Ачыуташ / ацыуташ – осет. ацудас /aцодасэ

Ačywtaš / acywtaš в кбал. «квасцы» (см. Тс. кбал. яз. I, 272) (от ačyw / acyw «горький» + taš « камень») – осет. acūdas / acodasæ «квасцы» (Абаев II, 27).

По М.А. Хабичеву, кбал. «ачыўташ “квасцы” от ачыў “ горький” + таш “ камень”. Каз., ккалп. ашудас, тат. ачу­таш (СЭСТЯ, 91 – 92) “квасцы”. Отсюда аб. ахчадаш (АбРС, 93), ад. ахъшэташ (ТСАЯ, 11), каб.-ч. ахъшэдэщ ( РКЧС, 279), осет. ацудас (ОРС, 208) “квасцы”» (Хабичев III, 47 – 48).

4. Бабуш / баппуш / баппакъ – осет. бабыз / бабуз

Babuš / bappuš / bappaq в кбал. «утка» (см. Тс. кбал. яз. I, 295, 331, 332) – осет. babyz / babuz «утка», у Шагрена babys / babus… « Вошло в осетинский, – пишет В. И. Абаев, – из какого-то тюркского языка; ср. ног., балк., ка­рач. Babuš. Ус­воено и в некоторые другие кавказские языки: каб. baboš, чеч. babušk, инг. Boabesk…» (Абаев II, 230).

По М. А. Хабичеву, кбал. «бабуш, баббакъ, сбалк. бап­буш, кумык. бабиш «утка». Оно состоит из звукоподража­тельного слова баб + имяобразующие аффиксы -уш, -буш, -бакъ». Аб. бабыщ (АбРС, 111), каб.-ч. бабыщ (КРС, 21), осет. бабыз, бабуз (АИЭС, I, 230) “утка”» (Ха­бичев III, 35 – 36 ).

5. Багуш – осет. фаджыс / фагус

Baguš¹ в кбал. «мусор», «свалка», baguš² «удобрение», «навоз» (см. Тс. кбал. яз. I, 295) – осет. faġys / fagus «на­воз» (см. Абаев II, 417). «Одно из старейших тюркских от­ложений в осетинском, – пишет В. И. Абаев. – Ср. балк. baguš, bauguš, bağuš «навоз, алт. pağai «по­ганый», pa­ğaila «осквернять» (Радлов IV 1132 сл.), якут. paxai, bağas междометие «мерзость!», «гадость!», «гадко!», «скверно! », «мерзко!», чув. пакä «пакость», пах «кал», «навоз», монг. bāxa «испряжняться» и др. По сообщению С. Е. Малова, в языке желтых уйгуров существует глаголь­ная основа paka «испряж­няться», чем полностью подтвер­ждается тюркский характер рас­сматриваемого слова, пред­ставляющегося отглагольное образо­вание. В осетинский слово проникло еще в ту эпоху, когда дей­ствовал закон пе­рехода p в f, т. е. очень давно. Исходная форма, которую предполагает осет. fagus, должна была звучать pakuš. Русск. пакость, если и не идет отсюда, все же в своей се­мантике подверглось влиянию вышеприведенных (чуваш­ского?) слов (ср. ст. сл. пакость «вред»,«ущерб», но не «гадость», «дерьмо»)» (Абаев II,417).

По М. А. Хабичеву, кбал. «багуш, багъуш “ навоз ”, “ мусор ” от баг, ср. чув. пах “кал”, “навоз”. Ср. осет. фа-джыс, фагус (АИЭС, I, 417) “навоз”» Хабичев III, 62).

6. Базыкъ – осет. мызыкъ / мэзыкъ

Bazyq в кбал. «1. толстый; 2. полный, здоровенный (о чело­веке); 3. басистый (о голосе); 4. крупный (о зерне); 5. грубый (о сыпучих телах); 6. перен. гордый» (см. Тс. кбал. яз. I, 409) – осет. myzyq / mæzyq и. «коренастый», «кряжистый», «дюжий», «массивный». «Из тюрк. bazyq «человек среднего роста, коре­настый и крепко сложенный, крепкий, дюжий, выносливый» (Радлов IV 1544)», – пишет В. И. Абаев (Абаев III, 146).

По М. А. Хабичеву, кбал. «базыкъ “ толстый”, “корена­стый”, осет. мызыхъ, мазыхъ (АИЭС, II, 146) “корена­стый”, “дюжий”, “массивный”. Ср. кар. г. базых (РС, IV, 1544) “толстый” и тат. базыкъ “коренастый”, “дюжий”» (Хабичев III, 98).

7. батыр – осет. къэбатыр / бэгъатыр

Batyr в кбал. 1. «храбрый, смелый, отважный, мужест­вен­ный»; II. «храбро, смело, отважно, мужественно»; III. «богатырь, храбрец, смельчак» (см. Тс. кбал. яз. I, 353 – 354) – осет. qæbatyr / bæğatyr «храбрый», «отважный». «Иронская форма qæbatyr – из bæğatyr с метатезой bæğ– > ğæb- и последующим закономер­ным переходом началь­ного ğ в q, – пишет В. И. Абаев. – См. bæğatyr (к тюрк., монг. bağatur, откуда и русск. богатырь)» (Абаев III, 277 – 278).

Э. В. Севортян, проанализировав источники этимологи­зации batyr / batur > baγatyr / baγatur, отметил, что «обе формы рассматриваемого слова – и полная тюрко-монг. baγatur, и стяженная тюрк. форма batyr- были известны на Кавказе в первые века нашей эры, для этого времени монгольский язык как источник заимствования представ­ляется проблематичным. Более вероятным может оказаться гуннский язык, который уже назывался выше. Известно, что в 372 г. Аланы были разбиты гуннами, которые затем вместе с частью аланов ушли на запад. Тюрк. baγatur и batyr являются, возможно, следами пребывания гуннов на Кавказе» (Севортян II, 84). «Общая для тюркских форм производящая основа, ба:т ~ бaт присутствует и в тун­гусо-маньчжурских соответствиях, в которых представ­лена, кажется, еще одна основа – бағат (ср. багади). Таким образом, весь приведенный выше материал в своей сово­купности позволяет рассматривать бағатур, ба:тыр, батур ~ батыр какобщеалтайское достояние, – если не шире, – которое включает в себя тюркские и монгольские формы» (там же, 85).

По М. А. Хабичеву, кбал. «багъатыр (арх), батыр “бо­гатырь”, “герой”, “храбрый”. Неотделимы аб. батыр (АбРС, 114) “богатырь”, ад. батыр (ТСАЯ, 14), каб.-ч. ба­тыр (КРС, 22) “герой”, осет. хъäбатыр, бäгъатäр (АИЭС, II, 227) “храбрый”, “отважный”» (Хабичев III, 87).

