У каждого свой ад. -- Вергилий

8 марта 2004 г.

Гарри снится, что он маленький, ему, наверное, лет семь-восемь, и Люциус Малфой выманивает его из его чулана у Дурслей.
- Боже мой, а не Гарри Поттер ли это? - и он ухмыляется фирменной ухмылкой Люциуса Малфоя, но почему-то во сне он нравится Гарри, и Гарри хорошо.
Гарри начинает выкарабкиваться из чулана, и вдруг чувствует теплые руки Малфоя на своих плечах и в волосах. У него большие руки, но уже не такие большие, как были только что, потому что Гарри уже одиннадцать или двенадцать лет, и вот он сидит за столом в Норе, а Малфой настаивает, чтобы Гарри сел рядом с ним, и расспрашивает его о розетках и электричестве.
Потом по его бедру вверх скользит горячая рука, а Гарри во сне не может отвести глаз от миссис Уизли, которая как раз наваливает ему на тарелку горы еды, больше, чем Гарри вообще когда-нибудь давали, больше, чем он съел в общей сложности за последние несколько месяцев. Она тепло ему улыбается, и поэтому он не обращает внимания на руку и решает, что может здесь быть счастлив.
Но тут рука Малфоя грубо сжимает его бедро и раздвигает ноги, и он вдруг понимает, что он в подземельях, где его держали в плену; он прикован к потолку, и Малфой избивает его своей тростью, а Гарри рыдает, как ребенок, а он и на самом деле ребенок, даже если и ему было девятнадцать, когда он там был на самом деле. Он поднимает глаза, и перед ним уже не миссис Уизли, а кто-то другой, кажется, еще кто-то из Уизли, судя по рыжим волосам, но этот человек все время уворачивается и прячет лицо, и Гарри не знает, кто перед ним, а потом он перестает думать, потому что с ним происходит что-то ужасное, и он кричит, кричит, кричит…

Гарри просыпается весь мокрый от пота, судорожно хватая ртом воздух. Он закрывает глаза и считает до ста, сначала быстро, лишь бы только не думать о картинках, мелькающих у него в мозгу вместо счета.
Он давно уже не видел таких ужасных снов, а этого сна не видел никогда. Это он помнит.
Драко отодвинулся на свою сторону кровати и, кажется, мирно спит. Гарри решает, что лучше доспит остаток ночи в своей кровати, и тихо выскальзывает из комнаты. Он не думает о том, что подумает утром Драко. Он знает, что они не будут этого обсуждать.
Гарри принимает холодный душ. Он заколдовывает зеркало в черный цвет – сам не знает, почему, - а потом, когда ему это очень не нравится, переколдовывает его в матово-белый. Только потом он пускает обратно в свое воображение образы из своего сна, используя технику, которой научила его Гермиона после войны. Она вычитала ее в какой-то книге. Он изучает каждый кадр, каждое событие, и объясняет сам себе, почему их не нужно бояться, почему то, что бы они ни изображали, уже давно прошло и больше не страшно. Никто не запрет его снова в чулане. Люциус Малфой в Азкабане, безвозвратно, пожизненно, и даже если его когда-нибудь выпустят, чего не случится, Гарри уничтожил обе его руки выбросом магии, которого он не помнит – Люциус больше не может держать ни палочку, ни трость. Гарри знает, что Уизли его любят, и он любит Уизли, даже несмотря на то, что все помнят о смерти Джинни, даже несмотря на неослабевающую неприязнь между ним и Чарли, даже несмотря на неприятие Драко. Никто не может ни посадить его в чулан, ни запереть его в подземельях Люциуса.
Бояться нечего. Все это только сны, убеждает он себя, а его сны давно уже не показывают ни будущее, ни даже настоящее.

***

12 марта 2004г.

