивные тенденции англоязычной поэзии получили дальнейшее развитие в творчестве Керна Слейтора (1876—1959). Во многих его стихах и поэмах, вошедших в сборники «Следы через степь» (1905), «Кару и другие поэмы» (1924) и «Темные люди» (1935), выражено неодобрение расистской политики его соотечественников.

Керн Слейтор переработал немало африканских песен, пытаясь средствами английского языка передать особенности фольклора коса. Фольклорные ритмы использованы им в стихах, передающих чувства африканских шахтеров, тоскующих по родным местам и оставшимся там семьям. Образ высохшей африканской земли поэт использует как символ «засухи» чувств и отношений среди английских колонистов. Сборники новелл Слейтора «Солнцем выжженный Юг» (1906) и «Сияющая река» (1926) представляют собой в основном зарисовки жизни африканской деревни.

706

Творчество Прингла и Слейтора внесло определенный вклад в развивающуюся в Южной Африке демократическую антиколониальную литературу. Однако самой яркой представительницей этого направления до второй мировой войны по праву считается Оливия Шрейнер (1855—1920), крупная писательница и общественная деятельница. Первый же роман Шрейнер «История африканской фермы», написанный ею в девятнадцать лет и изданный в Лондоне в 1883 г. под псевдонимом Ральф Айрон, вызвал сенсацию в Европе.

Противопоставив свое произведение «экзотическим» приключенческим романам колониалистской литературы, Шрейнер нарисовала неприкрашенную картину тяжелой, печальной жизни простых трудолюбивых людей. Действие происходит на одной из уединенных южноафриканских ферм. Сатирически остро показывает писательница хорошо известный ей быт бурского фермерства, духовное убожество и мелочность его интересов. Самодовольным владельцам фермы, тете Санни и ее мужу Бленкину, противопоставлены пастух Вальдо и гордая и пылкая Линдель — образ, воплотивший идею женского равноправия, одну из ведущих в художественном творчестве Шрейнер.

Требование женского равноправия звучит и в ее романах «От одного к другому» (1927) и «Ундина» (1928) (оба опубликованы посмертно), объединенных темой драматической судьбы молодой одаренной женщины, сломленной циничной, ханжеской моралью враждебного ей общества.

В публицистических работах, посвященных этому вопросу (самая известная из них — «Женщина и труд», почти полностью переведенная на русский язык еще в 1912 г.), Шрейнер выдвигает идею полного равенства женщины с мужчиной как в семейной жизни, так в социальной и политической сферах.

Побывав в Англии и в других европейских странах, Шрейнер познакомилась с видными деятелями своего времени, она хорошо знала семью К. Маркса, став близкой подругой его младшей дочери Элеоноры.

В 1889 г. Шрейнер вернулась в Южную Африку, где открыто выступила против колонизаторской политики Великобритании. Она утверждала принципы равенства африканцев с европейцами и провозглашала право африканских народов самим решать свою судьбу. В повести «Рядовой Питер Халькет из Машоналенда» (1897), открывающейся уникальным обличительным документом — фотографией виселиц с трупами африканцев, казненных солдатами С. Родса (в то время премьер-министра Капской колонии), Шрейнер с возмущением пишет о кровавых преступлениях колонизаторов.

Во время англо-бурской войны Шрейнер осуждала британскую агрессию. Ее выступления против английского вторжения в Трансвааль получили такой резонанс во всем мире, что английские военные власти держали писательницу какое-то время под арестом. Антивоенные статьи и памфлеты Шрейнер собраны ее мужем в книгу «Мысли о Южной Африке» (1928).

Выступая против войны и насилия, Шрейнер считала, что применение силы может быть оправданным лишь в борьбе против социального гнета. Когда в Южной Африке проходили собрания в поддержку русской революции 1905 г. и было создано общество «Друзья России», писательница заявила о своей солидарности с борцами против царизма. «Сегодня знамя перешло в руки великого русского народа. Я верю, что... мы присутствуем при начале величайшего события в истории человечества за последние века», — писала Шрейнер через несколько дней после Кровавого воскресенья в России.

Уже тяжело больная, она радуется Октябрьской революции в нашей стране, выражает симпатии английским докерам, отказавшимся грузить оружие для борьбы против молодой революционной России. С большим уважением пишет она о В. И. Ленине: «Более великого гения, чем Ленин, не появилось за последнее столетие, если не считать Карла Маркса».

