Слезы сочувствия есть, и земное трогает душу. Вергилий

Глава 1.

Гарри Поттер многого не помнит, но он уже не переживает из-за этого.
Он не помнит, что именно произошло, когда он убил Волдеморта, и в последующие часы, да и несколько недель после этого смазаны в его памяти, хотя Рон сказал, что он вел себя абсолютно нормально. Драко утверждает, что он вел себя как полный придурок, но, по мнению Драко, для Гарри это нормально.
Он не помнит свой первый поцелуй с Чарли Уизли, но очень ясно помнит их разрыв: Чарли еще тогда сказал, что он равнодушный и нервно неуравновешенный, а Гарри поклялся в жизни больше ни до одного из Уизли и пальцем не дотронуться, это он тоже помнит.
Он не помнит большую часть времени, проведенного в плену у Упивающихся Смертью, возглавляемых Люциусом Малфоем. Он знает только, что в подземельях случилось что-то, изменившее его магию, она стала настолько сильной и нестабильной, что он едва-едва мог ее контролировать. Гарри знает, что об этих событиях, наверное, лучше и не вспоминать, но он также знает, что без них он не смог бы победить в войне. Ему кажется, что, может быть, если он все вспомнит, то сможет придумать, как решить свою проблему, а не просто упорно пытаться сохранять спокойствие.
Он не помнит, как узнал, что Джинни снова сошлась с Дином, но думает, что должен был это знать, потому что не был удивлен, когда Волдеморт выволок их, чтобы показать ему, и убил обоих на его глазах. Он очень хорошо это помнит, хотя никогда и никому об этом не говорит. И он понятия не имеет, когда забыл все остальное.
Он не помнит безоблачные дни и ночи, проведенные с Роном в Норе, и подозревает, что забыл также какие-то промежутки своей жизни у Дурслей. Иногда забывчивость – это естественно, стираются незначительные подробности, их место занимают более важные или новые впечатления, но когда он не может вспомнить ленивый вечер или квиддичный матч, о котором взахлеб рассказывает Рон, Гарри понимает: это не просто забывчивость.
После войны врачи говорили ему, что память у одних людей более пористая, чем у других, и он просто забывчив по природе. Гермиона не удержалась от язвительных комментариев по поводу развития психиатрии в волшебном мире, но других предложений у нее тоже не было – не могла же она отвести его к маггловскому врачу. Поскольку Гарри забыл все, от мелких деталей до предположительно крупных потрясений, в конце концов, уже никому неизвестно, настолько ли важны утерянные воспоминания, поэтому совет докторов – не слишком переживать по этому поводу – казался, в принципе, резонным.
За прошедшие с окончания войны четыре года Гарри научился не принимать близко к сердцу многие вещи. Всем от этого только лучше.

***

7 марта 2004 г.

