БЛАГОДАРНОСТИ 30 страница

Одновременно с монголами в долину Шарона на юге вторглись франки под предводительством английского принца Эдуарда. В последние месяцы Бейбарс слышал о нем все чаще и чаще. Поход не принес Эдуарду никаких плодов, но Бейбарс понял – этого принца не следует недооценивать. Крестовый поход короля Людовика не удался, но его брат, Шарль де Анжу, король Киликии, являлся дядей Эдуарда. В прошлом Бейбарс чуть ли не дружил с этим Шарлем, но сейчас не исключал, что дядя и племянник могут объединиться для нового Крестового похода. Хадир тоже это предсказывал и предупреждал действовать осторожно и не затрагивать интересы принца.

– Он, конечно, молод, – бормотал прорицатель, – но в нем сидит лев. Я это вижу.

– А возможно, слышал от моих придворных, – холодно возразил Бейбарс.

– Он похож на тебя, повелитель, – продолжал бормотать лукавый Хадир. – Когда ты был моложе.

Бейбарс допил кумыс, поднял глаза на тяжело вздыхавшего сына:

– Ты закончил?

– Не могу! – Барака бросил гусиное перо на пол, забрызгав плитки чернилами. – Синджар дает мне задачи, хотя знает, что я не могу их решить.

– Он хочет тебя научить, – устало проговорил Бейбарс.

– Можно я решу задачи завтра, отец? – сказал Барака, повернувшись в кресле. – А сегодня поеду на охоту. Калавун обещал меня взять.

– Поедешь, когда закончишь уроки.

– Но, отец…

– Ты меня слышал? – Бейбарс со стуком поставил кубок на стол.

Барака вздрогнул, отцовский тон его напугал. Обиженно выпятив губу, он снова повернулся к пергаментам.

– Могу я побеспокоить тебя, мой повелитель?

Барака и Бейбарс повернулись. В дверях стоял Калавун, почти доставая головой до верхнего края арки. Уже тронутые сединой темные волосы зачесаны назад и собраны в хвостик. Одет в темно-синий плащ, цвета его полка.

– Эмир Калавун! – Барака вскочил, подбежал, схватился за его большую ладонь. – Пошли, посиди со мной. Помоги с уроками.

Калавун улыбнулся мальчику:

– Я уверен, ты хорошо справишься сам.

– Нет! – Барака снова надул губы. – Потому что уроки Синджара глупые.

– Он хороший учитель, – мягко проговорил Калавун. – Тебе нужно его ценить. Он учил меня арабскому, когда я только попал в армию мамлюков.

Барака отпустил руку Калавуна и уныло уставился в пол. Но вскоре снова оживился.

– Ты обещал меня взять на охоту!

– Только если, – Калавун бросил взгляд на Бейбарса, – позволит твой отец.

– Пожалуйста, отец, – взмолился Барака.

– Возьми свои пергаменты и отправляйся к Синджару. Закончи с ним. Я хочу поговорить с Калавуном.

Барака быстро собрал пергаменты с задачами и направился к двери.

– Ты забыл перо, – окликнул его Калавун.

– Слуги принесут другое, – ответил Барака. – Они для того здесь и нужны.

Калавун проводил его взглядом, затем повернулся к Бейбарсу:

– Зачем ты призвал меня, мой повелитель?

Бейбарс устало поднялся с кресла.

– Кажется, мой сын любит тебя больше, чем меня. – Он направился к большому сундуку, открыл крышку, извлек серебряный футляр для свитков.

– Меня ему любить легче, мой повелитель. Ведь я не могу быть с ним строгим.

Бейбарс протянул футляр Калавуну и сел.

Эмир извлек свиток, начал читать.

– Франки предлагают перемирие. – Он оторвал глаза от пергамента. – Когда ты это получил?

– Вчера.

– Сказал кому-нибудь?

Бейбарс отрицательно покачал головой:

– Тебе первому.

– Подписано королем Киликии.

– Да. Узнав о намерении принца Эдуарда, Шарль де Анжу предлагает посредничество между мной и франками. Думаю, он надеется на наши прежние добрые отношения.