Шрейнер пользовалась значительной известностью в дореволюционной России. Переводы ее произведений и статьи о ней печатались в «Ниве», «Русской мысли», «Литературных вечерах» и других журналах. Ее аллегорические рассказы цикла «Мечты» (1890) получили высокую оценку М. Горького, который писал в 1899 г. в газете «Нижегородский листок»: «Простота и ясность — вот первое, внешнее достоинство ее маленьких рассказов; бодрость настроения и глубокая вера в силу человеческого духа — вот внутреннее значение ее аллегорий».

Литературные симпатии О. Шрейнер отданы художникам-реалистам, обращающимся к изображению окружающей жизни, а также романтикам. Она высоко ценит «гиганта Бальзака» и И. С. Тургенева, в творчестве которого, по ее словам, правда сочеталась с поэзией. Среди ее любимых писателей — П. Б. Шелли, Ш. Бронте.

Творчество самой Шрейнер оказало значительное влияние на многих писателей Южноафриканского Союза. В программе Южноафриканской

707

коммунистической партии (основана в 1921 г.) Шрейнер названа в одном ряду с ее основателями А. Джонсоном и С. Бантингом среди тех белых южноафриканцев, которые «плыли против расистского потока» и «никогда не будут забыты африканским народом».

В последней четверти XIX — начале XX в. в связи с введением письменности (на основе латинского алфавита) на местных языках — зулу, коса, суто, тсвана — приступают к художественному осмыслению и освоению действительности (также через посредство европейских литературных форм) и африканцы. Уже самые первые опыты африканских литераторов обнаруживают их знакомство с европейской литературой, прежде всего с литературой английской, хотя знания эти носят в основном хрестоматийный характер. В европейских жанрах они пытались найти такие принципы художественного воплощения, которые, по их мнению, подходили для воспроизведения действительности, характеризуемой разрушением традиционных форм жизни и утверждением новых форм и представлений.

Созданием письменности и распространением грамотности занимались религиозные миссии, при которых и стали издаваться первые произведения на местных языках. Перешедшие в христианство африканцы получали образование в миссионерских школах. По окончании школы они, как правило, оставались работать при миссиях в качестве священнослужителей или учителей. Естественно, что они находились под влиянием идеологии, насаждавшейся миссионерами. Получая субсидии от колониальных властей, издательства миссий публиковали прежде всего книги религиозного и нравоучительного содержания, проникнутые идеей непротивления. Литераторы-африканцы нередко черпали сюжеты для своих произведений из Библии, придавая им формальные признаки местной специфичности с помощью соответствующих реалий (географические названия, имена и т. п.). Характерную черту этой литературы, получившей название «подопечной», составляет натуралистичность описания, неумение выделить из массы фактов общие, типические черты.

Происходящий в последней четверти XIX в. процесс формирования африканской интеллигенции сопровождается появлением ряда африканских издательств, вокруг которых группировались радикально настроенные представители коренного населения. В 1884 г. группа африканцев во главе с Дж. Т. Джабаву начала выпускать газету на языке коса «Имво забантсунду» («Мнение банту»). Дж. Дубе, один из руководителей движения сопротивления африканцев, а впоследствии первый президент Африканского национального конгресса (АНК — демократическая организация, выступившая против системы угнетения, основана в 1912 г.), в 1904 г. начал выпускать газету «Иланга ласенаталь» («Солнце Наталя»). В 1912 г. появляется газета «Абантубато» («Народ») — орган АНК. Эти газеты способствовали формированию мировоззрения африканской интеллигенции, помогали сплочению в борьбе против расизма и колониализма.

Именно в этот период появляются первые оригинальные произведения, которые преодолевают рамки и каноны «подопечной литературы». В них, так же как и в творчестве писателей из среды демократически настроенной интеллигенции европейского происхождения, находят выражение возмущение эксплуатацией африканцев, сочувствие страданиям коренных жителей страны. Это были первые шаги литературы, за которой после второй мировой войны закрепилось название «литература протеста». На первых порах литература протеста была представлена в основном публицистикой, включая публицистическую поэзию, зарождение которой относится к 80-м годам XIX в. В 1884 г. в газете «Исигидими» были опубликованы стихи поэта коса Х. В. Лухлангени, исполненные боли за свой народ: «Мысли, не выраженные до сих пор, // Разрывают на части мое сердце. // И заботы о судьбе моего народа // Не покинут меня до могилы».

