Алеша и Ленка теперь, или - Алеша растет.

В субботу, на следующий день после бегства Яна, в оставленном им Троицком, на задах засаженного картошкой огорода, была протоплена баня. За окошечком ее, в вечерних сумерках, слышались тихие детские голоса....- Потом девочка услышала, как кто-то тихо поет: «Бегут, бегут по стенке зеленые глаза, сейчас девочку задушат, да, да, да...» Алеша и Лена тихо сидели рядышком, прижавшись друг к другу, и Алеша увлеченно рассказывал весьма страшную историю. Он таинственно понижал голос в нужных местах, слегка подвывал, так что так что даже самому становилось страшно, и чувствовал, что уж Ленка-то, сидящая рядом, прямо умирает от ужаса. Под потолком тускло светила лампочка, с потолка капала вода. Баня была та же самая, здесь Алеша когда-то познакомился с Ленкой. Мы про это уже рассказывали. Но теперь прошло время, и Алеша порядочно вырос. Ему казалось, что та баня была и темнее, и страшнее, и вообще хуже. Или это просто потому, что он сам стал старше? Страшная история была рассказана. - Ой, Алешка, давай скорее мыться, а то придут, ругаться будут, - сказала Ленка, слезая с лавки. Алеша тоже поспешно встал – опасение было небезосновательным, так уже бывало. Они налили воды и быстренько принялись за дело. - А Верку Вовка щупает, - вдруг сообщила Ленка, усердно натираясь мочалкой. - Как щупает? – с недоумением спросил Алеша. - Ну, в трусах у нее там щупает, гладит между ног. - Он что – дурак? - А так делают пацаны. И Верке нравится, она Любке говорила, я слышала. - Ну и тоже дура. Алеша знал их обеих и вовсе не испытывал к ним симпатии. - А она его тоже щупает? - Не знаю. Наверно. - Что тут хорошего, правда? Ленка промолчала. - А помнишь, Верка рассказывала, - сказала она потом. - Глупая, она же не про это говорила. Это как делают, отчего дети рождаются, а щупать-то там зачем? Чокнутые они какие-то, и Верка, и Вовка. Некоторое время они молча мылись. Но мысль эта, похоже, сильно занимала Ленку. - Давай тоже пощупаемся? – предложила она через пару минут, и поспешно добавила: - Просто попробуем. Алеша заколебался. Это казалось глупым и противным, но зачем же так делают? И, опять же, он ведь давал Ленке себя трогать, правда, с другими целями, просто хвастаясь. - Ну... Давай. Они положили мочалки и встали друг перед другом, оба в мыле, девочка и мальчик. - Ну, давай, - сказал Алеша. Ему было неловко. - Ты первый... Ты же уже большой... - Трусиха, - сказал он и небрежно (чтобы Ленка не подумала, что он тоже боится!) потрогал скользкий от мыла бугорок, которым Ленка кончалась внизу. Ленка раздвинула колени, раскорячившись, и он погладил там. Девочка была довольно приятная на ощупь, но ничего такого особенного он не испытал – только нарастающий страх, что кто-нибудь зайдет и застанет его за таким занятием. - Теперь ты, - сказал он, выпятив живот и тоже расставив ноги. Она протянула руку, погладила и помяла его причиндалы. - Ну все, хватит, - он отвел ее руку, и они опять принялись за мочалки. - Ну и что, убедилась? Глупость одна, - сказал Алеша. - А мне у тебя понравилось. Алеша засмеялся, немного смущенно. - Вот когда такая большая будет, вот тогда интересно, - сказал он и провел рукой себе по середине бедер. Лена тоже засмеялась, и некоторое время из баньки доносился веселый детский смех. Потом Ленка задумалась. - Мы, наверно, тогда уже не будем мыться вместе, - сказала она. - Да уж конечно. Большие парни не моются с девчонками. - И с тетьками. Алеша помолчал. - С тетьками я бы и сейчас не хотел, - честно сказал он. - У нас же дяденек нет. - Ну да. - А потом ты один мыться будешь? - Наверно... Ему вдруг стало тоскливо. Алеша избегал думать о том, что будет, когда он вырастет. Они продолжали мыться, уже не вспоминая о проделанном опыте. Было забавно, и только.... Мы уже рассказывали о Верке и Любке. Любка потом больше не показывалась, но Верка приезжала еще, и как-то с полгода назад кое-что рассказала ему и Ленке. Ей, похоже, нравилось разыгрывать с ними роль опытной взрослой женщины. Ленка, живя в деревне, уже много знала об интимных сторонах жизни, но Алеша, сторонясь мальчишек, до последнего времени вообще не знал почти ничего. Он и сейчас пребывал бы в полной невинности, если бы не Верка. Тогда они вот так же мылись с Ленкой в бане, и пришла Верка. На этот раз она приехала одна, без Любки, и была совсем другая. Алеша мог не бояться, что его