– Им много не нужно, – сказал Калавун, продолжая просматривать письмо. – Только бы удержать то, что осталось.

– Пусть уберутся домой, тогда и война закончится. А то лезут ко мне со всякими перемириями.

Калавун помолчал.

– Мы отобрали у франков большую часть земель, и с нынешним войском они не могут нам угрожать. По крайней мере в обозримом будущем. Монголы много опаснее. Даже если франки замышляют временное перемирие, все равно нам выгодно его принять.

– Я не желаю с ними мира, – тихо проговорил Бейбарс. – Я говорил Омару, что нам никогда не очиститься от западной скверны, если мы будем с ними любезничать, как в свое время Саладин. – Он направился к окну.

– Иногда для блага наших людей надо идти на уступки, – сказал Калавун. – Иначе придется воевать и с франками, и с монголами. Франки сейчас слабы и предлагают нам передышку. Давай используем эту возможность.

– Наверное, ты прав, – пробормотал Бейбарс, – но с тех пор, как Омар… – Он закрыл глаза. – С тех пор, как он погиб, я не могу думать ни о чем другом.

Бейбарс похоронил друга шесть месяцев назад. Трупы двух ассасинов сожгли вместе с тележкой. Настоящих лицедеев, которые должны были выступать на печально окончившемся празднике, вскоре нашли мертвыми в одном из городских домов. Тела лицедеев почти полностью разложились, значит, их убили давно. За это время ассасины успели подготовиться к представлению. Бейбарс жестоко расправился с укрывшимися в горах ассасинами, но это не могло заполнить пустоту в душе, возникшую после ухода Омара. Со временем она ощущалась все больнее. Иногда он вдруг приказывал призвать Омара, и слуги заикаясь напоминали султану, что его приближенный умер.

– Я только сейчас осознал, как нуждался в нем. – Бейбарс открыл глаза. – Мне так не хватает его советов.

– Как ты думаешь, мой повелитель, что предложил бы тебе Омар, если бы он был здесь? – спросил Калавун.

Бейбарс слегка улыбнулся:

– Омар бы посоветовал мне согласиться на перемирие. Он был воин, но в душе войну ненавидел. Пытался это от меня скрыть, но я все видел на его лице. – Султан перестал улыбаться. – А ты, Калавун, предложишь мне то же самое?

– Предложу, мой повелитель.

Бейбарс помолчал. Потом отвернулся от окна.

– Так тому и быть. Отправь франкам в Акру послание с моим согласием. Я дарую им мир. На время.

В этот вечер Бейбарс опять отправился в город в темном плаще и тюрбане. На этот раз за ним на почтительном расстоянии следовали два воина из полка Бари. С факелами.

Достигнув амбара, он приказал им оставаться снаружи. В последнее время сюда начали наведываться дети. Рисовали на полу древесным углем, разбрасывали лепестки роз. Сегодня он цветов ей не принес, а просто опустился на колени с пустыми руками. Закрыл глаза и представил ее такой, как тридцать лет назад. Время и войны его возлюбленную не коснулись. Ей по-прежнему шестнадцать, и так будет всегда: нежное гладкое лицо без единой морщинки, черные блестящие волосы. Он нарубил в амбаре дров, а потом она смеясь плескала воду из кувшина на его голую грудь, недавно исполосованную хлыстом. Он тоже смеялся, пока не увидел тень в дверном проеме. Неизвестно, сколько времени хозяин стоял вот так, наблюдая за ними.

Бейбарс открыл глаза. Но перед ними еще какое-то время маячил красный крест на белой рыцарской мантии. Он впечатался в его память, как клеймо. Бейбарс провел пальцем по губам, затем прижал их к земле.

– Я должен отдохнуть, любимая, прежде чем закончу начатое. Я устал. Очень устал.

Он застыл в этой позе на какое-то время, затем поднялся и вышел. Глянул на воинов:

– Сожгите амбар.