Бо́льшая часть первых собственно художественных публикаций на африканских языках — это записи или переработки африканских легенд, сказок, гимнов, песен, пословиц и поговорок.

Таковы вышедшая в 1907 году книга А. Секесе (учителя по образованию) «Пословицы и поговорки басуто», книга писателя, переводчика и журналиста С. Плаики «Пословицы тсвава с переводом и эквивалентами» (1916).

Самый значительный прозаик этого периода среди африканцев, пишущих на местных языках, — писатель басуто Томас Мофоло (1877—1948), автор двух повестей и романа «Чака».

Исторический роман «Чака», написанный Т. Мофоло в 1910 г. (опубл. 1925), повествует о жизни и деятельности выдающегося вождя зулусов Чаки, сумевшего объединить разрозненные зулусские племена. В трактовке образа этого героя писатель в ряде случаев, следуя за работами западных исследователей, значительно отходит от исторической истины. Чака в романе предстает властолюбивым тираном, не знающим чувства жалости. Роман изобилует

708

назиданиями в духе христианской морали, обращениями к читателю. Вместе с тем роман обнаруживает влияние народных сказаний, первобытно-мифологических представлений традиционной общины (например, непобедимость Чаки объясняется тем, что ему покровительствуют волшебные силы). Музыкальная и красочная народная речь нашла отражение как в авторском тексте, так и в речи героев. Отдельные части романа оставляют сильное впечатление благодаря напряженности и динамичности повествования.

Своеобразно и противоречиво творчество и другого писателя басуто Эвереты Сегоете (1858—?). Герой его романа «Богатство есть дымка, туман» (1910), измученный жизненными невзгодами, принимает христианство, помогающее ему подавить чувство протеста против социальной несправедливости и обрести веру в счастье. В сборнике рассказов «Репепенг» («Отец скорпиона», 1915) Сегоете описывает падение нравов у басуто после прихода европейцев, порицает молодежь за ее тяготение к культуре угнетателей, зовет ее назад, к прошлому и культуре отцов.

При явной разнородности картины, какую представляет собой развитие литературы африканских стран в рассматриваемый период, все многообразие форм их письменной художественной словесности этой эпохи подразделяется на три типа.

Во-первых, это произведения, которые создаются в русле европейской традиции, хотя и на новом, африканском материале. Это литература (а также публицистика), появляющаяся в странах с большой прослойкой поселенцев европейского происхождения и преимущественно именно в этой социальной среде, — таково творчество Педро Феликса Машадо в Анголе, романы и рассказы южноафриканской писательницы Оливии Шрейнер; не случайно произведения подобных авторов получают резонанс за пределами Африки.

Во-вторых, произведения, стоящие на грани литературы современного типа, являющие собой первые опыты взаимодействия европейской литературной и местной традиций словесного искусства: таков первый эфиопский роман «История, рожденная сердцем» Афэворка Гэбрэ Иесуса, соединяющий элементы ранних образцов западноевропейского романа (странствия, приключения героев) с некоторыми (в частности, стилистическими) приемами средневековой эфиопской книжности; таковы и первые литературные опыты африканцев, получивших воспитание в христианских миссиях, прежде всего «Чака» южноафриканца Томаса Мофоло, представителя народа басуто, — произведение, в котором структура литературного жанра (романа) частично трансформируется под влиянием устной, фольклорной традиции.

И наконец, это произведения, находящиеся еще в рамках средневековой (прежде всего исламской) письменной традиции, хотя бы даже они и посвящались сугубо современной тематике (как, например, поэзия, посвященная европейскому завоеванию, на языках фула, хауса, суахили). В некоторых случаях в таких произведениях отмечаются черты, типологически соотносимые, по-видимому, с чертами западноевропейской литературы эпохи позднего средневековья (например, интерес к отдельной человеческой судьбе в поэзии хауса).

В целом рубеж XIX и XX вв. в странах Африки — это и рубеж литературы средневековой и современной, хотя пережитки первой существуют в некоторых африканских странах вплоть до наших дней, а второй еще предстоит длительное утверждение на африканской почве.

709

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Сравнительно короткий отрезок времени (неполных три десятилетия: 1890—1917), в рамках которого в настоящем томе рассматривается развитие всемирной литературы, представлял собой вполне определенную, ограниченную двумя рубежами историческую эпоху: от тех лет, когда формировался империализм как последний этап капитализма, и до Октябрьской революции в России.

