Чат / цат– осет. ц’aсс / ц’aссэ

Čat / cat в кбал. 1. «лощина, ложбина»; 2. анат. «про­межность» (см. Кбал.-рус. Словарь, 728) – ос ет. c′ass / c′assæ «щель», «скважина», «ущелье», в дигорском вообще «дыра» (Абаев II, 330). «Ср. вейнах. c ′až, č′ož “ущелье”, а также тюрк. (уйгур.) čat “щель”, “ущелье”», – пишет В. И. Абаев (там же).

290. четен / цетен – осет. цетене

Četen / ceten в кбал. 1. «плетенка; плетеное изделие / плетеный»; 2. «корзина, сумка; короб, плетеный ящик; са­петка»; 4. «(плетеный) кузов» (см. Кбал.-рус. словарь, 732) – осет. д. cetenæ «корзина (для рукоделия и пр.)» (Абаев II, 311). «Из тюрк. četan ( ног. šeten) “плетень”, “плетенка”, карач. četen “ корзина” », – пишет В. И. Абаев (там же).

По М. А. Хабичеву, кбал. «четен, сбалк. цетен “ кор­зина”; “плетень”, “частокол”. Отсюда осет. д. цетенä (АИЭС, I, 311) “корзина”, сван. чвед, чвäд (КЭСКЯ, 107) “стена”. Ср. алт., тел. чеден (РС, III, 1985) “плетень”, “частокол”» (Хабичев III, 84).

291. чёгюч / цёгюц – осет. дзэккор

Čögüč / cögüc в кбал. «молоток, молот» (см. Кбал.-рус. словарь, 733) – осет. dzækkor и. «деревянный молот, коло­тушка» (Абаев II, 392). «Из монг. tsokur “молот”, “коло­тушка” от čoki “ударять” (Ramstedt 429)», – пишет В. И. Абаев (Абаев II, 392).

Однако ср. др.– тюрк. čekük «молот, молоток» (МК 409₁₂) (ДТС, 143); возможно, осет. dzækkor и монг. tsokur – ротацирующие варианты карачаево-балкарских čögüč / cögüc «молоток, молот».

292. чойун / цойун – осет. цўан / циўан

Čojun / cojun в кбал. 1. «чугун / чугунный»; 2. «чугун, ко­тел» (Кбал.-рус. словарь, 737) – осет. cwan / ciwan «чу­гун»; в иронском только в сложении cwajnag (из cwan-ag) «чугунный котел» (Абаев II, 319). «Тюркское слово, широко распространенное в кавказских языках, – пишет В. И. Абаев, – тюрк. čojun, čuhun, čüjün, перс. čudan, мегр. čuvani, čivani, чан. čuveni, čoğeni, груз. (диал.) čoina (Беридзе), сван. čweni “котел”, авар. čojen, вейнах. čuon, čon, čuina, каб. šuan, убых. čuwan, абх. čwan, абаз. čuan. Русск. чугун относится сюда же. В дигорском диалекте со­хранилась форма, более близкая к русской: cigon “чугун­ный котелок”. Значения “чугун” и “котел” повсюду пере­плетаются» (Абаев II,319).

По М. А. Хабичеву, кбал. чойун, сбалк. цойун, цуан “ чугун”, “котел” от чой (РС, III, 2003) “чугун”, “железная руда” + имяобразующий аффикс -ун. Ср. тел. чойгъон “чугунок”, алт. “ чайник ”, кар. к. чойун “чугун”. Аб. чгвын (АбРС, 427) “чугун”, “чугун” (металл), чуан “ко­тел”, абх. ачуан (РАС, 295), ад. шьыуан (ЭСАЯ, П– 1, 144), каб.-ч. шыуан (РКЧС, 303) “котел”, шыгун “чугун” (металл), мегр. чувани, чивани, сван. чуени “ котел”, осет. цуан, циуан (АИЭС, I, 318) “чугун”, осет. цуайаг (ОРС, 515) “котел”» (Хабичев III, 84).

293. чомарт / цомарт – осет. дзумард

Čomart / comart в кбал. «щедрый» (Кбал.-рус. словарь, 736) – осет. dzumard д. «щедрый» (Абаев II, 400). «Из тюрк. jömard, – пишет В. И. Абаев. – Последнее из перс. javanmard “щедрый”, “ве­ликодушный” (там же).