Султан Бейбарс наклонился сорвать с куста цветок розы и пошел прочь. Сзади начало разгораться пламя.

Темпл, Акра

15 мая 1272 года

Уилл застал Эврара, как всегда, за рабочим столом. Сейчас капеллан, прищурив подслеповатые глаза и наморщив шишковатый лоб, точил гусиное перо.

– Принес? – спросил он, не поднимая головы.

Уилл положил на стол кожаный кошель. Эврар в последний раз двинул ножом и отложил перо. Раздвинул мягкие кожаные складки кошеля. На солнце засияли камни – киноварь, агат, малахит, лазурит.

– Красиво. С ними чернила не выцветут и через тысячу лет. – Эврар закрыл кошель, посмотрел на Уилла. – Завтра я растолку их в порошок. Спасибо. Сам я на рынок пойти не могу. – С трудом поднявшись, он прошел к шкафу положить кошель. – В последние дни едва нахожу силы встать с постели.

– Я хочу поехать в Кесарию.

– Что? – Эврар повернулся.

– Хочу присутствовать при заключении договора.

Капеллан положил кошель на полку и закрыл шкаф.

– Откуда ты узнал? Ведь об этом еще не объявляли.

– Робера де Пари включили в группу.

Эврар с сомнением покачал головой:

– Не важно, откуда ты узнал, но об этом не может быть и речи.

– Почему? – Уилл говорил спокойно, но голос слегка подрагивал.

Эврар вскинул брови:

– Я думаю, ты знаешь почему. Кто нанял убийц-ассасинов, черт возьми?

– Вот поэтому я и хочу поехать.

– Потому что в первый раз сорвалось? – Эврар обреченно взмахнул высохшей рукой. – Рыцари, которые поедут на встречу с Бейбарсом, уже выбраны.

– Но вы можете поговорить с Эдуардом, чтобы он включил меня. Сошлитесь на желание участия в этом деле члена «Анима Темпли». Кроме того, я здесь один из немногих, кто знает арабский. – Уилл заговорил быстрее, боясь, что капеллан его прервет. – Я хочу работать, Эврар. Принимая решение остаться в братстве в тот вечер на стенах Антиохии, когда вы рассказали мне о Калавуне, я все серьезно обдумал. Я хочу доказать это вам и продолжить дело моего отца.

– Я знаю, знаю, – пробормотал Эврар.

– Тогда почему вы до сих пор используете меня как мальчика на побегушках и не даете настоящих поручений, как остальным в братстве?

Эврар молчал.

– Потому что вы мне не доверяете, – ответил за него Уилл.

– Это неправда.

– Правда. Но я вас не упрекаю. Однако прошло полгода, Эврар! Я хочу работать, а не попусту тратить время. Если я не подхожу, то изгоните меня из братства или дайте возможность исправить ошибки.

Едва заметный кивок капеллана пробудил в Уилле надежду.

– Ты прав, я действительно пока не давал тебе серьезных поручений. Но не с тем, чтобы наказать, а из осторожности. Пойми, эта миссия крайне опасна. Бейбарс – человек непредсказуемый. За эти годы к нему не раз отправляли послов с предложением мира. Вернулись немногие. А если он пожелает с презрением отвергнуть наши мирные намерения, прикажет отсечь всем вам головы и отослать обратно в корзине? – Эврар откинулся на спинку кресла. – Хотя ты своими выкрутасами не раз заставлял меня страдать, Уильям, но я все равно хочу видеть твою голову там, где она есть.

– Сейчас султан так не поступит, – ответил Уилл. – Это выглядело бы несерьезно, ведь он уже прислал весть, подтвердил согласие. Бейбарс – чудовище, но все же не мелочный. – Уилл с мольбой посмотрел на капеллана. – Эврар, я никогда не просил вас ни о чем для себя. А вот сейчас прошу, позвольте мне поехать.

Эврар взял перо и нож, затем раздраженно отложил. Вздохнул.

– Тогда поклянись не делать никаких глупостей. – Не дав Уиллу ответить, он быстро добавил: – Поклянись именем своего отца!