Филип вроде бы нормально играет с другими детьми, но Гарри внимательно наблюдает, не появятся ли у него какие-то признаки отчуждения и враждебности. В нем есть что-то хрупкое – а, может быть, просто Гарри и его коллеги (сотрудники, как они бы сами сказали) понятия не имеют, что с ним сделали или не сделали его родители. Филип не хочет об этом ни с кем говорить.
Гарри загораживается «Ежедневным пророком». За детьми все время кто-нибудь должен присматривать, но он не хочет, чтобы дети думали, что за ними следят. Наверное, это лицемерие. Он знает, что ничто так не закрывает взрослых от детей, как газета.
Гленда садится рядом с ним, и он перестает притворяться, что читает.
- Я вижу, что ты за ним наблюдаешь, - говорит она.
- Просто хочу удостовериться, что он обживается.
- Конечно.
Гарри колеблется.
- Ты же не думаешь, что он тоже заметил?
- Ты сам знаешь, как они наблюдательны. Но нет, вряд ли. Другие дети, наверное, да. Они меньше погружены в себя, потому что знают тебя, знают эту комнату, знают друг друга.
Филип и светловолосая девочка, которую зовут Кэтрин, подходят к ним с Глендой.
- Гарри, - говорит Кэтрин, - поиграй с нами в скакалку. Нужно, чтобы кто-то держал скакалку.
Кэтрин старше Филипа и пытается произвести на него впечатление, но Гарри кажется, что это верный ход с ее стороны, и он соглашается.
Он показывает Филипу, как нужно крутить скакалку, и становится с другой стороны. Кэтрин радостно скачет посредине, напевая какие-то свои скакалочные песенки. Гарри знает некоторые из них и подпевает, но не спускает глаз с Филиппа. Он понимает, что Филип тоже за ним наблюдает.
Другие дети подходят на звонкий голос Кэтрин, и Гарри уступает кому-то свое место у скакалки. Филипп тоже. Гарри садится и начинает смотреть, и не удивляется, когда Филип садится рядом.
- Привет, Филип, - говорит он.
- Привет, – говорит Филип..
Гарри чувствует прилив нежности к Филипу. Он подавляет желание улыбнуться мальчику и потрепать его за волосы. Что-то подсказывает ему, что с Филипом лучше обращаться спокойно.
- Что у тебя за шрам? – вдруг спрашивает Филип.
Гарри застывает. Многие дети каким-то образом понимают, что он – знаменитость. Те, что не знают об этом до того, как попадают в Дом, быстро узнают обо всем здесь. Гарри не знает, как именно это происходит, но никто из них ни разу ничего не спросил его о Волдеморте и о войне. Гарри им за это благодарен.
- Он появился у меня, когда мне был один год, - Гарри осторожно подбирает слова. – Пришел злой волшебник и забрал моих родителей, и меня хотел обидеть. Его уже больше нет.
Филипп кивает..
- У меня тоже есть шрам, - говорит он, заворачивая штанину. На коленке у него маленькая белая полоса.
Включаясь в игру «расскажи-и-покажи», Гарри закатывает рукав и показывает Филиппу белый шрам, полученный на кладбище после Тремудрого турнира.
- Он похож на твой, - говорит Гарри. При этих словах у него возникает странное ощущение дежа-вю, и снова становится не по себе.
- У меня еще шрам есть, - объявляет Филипп. – Но только он в одном секретном месте. – Он останавливается. – Хочешь посмотреть?
Гарри замирает.
– Эмм.. Филипп, ты понимаешь, что значит «секретное»?
Филипп молча смотрит на него.
- «Секретное» - значит, видеть его можешь только ты и еще несколько взрослых, которые тобой занимаются, то есть медсестры, целители или колдомедики. Ты должен показывать его другим людям, только если очень-очень нужно, и только тем, кому ты доверяешь. – Гарри запинается. – Если кто-то взрослый когда-нибудь… - его голос срывается, и он нервно сглатывает, и еще раз. В челюсти странное чувство, и в уголках глаз собирается туман.