8. батыр ас – осет. Батраз / Батрадз / Батырадз

Batyr as в кбал. «отважный (храбрый, мужественный, ге­рой) ас» – в осет. нартовском эпосе Batraz / Batradz / Batyradz – варианты имени героя нартского эпоса.«Имена Батраза и его отца Хамица монгольского происхожде­ния, – пишет В. И. Абаев. – Они служат свидетельством старых алано-монгольских связей, о которых хорошо известно как по историческим источникам (см. ОЯФ I 250 сл.), так и по другим следам в языке и фольклоре (см., например, слово ældar « князь»).Мы рассматриваем имя Batraz как сложное из batyr-as, т. е. «богатырь асский (аланский)» … Слово batyr, широко распространенное у монгольских и тюркских народов, проникло также в некоторые другие языки; ср. вогул. madur «герой», венг. bator и др. Оно охотно вводится в состав собственных имен эпических и исторических героев как украшающий элемент, на­пример, каз. Bulat-Batyr, м а нси (вогул.) Madur-Waza, пол. (из венг.) Стефан Баторий и др.» (Абаев II, 240 – 241).

Наличие фонетических вариантов рассматриваемого слова в тюркских, монгольских и угро-финских языках говорит о том, что оно восходит к урало-алтайской языко­вой общности (см. об этом и в предыдущей словарной статье).

9. Белги – осет. бэрэг

Belgiв кбал. 1. «знак, условное обозначение»; 2. «при­знак, при­мета»; 3. «черта, граница, межа»; 4. «сигнал»; 5. этн. «подарок девушки парню [в знак согласия стать его женой]» (Кбал.-рус. словарь, 132); древнебулгарские эпи­графические belüg / belük / beleg / belek«эпитафия», «па­мятник» (см. Байчоров XX; Хакимзянов) – осет. bæræg«заметный», «определенный», «известный», «метка», «знак». В. И. Абаев пишет: «Вероятно, из mæræg,к др. иран. mar-“замечать”. Формы на -ægимеют в современ­ном языке значение активных причастий. Но в старых лек­сикализо­ванных образованиях они выявляют нередко пас­сивное значе­ние: kærdæg“трава” (“косимое”), sændæg“накрошенное”, zaræg“песня” и др. (ОЯФ I 569). Bæræg (из mæræg)стоит в этом ряду, означая не “замечающий”, а “заметный”. Перебой начального m > b,известный и в других случаях (см. bæğnæg, bædæn),на этот раз мог быть поддержан еще контаминацией с тюрк. belgä, bilgi (bilgili, bergili),монг. bälgä“знак”, “знание” и пр., откуда и болг. белегъ,др. рус. белегъ“знак”; см. bælvyrd»(Абаев II, 251).Однако см. belgili,производное от belgi.

10. Белгили / белгилиди / белгилид – осет. бэлвырд /

белвурд

Вelgili / belgilidi / belgilid в кбал. 1. «заметный, при­метный, видный»; 2. «известный, популярный, знамени­тый»; 3. «явный, от­крытый»; 4. «определенный, установ­ленный» (см. Кбал.-рус. словарь,132 – 133) – осет. bælvyrd / belvurd «действительно», «достоверно», «досто­верный» (см. Абаев II, 249). В. И. Абаев пишет: «Может быть, из belgyl-d с перебоем задненеб­ной > губной, как в džuğutur > dzæbodur «тур», и диссимиля­цией плавных (bævyld > bælvyrd). Связывается с тюркским bilgi «зна­ние», bilgili «знающий», bilgilik «знак», «примета». Слова эти про­никли в ряд кавказских языков: bergələ «метка», чеч., инг. Bilgalo, belgalo «признак», belgala «опреде­ленно», «навер­ное». Значительность происшедших на осе­тинской почве звуко­вых изменений заставляет относить это слово к весьма ранним осетино (алано)-тюркским сношениям. В новое время слово снова усвоено в дигор­ской форме ber­gelli «определенно», «несомненно» (там же).

По М. А. Хабичеву, кбал. «белгили “ известный”, “оп­ределенный”, “с меткой” от белги “ метка”, “знак” (см. выше – С. Б.) + аффикс обладания -ли. То же в кумыкском языке. Неотделимы аб. бергьльы (АбРС, 117), каб.-ч. белджылы (КРС, 28) “ясный”, “определенный”, осет. д. бергелли (АИЭС, I, 249) “определенно”, “несомненно”, чеч., инг. билгало “признак”; билггал, белгала “опреде­ленно”, “наверное”» (Хабичев III, 98).

11. Бёрю – осет. бūрэгъ / берэгъ

Börü в кбал. «волк» (см. Кбал.-рус. словарь,140) – осет. bīræğ / beræğ «волк» (Абаев II, 262). «В то время как осетинские названия медведя и лисицы точно соответ­ствуют древнеиранским и общеиндоевропейским (см. ars и ru­vas), – пишет В. И. Абаев, – название третьего хорошо известного древним иранцам хищника, волка, не может по своей форме рас­сматриваться как исконное иран­ское наследие. Древнеосетин­ское название волка должно было звучать vrka-, varka- (ср. др. инд. vrka-, ав. vəhrka-), что на новоосетинской почве должно было wærg- или wærx-, с наращением - æg – wærxæg. Эта по­следняя форма действительно и существовала в осетинском, но была вытеснена под действием запрета (табу), что было естест­венным следствием тотемических воззрений (см. нашу работу: Опыт сравнительного анализа легенд о происхождении нартов и римлян. Сб. памяти Н. Я. Марра, 1938, с.317 – 337). Взамен та­буированного wærxag, сохранившегося только в эпосе как соб­ственное имя, мы находим теперь в осетинском bīræg. Откуда идет это слово? Вс. Миллер (ОС III 13) и Штакельберг (MSt. 47) указывают на сев. тюрк. (чагат., уйгур.) büri, bürü «волк». При­ведем более полные соответствия по тюркским диалектам: узб. büri, кирг. bürü, каз., баш., казан. börü, телеут. pörü, карач. bür, pür, урянх. burö, böre, якут. börö (сюда же от­носят русск. бирюк)» (Абаев II, 262).

Данное высказывание автора нуждается, прежде всего, в следующей поправке: ни карачаевцы, ни балкарцы не называют волка bür, pür (см. Тс. кбал. яз. I, 417 – 418; Кбал.– рус. словарь, 140).