Уилл выдержал его взгляд.

– Клянусь, Эврар. Я вас больше не подведу.

Капеллан долго молчал, потом кивнул.

Сегодня в конюшне стояла необычная духота. И без того спертый воздух вдобавок пропитался запахом навоза. Но Саймон работал. Складывал на сеновал мешки с драгоценным овсом. Время от времени отмахивался от надоедливых мух, с противным жужжанием круживших вокруг головы. Стряхивал пот с лица.

Поставив очередной мешок, он наклонился взять с пола кувшин с водой.

– Саймон.

Он стремительно выпрямился, ударившись головой о кормушку. Уронил кувшин. Вода разлилась.

Негромко выругавшись, Саймон развернулся, потирая ладонью больное место.

На пороге в прямоугольнике яркого света вырисовывался силуэт высокой стройной женщины с медно-золотистыми волосами. Саймон узнал голос еще прежде, чем повернулся. Какое чудо видеть ее во плоти, в розовом платье! Последние четыре года он каждый день ждал ее прихода и страшился этого.

– Я получила твое письмо, – сказала Элвин. Она выглядела сейчас старше и спокойнее.

– Не думал, что ты можешь приехать.

– Я тоже не думала. Но так получилось. Я всегда мечтала увидеть Святую землю.

Саймон вытер руки о тунику. Нерешительно приблизился.

– Приплыла на корабле?

– Да, на купеческом.

– Королева тебе позволила?

– Именно по милости королевы Маргариты я сюда и попала. Тело короля Людовика наконец доставили в Париж. Его похоронили в Сен-Дени, и дворец погрузился в траур. Вскоре пришло твое письмо. Я его прочла и разорвала пополам. Но сохранила. – Элвин пожала плечами. – Не знаю почему. А потом его случайно нашла королева и заставила меня все рассказать.

Саймон покраснел. Еще бы, ведь его тайну узнала сама королева.

– Она настояла, чтобы я отправилась сюда, – продолжила Элвин. – Сказала, любовь так редко бывает в жизни женщины, и ее надо беречь. Не знаю, может быть, поэтому я и здесь. Уилл – рыцарь, мне известно, что он… – Голос Элвин дрогнул. – В общем, я получила твое послание. – Ее зеленые глаза долго разглядывали Саймона. – И понимаю, почему ты решил мне все рассказать.

Саймон отвернулся.

– Хочешь увидеть Уилла?

– Он здесь? Не знаю… – Элвин вздохнула. – Пожалуй, да. Хочу. – Она оглянулась на главные ворота, где несли караул несколько сержантов. – Но боюсь привлекать внимание. Стражники позволили мне войти, потому что я назвалась племянницей великого магистра. – Она неожиданно улыбнулась, и на мгновение перед Саймоном мелькнула прежняя озорная девчонка, много лет назад проникшая на борт «Терпеливого».

– Правильно. – Саймон оглядел конюшню. Сейчас почти все сержанты находились в большом зале на обеде, но скоро зашумят во дворе. Он открыл дверь кладовой, где держали седла и упряжь. – Посиди здесь. Я пойду поищу Уилла. – Саймон откашлялся, неуклюже переступил с ноги на ногу. – И приведу к тебе.

– Спасибо, – мягко отозвалась Элвин.

Уилл увидел Саймона, как только вышел из рыцарских покоев. Конюх устало ковылял по двору. Они встретились взглядами. Саймон остановился, вскинул руку. Между ними смеясь пробежали четверо юных сержантов. Обед закончился. Во дворе становилось оживленно. Их глаза снова встретились, и Уилла поразило выражение его лица. Он подошел:

– Что случилось?

– Ничего.

Уилл вскинул брови:

– Но ты выглядишь, как будто что-то случилось.

Саймон предпринял героическую попытку улыбнуться.

– Нет. Все в порядке. Просто… хм… понимаешь, я тебя сейчас немного удивлю.

– Удивишь?

В этот момент Уилла окликнули.