294. чубур² / цубур² – осет. цыбыр / цубур

Čubur² / cubur² в кбал. «короткий», «куцый» (см. Кбал.-рус. словарь, 737) – осет. cybyr / cubur « короткий» (Абаев II, 320). «Ср. русск. (диал.) чупырка “коротыш”, “малорослый”, чубурок “деревяшка”, балк. čubur “куцый”. Относится, – пишет В. И. Абаев, – к группе слов типа cbr / kbr / tbr, обозначающих “круглое”, “выступающее” > “об­рубленное” и т. п. и разобранных под словом tymbyl “круглый”. Наиболее близким по звучанию к cybyr явля­ется слово dzybyr, dzyvyr “соха” (по расщеплению значе­ния: “острый» < > “тупой”, “куцый”, “короткий”)» (там же).

По М. А. Хабичеву, кбал. «чубур “короткий”, “куцый”, “маленький” от чуб-, который в современном карачаево– балкарском языке звучит джум- “съёживаться”, “сжи­маться”; “жмурить”; “сжимая округлять”. Неотделимо осет. цыбыр (ОРС, 515) “короткий”» (Хабичев III, 104).

295. чурукъ / цурукъ – осет. цырыкъ / цулукъ

Čuruq / curuq в кбал. «обувь на каблуке» (см. Тс. кбал. яз. III, 931) – осет. cyryq / culuq 1. «сапог»; 2. «кожаный сосуд» (Абаев II, 327). «Из тюрк. čaruğ, čaruq, čarəq “ род кожаной обуви”, “сапог”, сюда же перс. čārūq, курд. čarux “род обуви”, авар. čerek “чувяк”, балк. čuruq, čerik id., адыг. šəruq, каб. šərəqu “сапог” и др. Засвидетельствовано и в южнорусских говорах: крым. чарык “мягкий сапог”, донск., терск. чирики “обувь”. Дигорское culuq “кожаное ведерко”, “кожаный сосуд”, хотя и совпало по звучанию с culuq “сапог”, имеет свои особые соответствия: тюрк. su­luq “дорожный мешок для провизии” (Радлов IV 776 – 3 КВ II 241), адыг. suluq “кожаный сосуд наподобие ведра, в сложенном виде носился под седлом”, чеч. čilik “ведро”, русск. (диал.) челек, чилек, чиляк “ведерко”, “черпак”. Вс. Миллер. ОЭ II 116; Gr. 9» (Абаев II, 327). Ср., однако, ди­горское culuq «кожаное ведерко», «кожаный сосуд» с кбал. suwluq / sulux «фляжка».

По М. А. Хабичеву, кбал. «чурукъ, сбалк. цулукъ – фонетический вариант чарыкъ, дифференцированный в смысловом отношении. И, пожалуй, менее убедительным будет объяснение из тюрк. чюр-, джюр- “ходить” + аф­фикс -укъ, т. е. “то, что создано для ходьбы”. Аб. чрыкъв (АбРС, 428) “сапог”,“сапоги”, ад. щырыкъу (ТСАЯ, 670), каб.-ч. шырыкъу (КРС, 435), осет. цырыхъ, цулухъ (АИЭС, I, 326) “сапог”» (Хабичев III, 84 – 85).

296. чучхур / цуцхур – осет. цыцхыр / цыхцырэг / цухцур

Čučxur / cucxur в кбал. «водопад» – осет. cycxyr, cyx­cyræg / cuxcur «вода, падающая с желоба»; иногда так зо­вется и самый желоб (Абаев II, 327). «Перестановка из cucxur, – пишет В. И. Абаев. – В основе лежит, как мы думаем, слово čxur “вода” южнокавказского (картвель­ского) происхождения» (там же).

Однако в кбал. čučxur / cucxur «водопад» – в одном словарном гнезде с čučxu-/ cucxu- «ковырять, копать, рыть»; 2. перен. «подкапываться под кого-л»; čučxul- гл. страд. от čučxu-; čučxuluw имя действ. от čučxul-; čučxut- гл. понуд. от čučxu-; čučxutul- гл. страд. от čučxut-; čučxutuluw имя действ. от čučxutul-; čučxutuw имя действ. от čučxut-; čučxuw имя действ. от čučxu-; čučxuš- гл. взаимн.- совм. от čučxu-; čučxušuw имя действ. от čučxuš- (см. Тс. кбал. яз. III, 937 – 938).

По М. А. Хабичеву, кбал. чучхур, сбалк. цуцхур, цух­цур “ водопад”. При буквальном переводе слово означает “роющая”, “делающая яму”. От него неотделимо осет. цыхцыр, цыхцырäг (ОРС, 518) “струя”, “водопад”, “кас­кад”» (Хабичев III, 26).