« При всей близости этих форм, – к осет. biræğ, – чи­таемдалееуВ. И. Абаева, – они не дают объяснения ко­нечному -ğ. С этой стороны более ценными для нас оказы­ваются не тюркские, а некоторые восточнофиннские формы: мари pirägy, морд. эрзя virgez, морд. мокша virgas. С этими финскими названиями и следует в пер­вую очередь связывать осет. biræğ. Не исключена в то же время воз­можность, что все приведенные севернотюркские и восточ­нотюркские названия «волка» стоят в тесной первоначаль­ной связи с иранским. В одном из восточ­ноиранских наре­чий, которому присвоено название сакского, волк зовется birgga ( произносилось birğa). Очевидная близость этого слова к приведенным выше может быть объяснена как ре­зультат древних сношений восточнофинских и северно­тюрк­ских народов с иранскими. В пользу этого говорит и то, что за­паднофинские и южнотюркские языки имеют для волка другое название (фин. süsi, тур. qašqyr). Вполне возможно, стало быть, что biræğ – иранское (сакское) слово, взамен табуированного wærxæg» (Абаев II, 262 – 263).

«Следует заметить, однако, – возражает Э. В. Севортян, – что вывести bö:ri ~ böri ~ böry ~ buri ~ buru из bīruka или birgga (birğa) фонетически не легко, так как необхо­димо объяснить эволюцию иран. - ī- или - i- в - ö:- ~ -ö- на тюркской почве и от­падение -i (-y) ~ -e (-ö) в böri ~ böre. Сказанное касается также согд. wyrka, санскр. vrkah [ ср. др. перс. vəhrka- m., vəhrkā- f. «волк», «вол­чица» Barth₁₄₁₈ – Э. С.], с которыми сближает böri А. М. Щербак (ИРЛТЯ_{131, 132})» (Севортян II, 221). «Дунайско-булгарское верени «волк» («тигр») в списке названий 12-летнего

животного цикла он (Омельян Прицак – С. Б.) квалифици­рует как транскрипцию böri в китайских источниках. В этой же ра­боте О. Прицак вслед за В. Миллером допускает предположение о тюркском (кубанско-булгарском) про­исхождении осетинского berağ «волк» (там же).

По М. А. Хабичеву, кбал. «бёрю “ волк”. Встречается в тюркских языках в разных вариантах: др.-т. бёри (ДТС, 118) “волк”; “ сын ”. Осет. бирäгъ, берäгъ (АИЭС, I, 262) “волк” представляет собой более древнюю форму кара­чаево-балкарского слова» (Хабичев III, 36).

12. Билямукъ – осет. быламыкъ / буламукъ

Biljamuq в кбал 1. «мучная похлебка»; 2. «жижа (об очень гряз­ной воде); нюня (о слабовольном, бесхарактер­ном человеке)» (Тс. кбал.яз., 428) – осет. bylamyq / bula­muq «мучная болтушка» (см. Абаев II, 278). «Из тюрк., – пишет В. И. Абаев, – bulamuq, bəlaməq “жидкая бол­тушка из муки” (Радлов IV 1842, 1730); от глагола bulamuq ”размешивать”, “разбал­тывать”» (Абаев II, 278). Однако сопоставление тюркских форм рассматриваемого слова [ bulamaq туркм., лоб.; bu­lomoq туркм. диал.; bylamaq туркм. диал.; bulamyq кирг., каз., тат., тоб.; bǔlamyq баш.; bulamuk тур. диал.; bu­lamuq кум.; bulamiq уз.; bolamyq уз. диал.; bylamyq каз., ног., ккалп.; bil’amuq кбал. (см. Севортян II, 258)] указы­вает на близость осетинской формы к карачаево-балкар­ской.

По М. А. Хабичеву, кбал. «билямукъ, буламукъ “ болтушка”, “похлебка” от булгъа- “мешать”, “взбалты­вать”,“перемешивать”. Ср. кумык. буламукъ “ ма– малыга”, крм. ТХМ. 54 буламыкъ “болтушка”. Осет. быламыхъ, буламухъ (АИЭС, I, 278) “мучная болтушка” неотделима от карачаево-балкарского источника» (Хаби­чев III, 52).

13. Богъурдакъ – осет. богъурдакъ

Boγurdaq в кбал. анат. «трахея, дыхательное горло, гортань / гортанный», «глотка» (см. Кбал.-рус. словарь,154) – осет. boğurdaq д. «глотка» (Абаев II, 265). «Из тюрк­ского boğurdaq “горловой хрящ” (Рад­лов II 1652)», – пи­шет В. И. Абаев (Абаев II, 265). «Bo­qurdaq и проч., – пи­шет Э. В. Севор­тян, – производные, образовавшиеся с по­мощью афф. -daq, -laq (целый ряд отыменных производ­ных со значениями коллектив­ностии другими см. в Brock. OGM §39 и 77), со значением места, предназначенного для ч.-л. (Сев. АИ_{217 – 219}) от основ bo­qur > boγur и boγuz. Первая из этих основ в форме boqqur со значением «зоб», «двойной подбородок» отмечена в кара­чаево-балкарском ауле Верхний Хулам (Аб. ОАФ₂₈₀) и, возможно, имеет зву­коподражательное происхождение, имитируя крик: boqur; ср. уз. buqir- < buqir– «орать», «реветь», «плакать на­взрыд», «реветь» (о животных). Вто­рая основа – обозна­чение для «горло» (Севортян II, 184).

По М. А. Хабичеву, кбал. «богъурдакъ, хб. бокъкъур “ горло”; “глотка”; “гортань”; “зоб”; “кадык”. В остальных тюркских языках оно встречается в формах багъырдакъ, бокъурдакъ, богъуз, богъуздакъ, богъуртлакъ “горло”, “глотка”, “гортань”, алт., леб. пакъуур (РС, IV, 1128 – 1129) “горло”, “задняя часть языка”, тел. пакъулуур “зоб”, “адамово яблоко”. Осет. богъурдакъ “ глотка” и бохъ­хъыр “зоб” восходят к карачаево-балкарскому первоис­точнику» (Хабичев III, 17 – 18).

14. Бодуркъу – осет. быдыргъ / будургъэ

Bodurqu в кбал. 1. «пугало (огородное); 2. чучело» (Тс. кбал. яз. I, 457 – 458) – осет. bydyrğ / budurgæ «лохмо­тья», «тряпье», «чучело», «огородное пугало» (см. Абаев II, 276). «Сближа­ется, – пишет В. И. Абаев, – с русск. (диал.) бутор «тря­пье», «хлам», «пожитки», что в свою очередь связывается с венг. bútor «утварь», «вещи». Осетинское слово могло быть усвоено непосредственно из вен­герского (в эпоху алано-венгерского соседства), так и из славян­ских» (там же).

Однако bod urqu «тело (фигура) установленное», ср. др. тюрк. bod I 1. «тело; туловище; стан; фигура»; 2. «рост» (см. ДТС, 106 –107) + urqu / urγu, производное от общетюрк. ur- 7. «сооружать, воздвигать, устраивать» (см. Севортян I, 599).

