Глава 3. Plague, Pleasure and Torture of Freedom. 3 страница

Вокруг уже стояло несколько автомобилей, где то суетились зеваки, которых оттесняли за линию ограждения, чтобы в случае непредвиденных обстоятельств, те не получили травму. И на радостях не побежали бы сообщать в суд о халатности работников полиции, и радостно за это получать свои кровно отнятые деньги, всего лишь у выпускника училища, который преисполненный желанием получить адреналин, устроить скоростную погоню, встрять в перестрелку с очередной бандой, но лишенный этого наивный дурак, одетый в глупый дождевик, отгораживающий буквально собой тех кто желал чуть ли не ломая себе голову подобраться ближе. Сквозь толпу зевак как опарыши просачивались паразиты-репортеры, которым нужно было обязательно заснять, что полиция это оплот жестокости, садисты нашего века, чтобы вскоре получив эти кадры, побежать и встав на колени, вылизать морщинистую задницу своего шефа ради мелкой получки, или встать раком перегнувшись через стол ради кусочка по крупнее.

Сержант Винсент Эшфорд, ощущая как по гладко выбритой голове капает несносная вода лишь в пол голоса высказал что думает об этой погоде, о этой ситуации, о всей полиции, зеваках и особенно о репортах, но его все равно никто бы не услышал, поэтому все это мысленно просочилось сквозь его мозг и так осталось мимолетным пятном в его памяти, которое как жир растворится в стиральном порошке, благодаря бокалу другому виски. Чиркнув старой зажигалкой, которая от сырости и несносного дождя все не хотела зажигаться, все таки попытки с десятой, тусклое пламя полыхнуло и прижигая мозолистый палец Винсента вместе с сигаретой, вновь тухнет наглухо запертое металлической крышкой. Глубокий вдох, и горький дым отправляется вовнутрь до самых легких, и возвращается назад прихватив с собой проституток под названием углекислый газ, тонкой струйкой выходит из его пасти. Они уже тут стояли около трех часов, ожидая когда наконец приедет карета скорой помощи и гребанный броневик с отрядом быстрого реагирования с их мать его так тараном, чтобы проторчать еще пару минут врываясь внуть и вытаскивая это ничтожество, которое еще нужно было обвинить в убийстве. Ничтожество по имени Джейкоб Уиллард. Наконец то в паре кварталов от места их пребывания раздавался надрываясь вой сирены скорой помощи, а следом за ней летел и броневик. Докурить так и не удалось, по этому кинув помятый бычок под тяжелый ботинок, и тут же придавив его носком, Винсент шмыгнул носом, а тяжелой и огромной рукой провел по своему лысому черепу.

Описать Винсента можно как фоторобот серийного убийцы - ему уже за сорок, его рост 196 сантиметров, вес около 80 килограммов. На лысо бритый, так что под освещением его голова сияет как шар для боулинга, широкие плечи, ноги как у клоуна довольно редкого 46 размера ступни, тусклые болотные глаза и неаккуратная бородка. Взгляд все время злобный, люди предпочитают с ним не встречаться глазами, не раз давал отчеты по причине применения в участке насилия над подозреваемыми, его уже давно в участке называли гестаповцем. Вполне заслужено, не бывало и дня. Как очередной наркоман или подросток возомнившим себя мистер вселенная недосчитается пары зубов, или уйдет, кряхтя и сплевывая кровь на салфетку, рубашка песчаного цвета безвольно пыталась колыхаться на ветру. Но была скованна туго затянутой кобурой пистолета, а лысая голова Винсента буквально сияла как бильярдный шар от капель воды стекающей на его небольшую бородку.