опять станут мыть, Верка без Любки была добрая и приветливая. Она быстренько разделась и проскользнула в моечную к ребятам, где тоже стала мыться. А потом она сидела на лавке, Ленка и Алеша стояли рядом у ее колен, и они разговаривали о разных интересных вещах. Как-то так речь зашла о том, отчего родятся дети. Верка в два счета поняла их невежество, засмеялась снисходительным смехом, а потом материнским жестом усадила ребят себе на голые мокрые колени, и Ленку и стесняющегося Алешу, как будто они были малыши, и с каким-то нравоучительным и в то же время таинственным видом объяснила деткам, что дяденьки тыкаются с тетеньками писями, и от этого родятся дети. – Я знаю, они е.утся, - сказала Ленка своим детским серебристым голоском. И без того уже ошеломленный Алеша подумал, что сейчас Верка отругает Ленку за такие слова, но Верка как ни в чем ни бывало поддержала Ленку: - Правильно, вот видишь, ты уже знаешь. Она притянула к себе растерянного Алешу, видимо, наслаждаясь его смущением, и продолжала: - Вот сначала мальчики и девочки маленькие, а потом вырастают большие, и тогда е.утся. Когда мальчик е.ет девочку, он тыкает ее писей. – Куда? – с любопытством спросила Ленка. – А вот туда, - со значительным видом сказала Верка, показывая вниз, на свой уже покрытый волосками раздвоенный бугорок, от которого Алеша все время старался отодвинуть свое бедро. Они с Ленкой сидели у нее на расставленных коленях лицом друг к другу, почти скрывая собой важничающую Верку (не так уж она сама была велика). Объясняя, она теперь еще шире расставила колени, разведя ноги и раздвинув Алешу с Ленкой. Ленка заглянула ей туда, под бугорок, и Алеша тоже. Толком разобрать, правда, было ничего нельзя – свет был тусклый, к тому же Алеша был в каком-то обалдении. У Верки еще не было между ног густой шерсти, как он видел у женщин, но все равно волосы уже росли. – В пи..денку, да? – спросила Ленка. - Это у тебя пи..денка, - сердито сказала Верка и сдвинула ноги, снова прижав ребятишек коленями. – Прямо втыкают писю? – продолжала допытываться Ленка. – А ты как думала? Конечно, прямо втыкают. – Врешь ты все, - не выдержал Алеша. Верка усмехнулась и потрепала его по мокрым волосам: - Ну, да ты еще младенец совсем, ничего не знаешь. – Все я знаю, - сказал Алеша, уже просто так. – Ничего ты не знаешь. Спроси у кого хочешь. – А больно, когда протыкают? –спросила Ленка. – Еще бы, даже кровь течет, - значительно ответила Верка. – А зачем же тогда делают, если больно так? – спросил Алеша. Верка замялась: - Ну, чтобы дети родились... И так просто, все большие е.утся. – Это плохо, наверно, так делать, - пробормотал пионер Алеша. Верка пояснила: - Это если насилуют, тогда плохо. А если девочка сама дает мальчику, что же тут плохого? – Я Алеше дам, - благостно сообщила Ленка. Ее голые исцарапанные коленки упирались в его колени. Верка засмеялась: - Ну вот видишь, Ленка уже соглашается. И добавила, тихо, в самое его ухо, коснувшись его губами: - Вот вырастешь, будешь Ленку писей е.ать. Будешь? – Я, наверно, не смогу, - потерянно прошептал Алеша, глядя на свой мягкий кончик, торчащий между бедрами. Верка опять засмеялась: - Сможешь, сможешь, куда же ты денешься. А то Ленка себе другого пацана найдет, и он ее вы.бет, - с такими шуточками она чмокнула Алешу в щеку. Но тут он уже обиделся, буркнул: - Все равно не буду, - вырвался от нее и встал на пол, вытирая щеку. Тоже еще, нашлась тетенька... Всего-то его на полтора года старше, хоть и здоровенная. Он сел на другую лавку, пытаясь осмыслить услышанное. Верка сообщила ужасные и совершенно дикие для него вещи. Поверить в это было трудно, хотя Алеша и сам кое-что слышал в этом роде, в разговорах мальчишек в школе. Сама мысль о том, что можно что-то (или кого-то) проткнуть этим местом, казалась ему совершенно нелепой. Не говоря уже о том, что это было невероятно глупо и страшно неприлично (лезть девочке в то самое место, и чем?!), он просто не мог поверить в то, что это возможно. Он знал, конечно, что скоро у него вырастет большой мужской член, и хотел, чтобы скорее, почему и хвастался об этом несколько преждевременно Ленке. Но как бы ни выросла в будущем его мужская гордость, он сильно сомневался, что ей можно будет проткнуть что-нибудь, хотя бы даже бумагу. Острая, что ли, будет? Он размышлял, ошеломленный, обо всех этих вещах, а между тем Верка все разговаривала с Ленкой, которая продолжала сидеть у нее на колене. Алеша тоже прислушивался, и узнал еще кое-что. – А почему только девочкам так делают, а мальчикам нет? – обидчиво спросила Ленка. – Мальчишкам тоже делают. У нас в классе есть пацан, его отчим е.