15. Кбал. бугъа – осет. богъ / богъа

Buγa в кбал. 1. «бугай; бык-производитель»; 2. перен. «паровоз» (см. Тс. кбал. яз. I, 500) – осет. boğ / boğa «бугай» (Абаев II, 264). «Тюрко-мон­гольское слово, проникшее и в другие языки, – пишет В. И. Абаев: русский, украинский, персидский, кавказские.Ср. тур (анат.) buğa, азерб., каз. buğa, кум., ног. boğa, алт., кашк. buka, монг. buka. Сюда же русск. (южн.) бугай, укр. бугай, а также русск. бык. На кавказской почве: груз. buğa, авар., лак., дарг. buğa, инг. buğæ, убых. buğu, шапс. bugho и др. Ср. bogal, bo­qqwyr. Вс. Миллер. ОЭ III 13; Gr. 8. – ОЯФ I 84» (Абаев II, 264). Buγa «бугай» (см. выше) и осет. bogal «силач» В. И. Абаев считает происходящими одно от другого. «Вероятно, из boğ + gal, – пишет В. И. Абаев, – буквально «бугай– бык». См. boğ и gal. Ср. также тюркское bökä (Радлов VI 1963), монг. böx «силач», «борец» (Абаев II, 264).

По М. А. Хабичеву, кбал. buγa в тюркских языках употребляется в различных вариантах: уйг., алт., тел., леб., шор., саг., койб., катч., кюер. пугъа (РС, IV, 1361) «бык», др.-т., тур., тар., каз. букъа (РС, IV, 1802) «племенной бык», чаг. бугъа то же самое. К карачаево-балкарскому первоисточнику восходят ад. быгъуы (ЭСАЯ, А– Н, 102) «бык-производитель», «бугай», осет. богъ, богъа, убых. быгъуы, шапс. бугъо ( АИЭС, I, 264)» (Хабичев III, 42).

16. бузукъчу – осет. пазагэ / пузинкиг

Buzuqču в кбал. «нарушитель, смутьян, скандалист, бузотер (разг.)» (см. Кбал.-рус. словарь, 167) от buz- 1) «портить, ломать, выводить что-либо из строя»; 2) «рас­страивать (кого, что); разла­живать» (что); 3) «отменять, расторгать» (что); 4) «нарушать» (что) (см. там же, 166) – осет. pazagæ, puzinkig «капризный» (Абаев II, 244). «Ср. русск. (арго) бузить « скандалить», (влад.) бузун, бызун «дра­чун», «за­дира» (Даль)», – пишет В. И. Абаев (Абаев III, 244). Ср. др. тюрк. buz- 1.«ломать, разрушать, разбивать»; 2. «побеж­дать, наносить поражение; унучтожить»; 3. перен. «рас­страивать, приводить в беспорядок; проваливать; портить»; buzγučy «губитель» (ДТС, 130).

17. булгъа- – осет. лэбугъ / булугъ

Bulγa- в кбал. 1. «мешать, перемешивать, размеши­вать»; 2. «макать»; 3. «вращать»; 4. «качать» (головой); 5. «махать» (напр., рукой, платком); 6. перен. « извращать, портить» (см. Тс. кбал. яз. I, 513) – осет. læbuğ, buluğ (обычно во мн. ч.: læbuğtæ, buluğtæ « муть», « осадок ( пива,

мучной похлебки и т. п.)» (см. Абаев III, 16). «Форма læbuğtæ представляет метатезу из bæluğtæ, buluğtæ, –

– пи­шет В. И. Абаев.– Последнее связано с тюрк. bulğa “перемеши­вать”, “взбал­тывать”, “мутить” (Радлов IV 1848). – Ср. bulğaq “свора”, “склока”, bulğur “мешанный” (Абаев III,16).

По М. А. Хабичеву, кбал. «булгъа- “мешать”, “взбал­тывать”, “мутить”. Отсюда осет. лäбугъ, булугъ ( АИЭС, II, 16) “муть”, “осадок” (пива, мучной похлебки)» (Хабичев III, 87 – 88).

18. булгъакъ – осет. булгъакъ

Bulγa- в кбал. 1. «мешать, перемешивать, размеши­вать»; 2. «ма­кать»; 3. «вращать»; 4. «качать»; 5. «махать

(напр., рукой, платком); 6. «извращать, портить» (Тc. кбал. яз. I, 513), отсюда – bulγaq «свара», смесь» – осет. д. bul­ğaq « ссора», «свара» (Абаев II, 270). «Из тюрк. bulğaq, bullağ, allaq-bullaq “смятение”, “беспорядок”, “неразбе­риха” (Радлов IV 1848), – пишет В. И. Абаев. – Ср. русск. (диал.) булга “ склока”, “суета”, “беспокойство”, булга­чить “будоражить”, “баламутить”, булгачиться “сумато­шиться”, “метаться” (Даль). Отсюда и русская фамилия Булгаков (Абаев II, 270).

По М. А. Хабичеву, кбал. «булгъакъ “ скандалист” от булгъа- “ будоражить”, “мешать”, “мутить” + аффикс -къ. Др.-т. булгъакъ (РС, IV, 1848) “смятение”, каз. булгъакъ “гордый”. Неотделимо от первого осет. булгъахъ (АИЭС, I, 270) “ссора”, “свара”. В абазинском и адыгских языках используется его синоним къайгъычы “ скандалист” от къайгъы “ забота ”, “ печаль”, “скандал” + аффикс -чы: аб. къайгъачы (АбРС, 248), каб.-ч. къайгъэшы (КРС, 170) “скандалист”» (Хабичев III, 88)

19. бурун¹ – осет. бырынк’ / биринкэ / бурункэ

Burun¹ в кбал. 1. «нос»; 2. «начало» (напр. дня, утра);

3. «кончик» чего-либо; 4. «передняя часть» (напр. само­лета, корабля) (Тс. кбал. яз., I, 520 – 521) – осет. byrynk′ / birinkæ, burunkæ (?) «рыло», «клюв», «выступ», «кон­чик» (см. Абаев II, 283). «Из тюрк. burun “нос”, “клюв”, “мыс”, – пишет В. И. Абаев. – Про­никло из татарского и в некото­рые русские говоры: “ Смотри, бурун отморозишь ” (Даль). Наращение на конце k′, как в некоторых других случаях, например, æxsænk′ “блоха”. Перебой гласного u > i может быть под влиянием byl / bilæ “губа”. Сопоставление с согд. pr′ynk, перс. fa­ranĵ “часть лица” (Benveniste, BSG LII 53 сл.) фонетиче­ски не состоятельно» (Абаев II, 283).

«В. И. Абаев возводит к тюрк. burun осет. byrynk′ / birink′æ, burunk′æ (?) (Аб. I₂₈₃), – пишет Э. В. Севортян. – Форма byryn в тюрк. источниках отме­чается (см. выше пе­речень форм). Но остается без объяснения элемент k′æ. Нельзя ли осетинские формы связать с межтюрк­скими бурунқы / бурунгы “передний”, “находящийся впе­реди”8?» (Севортян II, 271). Однако в карачаево-балкар­ской устной речи фигурирует слово burunka в значении «носастый»; ср. формообразование на -ka: ariw «краси­вый» + -ka = ariwka «красавчик» (см. Кбал.- рус. словарь, 73).