- Пора обедать, Филипп, - Гленда нависает над ними, и Гарри до невозможности ей благодарен.
- Ладно, - отвечает Филипп. Он еще раз смотрит на Гарри. – Пока, Гарри.
Гленда не идет за ним, а садится рядом с Гарри. – Что случилось?
Гарри снова сглатывает.
- Попроси кого-нибудь из целителей с ним поговорить о… об интимных частях тела. Я не умею это правильно объяснять.
- Хорошо, - отвечает она. – Тебя это расстроило?
- Да! Это… Как объяснить это ребенку, которого…
- Которого что?
Гарри смотрит на нее.
- Ты хочешь сказать, тебе не приходило в голову, что его отец с ним что-то сотворил?
- Почему ты так думаешь?
- Да ты сама практически об этом сказала!
- Я говорила, что его мать сказала, что его нельзя оставлять с отцом. Я… Это только вероятность, Гарри, но я думала о физическом насилии, – продолжает она менторским тоном, которым всегда объясняет Гарри что-то, чего, как ей кажется, он не знает. - Ты же знаешь, дети с магическими способностями скорее реагируют на физическое насилие, чем на… Они реагируют на физическую боль больше, чем на другие раздражители.
- Я не знал, - говорит он. Он думает о случайных выбросах магии, которые были у него в детстве, и не знает, как это вписывается в слова Гленды. Дурсли не были с ним добры, но они редко били его, если не считать Дадли. Тычки и шлепки от тети Петунии были скорее унижением, чем еще чем-то.
- Твоя подруга Гермиона говорила мне, что ее беспокоит, насколько мало внимания уделяется в магическом мире психическим и эмоциональным отклонениям, и я склонна с ней согласиться. Об этом мало что известно, и большинство и не хочет об этом ничего знать. Остальным приходится продираться самим. – Она тяжело вздыхает. – Кажется, люди думают, что ничего подобного на самом деле не случается, и незачем забивать себе этим голову.
- Наверное, - говорит Гарри. – Так ты не знаешь, Филипп…
- Не знаю. Может быть, он сам нам расскажет. А может, и нет. Я не знаю, Гарри..
Гарри кивает. Видимо, больше здесь сказать нечего..
- Я подумала… Мы же уже прошли формальные отношения, да, Гарри? Ты ведь не уволишь меня за дерзость начальству?
- Конечно, нет! Как же мы без тебя!
Она колеблется.
- Что меня беспокоит, кроме того, что Филиппу надо помочь освоиться, – так это ты…
Гарри холодеет.
– У меня последнее время не клеится, - начинает он.
- Я не критикую тебя. Я переживаю.
- Я не высыпаюсь, - говорит Гарри, надеясь закрыть этим обсуждение.
- У тебя проблемы с магией?
Гарри вспыхивает. Вообще-то это должно было держаться в тайне, но, кажется, все его знакомые в курсе.
- Нет, - отвечает он.
- Ты не колдуешь в последнее время. Боишься не рассчитать силы заклинаний?
- Мне кажется, рисковать в присутствии детей безответственно, - резко возражает он, вставая. – Мне кажется, человека вроде меня вообще безответственно подпускать к детям, - продолжает он со странным чувством, что сам не до конца понимает, о чем говорит.
- Что ты хочешь сказать?
- Я опасен для них. Разве ты не видишь? И как только я пытаюсь вести себя хоть немного ответственно, все сразу начинают переживать и думать, что со мной что-то не так. Может быть, со мной как раз все так, как надо!
Гарри не понимает, откуда в нем это, но видит, что пора закончить разговор и успокоиться.
- Мне пора, - говорит он и аппарирует прежде, чем Гленда успевает что-то ответить.