В течение ряда десятилетий во многих советских научных изданиях и учебных пособиях при периодизации всемирной истории (и в частности, истории литературы) началом новейшего времени обычно признавался 1871 год (Парижская коммуна). Однако мы придерживаемся другой периодизации. Мы ведем свой счет от 90-х годов, так как именно в эти годы переход капитализма в свою высшую, империалистическую стадию сказался на историческом развитии всех регионов мира, хотя везде по-разному, но в равной степени радикально. Но и не только это, хотя и чрезвычайно важное, обстоятельство социально-экономического характера, но и факты собственно историко-литературные и историко-культурные также указывали на 90-е годы как на глубокий водораздел, на время переломное в большинстве ведущих национальных литератур мира.

Так, в России со вступлением в литературу М. Горького (1892) постепенно образуется направление, ориентиром для которого служат свциалистические, революционные идеалы рабочего класса. Одновременно с появлением лекции Д. С. Мережковского «О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы» (1893) и сборников «Русские символисты» (1894—1895) начинают формироваться нереалистические художественные течения и на сцену выходит символизм. В Англии приблизительно на рубеже 80—90-х годов становится явственным кризис викторианства как определенного культурного феномена, на протяжении десятилетий владевшего общественным сознанием, и этот кризис находит свое отражение в творчестве таких значительных и разных по направлению писателей, как О. Уайльд, С. Батлер, Б. Шоу, Г. Уэллс, Дж. Голсуорси и др.

В Германии в это время на смену писателям, на творчестве которых лежал отпечаток провинциальной ограниченности, в 90-е годы приходит плеяда мастеров, вернувших немецкой литературе международное признание и резонанс — Г. Гауптман, Г. Манн, Т. Манн, Я. Вассерман, Ф. Ведекинд, Г. Гессе и др. Сходная картина и в Испании, где после глубокого культурного и духовного кризиса в литературе появляется так называемое «поколение 98 года» — М. Унамуно, П. Бароха, Р. Валье-Инклан, Асорин и др. А одновременно у противоположной, восточной оконечности Евразийского континента, в Японии именно 90-е годы становятся началом формирования нового романа, впитавшего в себя европейский опыт, но вместе с тем национально-своеобразного повествовательного искусства (Фтабатэй Симэй и др.).

При относительной краткости исторического периода «рубежа веков» его историко-литературное значение было исключительно велико и заключалось прежде всего в том, что именно в это время был заложен идейно-художественный фундамент всей мировой литературы XX в., именно в эти десятилетия возникали творческие течения, разрабатывались темы, создавались новые жанровые образования, появлялись выдающиеся писатели и основополагающие произведения, которые определяли линии и пути дальнейшего развития. В этом отношении период «рубежа веков» был и разведчиком и пионером XX столетия. В подтверждение можно привести множество соображений и фактов — ограничимся лишь немногими примерами.

Нелегко объяснимо, хотя и совершенно бесспорно, то исключительное влияние, которое оказал А. П. Чехов как на драматургическое, так и на повествовательное искусство XX в. Чехов не был проповедником определенных общественных, философских, религиозных или нравственных идей, и его влияние носило другой характер, нежели влияние, скажем, позднего Л. Толстого. Это влияние не провозглашалось в исповедях и проповедях, в манифестах и декларациях, и тем не менее оно было неоспоримо. Оно исходило из новизны и своеобразия творчества Чехова, его поэтики. Чехов преобразовал реалистическую традицию XIX в., он как бы «деромантизировал» реализм, отказавшись от изображения укрупненных конфликтов, ярких, незаурядных характеров, раскрывая драматизм жизни и ее поэтические глубины через отношения обыденных характеров в обыденных обстоятельствах. Подобно М. Метерлинку, он достигал этого в

710

своих пьесах посредством «второго диалога», иначе говоря, мастерского использования подтекста. «Подтекст не просто как отдельный прием, а, если угодно, как стиль ввел в литературу Чехов» (Д. Затонский). Знаменитый чеховский подтекст применялся им не только в драме, но и в рассказах. «Уроки Чехова» на протяжении последующих десятилетий сказывались в творчестве многих драматургов от Бернарда Шоу до Теннесси Уильямса и мастеров малой прозы — В. Вулф, К. Мэнсфилд, Ш. Андерсона, Э. Хемингуэя, Г. Белля, Лу Синя, В. Гроссмана и многих других.