По М. А. Хабичеву, кбал. бурун “ нос”; “клюв”; “вы­ступ”; “кончик”. Отсюда идет осет. бырынкъ (ОРС, 188) “нос”, “клюв”, “наконечник”, “утес”. Ср. в других тюрк­ских языках ИСГТЯ, IV, 26: аз., кумык., тур., узб., уйг. бу­рун, ног. бурын, тат. борын, башк. морон, ккалп., кирг. мурун, каз. морын “нос”» (Хабичев III, 18).

20. буруў² – осет. бураў / бырэў

Buruw² в кбал. «бурав, сверло, коловорот» (Тс. кбал. яз., I, 523) – осет. byraw / byræw «бурав» (Абаев II, 281). «Ср. русск. бурав, – пишет В. И.Абаев, – каб. bru, инг. bu­raw “бурав”, груз. boorği “сверло” и др. Все перечислен­ные слова сближаются с тюрк. burama, burğu “бурав”» (там же). Вернее, все перечисленные варианты восходят к тюрк. отглагольному имени с аффиксом - a)γ…> -(a)w «от гла­гола bur- или bura-: buraw туркм., ккалп., bŭraw тат., byraw баш., buro: кир., buruw кбал. – “бурав”, “сверло” во всех источ­никах кроме кир., “закручивание”, “скручивание”, “завинчива­ние” кир., ккалп., “верчение”, “вращение” ккалп.» (Севортян II, 267).

По М. А. Хабичеву, кбал. «буруў, сбалк. бураў “ бурав ”, “ сверло” от бур- “ поворачивать” + аффикс отглагольного имяобразования -уў. Ср. тат. бурау (РС, IV, 1817) “бу­рав”, куман. г., 69 бурав, кумык. РКС, 65 бурав “ бурав”. Неотделимы аб. бру (АбРС, 122), ад. бырыу (ТСАЯ, 33), каб. бру (КРС, 31) “бурав”, осет. бырау, бурäу (АИЭС, I, 281) “бурав”» (Хабичев III, 64).

21. бусхул – осет. пыскыл / пысул, пыхцыл / пухцул /

Пихсил

Busxul в кбал. «тряпка, клочок ткани» (см. Кбал.- рус. сло­варь, 171) – осет. pyskyl и. «тряпка»; pysūl и. 1. ед. ч. «тряпка»; 2. мн. ч. «одежда», «платье» (см. Абаев III, 246);

pyxcyl / puxcul / pixsil « взъерошенный», «всклокоченный», «растрепанный» (см. там же, с. 248). «Ср. карач. pusxul, busxul “тряпка”, “пеленка”, тур. buskul “пеленка” (Eren, Studia Cau­casica 1963 I 101), – пишет В. И. Абаев (Абаев III, 246 – 247).

По М. А. Хабичеву, кбал. «бусхул “лоскут”, “тряпка”от бус, ср. кбалк. бёз, мёз “бумажная материя”, уйг., алт., тел. пес ( РС, IV, 1305 ), чаг., куман., каз. бёз (РС, IV, 1706) “бу­мажная материя”, тур., туркм. без (РС, IV, 1630) “материя из конопли или бумаги”, “холст”; чув. пуса ( ЧРС, 293) “по­сконь”, “пенька” + имяобразующий аффикс - хул. Сюда примыкает осет. д. пäскъу (АИЭС, II, 239) “клок”, “кло­чок”, пыхцыл, пухцул, пихсил “взъерошенный”, “вскло­коченный”, “лохматый”, осет. бызгъуыр, бузур, бузгъур “рубище”, “лохмотья”» (Хабичев III, 64).

Ср. также осет. k ۥ ylbys и. «лоскут», преимущественно «лоскут кожи»; «мишень» (Абаев II, 647). «Если k ۥ ylbys из tylbys ( как kezap из tezap, k ۥ ærazæ из täräzä), – пишет В. И. Абаев, – то мы имеем, по-видимому, дело с тюркским словом, производным от til- “разрезать на узкие полосы, ремни” (Радлов III 1380). Исходная тюркская форма – til-mәš > til-bәš (форма на -mәš от til-)» (Абаев II, 647). Однако k’ylbys – результат метатезы bysk’yl < busxul «лоскут», «тряпка».

22. быдыр – осет. быдыр / будур

Bydyr в кбал. груб. «пузо», «брюхо», «утроба» (Кбал.- рус. словарь, 173) – осет. bydyr / budur «равнина», «степь» (Абаев II, 276). «Вероятно, к тюрк.. (кирг.) budur “холми­стая местность”, – пишет В. И. Абаев. – Смешение значения (“холмистая местность” > “равнина” явилась, как можно думать, результатом соотношения к xox “гора”: в противопоставлении высоким горам слегка волнистая или холмистая местность назы­валась равниной» (там же).

23. гаммеш – осет. к’амбец

Gammeš в кбал. «буйвол» (см. кбал.-рус. словарь, 182) – осет. k ۥ ambec « буйвол» (Абаев II, 618). «Из груз. k ۥ ameči, в диалектах k ۥ ambeči, в мегр. k ۥ ambeči; ср. арм. gomeš, авар. gamuš, k ۥ amuš, лезг. gamiš, дарг. gamuš, абх. a-kambάš и др. Первоисточник – перс. gōmēš (< др. иран. gau-maiša «буйвол» (там же).

По М. А. Хабичеву, кбал. «гаммеш “буйвол”. Слово проникло из мегрельского языка. Ср. мегр. камбеш, груз. камечи, аб. кIамбыщ (АбРС, 256), абх. акамбашь (РАС, 64), осет. камбец (АИЭС I, 618), арм. гамеш, авар. гамуш, дарг. гамуш, лезг. гамиш “буйвол”» (Хабичев III, 142).

Однако ср. имя главного героя шумерского героиче­ского эпоса Gilgameš. “Обычно считалось, что Гильгамеш изображался в виде нагого героя, с локонами, лицом, по­вернутым в фас, а его друг Энкиду – как герой, похожий на Гильгамеша, но с бычьими ногами и хвостом (так называе­мый человекобык) (табл. XXIII)” (Афанасьева, 27).

“ Разберем сцену битвы с буйволом, – пишет В. К. Афанасьева. – Если мы предполагаем, что она связана с эпосом о Гильгамеше, то эта сцена может быть трактована только как эпизод борьбы Гильгамеша и Энкиду с диким быком, посланным Иштар в Урук за отказ Гильгамеша принять ее любовь.

Рассмотрев внимательно человекобыка и героя-чело­века, мы замечаем, что они очень похожи между собой, но (и это, видимо, не случайно) человекобык ниже ростом. Тот, кто знаком с текстом эпоса о Гильгамеше, вспомнит сцены появления Энкиду на улицах Урука, когда толпа разглядывает его и раздается шопот:

С Гильгамешем-де он сходен обличьем,

Ростом пониже, но костью покрепче” (Афанасьева, 129).