297. чыккыр / джыккыр / цыхкыр – осет. цэхгэр

Čykkyr / džykkyr / cyxkyr в кбал. «кадка; бочка; чан» (см. Кбал.-рус. словарь, 742) – осет. cæxgær « кадушка» (Абаев II, 310). «Cр. балк. čəkkər “кадушка”. Дальнейшие связи не ясны», – пишет В. И. Абаев (там же).

По М. А. Хабичеву, кбал. чыккыр, джыкгыр, сбалк. цыккыр, зыкгыр “кадушка”. На основе карачаево-бал­кар­ского языка возможно несколько объяснений: джык­кыр от джык ( ср. кир. джыгъач “дерево”) “дерево” + имя­обра­зующий аффикс -кыр; джык “ дерево ” + кыр- “ выскабли­вать ”, т. е. “полое дерево”; чык “ вогнутый ” (ср. чык “ во­гнутая сторона альчика”) + имяобразующий аф­фикс -кыр, т. е. “вогнутое”… Осет. цäхгäр (АИЭС, I, 309) “кадушка”» (Хабичев III, 85).

298. чына / жингирик / зингирик – осет. цына

Čyna карач. / žiŋirik / ziŋirik балк. 1. «локоть»; 2. «по­ворот дороги, колено, изгиб чего-л.» (Тс. кбал. яз. III, 948; I, 909) – осет. и. cyna « минеральный осадок (от реки, ис­точника)», cynadur «осадочная порода» (Абаев II, 322). «Этимологически неясное слово, – пишет В. И. Абаев. – Созвучно с названием нескольких русских рек: Цна назва­ние реки (1. приток Мокши в бассейне Оки; 2. левый при­ток Припяти; 3. река, впадающая в озеро Мстино на севере Московской области). Созвучие это может быть случай­ным» (там же).

Синоним слова čyna – Džiŋirik (> žiŋirik см. выше) – название одного из левых притоков Теберды, притока Ку–

бани.

По В. Г. Егорову, чув. «чике “ локоть как мера длины” (расстояние от локтя до конца среднего пальца); два чике составляют хур (см.); чаг., узб. С, алт. В, ойр. чаганак, хак. чығанах, кирг. чыканак, ног., к. калп. шыганак, желт. уйг. тикенек “локоть”» (Егоров, 325). Кбал. čyna “локоть” – cтяженный вариант перечисленных, однако к ним близок его синоним džiŋirik “ локоть”, “поворот до­роги”, “колено”, “изгиб чего-либо”, название притока реки Теберды (см. выше). Изложенное дает основание предпо­ложить, что осет. и. cyna “ минеральный осадок (от реки, источника)”, как и кбал. čyna, восходит к нестяженному варианту džiŋirik.

299. шалбар – осет. салбар

Šalbar в кбал. «штаны, шаровары» (см. Кбал.-рус. сло­варь, 748) – осет. salbar «шаровары», «брюки» (Абаев IV, 26). «Персидское слово, распространившееся от Индий­ского океана до Балтийского моря» (Tomaschek 807), – пи­шет В. И. Абаев. – Ср. перс. šalvār, šarvāl, курд. šelvār, šarval, афг., бел. šalvār; на тюркской почве: анат. šalvar, каз. šalbar, ног. šalbar, кум. šalbar и др. (Дмитриев. Строй тюркских языков. М., 1962, с. 552); на Кавказе: арм. šalvar, груз. šarvali, сван. šalvär, šalbär, чеч., инг. šarbal; в евро­пейских языках: гр. σαράβαρα, σαράβαλλα, в позднелатин­ском saraballa, русск. шаровары, в литературном языке также шальвары (Лермонтов), пол. Szarawary. По проис­хождению – древнее иранское слово (“мидийские штаны”).¹ Восстанавливается древнеиранская форма – ^*ščara-vāra, где ščara- = гр. σχέλος “бедро” (см. skil), бу­квально “чем покрывают (vāra-) бёдра” (Nyberg. Ein iranisches Wort im Buche Daniel. MO XXV 178 – 204. – Knauer. Sarabara. Glotta 1954 XXXIII 100 – 228). Восетин­скийвошло, однако, некакисконноеиранскоенаследие, ачерезтюркскоепосредство; ср. выше кум., ног. šalbar» (Абаев IV, 26 – 27).