Он обернулся. К ним направлялся Робер. Великолепные белокурые волосы, выгоревшие, ставшие почти белыми, как и его мантия, собраны в хвостик.

Робер приветливо кивнул Саймону и схватил плечо Уилла.

– Ты поговорил с Эвраром?

– Да.

– И что?

– Он согласился пойти к Эдуарду.

– Хорошо. – Робер улыбнулся. – Тогда поедем к Арбалету вместе.

– Уилл, мне нужно идти, – пробормотал Саймон.

Уилл бросил на него рассеянный взгляд:

– Да скажи наконец, в чем дело.

Саймон открыл рот, затем мотнул головой:

– Лучше, если ты увидишь сам.

Он развернулся и направился к конюшне.

Уилл задумчиво улыбнулся Роберу.

– Думаю, он перетрудится на солнце. Поговорим через пару минут, хорошо?

Робер кивнул:

– Я буду в оружейной.

– Погоди… – крикнул Уилл, догоняя Саймона.

Тот не замедлил шага.

Когда они приблизились к конюшне, Уилл остановился.

– Саймон.

Конюх обернулся.

– У меня нет времени для игр. Скажи, в чем дело.

– Зайди сюда, хотя бы ненадолго, – проговорил Саймон и скрылся в конюшне.

Уилл раздраженно вздохнул, но последовал за ним. Саймон стоял у кладовой с непроницаемым лицом. Когда Уилл приблизился, он открыл дверь и отступил в сторону. Уилл нахмурился, встревожившись от странного поведения друга, шагнул вперед и… замер. Девушка повернула к нему лицо. Тонкие полоски солнечного света, проникавшие в щели задней стены, окутали ее хрупкой золотистой паутиной. Во рту Уилла пересохло, в сознании взорвались тысячи слов, требовавших, чтобы их выкрикнули одновременно. Затем все слова перемешались, осталось лишь одно. Он произнес его на удивление спокойным голосом, не похожим на его собственный.

– Элвин.

Она чуть улыбнулась:

– Здравствуй, Уилл Кемпбелл.

Уилл шагнул к ней, не замечая, как Саймон тихо закрывает за ним дверь.

Они молчали. И с каждой секундой тишина становилась все тягостнее и гуще. Тесная, простреливаемая солнцем кладовая, пропахшая кожей и навозом, казалось, расширилась, стала всем миром. Кружилась голова. Уилл не мог ни пошевелиться, ни даже вздохнуть, тем более оторвать глаза от Элвин.

– Как ты поживаешь? – спросила она, внимательно глядя на него.

Уилл пошевелился.

– Хорошо. – Он шевельнулся снова. – А ты?

– И я хорошо.

Уилл опять шагнул вперед, не сводя с нее глаз, и неожиданно произнес:

– Элвин, я не собирался тебя покидать и не собирался ничего менять. Так получилось. Понимаешь, так получилось.

– Тогда почему ты уехал? – спросила она. – Почему ты был с… – Она замолкла, отвернулась, затем снова встретилась с ним взглядом. – Почему ты был с той девицей?

Уилл тяжело вздохнул. Потер лоб.

– Помнишь книгу, которую ты достала по просьбе Эврара?

– У трубадура? Конечно, помню.

– Ее у нас отобрали, и мне пришлось преследовать похитителя.

– Да, – пробормотала она, – ты мне это сказал тогда во дворце. Когда… предложил стать твоей женой.

Уилл опустил глаза.

– В тот вечер мы с Эвраром готовились к отъезду, и вдруг прибегает мальчик с вестью. От тебя. Ты просишь срочно прийти… в таверну. – Уилл растерянно пожал плечами. – Я помчался. А там наверху меня захватил один злодей. Приставил к горлу кинжал. Потом привязал к креслу, начал бить. Угрожал расправиться с тобой. Требовал сказать, где книга. Оказывается, сообщение от тебя подстроил его сообщник, Гарин де Лион, чтобы заманить меня туда. Пришлось все рассказать, а потом Гарин опоил меня каким-то зельем, положил в постель и оставил.