ет, когда напьется. – Он что, рассказывал? – Да это и так знают все. Когда отчим его в первый раз вы.бал, отчима тогда хотели даже в милицию за это забрать, мы еще в четвертом классе учились. – А мальчиков-то куда? – не выдержав, поднял голос Алеша, - у мальчиков же там дырок нет. – А ты молчи, раз не хочешь с нами разговаривать, - с обидным пренебрежением сказала Верка. Но все же пояснила, что мальчикам делают в рот и в зад (Верка простодушно употребила другое слово). Это, пожалуй, было еще ужаснее и неправдоподобнее, чем про девочек, и очень жалко было бедного мальчика, ровесника Алеши, которого так тыкал этим местом какой-то зверь. У, фашист... Вечером, уже лежа в постели, он решил, что верить в такие вещи пока не стоит. Слишком уж невероятно и нереально... Может быть, Верка и в самом деле все врет. А если не врет.... Ну, живут же как-то другие люди, и никто не заставит его силой делать так. Делать ЭТО. В том, что самому ему делать ЭТО не захочется никогда, он был совершенно уверен. А если Ленка и в самом деле захочет, чтобы ее тыкал какой-нибудь мальчишка своей корявой писькой, то это ее дело, а он в такие игры играть не будет. Глупость это одна. Алеша умудрялся соединять в себе восторженную наивность с разумным и трезвым рационализмом. Когда дело касалось каких-нибудь естественнонаучных или просто физических явлений, заставить его поверить во что-нибудь столь нелепое и невероятное было не так-то легко.... Но вернемся в настоящее время, к мальчику и девочке. Мытье было кончено, они вытирались в предбаннике. – Алешка, а как ты думаешь, правда так делают, как Верка говорила? Алеша, подумав, нехотя сказал: - Ну, может, что-то такое и делают... Но я никогда так не буду. Обойдемся, правда? – Ага. Ободренный, он заговорил уже увереннее: - И конечно, нехорошо так делать, мальчики с девочками просто дружить должны, а не писи трогать друг у друга. Она соглашалась, и Алеше опять представлялись чистенькие мальчики и девочки в красных галстучках, пионеры и пионерки, настоящие пионерки, а не эта дылда Верка. Казалось совершенно невозможным, чтобы такую девочку можно было бы трогать за писю, казалось, что и самое это место у нее должно быть совсем другим, светлым и чистым, нематериальным. Казалось, что у такой девочки все по-другому - хоть Алеша понимал, конечно, что в основном все то же, как у каждой нормальной девочки. – А пися – мы же ей писаем, и вообще там все такое – и пися, и попа... Нечего туда друг к другу лазить. Мысли были умные, и слова серьезные, непривычные, взрослые. Может, он уже и в самом деле стал большой? Ну, почти большой... Алеша оглядел свою щуплую фигуру – кажется, в последнее время еще подрос... Ленка уже вытерлась, надела трусишки, а Алеша все вытирался, выгибаясь и стараясь порельефнее напрячь свои тонкие мускулы. Девочка смотрела на него, и ему было приятно. Она опять о чем-то думала. Алеша положил полотенце и повернулся к ней: - Давай трусы. Она протянула ему его трусики, расправив их перед ним, и потом смотрела, как он их натягивает, и временами помогала. - Малы уже, - как бы невзначай обронил Алеша. Ленка, расправляя на нем сбоку завернувшуюся резинку, спросила: - Алешка, а если мы потом вместе мыться не будем, ты мне так покажешь, какая у тебя большая вырастет? - Ладно, покажу, - сказал Алеша. Они оделись и вышли из бани. Был уже поздний вечер, тихий и теплый, но было еще светло. Солнце только что село. Кожа на ногах после купания стала нежная, кусты бурьяна и лебеды по сторонам тропинки показались жесткими, чуть ли не колючими. Они остановились. - А этот, у вас теперь живет... Ты с ним познакомился? – спросила Ленка. - Познакомился, - нехотя ответил Алеша. – Как он? Нормальный? Алеша замялся. – Да вроде ничего... Не знаю. – Ну, пока. – Пока. Они пошли каждый к своему дому. Алеша не хотел говорить с Ленкой про Яна. Почему – он и сам не знал. Был ли он обижен на Яна за его бегство? Навряд ли. Алеша не претендовал на какое-то особое место в сердце Тихомирова, куда там... Но все же был какой-то осадок. И он чувствовал, что уж Ленки-то это уже совершенно не касается. Это были его дела.

Дата добавления: 2015-11-30