По М. А. Хабичеву, кбал. «шалбар “шаровары”. Cр. каз. шалбар (РС, IV, 967) “широкие брюки”, “шаровары”, тел., алт. шалбыр “кожаные шаровары”. Аб. шарбал (АбРС, 439) “домотканное сукно”, осет. салбар (ОРС, 464) “шаровары”» (Хабичев III, 85).

300. шатыр – осет. цатыр

Šatyr в кбал. 1. «шатёр, шалаш»; 2. «палатка» (Тс. кбал. яз., 976) – осет. catyr и. «шатер» (Абаев II, 292). «Из тюрк. čatər; сюда же перс. čatr “зонт”, čadir, čadar “чадра”, “шатер”, каб. šatər, чеч. čatər, авар. čadir, дарг. čatir, лезг. čadur. Слово заключает, по-видимому, индои­ранский корень čhad- “давать тень”; ср. др. инд. čhad- “давать тень”, “покрывать”, čhattra “зонт”. В осетинский воспринято из какого-либо тюркского или кавказского языка» (там же).

Ср. др. тюрк. čatïr I “шатер”, “палатка” (ДТС, 142).

По М. А. Хабичеву, кбал. «шатыр, чатыр, сбалк. ца­тыр “шатер”, “палатка”. Ср. каз. шатыр (РС, IV, 969) “па­латка”, тур., тат., кар. т., тоб., кюэр. чатыр (РС, III, 1898) “шатер”, “палатка”, “изба”, “занавес перед крова­тью”. Аб. чатыр (АбРС, 426), осет. цатыр (ОРС, 508) “шатер”» (Хабичев III. 85).

301. шийакы / шыйакы – осет. сиакъ

Šijaky / šyjaky в кбал. 1.«склеп», «гробница», «сарко­фаг»; 2. «клад» (см. Тс. кбал. яз. III, 950; Кбал.– рус. сло­варь., 756) – осет. siaq «громадный», «громадина», «вели­кан» (Абаев IV, 101). «Ср. карач. šiaq “древний могильник” (СМК XLIII 77), – пишет В. И. Абаев. – Древние надмо­гильные сооружения (курганы, мавзолеи, склепы) нередко поражают воображение своими размерами. Отсюда связь значений: “могильник” – “громада” – “великан” (Абаев IV, 101).

Однако в карачаево– балкарском языке нет слова šiaq, с которым сравнивает В. И. Абаев осет. siaq “громадный”, “громадина”, “великан”, а есть šijaky / šyjaky, употреб­ляемое, за редким исключением, как определение к слову qabyr “ могила ”, qabyrla “ могилы”. Называются они так вовсе не потому, что “поражают воображение своими крупными размерами”, наоборот, они, в подавляющем своем большинстве, мелкие, а потому, что оставлены не­ким древним šijaky / šyjaky. Стало быть, рассматривавши– еся здесь слова остаются неэтимологизированными.

302. шиндик / шинтик – осет. сынтэг

Šindik в карач., šintik в балк. «табуретка», «стул» (см. Кбал.-рус. словарь, 751) – осет. и. syntæg «кровать»; д. urunduq id.; у анатолийских осетин šyntæg « sofa», «сouch» (Thordarson. Some notes on Anatolian Ossetic. AO 1971 XXXIII 165) (Абаев IV, 204). «Из synt + формант -æg; см. ² synt, – пишет В. И. Абаев. – Балк., карач. šindik “ска­мейка” следует отделять от тюрк. sunduq “ящик” и сбли­жать с осет. syntæg. Контаминацией тюркского и осетин­ского слова является, возможно, и адыг. šandak “высокое кресло в виде трона, с которого князь (княгиня) наблюдал за народными торжествами” (см.: Керашева. Особенности шапсугского диалекта. Майкоп, 1957, с. 139)» (Абаев IV, 205). ²Synt / syntæ в осет. “носилки”; специально: “но­силки, на которых несут покойника» (см. там же, с. 204). «Вероятно, стяжение из sæjæn-tæ от sæjyn “лежать” с по­казателем множественности – tæ, который со временем перестал осознаваться (русск. носилки – также plurale tan­tum), – пишет В. И. Абаев. – Этимологически и по значе­нию ср. др. инд. śayana- “ложе”, пар. (из инд.?) šīnā “ко­лыбель” (Morgenstierne. IIFL I 290). Случайно ли созвучны табас. šint, агул. šint “колыбель”? Дальнейшее см. под sæjyn. Ср. mærdsintæ, syntæg» (Абаев IV, 204).