– Гарин? – удивилась Элвин. Саймон в письме об этом не упоминал. – Зачем он так сделал?

– Его заставил тот злодей. – Уилл мотнул головой. – Впрочем, сейчас это не важно. Злодей давно мертв, а Гарин в темнице. Тебе нужно знать лишь одно: я был там не по своей воле.

– Но почему ты не прогнал девицу? Как ты дозволил, чтобы она…

– Так я же сказал, меня опоили. Это зелье затуманивает разум. Я вообще не понимал происходящего и ничего не помню. Даже слова не мог вымолвить, не то что пошевелиться.

Элвин кивнула.

– Но почему ты не объяснил? Почему уехал и не вернулся? – Она резко отвернулась, пытаясь скрыть навернувшиеся слезы.

Уилл хотел подойти, но не решался.

– На следующее утро, как только я осмыслил, что произошло, хотел тут же бежать к тебе, но меня остановил Эврар. Не знаю, почему я его послушался. Наверное, тогда еще был не в себе. Наставник потребовал отправляться в погоню за похитителем книги и… за Гарином. А я…

– Месть для тебя оказалась важнее, чем я?

– Не в этом дело, Элвин. Я тогда сильно заболел и стал совершенно беспомощным. Мы добрались до Орлеана, а там я слег. Провалялся три месяца. Был у самого порога смерти. А когда полегчало, Гарин и похититель книги отбыли на Святую землю. Я мечтал вернуться к тебе, но пришлось отправляться туда. Закончить дело. Мне хотелось вернуть себе право выбирать.

– Почему ты не написал? – спросила она после долгого молчания.

– Пытался. Начинал сотню писем и ни одно не смог закончить. Шло время. Я стал думать, что ты, наверное, вышла замуж, у тебя семья, дети, ты счастлива. Я не хотел причинять тебе страдания, не хотел вмешиваться в твою жизнь, о которой ничего не знал. Понимаешь, я боялся. – Он помолчал, затем тихо добавил: – Я поступил как дурак.

– Да. – Элвин улыбнулась. – Помнишь, как мы мечтали о Святой земле?

Уилл грустно кивнул.

Улыбка Элвин стала шире.

– Тогда я часто в мечтах представляла, как мы отправимся туда вместе. Зимой, когда спускался туман, я закрывала глаза и воображала, как мы стоим на мраморном балконе в золотом дворце, где стены и полы усыпаны драгоценными камнями, а перед нами простирается синее-синее море, какое только можно представить. – Элвин чуть прикрыла глаза. – На тебе рыцарская мантия и блестящие доспехи, на мне белое шелковое платье. Ты обнимаешь меня и говоришь слова любви. С этой мечтой я засыпала многие годы. – Элвин обвела руками вонючую тесную кладовую и рассмеялась.

Уилл не смог удержаться. Улыбка тронула его губы. Он попытался их сжать, но засмеялся вместе с ней. И, непонятно как, Элвин оказалась в его объятиях. И они хохотали, и всхлипывали, и прижимались друг к другу. Наконец отстранились, смущенные порывом страсти.

– Я даже не знаю, как ты сюда попала, – сказал Уилл.

– Это долгая история, – ответила она, вытирая глаза, – расскажу потом. Если коротко, то я приплыла сюда с купцом. Венецианским.

– У тебя есть где остановиться?

– Да, в доме этого купца. – Элвин поймала руку Уилла и улыбнулась. – Он поставщик королевского двора в Париже. Королева Маргарита повелела ему дать мне здесь работу и кров. У него мастерская одежды в Венецианском квартале. Он хороший, добрый человек, и жена его добрая женщина. У них три дочери, я с ними подружилась.

Уилл улыбнулся. На башне ударил колокол. Он оглянулся.

– Хочется побыть с тобой подольше, но…

– Я поняла, мне нужно уходить.

– Нет, ты не поняла. Элвин, послушай, я должен уехать. Надеюсь, всего на несколько дней. Это необходимо.

Элвин кивнула.