В это же время карета скорой помощи затормозила, из нее высыпало пара медиков в голубых рубашках и белых латексных перчатках, они не спешили куда либо идти, но были готовы в любой момент отчаянно ринутся на помощь будь то зевака получивший пулю, коп словивший лезвие ножа промеж ребер, или же сам подозреваемый, получивший награду в виде града пуль и разорванной грудной клетки. Следом за ними выбежала группа реагирования, все как на одно лицо, в черной униформе, один из них гордо нес словно знамя металлический щит, другой дотаскивал до двери таран, и все они быстро перегруппировались у входа в дом. Винсент решил поторопиться, и быстрым шагом не обращая внимания на лужи по щиколотку, встал подле одного спецназовца. Тот, что был с тараном смотрел напротив на лидера отряда с щитом который отсчитывал на пальцах до трех, как третий палец разжался, послышался моментальный удар тяжелого тарана о хлипкую дверь, которая прогнулась, и уже со второго удара слетела с петель, а вся группа реагирования, натянув противогаз побежала вверх по лестнице. Эшфорд устремился за ними, заметив, что все стены были слишком сырыми и местами покрытые плесенью, доски буквально хрустели под ногами, готовые в любой момент проломиться, под всей тяжестью детектива наступавшего на них.

Со второго этажа послышались голоса, а топот ног сошел на нет, и Винс расталкивая ошарашенных спецназовцев заглянув в спальную, как тут же его прихватил рвотный рефлекс. Жуткая просто инфернальная вонь, гниющего тела, которое находилось во влажном и теплом месте достаточно долго, чтобы разлагаться в усиленном режиме, стены были усеяны засохшей кровью, а сама постель насквозь пропитана чем-то напоминающим коктейль из дерьма, содержимого желудка и той же пресловутой крови, вслед послышались быстрые шаги остальных. А сам Эшфорд решил поскорее удалится из комнаты, упираясь рукой на дверной косяк, засаживая себе попутно заносу, поскальзываясь на мокрых ступеньках, и выбегая на улице, складываясь в три погибели, напрягая все мышцы лица, что на нем вылезли вены, а сам он покраснел словно жертва пожара, изрыгая на мусорные баки остатки сэндвича, жадно глотая воздух, и вновь издавая истошный звук, и снова изрыгая содержимое желудка. Один из медиков тут же подбежал к Винсенту, но тот его оттолкнув и вытерев рот ладонью, похлопав себя по карманам закурил нервно сигарету, сев на капот полицейской машины. Не прошло и пары минут как следом спустился напарник Винсента.

Стив Гуттенберг – 34 года, у него есть семья и два ребенка, коротко стриженные русые волосы, квадратная рожа, в которую Винсенту периодически хочется врезать разок десятый, но портить с напарниками отношения это все равно что выйти на сцену перед группой убийц, и признаться в том, что ты их всех сдал. Глупее мысли нет на свете, Стив то и дело во время работы и вне ее только и балаболит о проблемах с семьей, о том что подозревает сына в употреблении наркотиков, и вообще ему кажется, что тот падок на однополые связи. В такие моменты Винс обычно затыкает одно ухо ватной затычкой, как раз напротив своего напарника, и насвистывает очередную песню из узкого репертуара.

На сей раз напарник тяжело дышал, его галстук болтался из стороны в сторону и был очень сильно расслаблен, не нужно быть специалистом, чтобы понять, что и Гуттенберга хорошенько прорвало, а учитывая, что тот любитель набить кишку перед очередным делом, то все встает на свои места. Стив платком вытер испарину с лица, набрал побольше воздуха в легкие и произнес – жертва девушка, лет 24, обезглавлена, лежит там больше четырех дней, мало того что она без головы, ее вдобавок четвертовали, и вспороли брюхо, и развесили кишечник на стене, похоже блин на новый год, хотя сейчас июнь…

Он выдохнул остатки воздуха из легких, и припал к бутылке минералки, чтобы прополоскать рот, и избавиться от гадкого вкуса желудочного сока, тут же выплюнув ее на влажный асфальт, перевел обеспокоенный взгляд на Винсента.

-А кроме скромного подарка нашли что-нибудь? Или опять облажались пока ждали приезда группы реагирования?