Можетбыть, Gilgameš – « Домашний Буйвол» в отли­чие от дикого буйвола, посланного богиней “Иштар в Урук за отказ Гильгамеша принять ее любовь”. Ср. чув. (ново­булг.) «кил I “дом”, “домашний очаг”; кил–йыш “ семья”, “все члены семьи”. Слово это, вероятно, родственно хазар­скому -кел в названии города Саркел; последнее визан­тийским императором Константином Багрянородным на греч. яз. был переведен словами λευχόν οιχημα “ белое жи­лище”, а в русских летописях оно известно как Белая Вежа. Слово гиль встречается в азерб. и тур. яз. но проф. А. Н. Самойлович отрицает родство его с чув. кил (Яфет. сб.III, 99 – 102). Выводы его нуждаются в проверке. Чув. кил Мункάчи сближал с кавказско–кюринским кел, квал (KSz. VI, 184)» (Егоров, 112).

24. гебен – осет. къэпэн

Geben в кбал. «стог», «копна» (см. Кбал.-рус. словарь, 183) – осет. qæpæn (mity qæpæn) «уплотненный ветром снежный за­нос, снежный наст, снежный сугроб» (Абаев III, 292). «Примыкает к русск. ка­бан 1. “глыба льда”, 2.”глыба руды или горной породы”, 3.”стог сена”, “копна”, – пишет В. И. Абаев. – И русское и осетинское слово идут, оче­видно, из тюрк. qaba(n) 1. “толстый”, “боль­шой”, 2. “ка­бан” (Радлов II 433, 439. – Lokotsch 78), qäpan, qäbän “копна” (Räsänen. Versuch s. v.). Вошло и в угро–финские языки (Joki 176 – 177). Связующее значение: “большая масса”, “нагромождение”. Ср. груз. kapani “каменистое ме­сто”, “скала” (Чудинов со ссылкой на Руставели 387), (диал.) da-k’ap’an-eba “нагружать (чрезмерно)” (Бе­ридзе 19). – Bailey (BSOAS 1963 XXVI 84) возводит к иран. gafana- ( пам. ш. γafc “жирный” и пр.). Однако в этом слу­чае p в qæpæn остается загадочным. В конечном счете, возможно, идеофон, как и русск. копа, копна» (Абаев III, 292).

Однако ср. чув. капан “ стог (сена)”,“кладь (сно­пов)”,“скирд”; кирг. кебəн, каз. кебен, тат. кибэн, башк. кəбəн “стог (сена)”, балк., кумык. гебен. От глагола (башк., тат. кип, казах. кеб) “сохнуть”, “сушиться”. Cр. хант. ке­бан, удм. кабан, мар. каван “стог”,“скирд”; морд.– мокш. капаня уменьш. “копна” из др. булг. языка» (Егоров, 89). Отсюда осет. qæpæn (mity qæpæn) “уплотненный ветром снежный занос, снежный наст, снежный сугроб” (Абаев III, 292).

25. гедигин / гин – осет. геггын / гедигин / гэдигин

Gedigin балк., gin карач. «укроп» (см. Тс. кбал. яз. I, 583; Кбал.-рус. словарь, 186) – осет. ġeġġyn / gedigin;

gædigin «чабер», «чебрец» (растение) (Абаев II, 518). «Возможна связь с gædi (тур. kedi) “ кошка”, как это имеет место в названиях ряда рас­тений в тюркском: валериана, иммортель (см. Радлов II 1137)», – пишет В. И. Абаев (Абаев II, 518).

26. гетен / кетен – осет. к’етен / гетен

Geten / keten в кбал. 1) «лён, льняная ткань, полотно»; 2) «бре­зент» (Тс. кбал. яз. I, 185) – осет. k’ et æ n/ geten «холст» (Абаев II, 594). «Древ­нее переднеазиатское куль­турное слово, вошедшее и в европей­ские языки, – пишет В. И. Абаев, – шумер. gad “полотно”; ассир. kitinnu, сир. kit­tānā, др. евр. kәtônet, араб. katān “лен”, “льня­ной”, тюрк. kätän, keten, ketan (Codex Cumanicus) “лён”, “по­лотно”, “полотняный”, арм. ktan, груз. katani, дарг. katan, лезг. keten, адыг. kätän “холст”, инг. gætæ “ полотенце” и др. Иными путями, но к этому же источнику восходят гр. χιτων, осет. xædon, каб. xәdan “рубашка”. Ср. также gætan д. “тампон”. Расхождение в огласовке между ирон­ской и дигорской формой объясняется, надо полагать, тем, что они заимствованы из раз­ных источников» (Абаев II,594 – 595).

27. гёбелекке / гебенек – осет. гэлэбу / гэлэбо / гэбало

Göbelekke в карач., gebenek в балк. «бабочка», «моты­лек» (см. Кбал.-рус. словарь, 185; 184; Тс. кбал. яз. I, 590; 582). – осет. gælæbū / gælæbo, gæbalo «бабочка» (Абаев II, 511). «Примыкает к тюркским названиям “бабочки”, – пишет В. И. Абаев. – Käläbäk, käbäläk, käpäläk (Радлов II 1116, 1193, 1187). Ср. также балк. gebelo, gelbo (ОЯФ I 277), дарг. k´abuldan (Дарг. сл.), лезг. cepeluq ( из kepeluq) (Услар I)» (Абаев II, 511).

По М. А. Хабичеву, кбал. «гёбелекге, гёбелек “ба­бочка”. Отсюда осет. гäлäбу, гäлäбо, гäбäло (АИЭС, I, 511) “бабочка”. Ср. куман. г., 149 кёбелек, кумык. гёбелек, гюмелек, кар. кёбэлэк “бабочка”…» (Хабичев III, 36).

28. гёген – осет. гогон / гогойне

Gögen в кбал. «кувшин (с длинным горлышком)» (Кбал.-рус. словарь, 185) – осет. gogon / gogojnæ «высо­кий металлический кувшин для воды» (Абаев II, 522). «Из тюрк. gügüm “медный сосуд для воды” (Радлов II 1633), – пишет В. И. Абаев.– Ср. балк. gögän, адыг. gogon, авар. gurgun, gulgun, лак. gungume “медный кувшин для воды” и др.» (Абаев II, 522).