***

15 марта 2004 г.

В выходные Гарри с Драко по каминной сети отправляются в Девон, чтобы вместе с Уизли сходить на квиддичный матч. Гермиона жертвует днем занятий, чтобы тоже прийти на игру, хотя квиддич ее ни капли не интересует. Просто не так уж часто все Уизли собираются вместе, и Гарри здесь, а она не видела их целую вечность. Шелли тоже пришла, и Флер, и Анджелина, хотя Гарри никак не может понять, встречаются они с Джорджем или нет. Иногда он уверен, что да, а иногда – точно нет, а иногда ему сложно сказать. Но поскольку Гарри самому подчас сложно объяснить суть своих отношений с Драко, он решает принять все, как есть.
Джинни, конечно, нет, как и Фреда, которого убили в первый год войны. Чарли один.
Гермиона привела с собой неприлично красивого мужчину в очках, которого представляет всем как Свена. Его с Флер и Драко можно принять за родственников – все с очень светлыми волосами и потрясающе выглядят. Гарри становится поближе к Драко.
- Очень приятно со всеми Вами познакомиться, - говорит Свен. Гарри улавливает его легкий акцент только потому, что от человека с именем Свен ждешь акцента.
Драко слегка толкает Гарри локтем: «Вот какие очки тебе нужны».
Они не кривоватые и неудобные, а очень стильные, и Свен выглядит в них не просто хорошо, а стильно. Гарри вдруг вспоминает свое первое лето в Норе, когда мистер Уизли сказал ему, что большинство волшебников корректируют зрение чарами, но ему нравятся очки Гарри, и вообще, это глупо, потому что корректировать зрение чарами самому очень сложно, а просить кого-то еще – дорого, и вообще это очень рискованно, а на очки можно наложить разные корректирующие и уточняющие заклятия.
Гарри думает об этом, вертя в руках свои очки. Это вроде бы новое воспоминание, хотя иногда давно не приходившие на ум старые воспоминания кажутся новыми.
- Может быть, - говорит он Драко.
Драко, кажется, расстроен таким равнодушием. - Они улучшают форму лица, - еще раз пробует Гарри.
Глаза Драко сужаются. Гарри не обращает на это внимания, потому что Драко уже давно знает, что Гарри никто, кроме него, не интересует, а тем более, - гетеросексуальный новый бойфренд Гермионы, а Гарри не хочет втягиваться в очередную игру Драко.
Во время матча, Гермиона наклоняется к нему через спину Драко, чтобы поговорить. Свен удобно устраивается с книгой и полностью игнорирует игру. Гарри решает, что Гермиона сказала другу, что вести себя таким образом совершенно нормально, потому что она сама так много раз делала раньше.
- Как дела, Гарри? – спрашивает она.
- Ты говорила с Глендой?
- Ну, да, - честно отвечает Гермиона. – Она иногда посылает мне сов, рассказывает, что у вас происходит в Доме.
- И не только об этом, правда? – Спина Драко выдает его раздражение, и Гарри мысленно убеждает себя успокоиться.
- Она расспрашивает меня о маггловской психологии и медицине, - говорит Гермиона. – Я сейчас немного занимаюсь научной работой и пытаюсь по мере сил отвечать на ее вопросы. Это все очень запутано, даже в маггловском мире, поэтому никогда нельзя быть уверенным, что ты на правильном пути. Кстати, так я и познакомилась со Свеном.
- И она.. – он старается говорить тише.– Она ничего не спрашивала обо мне?
- Нет, Гарри. – Гермиона выглядит обеспокоенной. – Я думала, вы с ней друзья. Что случилось?
- Я…
Почувствовав у себя на ноге чью-то руку, он резко выпрямляется. По телу пробегает тревожная искра: он никому не позволял к себе прикасаться с того самого ночного кошмара. Драко либо заметил его отстраненность, либо тоже не хотел касаться Гарри, поэтому с ним проблем не возникло. Рука оказывается рукой мистера Уизли.
- Ты пропустишь всю игру, Гарри, - говорит он.
- Извините, - говорит Гарри.
- Как работа? Как Дом? Все хорошо?
- Да, - улыбается Гарри. – У нас новый мальчик… - он запинается, понимая, что не хочешь говорить о Филипе. – Все в порядке, - сбивчиво заканчивает он.
- Слушай, Гарри, я тут достал эту новую штуку, какой-то плеер, не помню точно, для чего. Не поможешь мне его разобрать, ну и, сам знаешь… - он по-шпионски начинает говорить тише, и Гарри понимает, что он до сих пор что-то прячет от миссис Уизли в своем чертовом сарае.
- Эмм… - Гарри туда не хочется. Он не знает, почему, ведь он уже бессчетное множество раз помогал мистеру Уизли с его маггловскими игрушками, но он доверяет своим инстинктам, даже если не понимает их. – Вообще-то нам с Драко надо возвращаться, - говорит он и выдыхает, только когда понимает, что Драко и не думает возражать.
- А, ну ладно, в другой раз, – разочарованно говорит Артур.
- В другой раз, - повторяет Гарри. Они снова переключаются на игру.
Гарри вдруг хочется как-то выразить Драко свою тихую нежность и благодарность за поддержку. Он кладет Драко руку на спину, и когда тот не сбрасывает ее, Гарри понимает, что Драко правильно истолковал его жест. Все оставшееся до конца игры время он нежно поглаживает пальцами спину Драко, надеясь, что Драко это чувствует.