-Не знаю… можно ли считать это находкой, но ванна была похожа скорее на камеру пыток, плитки нет, сама ванна покрыта слоем грязи и крови толщиной с палец, плитка выдрана, а трубы гудят как проклятые, что звенит в ушах до сих пор.

-Значит… делать нам здесь нечего… абсолютно… - Оборвав и без того короткий разговор Винсент встал с капота машины и засунув руки в карманы брюк, пошел в сторону своей машины, открыв дверь, он не оборачиваясь лицом к Стиву произнес – ну что поехали выпьем? Для нас работы сегодня нет никакой абсолютно, даже бумажных дел, или тебя ждет твоя милая Тифани? На его лице всплыла ехидная улыбка, которую никто не увидел, ибо всем было не до копа.

-Прекращай ее так называть… сколько раз я тебе говорил… пробубнил себе под нос Гуттенберг и сплюнув презрительно себе под ноги, сел на пассажирское место рядом с Винсентом. Машина тронулась с места, и подождав пока полицейский в замызганном дождевике, который переминался с ноги на ногу, жадно втягивая в себя порцию сигаретного дыма. Открыл ограждение и пропустил автомобиль.

На часах уже 2 часа ночи, но Эшфорд прекрасно знал, что заветный бар все еще открыт, даже в это время в любой день недели, будь то даже день независимости, всегда имел посетителей, в основном новые лица не появлялись, все были знакомыми в той или иной степени, что даже сам владелец – Пит, знал, кому, что наливать. Но самый большой парадокс представлял из себя сам владелец, бывший алкоголик. Сидевший в кутузке не раз за избиение жены, прошедший кучу судов, крупные денежные отчисления, окончательное спаивание, вплоть до язвы, с последующим лечением, и психологическими тренингами, он ходил в общество анонимных алкоголиков, и наверняка ходит туда до сих пор, и при том он владелец бара, всегда продающий порцию другую пойла, желая сделать окружающих таким же никчемны, как и он сам. Наверное, так и появляются бармены. Что ни день на его лице была одна и та же злобная ухмылка, будь то наливал он порцию виски, или же разговаривал с постояльцами, или мыл и вытирал бокалы, за что заслуженно Эшфорд прозвал его Ехидной, хотя и не называл так самого Пита. не желая ощутить на вкус его мочу, которой он порой размешивал пиво слишком буйным посетителям. Дождь все никак не прекращался, уличные фонари и неоновые вывески медленно плыли вокруг, дворники словно маятники плыли из стороны в сторону делая хотя бы видимость видимости. Винс был очень недоволен случившимся, он не получил свою игрушку, свой лакомый кусочек пирога, он не получил свою жертву, над которой он мог издеваться как ему угодно, в серой комнате 5 на 5 метров, когда он вел допрос, всегда отключали камеры и все уходили подальше, чтобы не слышать этих надрывающихся криков агонии, всхлипов и рыданий, не важно кто это был – очередной малолетний преступник или отчаянная домохозяйка убившая своего мужа, а заодно и задушившая своих детей или подмешавшая им убойную дозу снотворного в сок или молоко, или же закоренелый убийца, повидавший на своих руках крови, столько сколько порой не видели хирурги в операционных имевших приличный стаж работы, все они попадали под руку «правосудия» Винсента Эшфорда, это было его призом. Наверное гораздо более желанным нежели повышение или прибавка к зарплате, само ощущение безнаказанности и насилия во имя справедливости и соблюдения буквы закона, заставляло его буквально чуть ли не кончать в момент избиения подозреваемого. Кто то не выдерживал этого и падал в обморок, кто то моментально подписывал свое имя делая себя виновным, попутно шмыгая сломанным носом и собирая кровавые сопли, и пытаясь сгрести сломанной рукой выпавшие зубы, чтобы в следующий момент получить сладкое наслаждение одиночной камеры перед судом, который обычно заведомо заканчивался победой Винсента. Но не в этот день, вновь этот мясник ушел оставить гниющий труп, и теперь вновь придется его выслеживать, от одной мысли у Винса скрипели зубы и начиналась головная боль, он напрягал мышцы лица и снова расслаблял их пытаясь найти себе утешение, стараясь сдержать всю тягу к насилию над беззащитными. На сей раз ему приходится обходится убойной дозой алкоголя в крови, и пешей прогулкой до своей жалкой однокомнатной лачуги, где его ждала только пустота и одиночество. Детектив медленно сбавил скорость и свернул с улицы на более мелкую улочку, и остановился возле тусклой вывеске «бар у Пита».

