Мы поняли, что эти общины не очень-то дружат. Это открытие нас весьма неприятно поразило.

В следующее воскресенье мы отправились в ту, другую, общину. Здесь тоже всё звучало слишком уж теоретичес­ки, теологически и заумно. Наша внешность не соответствовала их представлениям. В разговоре к нам они отнеслись ещё более критически.

Когда мы предложили им объединиться с той, первой свободной церковью, они в ужасе схватились за голову. Но мы привели им наш логический расчёт: их двадцать пять и тех тридцать пять человек наверняка нашли бы зал, где можно вместе совершать богослужения. Мы бы тоже присоединились. После этого разговор как обрубило.

Мы посещали общины по всему городу и однажды попали на одно очень странное собрание. Когда ведущий сказал: „А сейчас помолимся”, все тут же упали на коле­ни. В мгновение ока мы остались единственными, кто продолжал сидеть на стульях.

В другой раз мы пришли в церковь, где женщины сидели справа, а мужчины слева. Мы, к счастью, быстро это заметили, и всё обошлось нормально. Вот только Нэш, который немного припозднился, с разбега уселся рядом с Сильвией посреди женской половины. С этого момента нам трудно было с должной серьёзностью сле­дить за ходом литургии. Бедняга выглядел весьма блед­но, когда он наконец последним понял, куда он попал.

Вообще эта церковь понравилась нам чуть ли не боль­ше всех. Там было как-то хорошо. Братья произносили сильные молитвы, а когда они учили, что-то действи­тельно трогало за живое. С этой общиной у нас могли бы наладиться хорошие отношения, если бы не маленький ляпсус. Нас увлекла их серьёзность, мы буквально сли­лись с их богобоязненными, огромной силы молитвами. И вдруг у одного из наших ребят тихонько вырвалось робкое „аллилуия”. После этого собрание приняло не­ожиданный оборот. Братья со всем рвением принялись вязать фанатиков и демонов.

Когда служба закончилась, нас вызвали к кафедре. В весьма жёсткой форме нам заявили, что мы впредь не должны себе такого позволять, если хотим ещё сюда приходить. Мы всё поняли.

В конечном итоге наши хождения по общинам были сплошным расстройством, от нас всюду отворачивались. Но везде находились отдельные христиане, которые, как мы чувствовали, принимали нас. Мерилом для нас была их любовь, а не их теология. Мы сохраняли тесный кон­такт с этими верующими. Самое интересное, что они чаще всего тоже страстно желали исполнения Святым Духом.

Мы с удовольствием разрешали им принимать участие в нашей общинной жизни. Они тоже всё время при­глашали нас на обед или на кофе и были открыты для того, чтобы разделить с нами свою жизнь. Среди них была одна супружеская пара, которая принялась искать нас сразу после плакатной акции. Они уж было подумади, не было ли это операцией Евангелического союза, которую они пропустили. Но когда выяснили, что Евангелический союз здесь ни при чём, они подумали, что наверное есть ещё другие христиане. Они разыскали нас и с тех пор частенько заходили в гости.

Но в целом нас приводило в ужас отношение церквей, прежде всего то, что они не верили написанному в Библии это был просто кошмар, когда они заявляли, что сегодня больше нет знамений и чудес, что они кончились с Деяниями Апостолов.

В какого же Иисуса они верили? Ведь совершенно чётко написано, что Иисус каким был вчера, таков есть сегодня и таким же останется на веки вечные. А что же тогда было с нами? Мы были в замешательстве.

Лучик надежды блеснул в нашей беспомощности, когда ребята из Дюссельдорфа рассказали нам об одной маленькой общине. Она, по их словам, была просто “супер” и очень харизматическая. Это разожгло наше любопытство, и мы поехали туда. Эта община тоже размещалась на заднем дворе. Двести человек собирались там для совершения богослужения.

Нас приняли очень сердечно. Пожилые люди вели себя очень трогательно, сразу принялись нас обнимать. Хвалебная молитва Господу захватила меня. Я слышал высокое пение ангелов. Правда потом выяснилось, что это не ангелы пели, а цыган играл смычком на пиле. Когда все стали восхвалять Господа на новых языках, я почувствовал себя так, как будто после долгих блужданий по дорогам возвратился, наконец-то, домой. Потом была проповедь о любви Господней, от которой мои дух и душа свободно вздохнули. Так вот что такое “харизматический”! Святость Господа была настолько ощутима, что Святой Дух тут же изобличил меня во множестве грехов, в которых я до сих пор не раскаялся. „О Господи, я раскаюсь в них, — пообещал я, - только не дай мне сейчас лишиться сил." Силы не оставили меня.

После службы я не мог дождаться, когда мы наконец придём домой к нашим друзьям. Я тут же заперся в ван­ной. Я плакал, потому что Бог глубоко тронул меня. Бла­годарный за Его любовь, я покаялся во многом, что пока ещё в моей жизни было неблагополучно.

Когда христианам в Изерлоне стало известно, что мы были в Дюссельдорфе у харизматиков, разразился на­стоящий скандал. Теперь всё, что у нас было и всё, что мы делали, окончательно стало считаться „от лукавого". В нашей общине разразился кризис веры, и многие отошли от неё, не выдержав этого испытания. Они чувст­вовали себя совершенно потерянными и с негодованием ушли от всех этих постоянных конфликтов между верующими. Зато остальные твёрдо придерживались того, что сказал Господь. Нам нужно было устанавливать отношения с другими верующими, какими бы странны­ми и ограниченными они нам ни казались.

Чем ближе я узнавал народ Божий, тем больше меня беспокоила его разобщённость и вечные раздоры. Что-то не было видно, чтобы выполнялась заповедь Христова: „По тому узнают все, что вы ученики Мои, если будете иметь любовь между собою." Меня немного успокаивало то, что ещё Апостолу Павлу хорошо были известны эти проблемы с единством тела Христова. В послании к Ко­ринфянам он резко осуждал разногласия между тамош­ними христианами. Они не должны говорить, что они „Аполлосовы" или „Павловы", но должны быть едины во Христе. Меня поражало, что со времён Павла у христиан было почти две тысячи лет времени для решения этой проблемы, но её явно не решили. Когда я ещё прочи­тал в Псалме 132, какое благословение лежит на единст­ве христиан, я твёрдо понял, что мы должны молиться о единстве народа Господня в Изерлоне.

Мы прочитали объявление о ежегодной Неделе всеоб­щей молитвы. Все христианские группы приглашали собраться и молиться вместе. Я увидел в этом шанс претворения в жизнь то, что недавно открылось мне. Но меня ожидало горькое разочарование. За редким исключением приходили лишь верующие той группы, которая была тот вечер ответственной за проведение собрания.

Наша община практически не имела никаких дел с официальной церковью. Одной из случайных точек соприкосновения было то, что какой-то католический священник опубликовал в газете резкое письмо против „Иисусовых сектантов из наркотической системы”, в котором публично нападал на нас. Мы хотели поговорить с ним, но он отверг все наши попытки. Он просто-напросто не открыл нам дверь. „Вот она, официальная церковь, здесь наверняка меньше всего настоящих верующих",-таково было однозначное мнение нашей общины.

Дата добавления: 2015-11-14