Глава четвертая 6 страница

– Привет, девчонки! Как жизнь?

– Отвали, Грег, – бросила через плечо Софи. – Ты нас не интересуешь.

– Говори за себя! – Грег – крепкий орешек. – Кто твоя подружка?

Софи вздохнула и покачала головой.

– Это Эмили, – сказала я.

– Привет! – Эмили покраснела.

– При-вет! – протянул Грег. – Чем-нибудь угостить?

– Давай!

Грег ушел, а Эмили повернулась ко мне.

– Боже, он же – красавчик! – восторженно воскликнула она.

– Ничего особенного, – возразила Софи. – А к тебе подошел, потому что все остальные его уже отшили.

Эмили расстроилась:

– Ясно…

– Софи, ну в самом деле! – возмутилась я.

– Чем ты недовольна? – спросила она, стряхивая нитку со свитера и оглядывая толпу. – Я сказала правду.

Грег действительно приставал ко всем девчонкам, но Эмили-то зачем это знать? Однако в этом вся Софи. Она считала, что должна непременно каждого поставить на место, чтоб не зарывался. Кларк. Меня. Теперь Эмили. Я терпела не один год, но в тот момент поняла, что нужно что-то делать. Возможно, потому, что на вечеринку Эмили привела именно я.

– Пойдем возьмем что-нибудь выпить, – предложила я. – Софи, тебе принести?

– Нет! – отрезала она и отвернулась.

Когда мы вернулись, Софи куда-то исчезла. «Она рассердилась, – подумала я. – Но ничего, я ее быстро успокою». Но потом пришел Грег Николс, и мне не хотелось оставлять Эмили с ним наедине. Через двадцать минут мы наконец сбежали. Эмили встретила знакомых, а я пошла искать Софи. Обнаружила ее на заднем крыльце в одиночестве.

– Привет! – сказала я, но Софи не ответила. Я взглянула на покрытый листьями бассейн, на дне которого валялся складной стул.

– Где твоя подруга?

– Софи, успокойся.

– Что не так? Я просто спросила.

– Она в доме. Эмили и твоя подруга тоже.

– Ну уж нет, – фыркнула Софи.

– Чем она тебе не угодила?

– Она мелкая, Аннабель, к тому же… В общем, хочешь общаться с ней – вперед, а я не буду.

– Да почему?

– Не хочу. – Она посмотрела на меня. – А в чем проблема? Мы ж не сиамские близнецы. Тебе не обязательно всюду за мной ходить.

– Знаю, – сказала я.

– Серьезно? Вообще-то ты всюду со мной. С самого нашего знакомства. Я нахожу парней, узнаю про вечеринки. Раньше ты только и делала, что подавала платочки Ка-ларк Ребболдс.

Я терпеть не могла, когда Софи говорила такие отвратительные вещи. Отчасти потому, что понимала, что виновата.

– Я пригласила Эмили, потому что она ни с кем здесь не знакома.

– Она знакома с тобой. А теперь еще и с Грегом Николсом.

– Смешно.

– А я и не смеюсь. Просто говорю как есть. Хочешь общаться с ней, пожалуйста, а я не буду. – Софи быстро встала и пошла в дом.

Я взволнованно смотрела ей вслед. Может, она права? Может, без нее я правда ничего собой не представляю? Конечно, я понимала, что это не так, но все же душу грыз червячок сомнений. Софи всегда была максималисткой: либо ты с ней, точнее, позади нее, либо против нее. И никакой середины. Дружить с ней непросто, но и воевать было ой как страшно.

Я посмотрела на часы, поняла, что Эмили скоро надо домой, и пошла ее искать. Она болтала со знакомой моделью. Я немного постояла с ними – ждала, пока остынет Софи. Когда уже пора было ехать, я решила, что ее недовольство, скорее всего, уже прошло.

Но Софи снова исчезла. Ее не было ни на улице, ни на кухне. Наконец она мелькнула в коридоре. Заметила меня и скрылась в комнате. Я подошла к двери и дважды постучала.

– Софи, пора ехать.

Ответа не последовало. Я вздохнула и, скрестив руки на груди, подошла поближе к двери:

– Слушай, я знаю, что ты злишься, но поехали, пожалуйста, домой, а поговорим потом.