-Мог бы уж и что-то более оригинальное придумать, а не эту прописную истину, да и сама вывеска режет глаза как луч лазерной указки.

Винсент никак не прокомментировал слова своего напарника, и выйдя из машины, и хлопнув дверью лишь прищурил глаза, чтобы действительно не ослепнуть от тусклой, но до боли режущей вывески.

Наконец более менее привыкнув к слепящему освещению, они со Стивом спустились по разбитым ступенькам вниз, и толкнув дверь вошли в прокуренное помещение, воздух был насыщен сигаретным дымом, еще пахло алкоголем и запахом перегара, но к нему Винсент уже давно привык. Жестом руки поздоровавшись с Питом, они отошли к дальнему столику, зная что через секунду Моника принесет им выпить.

Толстый, небритый Пит как обычно истекавший потом как свинья, в своей неизменной грязно-белой рубашке и черном фартуке злорадно ухмылялся, наверное никаких других эмоций он и не мог испытывать, кроме вечного злорадства и ненависти в его глазах. Конечно вести бизнес из за которого сам раньше чуть не откинул коньки еще то удовольствие. Эшфорд присел на высокую табуретку и посмотрел в узкое окно выходившее на улицу, где от силы можно было разглядеть пробегающих крыс и ноги немногочисленных прохожих, картина так себе. Через минуту Моника подошла поставив на грязный обшарпанный столик бутылку дешевого виски и два бокала со кубиками льда, Винсент посмотрел ей в след и перевел свой взгляд на стакан который уже наполнял Стив. Они никогда не разговаривали в баре, это было наверное единственное место где можно было молчать и ни о чем не говорить наслаждаясь дешевой выпивкой и запахом местной парфюмерии смешанной с острым запахом мочи в момент когда кто либо открывал дверь в туалет, вечных запахом пота, потому что кондиционера здесь не было, и постоянным запахом перегара.

Одно Винсент знал точно, когда он приедет домой, его будет ждать «она» Элизабет его возлюбленная, которая ни скажет ни слова, и будет улыбаться или грустить, не будет дышать и двигаться, она будет послушной, как этого хочет сам Винсент, он придет домой обнимет ее, проведет большими как сосиски пальцами по бледной почти белой как фарфор коже, снимет ее с «жердочки» и унесет в постель свое дитя, о котором знает только сам Эшфорд, которую никто у него не уведет, за которой он будет следить и ухаживать как маленькие девочки за своими куколками, расчесывать им волосы, красить ногти и подкрашивать лицо, мыть ее в холодной воде. Она не скажет ни слова о том что вода холодная, не будет жаловаться на то, что у Винса холодные руки, все равно они теплее чем холодная плоть Элизабет, он проведет ладонью по аккуратного шву вдоль ее живота, шов который никогда не заживет, потому что в ней больше не теплится жизнь, он допьет водку и сделает ей красивый грим, после чего даст ей пощёчину и тут же осознав свою глупость, уткнется ей в ноги и зарыдает как младенец, уснув в ее объятиях без пульса.

