Часть 3. Ян 1. Ян, Алеша и Гоша

Когда в понедельник утром Ян шел по улице Троицка к своей квартире, сердце непривычно замирало. Он знал, что тетка, скорее всего, уже ушла, и Алеша дома один. Он и побаивался этой встречи (так неприятно было думать, что мальчик разгадал его бегство, ведь вывод умный Алеша мог сделать только один – что он надоел дяде Яну, и Ян бегает от него, не зная, как развязаться с прилипшим мальчишкой... Или, может быть, даже, что Ян вообще притворялся, это было бы ужаснее всего). А теперь альбомчик купил, подлизывается... Дверь была незапертая. Ян вошел в сени, и в открытую в кухню дверь в кухню увидел выходящего из своей комнаты Алешу – босиком, в рваных штанах, без майки – деревенский ребятишка... - Дядя Ян! – сказал Алеша и пошел к нему, улыбаясь. – Ну, здравствуй, молодой хозяин, - сказал Ян, взял его за плечи, и Алеша потянулся к его лицу, сам заранее снимая очки: - Дядя Ян... И Ян махнул рукой на свои драконские решения.... Потом Ян отдал ему подарок, и снова мальчик обнял его, молча, обхватив вокруг пояса, уткнувшись в грудь... Ян похлопывал его по плечам и думал про себя: вот, для этого стоит жить. Они вошли в комнату Яна, и Алеша радостно и торопливо рассказывал ему, что он тут пока жил в его комнате ("Вы же разрешили, тетя мне говорила?" – "Ну конечно..."), и что ничего у Яна не трогал, и что еще.... Ян впервые видел его таким оживленным и веселым. И не было никакого даже намека на обиду, на его, Яна, подлый поступок. Именно так, и не иначе, он расценивал теперь свое бегство в пятницу.... Так кто же они теперь были с Алешей? Просто соседи? Да нет, уж больно все пошло на высоких нотах. Как Ян ни пытался затормозить процесс, детская влюбленность пацана все набирала силу и делала бессмысленными и безнравственными любые тормоза. А скоро случилось событие, после которого отношения Яна с Алешей поднялись на совсем уж немыслимые высоты... Как-то сдерживаться после этого было уже просто нелепо. Ян с самого начала знал, что живется Алеше у тетки не так уж весело. Но одиночество, отсутствие книг, неизвестное будущее бедного родственника, теткино "воспитание" – все это было еще не все. Был еще дядя Гоша. Муж (или просто старый сожитель – черт их разберет?) тети Кати. Он не жил постоянно дома. То ли где-то шабашил, то ли была у него еще семья... Но иногда он приходил, и ночевал, и тогда начиналась гульба. Гоша был не злым человеком, а просто совсем простым и грубым мужиком, и племянник его интересовал мало. Раньше Алеша жил в той комнате, которую теперь занимал Ян. Теперь же ему приходилось толочься в одной комнате с тетей, а когда являлся дядя Гоша, то и с ним, не имея даже своего угла. Алеша сидел у Яна, а потом ему приходилось отправляться к своим, и там они ночевали все в одной комнате – Алеша, тетя и дядя. Обычно дядя Гоша тихо сидел полночи на кухне, выпивал и закусывал, иногда что-то напевал про себя, или просто бормотал себе под нос, но иногда он не уходил на кухню, и тогда за занавеской горел свет и слышались голоса до часу, до двух ночи. Это мешало спать Яну, а как же там его милый друг? Навряд ли ребенок спокойно спит. Даже потом, ночью, Яна часто будили пьяные сонные стоны из их комнаты, и кашель, и сморканье, и хриплое бормотанье дяди Гоши, и недовольный голос Екатерины Васильевны: «да спи ты, горе мое». И он опять думал, как-то там Алеша. Ян, конечно, знал, что во всем этом не было ничего особенно трагического – Гоша не был совсем уж пропащим алкашом, он просто пил, как пили почти все в