Снова молчание. Я взглянула на часы: если мы сейчас не уедем, то Эмили влетит от родителей.

– Софи, – я повернула ручку – дверь оказалась не заперта, – распахнула дверь и переступила порог, – давай…

И замолчала, застыв от изумления. Софи прижимал к стене какой-то парень. Одной рукой он шарил у нее под блузкой, другой гладил по бедру и целовал в шею. Я отступила назад, и парень обернулся. Это был Уилл Кэш.

Он взглянул на меня покрасневшими глазами и сказал, лишь слегка оторвавшись от шеи Софи:

– Мы заняты.

– Я… Извините, пожалуйста…

– Поезжай домой, Аннабель, – сказала Софи, гладя Уилла по волнистым волосам на затылке. – Поезжай.

Я закрыла дверь и так и осталась стоять в коридоре. Уилл Кэш был одним из хозяев дома. Он играл на гитаре и в этом году заканчивал школу. Уилла невозможно было не заметить – очень симпатичный, – но репутацией он пользовался дурной. Вел себя непорядочно и постоянно встречался с разными девчонками. Сегодня с одной, завтра с другой, никто долго не задерживался. Софи же предпочитала хороших мальчиков, спортсменов, и не признавала никого другого. Но, видимо, на этот раз решила сделать исключение.

Из дома я ей несколько раз звонила, но она не брала трубку. На следующий день Софи позвонила мне около полудня. Она уже и думать забыла об Эмили и о нашей ссоре. Теперь на уме у Софи был только Уилл Кэш.

– Он потрясающий! – Она в мельчайших подробностях рассказала о том, что было вчера, а затем заявила, что сейчас придет ко мне в гости. Как будто Уилл Кэш так важен, что его просто невозможно обсудить по телефону.

– Он со всеми знаком, чудесно играет на гитаре, умница и красавчик! Я б могла с ним всю ночь целоваться! – Софи сидела на моей кровати и листала старый «Вог».

– Ты вся светилась от счастья, – сказала я.

– Так я и была счастлива! И сейчас тоже. – Софи перевернула страницу и склонилась над рекламой туфель. – Он – моя мечта.

– Встретишься с ним еще? – спросила я, решив не упоминать о том, как Уилл любит погулять.

– Конечно, – ответила Софи таким тоном, как будто я спросила какую-то глупость. – Сегодня вечером. Их группа выступает в «Бендоу».

– В «Бендоу»?

Софи вздохнула и откинула назад волосы:

– Это клуб такой. В Финли. Да брось, Аннабель, ну что, ты никогда не слышала про «Бендоу»?

– А… Да, слышала, – сказала я, хотя понятия не имела, что это за клуб.

– Концерт начинается в десять. – Софи снова перевернула страницу и ровным безразличным тоном, даже не глядя на меня, спросила: – Если хочешь, поехали со мной.

– Нет, не могу. Завтра вставать рано.

– Дело твое.

Тем вечером я осталась дома, а Софи отправилась в «Бендоу». Как я узнала позже, после концерта она поехала к Уиллу и переспала с ним. Несмотря на всю браваду, раньше у Софи ни с кем не было близости, и Кэш стал ее первым мужчиной. С тех пор она ни о ком думать не могла, кроме него.

А я не понимала, что она в нем нашла. Софи утверждала, что Уилл очарователен, интересен, красив, умен (и еще миллион эпитетов), но, глядя на него, я так не думала. Кэш действительно был привлекателен, к тому же безумно популярен, но слишком себе на уме. А одной красоты в его случае было недостаточно. Уиллу не хватало душевной теплоты. Слишком уж он был холоден и напряжен, и мне всегда становилось не по себе, когда приходилось с ним разговаривать: в машине, пока Софи платила за бензин, на вечеринках, когда мы оба искали мою подругу. Уилл пристально на меня смотрел и выдерживал долгие паузы, а я начинала нервничать.

И что самое ужасное, он, похоже, об этом знал. И ему нравилось, что мне не по себе в его присутствии. Обычно, чтоб загладить неловкость, я начинала болтать без перебоя или слишком повышала голос. Уилл же оставался непроницаемым. Я путалась, сбивалась и наконец замолкала, уверенная, что Кэш считает меня глупой. Хотя вела я себя и в самом деле не слишком умно, как маленькая девочка, пытающаяся произвести впечатление. В общем, я всячески старалась поменьше с ним встречаться, но получалось это далеко не всегда.