По М. А. Хабичеву, кбал. «шиндик “стул”. Cр. с сан­дыкъ “ сундук”; “ящик”; “гроб”. Каб.-ч. шэнт (КРС, 430) “стул”, осет. сынтäг (АОЯФ, 279) “кровать”» (Хабичев III, 86).

Приведенные здесь этимологии не удовлетворяют нас потому, что вряд ли можно встретить путающего “стул” c кроватью, c cундуком, с ящиком, со скамьей и даже с гро­бом. В древнетюркском языке имеется слово šïn “ постель”, “ложе” (МК III 140) (ДТС, 524). “Стул” отличается от него, прежде всего, своим вертикальным положением. Ка­рачаевское выражение šyn tur-“ становиться на дыбы” (см. Тс. кбал. яз. III, 1010) наводит на такую мысль: др. тюрк. šyn + tik / dik “вертикальный” сформировало кбал. šintik / šindik “ стул”, “табуретка”; “кресло”; отсюда осет. и. syntæg “ кровать”.

303. шкилди / ишкилди / ишхилди – осет. ск’елду

Iškildi / škildi в карач. / išxildi балк.: qara ~ «черника»; qyzyl ~ «брусника» (см. Кбал.-рус. словарь, 310, 311, 751) – осет. sk ۥ eldu д. «брусника», «Vaccinium vitis– idaea»; и. mæsk ۥ _oy id. (Абаев IV, 124). «Как и иронское название ягоды (см. mæsk ۥ _oy), – пишет В. И. Абаев, – sk ۥ eldu идет из местной, кавказской народной ботанической терминоло­гии; ср. балк., карач. škildi, šxildi, әšxәldә “брусника”, qara škildi “черника”, сван. šk ۥ eri “рододендрон”, sk ۥ el название ягоды (?), груз. ask ۥ ili «шиповник». – Ср. sk’ældzoj, xsæly» (там же, 124).

По М. А. Хабичеву, кбал. «ишкилди, шкилди “брус­ника” прежде было объяснено от ич “ нутро” + къылды “делающее”, “наполняющее”. Видимо, можно объяснить и от иш < йуш (ДТС, 282) “зеленый” + килди, где къыл, кыл “волос”; “лист” + -ди – аффикс обладания. Оно могло иметь значение “зеленолистая”. Слово собственно карачаево-балкарское (древнеаланское). Отсюда осет. д. счъелду (АОЯФ, 277) “брусника”» (Хабичев III, 27).

304. шыбыр / шыбырт – осет. сыбыртт / сибиртт

Šybyr / šybyrt в кбал. «шорох, шум, шарканье (но­гами)»; šybyrda- « шептать» (см. Тс. кбал. яз. III, 1007) – осет. sybyrtt / sibirtt «звук», «звук речи», «(короткий) ше­пот» (Абаев IV, 181). «Ср. тюрк. sәbәr, šәbәr “шепот”, “шорох”, sәbәrda, šәbәra “шептать” (Радлов IV 670, 671. – Ног.-русск. сл. М. 1963, с. 317. – Русско-карач.-балк. сл. М., 1965.– Юдахин 470. – Дмитриев. Строй тюркских язы­ков. М., 1962, с. 501. – Joki 270. – Räsänen. Versuch 445), – пишет В. И. Абаев. – Звукоподражательной природы. Ср. явно звукоподражательные осет. sybar– sybur “шорох” (ГО § 149), русск. шеваршить и т. п.» (Абаев IV, 182).

305. Шырдан – осет. Сырдон / Сирдон

Šyrdan в кбал. имя одного из героев карачаево-бал­карского нартского эпоса – осет. Syrdon / Sirdon «имя од­ного из популярнейших героев осетинского («нартов­ского») эпоса» (Абаев IV, 207). «Еще Шифнер (1868) про­изводил имя Syrdon / Sirdan от syrd / sird “зверь”, – пишет В. И. Абаев. – Если так, то Syrdon примыкает к другим “зооморфным” именам нартовского эпоса – таким, как Wærxæg ( от *varka- “волк”), Wyryzmæg (от varāza- “кабан”). Формант -on – патронимический. Имена, снаб­женные этим формантом, характерны для старой антропо­нимии осетин; ср. имена легендарных родоначальников осетинских фамилий Cæradzon, Qūsægon, C ۥ æxīlon, а в данном словаре также имена Ojnon и Sidæmon. – Данный герой и его имя известны также другим народам Кавказа, у которых бытует нартовский эпос: балк. Šәrdan, Širdan, каб. Šәrtan, инг. (Botoqo) Širtta, (Botoqo) Šertuqo. В топо­нимии Балкарии встречается название Šәrdan-aiaq-әzә “след ноги Шырдана” (Коков, Шахмурзаев. Балк. топоним. сл. Нальчик, 1970, с. 149)» (Абаев IV, 208).