– У нас пополнение, – говорит Гленда, крепко схватив его руку на уровне живота и таща по коридору. Гарри подавляет желание отдернуть руку. Он знает, что она не нарочно, но все-таки… Драко раньше шутил, что Гарри стал геем из-за войны, но перестал, когда понял, что Гарри не смешно. Он иногда думает, правда ли это – иногда он вспоминает что-то, что заставляет его думать, что он всегда был геем. Сложно пытаться сложить цельные эпизоды из прошлого. Он часто пытается, но каждый раз заставляет себя останавливаться.
- Сколько ей лет?
- Ему. Ему семь лет и его зовут Филип, – Гленда протаскивает его мимо кабинета, и Гарри понимает, что увидит новенького прямо сейчас. Он знает каждого ребенка в Доме, хотя он – самый непрофессиональный из работающих здесь; он – владелец заведения и считает, что самое меньшее, что он может сделать, помимо финансирования, - это стать еще одним другом для детей, которые так в этом нуждаются. По крайней мере, большинство из них.
- Как он сюда попал? – спрашивает Гарри.
- Родители неадекватны.
- То есть?
Гленда резко останавливается и внимательно смотрит на него.
- Мы не до конца уверены, - говорит она.– Его привела мать. Сказала только, что не может доверить его мужу, и что боится его неконтролируемой магии. Она сказала, что не может его защитить, - Гленда злится. Она всегда злится, когда с детьми случается беда, и они попадают в Дом для Детей-Волшебников, но никогда не выдает своего гнева при детях, и это одна из причин, почему Гарри взял ее на работу.
- Ясно, - говорит Гарри, старательно не обращая внимания на неприятное чувство где-то в животе. – Ты уверена… Ты уверена, что я должен на него посмотреть? Так быстро?
- Почему нет?
- Ну, я… Если это его отец, то я могу напомнить ему…
- Это просто смешно, и я не понимаю, почему ты каждый раз так думаешь.
- Вряд ли у меня достаточно навыков….
- У тебя их столько же, сколько и всегда, Гарри. Вполне достаточно, чтобы поговорить как с ребенком, у которого умерли родители, так и с ребенком, с которым жестоко обращались.
Это их старый спор, и Гарри всегда чувствует себя маленьким, когда Гленда вот так отчитывает его. Он рад, что у детей есть она, и что она о них заботится, и что денег, доставшихся ему от родителей, хватило на то, чтобы открыть Дом, и что Драко позволяет Гарри жить на его деньги,,, Гарри просто не уверен, что дети должны обязательно с ним встречаться, и не понимает, как это стало обычным делом, при том, что его единственный навык – это платить профессионалам, которые действительно могут работать с детьми.
Гленда останавливается перед дверью в комнату, которую они называют Укромной; это комнатушка с игрушками, стульями и книгами, в которой ребенок может быть один или с кем-то из воспитателей, или врачей, или иногда – с Гарри, если что-то случилось, или если Игровая комната, где много других детей, не подходит.
Он садится на зеленый плюшевый ковер. Здесь все мягкое и в приглушенных тонах, и нет ни одной волшебной игрушки: Гарри хотелось, чтобы маленькие сквибы тоже чувствовали себя здесь удобно. Он понял, что семьи волшебников нередко отказываются от детей без способностей к магии.