Другие же девчонки, видимо, очень легко находили с Уиллом общий язык. Над своими отношениями Софи приходилось работать днем и ночью, а уж она-то сил не жалела. С самого начала об Уилле ходили слухи, и, куда бы он ни пришел, повсюду находились знакомые, обычно девушки. К тому же они с Софи учились в разных школах, то есть про загулы Кэша ей рассказывали через вторых-третьих лиц, и узнать, правду ли говорят, было порой очень непросто. А Уилл ведь еще играл в группе. В общем, скучать Софи не приходилось. Их отношения развивались по одному и тому же сценарию: Уилл начинал общаться с какой-нибудь девушкой, появлялись слухи, Софи ехала разбираться с девушкой, затем с Уиллом, ругалась с ним, расставалась, затем мирилась. И так до бесконечности.

– Я не понимаю, как ты его терпишь, – сказала я как-то Софи, когда мы мчались поздно вечером по незнакомому району в поисках очередной девчонки, по слухам флиртовавшей на вечеринке с Уиллом.

– Конечно, не понимаешь! – выпалила подруга, проскакивая светофор и резко заворачивая направо. – Ты никогда никого не любила!

Я промолчала, поскольку Софи сказала правду. Встречаться я встречалась, но серьезных отношений пока не заводила. Мы снова завернули, и Софи перегнулась через меня, вглядываясь в нумерацию домов. «Неужто любовь такая страшная штука?» – подумала я.

– Уилл мог выбрать кого угодно, – сказала Софи, притормаживая у ряда домов слева, – но он предпочел меня. И встречается со мной! Неужели ты думаешь, я позволю какой-то девице его увести?

– Они просто разговаривали! Почему ты думаешь, что она хотела его увести?

– Просто разговаривали? На вечеринке, наедине, в пустой комнате? Значит, не так все просто, – резко сказала Софи. – Если знаешь, что у парня есть девушка, особенно если эта девушка я, нечего вести себя двусмысленно! Всегда есть выбор, Аннабель. Сделаешь неправильный – будут последствия, пеняй тогда только на себя.

Я молча откинулась на спинку, а Софи остановилась у белого домика. На крыльце горел свет, на подъездной дорожке стояла красная «йетта» с наклейкой на бампере, на которой ребята из «Перкинс Дей» играли в хоккей на траве. Будь я хоть капельку поумней, поняла бы, что вряд ли все девчонки в городе только и делают, что мечтают отбить у Софи Уилла. Видимо, он тоже не ангел. Но потом я взглянула на ее лицо и вспомнила, как несколько лет назад у бассейна Софи решила, что хочет дружить с Кирстен, хотя сестра не обращала на нее внимания, а иногда и открыто ей грубила. Просто если Софи что-то нужно, она пойдет на все. Кроме того, теперь ей завидовали даже больше, чем раньше, – ведь она встречалась с Уиллом. Софи больше не нужно было навязываться самой популярной девчонке в школе. Она сама стала такой. И иногда мне казалось, что к Уиллу она относится, как я к ней: вместе трудно, но порознь еще тяжелее.

Софи вылезла из машины и, старательно избегая света, подошла к «йетте». А затем нацарапала ключом на красивом красном боку, что она думает про владелицу машины. Мне захотелось отвернуться, но я не стала. И превратилась в соучастницу. Отвернулась, только когда Софи вернулась в машину.

Самое смешное, что, хотя я десятки раз видела, как разворачивается у Софи и Уилла очередная драма, и выучила ее наизусть, все равно не ожидала, что стану ее частью. Один вечер, один неверный шаг, и вот Софи уже мстит мне и называет меня шлюхой, а потом вычеркивает не только из своей, но и из моей собственной жизни.

– Ты следующая, Аннабель, – сказала директор модельного агентства миссис Макмерти, проходя мимо.

Я кивнула, встала и отряхнулась. У противоположной стены новенькая, высокая брюнетка, неловко позировала с огромным синим блюдом из отдела товаров для кухни. Съемки для календаря вообще были очень странными. Каждую девушку фотографировали на отдельный месяц с товаром из какого-нибудь отдела торгового центра. В прошлом году, например, мне не повезло и пришлось рекламировать шины «Рочелле» – меня всю обложили покрышками.

