Глава 12 DAS REICH

Эти существа спутали ему все планы.

Мозз думал, что младшие твари уничтожат его врага, но вмешались другие существа. Такие же, как то, что мозз пытался оседлать телом своего предыдущего носителя.

Теперь, спрятавшись от крылатых бестий, бесчинствующих в воздухе, Ганс отсиживался в руинах на углу Большой Дмитровки и Столешникова переулка.

Когда шум сражения утих, он продолжил свой путь к метро, двигаясь по нагромождениям обломков зданий. Разглядывал истлевшие остовы машин и вслушивался. Где-то далеко-далеко защелкали выстрелы, потом смолкли и настала тишина. Все. Направляемый им легион безмозглых тварей перемолол врага и того, что решил связать с ним свою судьбу.

Его победа! Мозза!

Ганс уже выходил к широкой Тверской улице, когда небо над ним прочертила громадная тень. Носитель задрал голову и уставился на черного крылатого гиганта. Его глазами смотрел мозз.

И видел то, чего быть не могло.

На спине летающего чудовища восседали невредимыми его злейший враг и человек-спутник.

– Нет! – заревел Ганс, передергивая затвор. – Вы не можете! Не должны! Я выше! Я не смог его оседлать – и вы не должны! Моим рабом будет всякая тварь, не вашим! Ненавижу! – Он вскинул автомат и с ожесточением вдавил спусковой крючок. – Ненавижу!!!

Вичуха заклекотала и стала делать вираж, нацелившись на него. Ганс осознавал это. Он судорожно заменил опустевший рожок на новый.

– Иди сюда! – завопил Ганс, ловя в прицел голову летящей на него твари. И вот уже начался ход спускового крючка. Вот сейчас автомат захаркает свинцом. Но внезапно вичуха, протестующе визжа, резко отвернула в сторону, повинуясь воле наездника. – Стой, мразь!

Однако вичуха помчалась прочь, злобно рыча на того, кто не позволил ей уничтожить этого наглеца, посмевшего в нее стрелять.

Мозз беспокойно заворочался: вскипевшая в сознании его носителя злоба на секунды вытеснила страх. Теперь тварь сама испытала самый настоящий страх оттого, что возможно, человек больше не будет кормить ее своим страхом. А его ненависть лишь опьяняла мозза, лишая той непоколебимой рациональной логики мышления, которая делала паразита главным кандидатом на глобальную доминацию. Существо чуть было не выпустило вожжи, накинутые на разум этого человечишки. Может быть, бросить его и найти нового носителя?

Ганс схватился за голову. Жуткая боль возникла в черепе, и он вдруг подумал, что сидящее там существо хочет покинуть его тело, а значит, забрать с собой его жизнь.

– Нет, – забормотал нацист, испытывая жуткую боль и сжимая руками голову. Он упал на колени. – Прошу, нет. Не покидай.

И мозз снова ощутил сильнейший в человеке страх. Так-то лучше.

– Повинуйся мне! – приказал носителю мозз.

– Да! Только не уходи!

– Ненавидь, но бойся!

– Да!

– Страх и ненависть – вот вся твоя жизнь!

– Да!

– Я твой господин!

– Да!

– Я твой фюрер!

– ДА!!!

* * *

Странник с трудом заставил вичуху сесть на крышу длинного, частично обвалившегося строения. Тварь уже явно не хотела слушаться. Они спрыгнули со спины летающего монстра, и Странник попятился назад, пряча за собой Сергея. Вичуха, угрожающе клекоча и сложив свои перепончатые крылья, медленно наступала на них.

– Кшша! – закричал Странник мутанту, взмахнув руками.

Чудище остановилось и клацнуло зубастым клювом.

– Дай я ее грохну! – Маломальский выскочил из-за спины напарника, вскидывая автомат.

Вичуха тут же оживилась и снова неистово заорала, продолжая наступать.

– Назад, идиот! – заорал Странник, опять загораживая Сергея: вичуху, похоже, интересовал только он, человек. – Кшша! Кшшша!!!