Он часто бывает в этой комнате, и его любимая игрушка – американские горки с петляющими закрученными желобками, по которым соскальзывают разноцветные деревянные фигурки разной формы. Ему нравится затаскивать колечки на вершину горки, а потом слушать, как они скатываются, негромко ударяясь о стенки. Ему нравится распределять колечки по петлям так, чтобы все выглядело хаотично и перепутано - он поражается, насколько больших усилий, продуманности и концентрации требует этот тщательно организованный хаос. Ему нравится играть в эту игру.
За этим занятием его и застает Филип, зайдя в комнату. Гарри улыбается ему, но сразу же переключается обратно на свои горки. Он помнит, что когда был маленьким, не доверял взрослым, изо всех сил старавшимся с ним подружиться. Он еще не решил, чему больше удивляться: тому, что в двадцать четыре года он для кого-то оказывается взрослым, или тому, что в двадцать четыре года он ни капли не чувствует себя взрослым. Он знает, что в Игровой комнате есть кукла Гарри Поттера – четырнадцатилетний волшебник с палочкой, намертво приделанной к руке, и непропорционально большим шрамом, набитый изнутри мягким хлопком. Это кукла для самых маленьких детей, отражение, в котором он узнает себя.
Филип усаживается неподалеку от Гарри, но не обращает на него особого внимания. Гарри наблюдает, как он берет двух кукольных магов – взрослого и ребенка. У Филипа густые волнистые каштановые волосы и светло-голубые глаза. Он не обращает внимания на двух кукольных ведьм.
Гарри пускает вниз с горки четыре желтых кубика. Филип оборачивается на шум их столкновений.
- Хочешь поиграть? – спрашивает Гарри.
Филип показывает ему свои куклы.
- Хочешь, я с тобой поиграю?
- Давай, - говорит Филип.
Гарри перебирается поближе, и Филип протягивает ему куклу-взрослого. Гарри берет ее, поправляя ей шляпу. Филип выгуливает свою куклу-ребенка, и Гарри, который плохо умеет играть в куклы, делает то же самое со своей куклой-взрослым.
- Папочка, - говорит Филип.
Гарри вздрагивает и замирает. Еще ни один ребенок не называл его никак, кроме «Гарри».
- Меня зовут Гарри, - говорит он.
Филип мотает головой. «Папочка», - кукла-ребенок подходит к кукле-взрослому.
- Ты представляешь, что эта кукла – твой папа? - осторожно спрашивает Гарри. Он вытягивает руку с куклой, словно отделяя себя от нее. – Она похожа на твоего папу?
Филип, не ответив, вскарабкивается Гарри на колени. Он хватает обеих кукол и тесно прижимает их друг к другу. «Папочка», - снова говорит он.
Гарри вдруг становится ужасно не по себе, он даже не знает, почему. Он много раз держал детей на руках, на коленях, поэтому он подавляет желание столкнуть Филипа.
- Меня зовут Гарри, - повторяет он. – Зови меня Гарри.
Филип прячет от Гарри лицо и после паузы говорит: «Гарри».
Неприятное чувство у Гарри в животе немного ослабевает.
- А тебя как зовут?
Снова пауза.
- Филип.
- Приятно познакомиться, Филип. Пожмешь мне руку?
Филип отслоняется и смотрит на руку Гарри. Он слезает с колен Гарри, чтобы пожать ее.
- Приятно познакомиться, - повторяет он за Гарри.
Торжественное рукопожатие. Гарри говорит: «Мне очень нужно построить дом. Мне непременно нужно построить дом. Ты мне поможешь?»
Филип кивает, и они направляются за кубиками.
- Сначала я хотел зеленый, чтобы подходил к ковру. А потом подумал, что так они будут сливаться. Как ты считаешь, какого цвета должен быть дом?
Подумав, Филип говорит:
- Синий.
Они забывают про кукол.