– Протяни его, как будто что-то предлагаешь, – велел фотограф. Девочка вытянула руку и шею. – Это слишком. – Девочка покраснела и приняла прежнюю позу.

Я направилась к фотографу, обходя по дороге стоявших у стены девчонок. Тут одна из них, Хиллари Прескотт, преградила мне путь:

– Привет, Аннабель!

Мы с Хиллари пришли в агентство в одно время. Вначале подружились, но потом я быстро от нее отдалилась, поскольку она не умела держать язык за зубами. Кроме того, была подстрекательницей. Не только любила копаться в чужом белье, но и сама его подкидывала.

– Здравствуй, Хиллари.

Она вытащила жвачку, засунула в рот и протянула мне упаковку. Я покачала головой и спросила:

– Что нового?

– Да ничего особо, – ответила Хиллари, накручивая на палец локон. – Как лето прошло?

Задай этот вопрос кто другой, ответила бы как обычно: «Хорошо», но с Хиллари надо быть настороже.

– Нормально, – резко сказала я. – А твое?

– Да скучала все время. – Хиллари вздохнула и пожевала жвачку: розовую и блестящую. – А почему вы с Эмили не общаетесь?

– Почему не общаемся? Общаемся. С чего ты взяла?

– Ну, вы раньше все время гуляли вместе, а теперь даже не разговариваете. Странно как-то.

Я посмотрела на Эмили – она внимательно изучала свои ногти.

– Да как сказать… Просто все меняется.

Хиллари не сводила с меня глаз и, несмотря на вопросы, разумеется, прекрасно знала, что случилось. Может, конечно, не во всех подробностях, но в целом точно. Не хватало еще, чтоб я ее просвещала!

– Я пойду. Моя очередь.

– Давай. – Хиллари прищурилась. – До встречи.

Я облокотилась о стену и зевнула. Было всего два часа дня, а я уже еле держалась на ногах. А виноват во всем Оуэн Армстронг!

Утром я проснулась и взглянула на часы: 6.57. Хотела уже перевернуться на другой бок и спать дальше, как вспомнила про передачу Оуэна. Он все выходные не шел у меня из головы. Неожиданно я стала обращать внимание на всю сказанную мною безобидную ложь. Папа в пятницу спросил, как прошел день, – я ответила: «Хорошо», мама поинтересовалась, жду ли я с нетерпением начала работы в агентстве, – я кивнула. В общем, в сумме лжи накопилось немало, поэтому я решила по возможности держать слово. Обещала, что послушаю передачу Оуэна, – непременно ее послушаю.

Я включила радио ровно в семь, но по нему шли только помехи. Приложила его к уху, и тут оно загрохотало: гитара, тарелки, затем чьи-то крики… Я испугалась и нечаянно столкнула радио локтем с кровати, оно громко стукнулось об пол, но не выключилось, продолжая орать на полную мощность.

В стену застучала Уитни. Я быстро схватила радио, уменьшила звук и осторожно поднесла к уху: песня еще не кончилась, но разобрать слова, больше похожие на визги, не представлялось возможным. Я никогда не слышала такую музыку, да и музыка ли это была?

Наконец загремели тарелки, и песня закончилась. Но следующая была ничуть не лучше. Гитары, правда, больше не гремели, зато появились гудки и сигналы, как в электронике, а поверх них мужской голос декламировал слова, на мой взгляд, больше похожие на список покупок. И продлилась песня пять с половиной минут. Знаю точно, поскольку не отрывала глаз от часов, молясь, чтоб она закончилась поскорее. Наконец раздался голос Оуэна:

– Для вас играл «Мизантроп», «Сон Декарта», а до этого «Дженнифер» группы «Липоу». Вы слушаете «Управление гневом» на общественном радио «РАС». А сейчас «Напшел».

И вновь зазвучала музыка в стиле техно, сменили ее грубые и хриплые старческие голоса, декламирующие стихи об огромных кораблях. После чего целых две минуты кто-то очень неприятно играл на арфе. Привыкнуть к такой мешанине было невозможно. Я слушала передачу целый час, но не поняла ни одной песни. К тому же ничего не понравилось. Видимо, просвещение мне не грозило. Только усталость.