Детектив отпил из стакана держа пойло во рту, ощущая как оно обжигает теплится на языке, создавая один взрыв вкуса за другим, он глотает его и виски медленно отправляется по пищеводу в желудок согревая, и оставляя за собой чувство жжения. Он не знает сколько времени прошло, но и это не важно, все его мышцы лица расслаблены, он спокоен в ожидании возвращения домой, которую он никогда не застанет в постели с другим, и ему не придется взять статуэтку со стола и занеся ее над головой наносить один удар за другим, ощущая как проламываются кости черепа и горячая кровь течет по лицу попадает на его коротки блондинистые волосы которая почти моментально запекается склеивая их и окрашивая в оранжевый, после десятого удара он прекратит сопротивляться и будет безвольно лежать на диване, в тот момент когда Элизабет, его прекрасная девочка зажавшись в углу будет сидеть схватившись руками за голову обливаясь слезами, которые размазывают тушь по лицу, делая ее похожей на грустного клоуна. И прекратив обращать внимание на блондина лежащего на постели, который уже не дышит, но кровь все равно течет продолжая повиноваться законам физики, он обнимет свою девочку, скрестит свои окровавленные пальцы на ее тонкой шее и сожмет их, заставив ту кряхтеть, не смея двинутся с места, она будет жадно пытаться хватать воздух ртом, но ничего не получится, и через минуту она будет безвольно лежать в его объятиях.

Вроде бы только начав пить Эшфорд заметил что бутылка почти пуста, он кинул пару скомканных купюр на стол, похлопал по плечу Стива, просверлил холодным взглядом воображаемую дыру в голове Пита, и потянув дверь на себя, поднялся по ступенькам, которые крошились под ногами, и побрел вверх по улице, где в паре кварталов, окна его квартиры встретят его зияющей чернотой и вечным молчанием.

Пройдя мимо консьержки, которая как обычно сидела укутавшись в плед чуть похрапывала, на экране маленького телевизора была очередная мыльная опера, он поднялся вверх по ступенькам держась за перила из всех сил, поднимаясь выше и выше, огибая этаж за этажом, на встречу ему вниз спускались две фигуры в черной одежде, их лиц не было видно как бы не хотел увидеть пьяными косыми глазами Винсент, они шли беззвучно, организованно синхронно наступая на ступеньки делая шаг за шагом вниз, поднявшись еще на один этаж выше, детектив остановился и посмотрел в черное окно освещенное лишь парой уличных фонарей, за окном шел дождь, он не прекращаясь шел еще с момента перехвата того убийцы. Отдышавшись и набрав поглубже воздух в легкие Винсент стал подниматься дальше по лестнице, ему все это время казалось что вокруг что то меняется, стены имевшие привычный грязно желтый цвет, плыли и становились влажными, капли конденсата просачивались сквозь потрескавшуюся краску, которая откалываясь, падала вниз на ступени, местами как старые раны просачивались старые ржавые трубы, из которых текла такая же ржавая вода, и стекая по ступенькам в свете ламп, были видны бензиновые радужные пятна. Эшфорд моментально затормозил, и решив что это галлюцинация, вытянул руку и прислонил ее к трубе, которая тут же обожгла его, а горячая вода потекла по руке капая вниз, а другая часть текла наоборот в рукав его рубашки. Моментально отдернув руку, ощущая жжение, и видя, как кожа моментально краснеет, взглотнул пересохшую слюну, и прижался спиной к ступенькам выше, мышцы лица были напряжены, ноги мало того что подкашивались из за выпитого так и начинали трястись, это не могло быть реальным! Он быстро посмотрел по сторонам, сердце бешено билось, воздуха не хватало, и жадно вдыхая его в себя он лишь ощущал резкий запах плесени и гниения, посмотрев вниз по ступенькам, он увидел те самые две фигуры в черном, одна из них уже была на уровне вытянутой руки, в которой фигура зажала металлический прут.

«Как?! Как они смогли так быстро и бесшумно приблизиться за такое короткое время, они же только недавно были внизу!» Не успела мысль до конца проскочить в голове Винсента, как Фигура замахнулась стальным прутом и ударила Винсента по голове.