По М. А. Хабичеву, кбал. «гёген “ медный кувшин для воды”. Ср. тур. (РС, II, 1633 гюгюм “медная посуда для воды”, гюйюм “ большой медный сосуд для воды”, гю­ведж, гёгеч (РС, II, 1652) “глиняный сосуд”, “горшок”, “глиняное блюдо”. К карачаево-балкарскому первоисточ­нику восходят аб. гвагван (АбРС, 130) “металлический кувшин с узким горлышком”, абх. агуагуым “ медная по­суда для воды”, ад. гогон (ТСАЯ, 41) “медный кувшин для воды”, каб.-ч. гуэгуэн (КРС, 36) “жбан”, “крупный метал­лический сосуд”, осет. гогон, гогойнä ( АИЭС, I, 522) “вы­сокий металлический кувшин для воды”» (Хабичев III, 66 – 67).

29. гён чарыкъ / гён царых – осет. гонцарукъ

Gön čaryq / gön caryx в кбал. «кожаный чувяк» (см. Кбал.-рус. словарь, 185); «обувь из обработанной кожи крупного рога­того скота» (см. Тс. кбал. яз., 593) – осет. goncaruq д. «простая крестьянская обувь в виде лаптя (ку­сок кожи, завязываемый сверху ремешками) (Абаев II, 524)». «Из тюрк. kön “кожа» + čaryq “легкая обувь”, – пишет В. И. Абаев. – Ср. балк., карач. gön čarəq “чу­вяки” (ОЯФ I 280). Для второй части ср. cyryq “сапог” (Абаев II, 524).

По М. А. Хабичеву, кбал. «гён чарыкъ “ кожаные чу­вяки” от гён “ кожа” + чарыкъ “ чувяки”. Неотделимо от него осет. къонцарукъ (АИЭС, I, 524) “простая крестьян­ская обувь”» (Хабичев III, 67).

30. гида – осет. гидэ

Gida в кбал. «топор (с широким лезвием)» (см. Кбал.– рус. словарь, 185) – осет. gid æ и.: gidæ f æræt «топор для тесания» (Абаев II, 521). «Из каб. ġədä “топор”, – пишет В. И. Абаев (там же).

По М. А. Хабичеву, кбал. «гида “ топор”, арх. “боевой топорик”. Cр. тур., чаг. джида “дротик”, алт. йыда, уйг., хак., шор. чыда “копье”, ”пика”, п.- мон. джида “копье”, эвенк., сол., эвен., нег., ороч., уд., ульч., орок., нан., маньч. гида ( ССТМЯ, I, 148 – 149) “копье”. От кбалк. слова неот­делимы каб. -ч. джыда, чьыдэ (ЭСАЯ, I, 162) “топор”, убых. гьытIуы “ копье”, “пика”, осет. джидä “ штык ”, “ ко­пье ” (Хабичев III, 66).

31. гинасуў – джынасу / джынас_оу

Ginasuw в кбал. 1. «ртуть», 2. «ртутный», 3. «ватерпас» (см. Тс. кбал. яз. I, 597) – осет. ġynasu, ġynas_oy « ртуть» (Абаев II, 531). В. И. Абаев пи­шет: «Тюркское слово: ку­ман. konessi (kones “серебро” и su “вода”? Codex Cumani­cus, 1880, с. 264); уйгур. könüksü (Радлов II, 1243, 1245), татар. Kainar-su, kainak-su (сообщение С. Е. Малова), балк. ginasu. Вошло в ряд кавказских языков: каб. gi­nasu, ġənasu, черк. g’ənasu, убых. kenesu, чеч. ginsu. Ср. также венг. kenesö “ртуть”» (Абаев II, 531).

По М. А. Хабичеву, кбал. «гинасуў “ ртуть”. Ср. кум. г., 151 хонасуй, кенессу, РС, II, 1245 кёнюксю “ ртуть”, чув. чêркêмел “ ртуть” (дословно: “живое серебро”), кумык. гюнесув, гёне сув “ ртуть”. Все они восходят к кюмюш, кюмюc “ серебро”. Ср. аб. гьнасу (АбРС, 145), каб.-ч. джинасу (КРС, 69), осет. джынасу (ОРС, 216) “ртуть”» (Хабичев III, 66).

32. гитче / гитце – осет. гыццыл / гиццил

Gitče / gitce в кбал. «маленький, малый» (см. Тс. кбал. яз. I, 599); gitčelik «маленький объем, размер чего-либо» (см. там же, 600) – осет. gyccyl / giccil «маленький» (Абаев II, 528). В.И.Абаев пишет: «Произвольные с точки зрения звуковых закономерностей ва­риации этого слова – gyc´yl, dzycc´yl, dzyccyl, dzyc´yl, kysyl – указывают, что мы имеем дело с “детским” словом. Созвучные слова находим в ряде языков: груз. c´ic´ila “цыпленок”, сван. čičwil “ребе­нок грудной”, сван. k´oc´ol “маленький”, груз. (ра­чин.) k’vačila “маленький”, “малютка” (Беридзе), убых. cecε (Mészaros 281), удин. kic’i, балк. giči, kičči, gičče “малень­кий” (ОЯФ I 281), каб. gädzej “цыпленок”. Ср. также перс. kīč, арм. kič ” малый ”» (Абаев II, 528).

По М. А. Хабичеву, кбал. «гитче, сбалк. гицце “ма­ленький” – геминативный (алано-булгарский) вариант тюркского кичиг “маленький”. Ср. др.-т. кичиг (ДТС, 306) “маленький”, ”малый”, кбалк. кичи “ младший ”. Осет. гыццыл, гиццил ( АИЭС, I, 528 ) ”маленький”, сван. чъоцъол “маленький”, мегр. чиче, груз. (рачин.) чъвацъ­ила “маленький”, “малютка”, убых. чече, удин. кичи “ма­ленький. К тюркскому слову восходят перс. киич, арм. кич “ малый ”.

Слово гитче в карачаево-балкарском языке может но­сит значение ”низкорослый”: гитче адам “низкорослый человек”. Форма же гитчечик обладает значениями “ма­люсенький”, “маленький”, “сморчок”. Отсюда осет. д. кäдззих (АИЭС, I, 632) “невзрачный”, “низкорослый”, “сморчок” (Хабичев III, 99).

33. гогуш – осет. гогыз / гогуз

Goguš в кбал. 1. «индейка, индюк, индюшиный»; 2. воз­глас, которым подзывают индюков» (Кбал.- рус. словарь, 187); также и возглас, которым подзывают курей. – Осет. gogyz / goguz «индюк», «индейка» (Абаев II, 522). «Тюркское слово, вошедшее во многие языки Кавказа, – пишет В. И. Абаев. – Тюрк. (ногайск. и др.) qoquš, köküš (quš “птица”, kök quš “синяя птица”), каб., черк. gwaguš, абаз. gwagouš, абх. a-goagoš, a-k´oako´š (Марр. Абх. 47), мегр. k´ok´uši (Кипшидзе 260), сван. k´ošia, груз. (лечх.) k´ošia (Беридзе). Ср. qaz “гусь”, babuz “утка” (Абаев II, 522).