Пример совсем иного рода — Герберт Уэллс, которого можно считать родоначальником жанра, получившего в XX в. широкое распространение, жанра антиутопии. После первой мировой войны романы-антиутопии следуют непрерывной чередой («Великий риск» М. Брода, «Остров великой матери» Г. Гауптмана, «Люизит» И. Р. Бехера, «Мы» Е. Замятина, «Прекрасный новый мир» О. Хаксли, «На мраморных утесах», «Гелиополис» Э. Юнгера, «Город за рекой» Г. Казака, «1984», «Скотный двор» Дж. Оруэла, «Звезда нерожденных» Ф. Верфеля, «Нет. Мир обвиняемых» В. Йенса и т. д.). Философская основа этих, как правило, сильно идеологизированных романов была различной, заключенная в них прогностическая концепция в одних случаях носила характер тревожного сигнала, предостережения, в других — безнадежно пессимистического приговора человечеству. Но исторически исходным пунктом большинства этих антиутопий был Уэллс с его научно-фантастическими романами и теоретическим трактатом «Современная утопия».

Преемственность по отношению к процессам и явлениям, возникшим на рубеже веков, проходит через все XX столетие на разных уровнях — от художественных методов и направлений до индивидуальных влияний отдельных писателей или произведений. В это время на литературную сцену выходит модернизм, и его зачинатели и крупнейшие мастера Ф. Кафка и Дж. Джойс создают книги, основополагающие для дальнейшего движения мировой литературы (правда, «Улисс» был опубликован в 1922 г., но писался — равно как и романы Кафки — в 10-е годы). В конце 900-х и в 10-е годы происходит так называемая «литературная революция»; во Франции, Германии, Италии, России, затем и в других странах возникают различные авангардистские течения и школы (кубизм, экспрессионизм, футуризм, дадаизм), которые, постоянно трансформируясь и обновляясь, проходят через весь XX в.

Но вместе с тем десятилетия на рубеже XIX—XX вв. были отмечены в Европе и Америке значительными достижениями реализма, продолжавшего славные традиции литературы минувшего столетия и обогащенного идейно-художественными открытиями, обусловленными новой исторической действительностью. На Востоке, в ряде колониальных и зависимых стран, формируется демократическая и преимущественно реалистическая литература, связанная с просветительством и национально-освободительными движениями. И наконец, на данный исторический период — в этом отношении особенно велика была роль русской литературы и писателей народов России — приходилось начало формирования международной социалистической литературы.

Обновление реализма выражалось не только в расширении его тематического репертуара, но и в исторически обусловленных изменениях в методе в целом. Писатель стремится обрести некую систему художественных возможностей, позволяющих выразить с убеждающей силой авторскую идейно-философскую концепцию.

Последнее десятилетие рассматриваемого периода было временем, когда уже закладывался фундамент будущей исторически новой эпохи всемирной литературы. В эти годы писались, иногда даже по частям начинали публиковаться произведения («Волшебная гора» Т. Манна, «Империя» — трилогия Г. Манна, «Сага о Форсайтах» Дж. Голсуорси, романы Ф. Кафки, «В поисках утраченного времени» М. Пруста, «Улисс» Дж. Джойса, автобиографическая трилогия М. Горького, «Дитте — дитя человеческое» М. Андерсена-Нексе), которым суждено было со временем, после их завершения и издания, после их признания в узком профессиональном кругу или в широких общественных кругах, приобрести эталонное значение. Они образовали широкий спектр различных идейно-художественных тенденций и стали своего рода вехами на основных направлениях литературного процесса. Через эти произведения проходила линия преемственности от литературы 10-х к литературе 20-х годов.

10-е годы были вместе с тем и временем роста революционного сознания и собирания революционных, антиимпериалистических сил в разных сферах духовной культуры, искусства и литературы. Этот процесс особенно интенсифицировался и ускорился в годы мировой войны. Писатели, будущие деятели группы «Кларте» и международного движения революционных писателей (А. Барбюс, Ж. Шеневьер, И. Р. Бехер, С. К. Нейман, Дж. Рид, Комаки Оуми и др.), в основном определили свои позиции еще в предреволюционные 10-е годы.