***

Когда Гарри аппарирует домой, Драко сидит в гостиной с Роном и Шелли, девушкой, с которой Рон встречается последние два года. Драко явно не слишком счастлив их развлекать. Он давно уже объяснил Гарри, что то, что Гарри позволяется с ним жить, готовить для него, тратить его деньги и спать с ним, – это предел их взаимных обязательств. Друзья в сделку не входят, хотя Гарри и подозревает, что Драко не так уж плохо относится к Рону, как хочет это показать, и ничего не имеет против Шелли.
- Извините, - говорит он. – Я опоздал?
- Ты опоздал, – холодно отвечает Драко.
- Не переживай, дружище, - Рон, как всегда, пытается смягчить жестокое, как ему кажется, обращение Драко с Гарри.
- Я только переоденусь. Через минуту вернусь.
Он идет из комнаты в свою спальню. Он успевает расстегнуть пуговицы на рубашке, когда без стука входит Драко. У них отдельные спальни еще с того времени, когда они встречались с разными людьми. По большей части Гарри спит в постели Драко, но вся его одежда и личные вещи хранятся в его спальне.
- Ты опоздал, - говорит Драко недовольным тоном. - Опоздал на полтора часа.
Гарри роется в ящике. На самом деле ему не нужно переодеваться, но он нервничает и ему кажется, что он испачкан.
- Я знаю, - отвечает он.
- Мне пришлось общаться с твоими друзьями, - говорит Драко сквозь зубы.
- Я знаю, - отвечает Гарри, продолжая сдирать с себя рубашку.
- Я этого терпеть не могу, - говорит Драко.
Вещи на комоде и на столе – сломанные наручные часы, взятые у Драко запонки, мелочь – начинают мелко вибрировать, и где-то за их спинами раздается треск стекла в картинной раме. Гарри слышит тихое аханье Драко и понимает, что все это из-за него. Он мысленно считает до десяти и слышит, как Драко тихо произносит «Reparo.».
В следующую секунду рука Драко ложится ему на плечо.
- У тебя плохое настроение, - мягко, без тени упрека говорит Драко.
Гарри встряхивает головой.
- Извини.
- Когда тебе снова покажется, что ты … - Драко запинается, потому что они не знают, как это назвать, они могут говорить об этом, только подшучивая и подкалывая друг друга, с того момента, как стало окончательно ясно, насколько слабо Гарри может себя контролировать, и что так теперь будет всегда. - Просто скажи мне, и я не буду давить.
Он проводит рукой по спине Гарри, и Гарри вздрагивает от желания, но к желанию примешивается что-то еще, что он не может определить.
- Рон с Шелли ждут, - напоминает Гарри.
На мгновение ему кажется, что по лицу Драко проскальзывает гримаса боли, но это невозможно, потому что это – не то, что у них есть, не сейчас, когда они оба стараются ничего не ставить на карту, когда Драко все время словно плавно ускользает от него и живет по одному ему известным правилам, которые Гарри никогда не понять и не разгадать, со вспышками страсти и ледяного охлаждения, которые то кажутся Гарри восхитительными, то приводят его в ярость.
- Точно, - говорит Драко, и тон у него при этом абсолютно нормальный. – Я открою бутылку красного вина.
- Белого, - вдруг говорит Гарри. – Не красного, белого. – Он не знает, почему вдруг, но ему не хочется сегодня красного вина.
- Белого, – повторяет Драко, странно смотря на него, но потом кивает и уходит дальше развлекать друзей Гарри без единой жалобы.
Гарри помнит мельчайшие подробности их с Драко совместной жизни, начиная от драк, случавшихся, когда Драко только переехал на площадь Гриммо после того, как его чуть не убили за попытку шпионажа, до тайных жарких объятий и поцелуев, а потом – перепихов, воспоминания о которых Гарри до сих пор считает самыми возбуждающими, и до постепенного осознания потребностей и желаний друг друга. Никаких жертв – они пришли к этому через понимание друг друга, и это стало их основным принципом. И Гарри нужны эти отношения, какими бы неправильными их не считал Рон.