деревне, и почти не скандалил. Но все же это было для Яна... не то, чтобы тяжело, а просто нехорошо для души. А после того, как он подарил Алеше альбом и краски – даже очень нехорошо. Яна Гоша, кажется, уважал. Не сильно, конечно, особенно когда узнал, сколько он там «в своей академии» зарабатывает, но все же уважал. Ян ни разу не согласился составить ему компанию и выпить с ним, но как-то посидел с ним на кухне и послушал его монологи, поддакивая. Но раз дядя Гоша сильно перебрал. Он долго сидел с парой каких-то мужиков, потом один ушел, а второй остался, и они сидели, хотя была уже глубокая ночь, и звенели посудой, и бубнили что-то свое, и то и дело выходили покурить, скрипя и хлопая дверью. Ян не спал, так как заснуть было трудно. Он говорил себе, что ему-то беспокоиться нечего, это все не его жизнь, к нему в комнату Гоша не заходит, спи себе да спи – но он чувствовал, что обстановка за его занавеской на двери, на кухне и в той комнате, становится нервной. Уже слышался усталый и раздраженный голос Екатерины Васильевны: «Вы долго еще будете?» – и невнятные объяснения мужиков. Но потом Ян услышал: «Да ребенка-то хоть пожалейте!» – и ему стало вообще не до сна. А когда он услышал голос Алеши среди этого бубнения... Ян лежал, и слушал, и сердце его колотилось, как барабан. А потом... Потом уже близко, на кухне, голос Гоши: «Алешка, ты чего, обиделся, что ли? Ну, ну, иди ложись». Ян встал и в плавках вышел в кухню. За кухонным столом, у окна, сидел Алеша, подперев голову руками. Перед ним стоял в длинных семейных трусах дядя Гоша, покачивался и растерянно оглядывался. Увидев Яна, он качнулся к нему. – А, Либ...Лимбитыч... - Георгий Савельич, что такой веселый? – Ян улыбнулся подхалимской улыбкой. – Поздно ведь уже. – А... Спать тебе не даем... Извини... Вот, друг у меня... Потом Яну было стыдно, когда он вспоминал свои действия. Но что же оставалось делать? Не скандалить же. Он обнял Гошу и пошел с ним в комнату, но потом сказал: «Иди, я сейчас», вернулся и, наклонившись к уху Алеши, сказал: «Иди ко мне и ложись на мою кровать». И быстро оторвался, потому что Гоша уже опять повернулся к нему. Ян зашел к ним, поговорил (насколько это можно было), и – выпил стопарик... хотя вообще-то пить с Гошей никогда не собирался. Но сейчас он был готов на многое. Тетка, видно, устав их унимать, с каменным лицом возилась в шкафу. Ян, выходя (ему все же удалось отделаться после второго стопарика), тихо сказал ей: - Пусть Алеша у меня переночует... Она молча кивнула. Все-таки по большому счету она была неплохая, прагматичная баба. Дрожа от злости, он вернулся к себе, в темную комнату. – Дядя Ян! – мальчик бросился к нему, он так и не ложился. Ян обнял его за плечи: - Все, Алеша, не ходи туда больше. Ложись. Ляжешь со мной? – Лягу. Он дрожал – ночь была довольно прохладной, Ян сам немного замерз, хоть и принял внутрь. В дверь заглянула Екатерина Васильевна: - Они ложатся. Алеша, может, к себе пойдешь? – Екатерина Васильевна, ну что он туда пойдет? – возвысил голос до громкого шепота Ян, - пусть он тут поспит, его же напугали. - Да это Колька этот, - с досадой сказала она и махнула рукой, - ну ладно... Уместитесь тут? – Уместимся, все нормально. Не беспокойтесь. Она все еще была в нерешительности. – Ну что, Алешка, здесь будешь? – Я здесь лучше, - просяще сказал мальчик. Но она еще медлила. - А если грех случится? Вы же знаете, у него бывает... Да, Ян знал, и думать об этом очень не хотелось. Но что было делать? - Да ладно, авось пронесет... - Я