Оставаться в любви

Оставаться в любви означает: оставаться обращенными друг к ДРУГУ, что бы ни происходило со мной или с другими или с приро­дой или с миром. Поэтому такая любовь является внимательной и сосредоточенной. Она пребывает как у себя, так и у другого. И она сильна.

Она действует лишь там, где она может оставаться в созвучнос­ти с судьбой, как со своей собственной, так и с судьбой других лю­дей. Поэтому она является как близкой, так и далекой.

И она смиренна. Она знает свои границы у себя и у другого и не переходит их. Она знает, что по ту сторону этих границ действует нечто большее, чему подчинены и на чью волю отданы все осталь­ные.

Поэтому такая любовь остается обращенной прежде всего к этому большему, она, возможно, ожидает его указаний и черпает силы из своей созвучности с ним. Поэтому она спокойна.

Она без желаний и, тем не менее, в готовности. И она доброже­лательная, как к себе, так и к другим — даже там, где она устраня­ется. Поэтому все чувствуют себя вблизи от нее в безопасности и у себя самих.

Она ничего не требует, хотя она открыта. И она притягивает, хотя она ждет. Если она потом действует, всем от этого хорошо.

МОЕ И ТВОЕ

Мое и твое отличает нас друг от друга. Мое и твое также обоз­начают собой границу. То, что твое, не может быть моим, а то, что мое, не может быть твоим. Мы должны уважать их как принадле­жащую друг другу собственность.

Твои родители не могут быть моими, а мои родители — твоими. Твоя жизнь и твоя судьба, а позднее — и твоя смерть могут быть только твоими. С ними ты совсем одинок. Но и я остаюсь перед тобой одиноким, с моей жизнью и моей судьбой и моей смертью.

И все же я могу уважать твое так же, как и мое. Я могу любить его, как мое, и желать, чтобы оно развилось до его особенной пол­ноты. Тем самым я благословляю твое, не желая себе от него ниче­го. Благодаря этому уважению, этой любви, этому благословению ты обладаешь твоим в большей степени, чем до того. Оно прина­длежит тебе в большей степени, чем до того. Ты можешь в боль­шей степени, чем до того, быть уверенным в нем, можешь уважать и любить его больше, чем до того, и можешь радоваться ему.

Поскольку я так уважаю твое и так радуюсь ему, ты становишь­ся мне ближе, и можешь, с твоей стороны, уважать и благослов­лять мое и радоваться моему. Твоего становится больше, хотя ты ничего у меня не отнимаешь, но и моего становится больше, хотя я ничего не отнимаю у тебя. Благодаря тебе меня стало больше, а благодаря мне стало больше тебя — именно вследствие того, что твое осталось твоим, а мое — моим.

Мое и твое, если они признаны, уважаемы и любимы, связыва­ют нас.

ОТКРЫТОСТЬ

Я становлюсь открытым для кого-то, если воздаю ему честь. Благодаря тому, что я воздаю ему честь, он также становится откры­тым для меня, обращается ко мне и охотно дарит мне все, что может предложить мне из идущего мне на пользу. И он дает это мне так, что я не чувствую себя ему ничем обязанным. Ибо то, что я воздаю ему честь, из глубины моего естества и, безусловно, уже само по себе является величайшей наградой. Когда же он видит, как то, что он уделяет мне от своих богатств, созревает во мне и приносит пло­ды, он чувствует себя еще более польщенным, и, поскольку я беру это, приходит к собственному величию и к собственной полноте.

Разумеется, я также могу с открытым сердцем тем, кто возда­ет мне честь, частицу от того, что было мне дано другими, или от того, что я сам приобрел или узнал. Я тоже чувствую, что благода­ря этому расту и прихожу к моему величию и к моей полноте.

Если же я отказываюсь воздавать другому должную честь, он вынужден закрываться передо мной. И тогда ни я не могу ничего взять у него, ни сем он, даже если бы и захотел, не может уделить мне ничего от своего богатства. Как перед ним, так и передо мной весьма болезненным образом воздвигаются границы в том, что мы могли бы дать друг другу и взять друг от друга.

То же самое, естественно, происходит и в случае, если дру­гие люди отказывают мне в воздаянии должной чести, возмож­но, принижают мои достоинства или же возносятся надо мной. В этом случае ни я не могу дать им ничего из того, что я мог бы им предложить, ни они не могут взять у меня ничего, что было бы им на пользу. В этом случае ни Я не могу быть открытым для них, ни они — для меня. Подобно гостям, сидим мы за богато накрытым столом — и все же не можем взять ничего из тех яств и напитков, что в избытке предложены нам.

Природа и земля также богато одарят нас, если мы воздадим им должную честь, вместо того, чтобы пытаться подчинить их нам и завязать им нашу волю. Тот, кто оказывает им честь, становится внимательным и открывает в них скрытые сокровища.

Мы можем воздать честь и нашей душе, доверившись ей. В этом случае она бережно откроет нам свои тайные знания, поведет нас неизведанными до сих пор путями и приведет нас к желанной цели.

Мы оказываемся одаренными особенно щедро, если воздаем честь нашим родителям и открываемся им.

Открытость есть смирение. И она есть любовь. Она безгранич­но широка.

Дата добавления: 2015-11-30