***
К концу вечера Рон и Шелли оба раскраснелись от выпитого и от смеха, и даже Драко разговорился, что Гарри так же приписывает вину, хотя Драко очень хорошо умеет пить.
Гарри теперь не разрешают пить больше нескольких глотков из-за проблем с магией, но ему уже не обидно.
- И тут, - рассказывает Шелли, хватая Рона за руку, - он хлопается на колени и просит у меня прощения! Практически умоляет! – она хохочет, и Рон тоже смеется, потому что это его по ошибке приняли за начальника Шелли, хотя на самом деле все как раз наоборот. Гарри с Драко тоже смеются, но Драко бросает на Гарри похотливый взгляд, без сомнения, вспоминая и предчувствуя все те прошлые и будущие моменты, когда они опускаются друг перед другом на колени или доводят один другого до мольбы.
У них и правда фантастический секс, но Гарри снова становится не по себе, и он быстро закрывает глаза, как бы чего не случилось.
Когда он снова открывает глаза, Рон внимательно смотрит на него.
- Гарри, ты в порядке?
- Да, - отвечает Гарри, чувствуя на себе взгляд Драко. – Просто устал.
Рон встает.
– Пожалуй, мы пойдем домой, - говорит он, беря Шелли за руку. – Слушайте, приходите в Нору. Отец раздобыл какие-то новые маггловские штуки и хочет тебя расспросить, а мама всегда рада видеть тебя к ужину, – Рон мельком смотрит на Драко. – Вас обоих, - добавляет он. Это важно: Гарри иногда кажется, что мистер и миссис Уизли не одобряют Драко, хотя Гарри и не знает, почему: то ли из-за Джинни, то ли из-за Чарли, то ли из-за самого Драко. Он знает только, что чем дальше они продвигаются с Драко, тем больше его расстраивает такое отношение со стороны Уизли.
- Конечно, - отвечает он, хотя на самом деле не уверен, удастся ли ему уговорить Драко прийти. – Очень мило с их стороны.
Рон и Шелли шумно вваливаются в камин и прощаются. Гарри возвращается в столовую, где Драко допивает свой бокал вина. Он собирает тарелки и относит их на кухню. Драко незаметно подходит к нему и как будто чего-то ждет.
- Ты был мил с моими друзьями, - говорит Гарри.
Драко фыркает. – Если ты называешь это милым, твои стандарты снижаются.
- Тебе нравится Шелли.
- Я мог бы ее хоть немного уважать или считать приятной девушкой, если бы ее необъяснимое увлечение Уизелом.
- Рон сказал, она хочет, чтобы у них был ребенок.
- Господи, в мире как раз не хватает еще Уизли.
Стакан выскальзывает у Гарри из рук и разбивается об пол. Они оба молча смотрят на него. Гарри наклоняется подобрать осколки, но Драко выхватывает свою палочку и заново собирает стакан из осколков до того, как Гарри успевает до них дотянуться.
- Что происходит? – спрашивает Драко, его глаза сужаются.
У Гарри вдруг потеют ладони, и он вытирает их о брюки.
- Не знаю, - говорит он. – То есть, ничего.
- Ты уверен?
- Он просто выскользнул. – Это правда. У Гарри нет другого объяснения.
- Забудь о посуде, – говорит Драко. Он наклоняется и целует Гарри, хотя обычно начинает не он. Гарри отвечает на поцелуй, но в следующий момент отстраняется.
- Кажется, я пас на сегодня, - неохотно говорит он.
Драко смотрит на него, потом отворачивается. – Ты все равно можешь спать сегодня со мной, - предлагает он слишком уж обыденным тоном.
Это что-то новенькое, но Гарри слишком хорошо его знает, чтобы придавать этому большое значение.
- Ладно, - отвечает он.
Наверху, в комнате Драко, которая намного больше, чем спальня Гарри, они раздеваются до трусов и забираются под одеяло. Гарри не может не заметить эрекцию Драко, натягивающую его трусы, и он одновременно и доволен, и нервничает.
- Ты правда… Я мог бы…, - предлагает он.
Драко мотает головой.
- Если ты не в настроении, Поттер, я не нуждаюсь в обслуживании.
Гарри очень неприятно. Он не знает, что с ним творится, но ему и в самом деле не хочется секса. Это беспокоит его: разве большинству двадцатичетырехлетних мужчин не хочется все время заниматься сексом?
Он лежит на боку, подальше от Драко. Обычно, если они засыпают вдвоем, то это после секса, и тогда Гарри обычно обнимает Драко. Сегодня же Драко ворочается у него за спиной, пока Гарри не чувствует на шее его дыхание. Чего он не может чувствовать, так это эрекции Драко, и он настолько благодарен за это, что его самого это почти беспокоит.
Драко обнимает Гарри.
- Гарри, с тобой правда все в порядке? - шепчет он в темноте.
- Да, - шепотом отвечает Гарри, беря Драко за руку и удерживая ее. Драко никогда не позволил бы такого, кроме как в своей спальне ночью, в темноте. - Просто у меня был плохой день.
Драко ничего не говорит, но Гарри знает, что он думает о том, что у Гарри не было «плохих дней» или проблем с магией уже почти год, и они оба надеялись, что дела пошли на поправку.
Пытаясь заснуть, Гарри размышляет, означает ли это, что он потом полностью или частично забудет этот день. И чувствовал ли он себя так же странно и в те дни, которые выпали у него из памяти. Но ему этого уже не узнать. Вот что означают провалы в памяти, понимает он в такие моменты: они означают, что ему уже не понять и настоящего, потому что его не существует без памяти. Гарри уже очень хорошо знает, что это такое – жить, забывая. Чего Гарри не знает, так это, как это – жить, вспоминая.

Глава 2.

Дата добавления: 2015-11-14