Мутант еще раз клацнул клювом и вдруг взмыл в небо. Сделал над ними несколько кругов и полетел прочь.

Сергей осмотрелся. Архитектурный институт оказался как раз напротив того здания, крышу которого они сейчас топтали. Оба крыла института были обрушены, а центральная часть сильно выгорела. Однако главный холл был еще цел. Если в здании и спрятан бронетранспортер, то он дол жен быть где-то там.

– Блин, Стран Страныч! Ты там припарковать этот вертолет не мог? – Маломальский показал рукой на руины института.

– Плохо. Совсем плохо, – сокрушался его спутник, глядя куда-то в сторону.

– Вот и я говорю…

– Нет, Сергей. Ты не понял! – И Странник показал на небо.

Вичуха не улетела далеко. Она кружила над остатками здания, где некогда была Государственная Научно-техническая библиотека, и явно чего-то ждала. Осмотревшись, Сергей понял, чего именно: к ним неслась целая стая ее сородичей. Черные тени застилали небо.

– Твою же мать, – выдохнул Маломальский. – Да мы весь город переполошили. Твари, походу, план «Перехват» объявили. И что нам теперь делать, циркач?

– Опять бежать!

* * *

Он спустился на Тверскую, совершенно не реагируя на вопросы охранного поста, что сыпались ему вслед. Встал в центре зала и окинул взглядом полукруглый свод, с которого свисали полотнища с трехконечными свастиками. Вдали виднелся огромный плакат, на котором были в профиль изображены мужчина и женщина с угловатыми каменными лицами. Внизу красовалась надпись: «Каждый мужчина – это солдат! Каждая женщина – мать солдата!»

Жители Рейха обступили Ганса – на вид обычного парня: молодого, худощавого, со впалыми щеками и рыжей челкой на коротко остриженной голове.

– Что случилось? – раздавалось из обступающей его толпы. – Где Ульрих? Что с Руделем? В чем дело? Где Гесс? Где его парни?

Ганс спокойно стоял на месте, окидывая внимательным, презрительным взглядом толпящихся вокруг человечишек. Заглядывал каждому в глаза. Как же они боятся, когда чего-то не понимают… И когда вот так на них смотришь. Не целишься. Не угрожаешь клыками или когтями. Просто смотришь… Им хватает.

Страх и ненависть. Ненавидящий страх. Вот все, что нужно. Это самое главное оружие, дарованное людям эволюцией взамен всех отсутствующих достоинств.

– Вы! – заорал вдруг Ганс, обведя толпу вокруг себя вытянутой рукой с оттопыренным указательным пальцем. – Вы все! Дерьмо!

– Что? Ты берега попутал, что ли? – раздался возмущенный возглас.

– Ничтожества! – взревел Ганс. – Вы называете себя избранными! Считаете, что принадлежите к высшей расе! Смешно! Вы просто жалкие ничтожества!

– Хватанул парень рак мозга, – зашуршал кто-то в толпе. – Вот и шляйся поверху, облучайся…

– Хотите возразить?! Мне одному?! А всему миру – слабо?! Что вы называете Четвертым рейхом?! Три станции в метро?! Вы позорите священное имя настоящего Рейха! Позорите тысячу лет его непреходящего величия! Три жалких клочка бетона в огромном мире, который больше нам не принадлежит! В мире, который отобрали у нас генетические уроды, мутанты! Да мы просто догниваем в канализационных сливах! И вы называете себя высшей расой?!

– Не без этого… – буркнул кто-то рядом.

– Весь этот треп, бесконечный и бессмысленный треп о нашем господстве! О том, что мы будем править миром… Брехня! Нам врут – беззастенчиво, нагло, а мы верим! Вы верите! Нас просто хотят усыпить, сгноить в этой дыре! Нам навязали позорное перемирие с нашими вековыми врагами! И мы схавали! Поверили! Мы, раса господ, избранные… Нас посадили на цепь! Кинули нам вонючую кость обещаний! И мы торчим тут, под землей, в аду, и гложем эту кость, обсасываем ее, и мечтаем, мечтаем о завтрашнем мировом господстве! Только завтра мы уже подохнем!