В глазах потемнело, он потерял равновесие и пошатнувшись начал падать в сторону фигуры, но та уже стояла на уровне этажа, проехавшись лицом по ступенькам, изодрав себе лицо и в конец еще ударившись затылком о твердый мрамор, сознание окончательно покинуло Эшфорда.

Биполярное аффективное расстройство; ранее — маниакально-депрессивный психоз, — эндогенное психическое заболевание, которое проявляется в виде аффективных состояний — маниакальных или гипоманиакальных и депрессивных, а иногда и смешанных состояний, при которых у больного наблюдаются быстрая смена симптомов мании гипомании и депрессии, либо симптомы депрессии и мании одновременно (например, тоска со взвинченностью, беспокойством либо эйфория с заторможенностью — так называемая непродуктивная мания — или другие). Возможны многообразные варианты «смешанных» состояний.

Эти состояния, называемые эпизодами или фазами заболевания, периодически сменяют друг друга, непосредственно или через «светлые» промежутки психического здоровья (интермиссии, называемые ещё интерфазами), без или почти без снижения психических функций, даже при большом числе перенесённых фаз и любой продолжительности болезни. В интермиссиях психика и личностные свойства больного полностью восстанавливаются. Следует однако отметить, что пациенты с биполярным расстройством часто (порядка 75 % случаев) страдают и другими, сопутствующими, психическими расстройствами (это может быть, в частности, тревожное расстройство).

Гипоманиакальная стадия характеризуется повышенным настроением, появлением чувства духовного подъёма, физической и психической бодрости. Речь многословная, ускоренная, падает количество смысловых ассоциаций с нарастанием механических ассоциаций (по сходству и созвучию в пространстве и времени). Характерно умеренно выраженное двигательное возбуждение. Внимание характеризуется повышенной отвлекаемостью. Характерна гипермнезия. Умеренно снижается продолжительность сна и повышается аппетит.

Стадия выраженной мании характеризуется дальнейшим нарастанием выраженности основных симптомов фазы. Больные непрерывно шутят, смеются, на фоне чего возможны кратковременные вспышки гнева. Речевое возбуждение выраженное, достигает степени скачки идей. Выраженное двигательное возбуждение, выраженная отвлекаемость приводят к невозможности вести с больным последовательную беседу. На фоне переоценки собственной личности появляются бредовые идеи величия. На работе больные строят радужные перспективы, вкладывают деньги в бесперспективные проекты, проектируют безумные конструкции. Длительность сна снижается до 3—4 часов в сутки.

Стадия маниакального неистовства характеризуется максимальной выраженностью основных симптомов. Резко двигательное возбуждение носит беспорядочный характер, речь внешне бессвязна (при анализе удаётся установить механически ассоциативные связи между компонентами речи), состоит из отрывков фраз, отдельных слов или даже слогов.

Стадия двигательного успокоения характеризуется редукцией двигательного возбуждения на фоне сохраняющегося повышенного настроения и речевого возбуждения. Интенсивность двух последних симптомов также постепенно снижается.

Реактивная стадия характеризуется возвращением всех составляющих симптомов мании к норме и даже некоторым снижением по сравнению с нормой настроения, лёгкой моторной и идеаторной заторможенностью, астенией. Некоторые эпизоды стадии выраженной мании и стадия маниакального неистовства у больных могут амнезироваться.

Часть 2.