– А потом, – продолжил Уилл, – мы будем говорить и говорить… – Он глянул на свою мантию. – Не знаю, как мы… даже если…

Элвин его остановила, прижав палец к губам.

– Не надо сейчас ни о чем таком думать. Я еще здесь не обжилась. Мне нужно время привыкнуть. – Она хотела проскользнуть мимо, но остановилась, поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку. – Увидимся, когда вернешься.

После ее ухода Уилл долго сидел, не в силах стряхнуть оцепенение. Щека в месте поцелуя отчаянно горела.

Темпл, Акра

20 мая 1272 года

– Все, моя подпись, кажется, высохла. Можешь забирать.

Принц Эдуард протянул Уиллу кожаный футляр для свитков. Тот засунул его в притороченную к седлу сумку и туго затянул ремни. Плечи дрожали от напряжения, как будто на них взвалили тяжелую ношу. Эврар не только уговорил принца включить Уилла в группу, но и предложил назначить старшим.

– Вы уверены, что мы посылаем достаточно людей, мой принц?

Эдуард повернулся к великому магистру госпитальеров:

– Им не придется сражаться, магистр де Ревель.

– Но это неизвестно, милорд. Даже если Бейбарс намерен заключить договор, до Кесарии надо скакать два дня. По пути могут встретиться бедуины и напасть на небольшую группу в надежде на добычу.

– Это сомнительно, – прозвучал глубокий баритон Томаса Берара, великого магистра тамплиеров. – Кроме того, брат, – добавил он, обращаясь к магистру госпитальеров, – не надо показывать излишнюю воинственность. Ведь это мирные переговоры.

Гуго де Ревель кивнул:

– Я лишь немного осторожничаю, брат. Мы же не хотим, чтобы с ними что-то приключилось.

Они посмотрели на Уилла.

Он поклонился:

– Ничего не случится, милорды.

Великие магистры удовлетворенно кивнули и продолжили беседу с другими управителями Акры, которые пришли присутствовать при отъезде группы.

– Удачи, Кемпбелл, – бросил Эдуард и развернулся к трем королевским рыцарям, державшим наготове коней.

Предложенный Эдуардом план установления мира на Святой земле пока выполнялся на удивление успешно. Этого никто не ожидал. Как и освобождения Гарина из темницы. Он вышел три дня назад, проведя в заточении четыре года. Никто ничего не объявлял, просто взяли и выпустили. Гарин пришел к Уиллу попрощаться, а потом скрылся в покоях для слуг, бледный, подавленный, навсегда отлученный от ордена тамплиеров. Уилл спросил Эврара о причине помилования, тот ответил – по просьбе хранителя. Оказывается, Эдуард навестил Гарина в темнице, увидел, в каком он состоянии, и пожалел. Спустя несколько месяцев он завел разговор с сенешалем и Эвраром, узнал причину заточения Гарина и предложил увезти его с собой в Англию. Сказал, что хочет сделать Гарина писцом для работы с «Анима Темпли». Свободы у него будет там немного, работа трудная, и вообще, мол, лучше использовать его знания на пользу братству, чем бесполезно гноить в темнице. Уилл часто умолял Эврара смягчить наказание Гарину, и вот под влиянием принца Эдуарда капеллан наконец смилостивился.

Казалось, Уилл не имел причин сомневаться в мотивах принца, но что-то в Эдуарде по-прежнему его тревожило. Как туманный намек на присутствие в лесу дыма или странная тень, возникшая на стене.

– Уильям.

Он оглянулся. К нему, шаркая, шел Эврар в наброшенном на голову капюшоне, несмотря на жаркий день.

– Береги, – пробормотал он, кивая на сумку у седла.

– Обязательно.

– Там вся наша надежда.

Уилл удивился, увидев на покрасневших глазах капеллана слезы.

– Жаль, что я не могу отправиться с вами, – проговорил Эврар, поглядывая на рыцарей, прикрепляющих к поясам бурдюки с водой, приспосабливающих шлемы и мечи. В Кесарию отправлялись пять гвардейцев Эдуарда, шесть тамплиеров, четыре госпитальера и три тевтонца, чтобы продемонстрировать силу и единство христианского мира, от имени которого заключается этот договор.