– Мы тебя ждем, Аннабель! – окликнула меня миссис Макмерти, спуская с небес на землю.

Я встала перед фоновой тканью. Ее украсили растениями: клеоме и папоротниками. А рядом установили большую пальму в горшке на колесиках. Видимо, в этом году мне достались «Растения от Лорель». Ну что ж, хотя б не шины.

С фотографом мы знакомы не были, поэтому он не поздоровался, продолжая возиться с фотоаппаратом. Реквизитор подкатил пальму поближе, так, что лист защекотал мне щеку.

Фотограф окинул нас взглядом.

– Нужны еще растения, – сказал он стоящей в стороне миссис Макмерти. – Или придется делать в основном крупные планы.

– У нас есть еще растения? – спросила миссис Макмерти реквизитора.

Он заглянул в соседнюю комнату:

– Два кактуса и один фикус, но он, похоже, завял.

Раздался хлопок – сработал фотометр. Я попыталась отодвинуть лист подальше от лица.

– Хорошо, – сказал фотограф, возвращая его обратно. – Мне нравится. Ты появляешься постепенно. Давай-ка еще разок.

Я снова отодвинула лист. Ветка защекотала лицо, и очень захотелось чихнуть, но я сдержалась. На меня смотрели все присутствующие: новенькие, старшие, Эмили… Но последнее время я все время находилась в центре внимания, а здесь хотя бы обстановка была подходящей и знакомой. Ненадолго я забыла о переживаниях и сосредоточилась на внешности: взгляд – улыбка. Готово.

– Хорошо, – сказал фотограф.

Кактус пододвинули ко мне поближе, но я не сводила глаз с фотографа. Он обошел меня и велел появляться из-за пальмы. Снова и снова. Замерцала вспышка.

Вечером, когда мама уже легла, а Уитни заперлась у себя, мне захотелось пить, и я спустилась на кухню. В смежной с ней комнате перед включенным телевизором сидел папа, положив ноги на тахту. Я зажгла свет.

– Ты как раз вовремя, – сказал папа, оборачиваясь. – Начинается отличный документальный фильм про Христофора Колумба.

– Правда? – Я достала стакан.

– Очень интересный! Посмотришь со мной? Может, узнаешь что новое.

Папа обожал исторический канал.

– Это ж мировая история! – восклицал он, когда мы отказывались от очередной передачи про Третий рейх, падение Берлинской стены или египетские пирамиды. Обычно ему приходилось сдаться и часами смотреть моду, переоборудование дома и реалити-шоу. Но вечерами телевизор поступал в папино полное распоряжение, но все равно одному ему было скучно, как будто история становилась интереснее, если кто-то составлял ему компанию.

Обычно этим «кем-то» была я. Мама рано ложилась, Уитни считала, что история слишком скучная, а Кирстен постоянно болтала и всем мешала. Мы же с папой хорошо друг другу подходили. Садились вечером перед телевизором и смотрели исторические передачи. Даже если папа видел их раньше, ему все равно было интересно. Он кивал и то и дело повторял: «Да?», «Серьезно?», как будто диктор не просто его слышал, но и не мог продолжать, не получив ответа.

Но в последние несколько месяцев я перестала составлять папе компанию. Не знаю почему, но я слишком устала и была не в состоянии следить за мировыми событиями. Пусть даже случившимися очень давно. История слишком на меня давила, и думать о прошлом просто не было сил.

– Нет, спасибо. Я рано сегодня встала и очень устала.

– Ладно. – Папа откинулся на спинку и взял пульт. – Потом как-нибудь посмотрим.

– Да, обязательно.

Я налила воду и подошла к папе. Он подставил щеку. Я поцеловала его, и папа, улыбнувшись, прибавил звук. В комнате зазвучал голос диктора:

– В пятнадцатом веке исследователи мечтали…

На лестнице я остановилась, глотнула воды и обернулась. Пульт лежал у папы на животе, мерцал экран. Может, стоило вернуться в комнату? Но я не смогла. Пусть папа в одиночестве слушает, как по сотому разу рассказывают об одних и тех же событиях.

Дата добавления: 2015-11-14