Очнувшись, но, еще не открыв глаз, Винсент постарался вспомнить, что произошло прошлой ночью, но все что приходило в голову казалось сумасшествием, такого просто не могло быть, или все же могло, потрогав голову рукой он наморщил лоб от острой боли, ощутив довольно толстую корку запекшейся крови, проведя ниже пальцами по лицу, ощутив кучу мелких царапин и ран, значит все это было реально, но куда они могли подеваться? Эшфорд открыл глаза, но тут сощурил их из за яркого слепящего света светившего прямо в глаза, словно он был на допросе. Благо это оказалось не так, он лежал на полу в какой то не понятной комнате, окон не было, и в помещении ощущался навязчивый запах гари и паленного, вместе с тем было ощущение, что кто то держал у его носа медную монету, противный запах словно пробирался в рот, создавая такой же кислый запах во рту, резкий спазм, и новое чувство как рвота из самого желудка поднималась вверх по пищеводу, перевернувшись на бок, Винсент, сжавшись в позе эмбриона, выблевал остатки виски и кровью и желчью. Он ощущал, как с дикой болью рвота проходит по пищеводу, попадает в рот и оттуда, создавая новый микс вкусов, выплескивается на пол. Примерно через несколько минут, как блевать стало нечем, он кое-как поднялся и принял положение, сидя, и медленно огляделся вокруг, поворачивать голову, как и глаза, было мучительно больно. Он находился в маленькой комнатке 3 на 3 метра, в комнате не было ничего, ни умывальника. Ни постели, ни одной тумбочки или стола, ни одной табуретки и стула. Деревянный пол явно был гнилым и влажным, потому что буквально проминался под весом детектива, единственное, что заметил Винсент это потрескавшееся зеркало, висевшее на стене аккурат напротив Эшфорда. Он пристально посмотрел в него, терпя мучительную головную боль, пока не смог увидеть себя без мутной дымки. Лицо было испещрено царапинами, на лбу была запекшаяся корка крови, волосы склеились, кожа имела бледный оттенок, под глазами жуткие мешки и синяки, кровеносные сосуды в глазах лопнули и теперь вместо белка были сплошные красные разводы. Похлопав себя по карманам, он нашел помятую пачку сигарет и зажигалку, достав одну более менее целую из всех остальных, которые были либо мокрыми, либо поломанными, аккуратно прикурил ее, и то не с первого раза, зажигалка была одинаково мокрой, как и все вокруг, вдохнув горький дым, кое-как прошедший в легкие. Винсент убрал зажигалку в карман и упираясь руками на пошарпанную стену, видимо из кирпича, приложив все силы встал на ноги, вновь потемнело в глазах, но теперь он удержался, и дождался пока гудение не пройдет и зрение не вернется к первоначальному состоянию. Он заметил еще одну вещь, вокруг не было ни одно окна, вся комнатка освещалась благодаря одной лампочке свисавшей с потолка на старых проводах. В полуметре от Винсента была старая дверь с обсыпавшейся голубой краской, ничего лишнего, на ней не было даже дверной ручки. Прежде чем, куда-либо идти, он должен был докурить, дать организму насытится приятным никотином и коллекцией ядов и кислот смоле, постепенно становилось чуть лучше, но головная боль не унималась, но теперь она не мешала думать, слабость в теле медленно отступала, но удерживать равновесие было по-прежнему трудно. Придерживаясь руками стенки, и перенося центр тяжести на нее, Винсент остановился перевести дух, нужно было дать телу привести себя в порядок, но он не знал, что его ждет дальше, неизвестно где он находился, нужно было срочно покинуть это место так или иначе. Собравшись окончательно с мыслями, он оттолкнувшись от стены и выставив руку придерживаясь за нее, подошел кое как к двери и толкнул ее вперед. В этот же момент в него моментально пошел густой дым и слегка обжигающий жар, он уже находился на улице, на берегу реки, она была мутно коричневого цвета, порой в ярком свете переливаясь различными цветами, там явно текла не вода, она была слишком густой. Река колыхалась неестественными волнами, словно желе медленно и плавно билась о берег оставляя на нем ржавые разводы, которые моментально высыхали оставаясь кляксами на каменных рукавах.