По М. А. Хабичеву, кбал. «гогуш, кокуш, сбалк. кок­куш “ индюк”, “индейка”. Оно состоит из кок “ синий”, “голубой”, “небо”, “небесный” + куш “ птица”, т.е. “синяя птица”; “небесная птица”. Ср. др.-т. кёкиш (ДТС, 313) – название птицы: кёкиш турна кёкде юнюн йанъкъулар “ кёкиш и журавли курлыкают в небе”. Откарачаево-бал­карских слов неотделимы аб. гвагвыщ (АбРС, 130), абх. агуагушь, акIуакIуышь (РАС, 253), каб.-ч. гуэгуш (КРС, 36), осет. гогыз, гогуз (АИЭС, I, 522) “индюк”, “ин–

дейка”, мегр. кокуш, сван. кошйа “ индюк”,“индейка”»

(Хабичев III, 43).

34. гоппан – осет. к’опп

Goppan в кбал. «чаша (деревянная)» (см. Тс. кбал. I, 604) – осет. k ۥ opp «деревянная чаша», «коробка» (Абаев II, 636). «Распространенное во многих языках наименование для круглых и полых предме­тов, сосудов и пр., – пишет В. И. Абаев, – Ср. лат. cuppa “чаша”, cupa “бочка”, болг. kupa “глубокая чаша”, нидерл. kopp, англ. cup “чаша”, анг­лос. cop “головка”, нем. Kopf “голова”, тюрк. qopa “чаша”, “бокал” (Радлов II 652); эст. kopp “чаша”, фин.

koppa “полый предмет”, удм. kobә “ковш”, груз. k ۥ op ۥ e, абх. k ۥ op ۥ ey, сван. k ۥ ob “ковш” и др. Наличие идентичных по звучанию слов с одинаковым значением в различных, неродственных и несоприкасавшихся языках не оставляет сомнения, что мы имеем дело с «изобразительными» сло­вами, возникшими на почве звуковой символики. Обшир-ная группа осетинских слов этого типа рассмотрена под словом tymbyl “круглый”. – Ср. gopp “хохол”, “лука седла” и goppa “головка” (в “детском” языке)» (Абаев II, 636 – 637). Но приведенные созвучия не только не раскрывают значе­ния -pan в кбал. goppan, но и не имеют этого фор­манта. М. А. Хабичев на множестве примеров показал про­дуктив­ность аффикса -man / -men в куманских языках (см. Ха­бичев V, 126 – 127). «Полагаем, что аффикс -ман, -мен имеетпрямое отношениек аффиксу -пан, который встре­чается в некоторых карачаево-балкарских словах, не­зы­вающих явления природы, животных, предметы и имена собственные. Корни некоторых из них изолированно уже не употребляются: чолпан / цолпан “Венера”; чайпан / цайпан “каменистый берег реки”, “склон горы, покрытый редким кустарником” от чай “река”; тай–пан “молодой конь” от тай “жеребенок”; гоп–пан, гоб–бан “деревянная чаша”, ср. тур. РС, II, 652 копа “бокал”, чаг. РС, II, 652 къопа “чашка”, крм. РС, II, 654 къопкъа “ведро”, осет. к’оппа “ большая деревянная чаша”» (Хабичев V, 127).

ПоМ. А. Хабичеву, кбал. «гоппан “ деревянная чаша”. Ср. тур. копа (РС, II, 652) “бокал”, чаг. къопа “ чашка”, крм. къопкъа (РС, II, 654 ) “ведро”, сол. ховоо (ССТМЯ, I, 467) “ведро”, “бадья”, нан. хъобон “ ведро”, п.-мон. хо­бугъа, монг. ховоо “ бадья”. Из карачаево-балкарской среды идут осет. къоппа “ большая деревянная чаша”, сван. квоп, коп, кооб (Марр, V, 569) “деревянная чашка для воды”» (Хабичев III, 66).

35. гулоч / гулоц – осет. г_оылурс / гулос

Guloč / guloc в кбал. «набалдашник»; guloč / guloc ta­jaq / tajax «посох с набалдашником»; gulos «держак, ручка (у сохи)» (см. Кбал.-рус. словарь, 191) – осет. gylus / g_oy­lurs / gulos «ручка сохи» (Абаев II, 530). «Ср. балк. gulos id.», – пишет В. И. Абаев (там же).

По М. А. Хабичеву, кбал. «гулоч, гулос “кривая ручка”,

“ручка сохи”. Собственно карачаево-балкарское слово. Ср. голчу “кривой”. Гулоч и голчу (видимо, они из языка древних алан) исторически значили “кривая, как рука», от гул, гол “ рука ” + аффиксы -оч, -чу. Осет. гуылус, гулос (АИЭС, I, 539) “ручка сохи” неотделимы» (Хабичев III, 67).

36. гурмук – осет. г_оырымыкъ / гурумукъ

Gurmuk в балк. «грубый; невежливый; уединенный;

замкнутый» (Тс. кбал. яз. I, 622) – осет. g_oyrymyq / guru-

muq «грубый» (Абаев II, 532). «Ср. каб. gurəməq < тюрк.

qurumlu “гордый”», – пишет В. И. Абаев (Абаев II, 532).

По М. А. Хабичеву, синонимы рассматриваемого слова «гырмаў, гырнаў “грубый”, “дикий” от тюркского къыр “степь”, “степной”, “внешний”; “недомашний”. Ср. осет. гуырымыкъ, гурумукъ (АИЭС, I, 532) “грубый”, каб.-ч. гурэмэкъ “ гордый”. Осетинский и кабардинский языки сохраняют древнюю форму слова» (Хабичев III, 100).

37. гыбы / губу – осет. гэбы / гыбы / гэбу

Gyby / gubu в кбал. 1. «паук»; 2. «клещ»; 3. перен. «кровопийца, угнетатель» (см. Тс. кбал. яз. II, 625, 612) – осет. gæby / gyby / gæbu «клещ» (насекомое) (Абаев II, 510). «Ср. балк. gəbə, gubu, gabu “мелкое насекомое”, “паучок”, qoj gubu ”клещ овечий” (ОЯФ I 277) », – пишет В. И. Абаев (там же). Здесь также следует отметить, что gabu, наряду с другими формами, приведенными В. И. Абаевым,лишь в малкарском диалекте означает «паук, клещ», в остальных диалектах – «1. мох; 2. перхоть» (см. Тс. кбал. яз., I, 571).

По М. А. Хабичеву, кбал. «гыбы, сбалк. губу, габу “паук", “клещ” от габ < къап “хватать”, “кусать” + аффикс - ы, -у. Слово собственно карачаево-балкарское. Отсюда осет. гäбы, гыбы, гäбу (АИЭС, I, 510) “клещ”. Любо­пытны уд. гобо ( ССТМЯ, I, 156) “муха”, гободо – название бабочки, гэптэ (180) – название бабочки» (Хабичев III, 37).

---

Дата добавления: 2015-11-30