***

Гарри потихоньку приглашает Гермиону и Свена заглянуть к ним с Драко после матча. Хватит с него на сегодня Уизли. Он их любит, но в последнее время не может выносить холодного молчания Чарли.
После недолгого общего разговора Гарри предлагает Драко показать Свену их дом, а сам ведет Гермиону в свою комнату, игнорируя раздраженный взгляд Драко.
- Мне нужна твоя помощь, - говорит он ей прежде, чем она успевает что-то спросить.
Он уже давно не видел ее настолько взволнованной. Гарри чувствует себя подавленно.
- Что случилось? – спрашивает она.
Он колеблется и, наконец, говорит:
- Со мной что-то не так. Но я не знаю, что.
Она поджимает губы.
- Можешь рассказать поподробнее?
- Я… - Ему сложно это объяснить. – Я просто странно себя чувствую. Уже около недели. Неприятно. И.. у меня проблемы с магией.
- Наколдуй что-нибудь, - сразу говорит она.
- Нет, Гермиона. Я не хочу.
- Половина проблемы – это твоя неуверенность. Хотя бы попытайся, - настаивает она.
Он направляет палочку на подушку. “ Wingardium Leviosa. ”
Подушку швыряет о стену через всю комнату.
- Нда… Попробуй еще раз, - говорит Гермиона.
На этот раз подушка взрывается.
- Ясно, – говорит она. – Это твое нормальное аномальное поведение?
- Что?
- Когда у тебя раньше были сложности с магией, то всегда было что-то вроде этого?
Гарри пожимает плечами.
- Наверное. Не знаю. Просто… Просто совсем другие ощущения. Как будто это сильнее меня.
Она размышляет, между бровей у нее залегает морщинка.
- Гермиона, я вот думаю… А не случается ли такое со мной каждый раз перед тем, как я что-то забываю, - произносит Гарри тихим напряженным голосом. – Может быть, и этот разговор с тобой у нас не первый. Может, мы каждый раз вот так с тобой разговариваем.
Гермиона пристально на него смотрит.
- Почему ты думаешь, что это имеет какое-то отношение к твоей памяти?
- Ну, а что еще? - сердито говорит Гарри. – Почему нет?
После секундной паузы Гермиона спрашивает:
- Что ты недоговариваешь?
Гарри открывает рот от удивления. Он не понимает, как она догадалась.
- Я же знаю, что ты не стал бы меня звать просто, потому что тебе не по себе и у тебя проблемы с магией. Прошла целая неделя.
Он мнется и, наконец, выдает:
- Мне снятся странные сны. И мне… Мне неприятно, когда до меня кто-то дотрагивается.
Она смотрит на него.
- Кто-то? Или только Драко?
- Все, - твердо отвечает он. – Драко… Он не знает, что происходит, но пока с ним проблем нет.
- Хорошо, - говорит Гермиона. – Я не пытаюсь никого ни в чем обвинить.
- Извини. Ты же знаешь, каким иногда бывает Рон.
- Расскажи мне о своих снах.
Гарри садится.
- Это… Ты же понимаешь, это сны. В них не всегда есть смысл. И они бывают разные, но обычно это Нора и… и подземелья, где меня… ну ты знаешь, - он сглатывает. – В них Люциус Малфой. И Уизли. Я не уверен – иногда мне кажется, что это Чарли, или Рон, или… Джинни. – Он не знает, что из этого хуже, что лучше, что имеет смысл.
Гермиона внимательно его рассматривает.
- Знаешь, Гарри, иногда люди, которые нам снятся, - совсем не те, кто нас действительно волнует. В мозгу возникает связь, иногда осмысленная, иногда весьма относительная, и один человек замещается другим. То же самое происходит и с местами – вот почему сны всегда так бессвязны. – Она останавливается и после паузы продолжает – Это общепринятая теория.
Он кивает, но лучше ему не становится.
- Что происходит во сне?
Гарри отворачивается.
- Он, Малфой, он пытается меня приласкать, а потом делает мне больно. Очень. – Гарри не рассказывает, как именно Малфой причиняет ему боль. Он не уверен, что это правда, и даже если так, это слишком личное.
- Мне жаль, Гарри, - мягко говорит она.
Он качает головой.
- Может ли такое быть…, - у него срывается голос. - Значит ли это, что я что-то вспоминаю?
- Это возможно. Но ты сам сказал, в этих снах мало смысла. Что бы ты мог вспомнить?
- Может быть, подземелья. Что случилось, когда я был в плену у Малфоя. А может, я вспоминаю другое – может, я вспоминаю время, когда был с Чарли, он же рыжеволосый. Я не знаю. В этих снах я маленький. Слишком маленький, - добавляет он.
- Так почему ты думаешь, что это воспоминания?
- Не знаю… Просто такое ощущение, Гермиона. Я не понимаю, что происходит, но со мной что-то не так. Ты мне поможешь?
- Конечно, - говорит она. - Ничего, если я поговорю об этом со Свеном?
Гарри вопросительно на нее смотрит.
- Он получает степень по психологии, - поясняет Гермиона. – Я познакомилась с ним, когда делала одно исследование для Гленды. Ты не поверишь, как сложно было понять, что мы оба – маги, когда мы оба пытались друг другу намекнуть и отказывались понять друг друга, - Гермиона изучает историю в Оксфорде. Немногие ведьмы или маги учатся в маггловских университетах, но такие есть, и это можно организовать. Гарри слышал, что им там приходится проявлять максимум осторожности, чтобы не привлечь внимания магглов. И существуют строгие правила, чтобы они не жульничали в учебе, хотя Гермиона не стала бы и пытаться.
- Ну, если ты считаешь, что так надо, если ты ему доверяешь, - говорит Гарри. – Только рассказывай самое необходимое, хорошо?
- Я не буду распространяться, – заверяет она его.
Он надеется на это, и вдруг понимает, что готов на что угодно, лишь бы все закончилось.