На противоположном берегу вдали полыхали ветряки и редкие мельницы, они все беспристрастно вращали лопастями, все больше погружаясь в сжигающее пламя, сноп искр падал на полыхающую траву, делая зрелище завораживающим, но и пугающим одновременно, от удивления у Винсента сперло дыхание, и он повернулся спиной к горящим мельницам, но там все было только хуже. Тяжелый и густой, черный дым вздымался вверх. Черные тяжелые тучи медленно плыли по свинцово-фиолетовому небу. Он медленно опустил испуганный взгляд вниз и увидел как люди в черных о копоти защитных костюмах и противогазах сжигали огнеметами трупы людей. Эшфорд медленно стал подходить ближе к ним, чтобы оставаться незамеченным, но разглядеть все получше, он приблизился к старому Петербилту 1939 года выпуска. Белый кузов тяжелого грузовика был покрыт черной копотью и местами засохшей кровью, он уже заметно подвергся действию коррозии, и от него жутко несло запахом смерти, не имея возможности разглядеть что у него находилось в грузовом отделе, от которого запах просто пробивался внутрь даже если не дышать, запах который заставляет скрючится и создает навязчивое желание не дышать вообще, запах гниющей плоти, запах трупов. Кое как подавив через силу рвотные позывы Винс подошел к водительскому месту, и заметил что впереди Петербилта был ковш похожий на те что ставят на машины для очистки снега, он был полностью покрыт слоем засохшей крови и гноя. Быстро убрав взгляд, чтобы окончательно не выблевать внутренние органы, Эшфорд упал на одно колено и стал наблюдать, что же делали эти люди в костюмах.

Несколько человек при помощи огнеметов выпуская струю за струей жидкого легко воспламеняемого топливного коктейля, поддавали жару в и так полыхающее кострище, время от времени к ним присоединялись на пару секунд другие люди в таких же костюмах, без каких либо опознавательных знаков, ни одна часть их тела не была открыта, лица скрыты старыми противогазами m40, от фильтров тянулись небольшие гибкие трубки к дыхательным смесям за их спинами рядом с топливными бакам, линзы были кажется ярко-красными, но это вполне могло быть из за отражения от пламени и неба. Видимо не так давно белые, стерильные защитные костюмы, сейчас покрытые копотью и другой черной дрянью, высокие ботинки в которые были заправлены штанины костюмов, толстые резиновые перчатки, невозможным было даже понять то какого пола носитель этих костюмов. Те что приходили и уходили, тащили трупы на крюках с длинными рукоятками, забрасывали вздутые трупы людей покрытых множественными язвами, часть из них от долго лежания буквально взрывались, обнажая свои прогнившие внутренности почерневшие кишки похожие на ливерную колбасу, которая перележала вываливались прямо на ходу, порой другие органы которые из за степени разложения было невозможно отличить друг друга оставались валятся на мощенной дороге, пока один из тех людей в костюмах не давил их тяжелыми ботинками, размазывая темно красными пятнами по пути к горам трупов, и снова вонзая свои заостренные крюки на подобие рыболовецких, оттаскивая и закидывая в костер. Казалось что они это делали без малейшего труда, оно было и видно, каждый из костюмированных людей был ростом больше двух метров, их руки были очень длинными, но не переходя за рамки уродств.

Пока Винсент увлеченно наблюдал на происходящим он услышал нарастающий рокот двигателя, который ревел, чихал, и продолжал реветь, следом оглушительный гудок И еще один Петербилт подъехал к костру, и остановился в метрах десяти от Эшфорда, из него вышло три человека в одинаковых костюмах, один из них вытащил баллоны с топливом повесил их за лямки себе за плечи, другой по небольшой лестнице забрался в кузов грузовика, начав выбрасывать одно тело за другим, кто то из них еще подавал признаки жизни, издавая стоны и кряхтя, пытаясь что то произнести, но это не останавливало человека, опять же без малейших усилий он выбрасывал трупы под колеса грузовика, и вновь та же схема, другой человек подходил к горе трупов и вытаскивая одной при помощи крюка тащил к кострищу. Чувство опасности забралось в самую душу Винсента, но он не посмел двинуться с места, неизвестно было когда его обнаружат, и что будет дальше, тело онемело, глаза не желали моргать, из-за дыма слезы текли ручьем, которые Эшфорд вытирал через силу рукавом рубашки.

Дата добавления: 2015-11-14