306. ыпчыкъ / ыфчыкъ / ыфцых – осет. эфцэг

Ypčyq / yfčyq / yfcyx в кбал. «перевал» (см. Кбал.-рус. словарь, 759, 760) – осет. æfcæg 1. «шея»; 2. «перевал» (Абаев II, 108). В. И. Абаев пишет: «Вероятно, старый вклад из адыгских языков; ср. каб. pşo – “шея”; перебой p > f, каб. ş > ос. с, а также наращение -g закономерны. Обильно представлен в топонимике Осетии и горной Ка­барды. ОЯФ, I, 46, 51» (Абаев II, 108).

По М. А. Хабичеву, кбал. «ыбчыкъ, сбалк. ыфцыкъ “перевал”, “малый перевал” от ыб < аб > аў- “ перевали­вать”; “наклоняться”; “свалиться” + уменьшительный аф­фикс -чыкъ. Ср. кбалк. аўуш “перевал” и тур. абыш (РС, I, 63) “угол между ногами”. Осет. äфцäг (РОС, 347) “пере­вал” идет от малкарского диалекта» (Хабичев III, 26).

Однако ср. кбал. eb 1) «сноровка, навык, ловкость»; 2) «возможность» (см. Кбал.- рус. словарь, 762) с первым корнем составного ybčyq / yfčyq / yfcyx «перевал» (см. выше), ср. ep туркм. диал., кир., каз., ног., ккал., уз., алт., тув., äp уз. диал., уйг.; ip тат. диал., баш., чув. диал. – в тех же значениях (см. Севортян I, 286). «Вторичная форма em ~ əm в турецких и азербайджанских диалектах свиде­тельствует о более первичной форме корня: eb, что под­тверждается также производной формой ebdzil в уйгурских диалектах (Jarring₃₉), написаниями ابسيك Zenker I_{4 اب} ﺍﯾﺏ٬ в словаре Л. З. Будагова (Будагов II₃₄₇ чаг., казан.) (Севор­тян I, c. та же).

307. ырхы – осет. эрх / эрхэ

Yrxy в кбал. 1) «поток; ручей; струя»; 2) балк. «навод­нение» (Кбал.-рус. словарь, 759) – осет. ærx / ærxæ «балка», «лощина», «высохшее русло», «размытые рекой или дождевыми потоками места» (Абаев II, 185). «Тюрко– монгольское слово широкого распространения», – пишет В. И. Абаев (там же).

По М. А. Хабичеву, кбал. «ырхы “ поток”, “русло дож­девого потока”, “высохшее русло потока”. Оно связано с др.-т. арыкъ (ДТС, 52) “ручей”, “арык”, к которому при­соединен имяобразующий аффикс -ы. Осет. äрх, äрхä (АИЭС, I, 185) “балка”, “лощина”, “высохшее русло” неот­делимо от первого» (Хабичев III, 26).

308. эгер – осет. эгар

Eger ( также eger it) в кбал. «охотничья собака, борзая, гончая» (см. Кбал.-рус. словарь, 763) – осет. egar (jegar) «борзая собака» (Абаев II, 411). «Ср., – пишет В. И. Абаев, – тюрк. ägάr, äŋär, igär “ охотничья собака” (Радлов I 695, 711, 1425), чув., венг. agάr, каб. haġer, инг. ier. В осе­тинский слово усвоено скорее всего из старочувашского» (Абаев II, 411).

По М. А. Хабичеву, кбал. «эгер “ борзая собака”, “гон­чая собака”. Ср. агар (ВРС, 8) “борзая”, “гончая собака”, кумд., леб., шор. эгер (РС, I, 695) “охотничья собака”, тел. энъер (РС, I, 711), бар. игер (РС, I, 1425) “охотничья со­бака”. Из карачаево-балкарского идут каб.-ч. хагер “охотничья собака”, осет. егар (АИЭС, I, 411) “борзая со­бака”» (Хабичев III, 47).