***

Гермиона и Свен уходят.
- Итак, - тянет Драко.
- Итак, - повторяет Гарри.
- Итак, это Свен.
- Да, - говорит Гарри. – Он психолог. Ну, или учится на психолога, что-то вроде того. Гермиона говорит, он учился в Дурмштранге, хотя его магия явно недотягивает до его мозгов. – Сейчас Драко, по идее, должен съязвить насчет мозгов самого Гарри.
Но этого не происходит.
- И до его внешности, - произносит Драко.
- Ммм?
- Он очень привлекательный, - Гарри чувствует на себе взгляд Драко и пытается понять, на что его проверяют.
- Да, - соглашается Гарри. – Хотя, мне кажется, здесь нечему удивляться. Помнишь, как Гермиона встречалась с Крумом? Она настолько уравновешенная. Мне кажется, людям, которые привыкли, что с ними постоянно заигрывают, должно быть с ней легко.
- Мне никогда не было с ней легко, - фыркает Драко.
Гарри усмехается.
- Не уверен, что это действует на геев.
- Свен – гей, - Драко не улыбается.
- Что?
- Ну, может, бисексуал, - признает Драко, элегантно пожимая плечами.
- Откуда ты знаешь?
- У меня дар видеть такие вещи, Поттер. Чего я не знаю, так это для кого ты его сюда привел – для меня или для себя.
- Прошу прощения?
- Это же ясно, как божий день. Я не дурак, и мне не нравится, когда меня принимают за дурака. Ты же специально ушел с игры пораньше, специально позвал к нам Гермиону и Свена. Я уверен, что ты попросил Гермиону его привести. Он – скорее твой тип, чем мой, но тут ты практически оставляешь его в моих объятиях на целый вечер, так что я не понимаю, чего ты добиваешься. – Драко делает паузу. – Не знаю, говорил ли я тебе, но секс втроем меня не интересует.
Драко не смотрит на Гарри, который поражен такой интерпретацией событий.
- Драко…
- Я не дурак, - повторяет Драко.. – Мне казалось, мы не обманываем друг друга.
- Мы и не обманываем друг друга, - говорит Гарри. – Свен мне неинтересен. Ты – единственный, кого я… - Он обрывает себя и откашливается. – Мне нужно было поговорить с Гермионой.
- Если это правда, то почему…? – Драко не заканчивает вопрос и не смотрит Гарри в глаза.
Гарри понуро пожимает плечами.
- Если ты его хочешь… Конечно, это не слишком порядочно по отношению к Гермионе, - бормочет он. Он ничего не говорит о самом себе: вряд ли он может предъявлять какие-то права, особенно после того, как они не спят вместе вот уже больше недели.
- А я вообще не слишком порядочен.
Гарри отворачивается.
- У тебя есть свои потребности…
- Ну конечно, Поттер, - выплевывает Драко. – Ты же знаешь, секс для меня – самая важная вещь в жизни. Я потому и живу с тобой здесь, что ты неплохо трахаешься.
Гарри слышит, как он что-то переворачивает на ходу, вылетая из кухни.
Гарри не знает, что теперь делать, он выпивает стакан воды и старается унять дрожь в руках. Он не понимает, чего хочет Драко. Вся эта сцена напоминает ему его ссоры с Чарли, во время которых он сам не осознавал, что же сделал неправильно, и в чем проблема. Только тогда он злился, а теперь у него внутри пустота. Он не знает, что с ним происходит, или что происходит с ними с Драко, но понимает, что не хочет, чтобы их с Драко отношения закончились. Только бы еще понять, как их удержать…

Глава 3.

Дата добавления: 2015-11-14