711

БИБЛИОГРАФИЯ

Библиография к восьмому тому «Истории всемирной литературы» построена по единым принципам, принятым для издания в целом.

Библиография в основном повторяет структуру тома, иерархию его разделов, глав и параграфов. Она открывается общими работами, имеющими значение для всего тома, за которыми следуют библиографии отдельных национальных литератур соответствующей эпохи — в той последовательности, в которой они рассматриваются в томе. Так, например, в томе анализируется творчество многих крупных писателей, которым может и не быть посвящен специальный параграф; в библиографии такие персоналии выделены, что должно облегчить пользование ею. В связи с этим, в библиографии появились дополнительные рубрики. В то же время сведены в одну рубрику работы, посвященные творчеству того или иного писателя, хотя его произведения могут рассматриваться в нескольких местах тома. Следует также учесть, что творческий путь некоторых писателей, освещенный на страницах восьмого тома «Истории всемирной литературы», лишь начинается в последней трети XIX или начале XX столетия и продолжается в 20-е и 30-е годы нашего века, или даже чуть позже (например, М. Горького, Андрея Белого, Бунина, Роллана, Жида, Т. Манна и мн. др.). В этом случае в библиографии к восьмому тому приводится вся основная научная литература, посвященная этому писателю, в библиографию же к девятому тому будут включены лишь исследования, освещающие его позднее творчество. То же самое относится и к писателям, анализ творческого пути которых начинается в седьмом томе «Истории всемирной литературы» (скажем, Л. Н. Толстой): в библиографии восьмого тома представлены только работы, посвященные их позднему творчеству. В то же время, если тот или иной писатель (например, А. Н. Толстой) в первые десятилетия нашего века делает лишь первые шаги на литературном поприще и разговор о его основных произведениях впереди, то список посвященных ему работ отнесен в следующий том.

При составлении библиографии, естественно, производился строгий отбор. Предпочтение отдавалось фундаментальным исследованиям, снабженным солидным справочным аппаратом.

Само собой разумеется, в библиографии широко представлены специальные справочные издания, хотя и здесь допускаются отдельные отклонения от этого правила. В целях экономии места, за редчайшими исключениями, не приводятся ссылки на ранее, т. е. в предшествующих томах, упомянутые научные работы и исследования. Обращение к библиографии восьмого тома предполагает знакомство с библиографией предшествующих томов «Истории всемирной литературы».

Библиография составлена Научно-библиографическим отделом и Комплексным отделом Азии и Африки Всесоюзной государственной библиотеки иностранной литературы под наблюдением В. Т. Данченко и Л. Г. Поспеловой — по литературам зарубежных стран и по общей библиографии к тому (в этой работе приняли участие Г. М. Авдеева, А. Б. Базилевский, Т. В. Балашова, Е. Ю. Гениева, В. Г. Гринько, Н. Л. Глазкова, В. Т. Данченко, О. В. Емельянова, Б. А. Ерхов, С. Р. Изидинова, М. В. Корзинкин, Г. И. Лещинская, М. В. Линдстрем, Н. И. Лопатина, Б. М. Парчевская, Л. Г. Поспелова, Ю. А. Рознатовская, Т. М. Селезнева, Н. А. Толмачев, А. В. Устинова, Н. М. Федоренкова); В. Б. Черкасским — по русской литературе; институтами литературы и языка академий наук союзных республик под редакцией В. Б. Черкасского — по литературам народов России, а также Р. Г. Бикмухамедовым, Л. Г. Голубевой и У. А. Гуральником — соответственно по литературам народов Поволжья и Приуралья, Северного Кавказа и Дагестана, еврейской литературе.

ОБЩИЕ РАБОТЫ

Anderson D. L. Symbolism. A bibliogr. of symbolism as an intern. and multi-disciplinary movement. — N. Y., 1975.

Dizionario universale della letteratura contemporanea: In 4 vol. — Milano, 1959—1963.

Encyclopedia of world literature in the 20-th century: In 3 vol. — N. Y., 1974.

Lexikon der Weltliteratur im 20. Jahrhundert: In 2 Bd. — Freiburg etc., 1960.

***

Адмони В. Поэтика и действительность. — Л., 1975.

Гальперина Е., Запровская А., Эйшискина Н. Курс западной литературы XX века. — М., 1934. — Т. 1.

Дата добавления: 2015-11-30