Элтагъан

«Осет. Eltağan, – пишет В. И. Абаев, – имя великана в нартовском эпосе; нарт Сослан побеждает его в игре и снимает с него скальп (Вс. Миллер. ОЭ I 30 – 35): – Нарт. сказ. 80 – 82)» (Абаев II, 411). «Тюрко-монгольское слово; причастное образование на gan скорее всего от глагола jältä “возбуждать” и пр. (Радлов III 354), со значением “возбужденный”, “буйный”, – читаем у В. И. Абаева. – В пользу тюркского происхождения говорит и имя отца Ел­тагана – K_oüčükk = тюрк. küčük “малый”, “маленький”, “щенок”. Несостоятельно и с фонетической и с реальной стороны предложенное Дюмезилем и поддержанное Бэйли сопоставление с др. иран. Vrϋrağna название божества (G. Dumezil. A propos de “Vərədraγna”. Annuaire de l´Institut de philologie et slaves, т. IX, 1949, с. 233 – 236; – Bailey, JRAS 1953, с. 112)» (Абаев II, 411).

310. элчи – осет. ūлци / элци

Elči в кбал. «крестьянин, селянин; крестьянский, сель­ский» (Кбал.-рус. словарь, 767) – осет. īlci, elci «плата, ко­торую получали тагаурцы за охрану пути по Военно-гру­зинской дороге в начале XIX столетия». «Из тюрк. älči “правитель”, “уполномоченный”, “посланник” (Радлов I 828), собственно “правительственная (плата)”, – пишет В. И. Абаев (Абаев II, 553).

По М. А. Хабичеву, «тел., алт., тар., куман., крм., тур., чаг., аз. элчи (РС, I, 828) “правитель народа”, “по­сол”, “посланник”, “вестник”, “уполномоченный”, тат. илчи (РС, I, 1496) “посол”, “вестник”. Оно заимствовано осетинским языком. В осетинском языке илци, елци (АИЭС, I, 543) – “плата эа охрану дороги”» (Хабичев III, 124).

Однако заимствованному в осетинский язык больше соответствует, по значению, др. – тюрк. eligči «надзира­тель, сторож» (DTS, 170) от elig III «кисть руки, рука» (там же) (ср. кбал. eli «палец (руки)».

311. эмилик – осет. эмлык / эмеллек

Emilik в кбал. 1. “необъезженный, необученный»; emilik at “необъезженная лошадь”; emilik uwanykla “не­приученные к упряжке бычки”; 2. перен. “злой, строгий» (Кбал.-рус. словарь, 767 –768) – осет. emlyk / emellek «та­бунная, необъезженная лошадь», «неук» (Абаев II, 412). «Усвоено у соседей, – пишет В. И. Абаев.– Ср. каб. jemlyġ “необъезженная лошадь”, инг. jemælkæ “дикий”, чеч. je­malknig “ дикий”, “необученный”, jemalkaŋ gavr “необъ­езженная лошадь”. Вероятно, от тюрк. jämlä “ловить по­средством приманки” (Радлов III 395)» (Абаев II, 412).

По М. А. Хабичеву, кбал. «эмилик “ необъезженный конь”, “неук”. Ср. алт., тел. эмдик (РС, I, 965) “дикий”, “недрессированный”, различные варианты его по тюрк­ским языкам со значениями “сосун”, “еще необъезженная молодая лошадь”, “овца, оягнившаяся к сроку”, “дойная корова” (см. СЭСТЯ, 277). Данное слово проникло в сосед­ние языки: аб. амлыкъ (АбРС, 75), ад. емлыч (ТСАЯ,177) “дикий”, “необъезженный” (о лошади), каб.-ч. емылыдж (КРС, 80) “норовистый”, осет. емлык, емеллик (АИЭС, I, 411), емыллыкк (ОРС, 222) “необъезженная, необученная лошадь”» (Хабичев III, 47).

312. эмина – осет. эмынэ / эминэ

Emina в кбал. «чума, холера, эпидемия, мор» (Кбал.– рус. словарь, 768) – осет. emynæ / eminæ «чума», «мор» (Абаев II, 412). «Усвоено у соседей, – пишет В. И. Абаев. – Каб. jemənă “моровая язва”, “поветрие”, адыг. jemənä “чума”, “холера» (СМК XXVI 3 37, 60), абаз. jəməna “эпи­демия”, балк., карач. emina “чума” (СМК XLIII 1 68), груз. (рачин.) iamani “болезнь лошадей” (Ш.В. Дзидзигури, Со­общ. Акад. наук Груз. ССР, 1944, г. V, № 10, с. 1035). Тюркского происхождения (ср. кирг. čemen “болезнь”)» (Абаев II, 412).