– Эврар, не тревожьтесь, – твердо произнес Уилл. – Мы благополучно туда прибудем. Обещаю.

Лицо капеллана сморщилось в улыбке.

– Я на это надеюсь, Уильям.

Уилл вскочил в седло и пустил коня к Роберу де Пари и остальным тамплиерам. Там же стоял и Саймон.

Он улыбнулся Уиллу и протянул бурдюк с водой.

– Это тебе.

– У меня уже есть один, – сказал Уилл, поглаживая бурдюк, привязанный к сумке на седле.

– Правильно, – согласился Саймон, – а теперь будет два.

– Ну что ж, давай. – Уилл протянул руку.

– Ну, счастливо.

– А чего ты такой грустный, Саймон? И вообще, все ведут себя так, как будто мы назад не вернемся. – Уилл посмотрел на Робера. – Не очень ободряет, правда?

– Я вовсе ничего такого и не думал, – запротестовал Саймон.

Уилл улыбнулся:

– Ладно, до встречи.

Кесария

22 мая 1272 года

На месте города Кесария была пустыня. Разваленные дома, вздымающиеся в небо арки соборов без крыш. Повсюду пепелища, засыпанные серым песком улицы.

Бейбарс на холме задумчиво смотрел на город, разоренный мамлюками, ощущая внутри неприятную пустоту. Он повернулся к Калавуну, гарцевавшему рядом на коне:

– Лагерь разобьем в городе. Пошли людей убедиться, что мы первые прибыли, затем поставь у входов стражу. Надо быть готовыми к их появлению.

– Да, мой повелитель.

Бейбарс некоторое время разглядывал Кесарию, потом снова обратился к Калавуну:

– Когда они прибудут, встреть их. Приведи ко мне одного, главного. Остальных пусть стерегут воины полка Бари. – Он помолчал. – Нужна осторожность, Калавун. С франками на этих землях почти покончено. Еще один толчок, и они уйдут навсегда. Но загнанный в угол зверь опасен. Они могут использовать любую возможность. – Стоило султану вспомнить о покушении ассасинов, как его взгляд отвердел. – Постарайся, чтобы ничего не случилось.

– Конечно, мой повелитель.

Уилл и рыцари приблизились к разоренному городу, когда вечер только начинался. Провалившиеся крыши домов и полуразрушенные арки поблескивали на янтарном закатном солнце. В берег с порывистыми вздохами ударял прибой. Морские птицы кружили, вспугнутые проезжающими рыцарями. Кавалькада в молчании въехала в разрушенные городские ворота. Подковы гулко стучали в зловещей тишине. Уиллу казалось, как будто они вошли в гробницу или церковь.

– Неужели мы здесь будем подписывать мирный договор? – пробормотал Робер.

Уилл не ответил. Для него Кесария казалась самым для этого лучшим местом. «Вот к чему приводит война!» – вопило все вокруг. А свиток в его сумке на седле давал надежду на будущее.

– Смотрите, тут кто-то есть, – тихо проговорил один из гвардейцев Эдуарда.

В засыпанном песком переулке блеснул золоченый доспех. Уилл пригляделся. В проеме между разрушенными домами верхом на боевом коне восседал воин-мамлюк, в плаще полка Бари, отборных воинов Бейбарса, бесстрастно взирал на рыцарей. Через пару секунд Уилл оглянулся и увидел еще одного, а когда за поворотом возникли сразу четыре всадника, ему стало не по себе.

– А вон там, – пробормотал Робер, кивая на крышу дома впереди.

На крыше стоял еще один мамлюк, изготовив для стрельбы лук. Он двигался, следя за рыцарями. Рядом застучали копыта, и из переулка выдвинулись два всадника.

– Чего это они? – проворчал один из госпитальеров, держа руку на рукояти меча.

– Стерегут нас, – пробормотал тамплиер, увидев впереди четырех мамлюков, загородивших путь.

Дата добавления: 2015-11-14