постараюсь, - почти неслышно проговорил Алеша. Она махнула рукой и вышла. - Ну, вот и все. Ложись, - сказал Ян, чувствуя все же досадную неловкость. - Я на всякий случай сейчас еще схожу, - сказал Алеша и, посмотрев за занавеску, выскользнул наружу. Он довольно скоро вернулся, и пока его не было, Ян успел подумать, что надо что-то делать - так парню дальше нельзя. - Дядя Ян, у меня там почти ничего уже не было. Я стараюсь не пить на ночь. Наверно, все будет нормально... Вам правда не неприятно так со мной? - Да мелочи все... Знаешь что, давай вот мы сейчас тебе там проложим на всякий случай... Чтобы тебе спокойней было... ("и мне..."), - он в интимном полумраке сложил в несколько раз полотенце и несмело приступил с ним к мальчику, совестясь и не зная, как объяснить ему про импровизированный подгузник. Но умница Алеша все понял. - Давайте, я сам, - сказал он. Он возился в темноте, Ян ждал. - Я трусы повыше подтяну, чтобы прижало, - сказал Алеша. Нет, надо что-то придумать, и срочно. Пуще всего боясь, чтобы не выказать какой-либо тени брезгливости, Ян нарочито ласково уложил мальчика, положил сам, за плечи, подняв потом с пола и вытянув вдоль постели ноги-спички, закрыл одеялом и лег сам. Он обнял Алешу, и мальчик прильнул к нему своими цыплячьими косточками, согреваясь. – Вы тоже пили? – спросил он. Конечно, запах... - Немного, Алеша. Это чтобы тебя выручить. Алеша подвигал руками и ногами по Яну, ласкаясь, и с сожалением сказал: - Дядя Ян, я, наверно, лучше к вам задом лягу... На всякий случай, чтобы в ту сторону...... Мальчик быстро заснул. А Ян заснуть не мог долго. Убедившись, что ребенок спокойно и крепко спит, он тихо встал и вышел на кухню, где прибиралась после Гошиного пира Екатерина Васильевна. – Спит? – Спит. – Вы уж извините... - Да чего там, всяко бывает. И Ян, собравшись с духом, предложил: - Екатерина Васильевна, а что, если Алешину раскладушку ко мне в комнату поставить? Пусть там спит. Он мне совсем не мешает. – Ох, да как же это... Вам же ведь эту комнату сдали, деньги получаем, а теперь... - Екатерина Васильевна, ей-Богу, он мне не мешает. И днем пусть там занимается, чем хочет. Он же раньше так и жил в в этой комнате? – А вдруг он там что-нибудь у вас возьмет? Машинкой этой вашей баловаться будет, и напортит, или что? Как за ним уследишь? – Да он хороший парень, ничего он не напортит. – Ох, «не напортит»... Он ведь ребенок. Ну ладно... Утром Ян ушел рано – мальчик еще спал в его постели. А когда Ян пришел вечером, Алеша, возбужденный, сразу же бросился к нему – правда ли, что ему можно поселиться с Яном? – Правда, - ответил Ян. Ах, как это было хорошо. И потом, когда мальчик тащил к нему раскладушку, и они вдвоем отодвигали стол, чтобы поставить ее под окном, и потом, когда Алеша, совершенно счастливый, втащил к нему большую магазинную коробку, наполненную всякой своей дребеденью, и они нашли место, куда ее поставить. Потом они сидели каждый на своей койке и молча улыбались друг другу. – Ну что, будем ложиться? – спросил Ян. – Давайте, - согласился Алеша.... Все теперь было по-новому. Когда Ян вставал рано утром и укрывал разметавшегося рядом на своей раскладушке мальчика, клал его на бок поудобнее, ему хотелось делать множество ненужных вещей – положить поудобнее на одеяле его руку с тонкими пальцами, подоткнуть одеяло (хотя было, в общем, тепло), поправить подушку... да просто погладить спящего Алешу по головке. И он так и делал. Все твердые разумные решения летели к черту.

Дата добавления: 2015-11-30