По М. А. Хабичеву, кбал. «эмина “чума” от общетюрк­ского эм (РС, I, 944 – 945) “лекарство”; “средство”; “со­сать”, ср. кбалк. эмин- “иссохнуть” (от болезни) + аффикс имяобразования -а, эмил- “быть сосомым”. Ср. из других тюркских языков: чаг. эмеле (РС, I, 951) “лечить”, эмечи “ лекарь”, тур. эмик (РС, I, 954) “гнойная рана”, шор., леб., саг., койб. эмне- (РС, I, 962) “лечить”, куман., чаг., уйг. эмле- (РС, I, 963) “лечить”, тат. имлеу (РС, I, 1577) “за­говаривание болезни”. Бузусловно, эмилик в саламелик связан с эмина. Изучаемое слово проникло в соседние языки: аб. йымына (АИЭС, I, 412)“эпидемия”, ад. емын (ТСАЯ, 174) “холера”, каб.-ч. емынэ (КРС, 80) “чума”, осет. емынä ( РОС, 568) “чума”» (Хабичев III, 50).

313. эмчек / эмцек – осет. эмцек / энцег

Emček / emcek в кбал. «сосок»; emček / emcek ana «молочная мать», emček / emcek qarnaš / qaryndaš «мо­лочный брат», emček / emcek egeč / egec «молочная сестра» … (см. Тс. кбал. яз. III, 1072– 1073) – осет. «æmcek / enceg, ænceg …обозначает, в широком смысле, родство, возни­кающее на основе аталычества между двумя семьями, от­дающей и берущей ребенка на воспитание» (см. Абаев II, 142). «Слово тюркского происхождения и означает “мате­ринскую грудь”, – пишет В. И. Абаев, – ср. куман. ämcäk, чагат. ämičik, казан. emčäg, анат., азерб. ämdžäk, балк., кар. emček “грудь (женская)”, “сосок”;… чеч. emčeg, инг. emčæg “молочный брат”» (там же).

По М. А. Хабичеву, кбал. «эмчек, сбалк. эмцек “ жен­ская грудь”, “сосок”, “вымя”, эмчек къарнаш “ молоч­ный.брат”. Ср. СЭСТЯ, 272: аз. эмджек, тур. емджик, крм., кар., кирг., лоб., алт. емчек, каз., ккалп, ног. емшек, кар. г. емцек, як. емсек, тат. имчэк, хак. имжек “женская грудь”; “вымя”; “сосок”… Осет. äмцек, енцег, чеч., инг. емчег (АИЭС, I, 142) “молочный брат”, “эмчег” усвоены из карачаево-балкарского языка» (Хабичев III, 20).

314. эриш – осет. эрыс / эрис

Eriš в кбал. 1. 1) «азартный, усердный», 2) «ревнивый»;

2. 1) «спор», 2) балк. «соперник, конкурент» (Кбал.-рус. словарь, 771); erišiw 1) «соревнование, состязяние»; 2) «спор, соперничество»; 3) «ревность» (там же) – осет. erys / eris «соревнование», «спор» (Абаев II, 413). «Из тюрк. jarəš “состязание”, “соревнование”, – пишет В. И. Абаев. – Сюда же груз. (i)eriši “сражение”, “атака”, каб. erəś “упорный”. Первоисточником является, вероятно, гр. έρις “спор”, “состязание”, έριξω “спорю”, “состязаюсь”» (там же).

Однако карачаево-балкарское eriš, сопоставимое с осетинским eris, – производное от глагола er- (см. Севортян I, 288 – 289, 293 – 294). «В. И. Абаев полагает, – пишут Э. В. Севортян и Л. С. Левицкая,– что осет. erys / eris “соревнование, спор” заимствован из тюрк. jarəš “состязание, соревнование”. Сюда же он относит груз. (i)eriši “сражение, атака”, каб. erəś “упорный”. В качестве первоисточника указывается греч. έρις “ спор, состязание” (Абаев I 413; то же о кабард. слове Шаг. ЭС I 176). Однако нам кажется, что источником осет. слова могло быть кыпч. eriš “спор, упрямство”, ср. ног. eris, кум. eriš “спор, упрямство”)» (Севортян, Левицкая, 149).

По М. А. Хабичеву, кбал. «эришиў “ соревнование” от эриш- “ соревноваться”, “упрямый” + аффикс -иў. Отсюда ад. айрыш (ТСАЯ, 176) “упорный”, каб.-ч. ерыш (КРС, 82) “упрямый”,“настойчивый”, осет. ерыс, ерис (АИЭС, I, 413) “соревнование”, “спор”» Хабичев III, 97).

Дата добавления: 2015-11-30