– Никогда его таким не видели… – шептались в толпе. – Может, он это, одержимый?

– Дело молотит! – возражали им. – Поскладнее нашего фюрера говорит!

– Довольно терпеть! Хватит верить политиканам! Они хотят одного: чтобы мы слушались их! Мы не господа, мы рабы для них! Это надо прекратить! И мы можем это прекратить! – исступленно орал Ганс.

Прямо на глазах собравшихся в зале творилось странное. Творилось чудо. Люди словно забывали того, прежнего Ганса. Слова рядового штурмовика вступали в резонанс с биением их сердец, и они видели перед собой не рыжего парнишку, а вожака. Тщедушный солдат словно увеличивался в размерах, рос.

Стоящий позади толпы высокий, с гладко выбритым черепом комендант нахмурился и толкнул двух своих помощников.

– Так, ты, быстро к гауляйтеру. Передай, что тут у нас бунт назревает. А ты – бегом в гестапо. Скажи, я приказал поднять комендантский взвод. Надо срочно арестовать смутьяна и пресечь возможные беспорядки.

А под сводами станции все гремели чеканные слова:

– Мы можем! Мы должны! Подняться с колен! Подчинить себе метро! Одним стальным ударом! Сломать хребет красным! Взять Полис! Посадить на цепь унтерменшей! И вместе! Все! Выйти на поверхность! Мы! Можем! Вычистить! Огнем и мечом! Мир наверху! Истребить монстров! Уничтожить гадов! Генетических уродов! Установить там свою власть! Власть высшей расы! Вы – избранные! Иначе все вы сдохнете! Сегодня все мои товарищи были убиты! И эти монстры придут за вами! Если мы не сплотимся! Не сожмем кулаки! И не будем бить! Грызть! Рвать! Иначе уничтожат вас! Сожрут ваших детей! Проснитесь! Я пришел, чтобы напомнить вам – вы сверхчеловеки! Вы – сверхчеловеки! Но право рождения еще не дает вам право ими называться! Так поднимите головы, стисните зубы, сожмите кулаки и возьмитесь за оружие! Вы не нужны силе жизни и борьбы, если в вас нет достаточной злости, чтобы впиться в глотку самой жизни и доказать, кто вы есть на самом деле! И я повторяю вам! Вы – сверхчеловеки! – Мы – сверхчеловеки… – словно под гипнозом, послушно повторила толпа.

* * *

Сергей дал еще одну очередь в чернеющий дверной проем. Что бы там ни было, оно прекратило рычать, а потом послышался глухой звук падающего тела. Они снова торопливо двинулись по лестнице вниз. Следующий лестничный пролет отсутствовал. Его обломки валялись внизу на ступеньках. – Черт! Прыгать, что ли? – заворчал Маломальский. – На вичуху прыгал, – сказал Странник с улыбкой. – Просто победи страх… – Иди ты… Маломальский оттолкнулся и рухнул на нижний этаж, ударившись плечом о стену и подняв облако пыли. И тут же из мрака появилась огромная тень. Существо было мохнатым, и оно предвкушающе поскуливало. Сергей попятился назад и, потеряв точку опоры, покатился по лестнице вниз. Странник принял звериную, угрожающую позу и злобно зарычал, швыряя в тварь обломки штукатурки. Это неожиданно подействовало. Существо фыркнуло и исчезло в темноте, нырнув в один из дверных проемов.

– Сергей, ты как? – крикнул вниз Странник.

Маломальский закряхтел.

– Меня за сегодняшнюю ночь две тысячи тридцать третий раз чуть не сожрали. Плюс я ударился рукой, которую до этого проткнул стигмат, и вдобавок грохнулся с лестницы. А так все нормально, друг. Я бы сказал, что все ништяк.

– А что такое ништяк?

– Спускайся вниз! – заорал сталкер. – И помоги мне подняться! Я застрял в этих обломках!

Напарник спрыгнул более удачно. Он быстро спустился к товарищу и помог ему освободиться от обломков.

– Спасибо, – недовольно проворчал Маломальский, отряхиваясь.

Все-таки следовало признать, что, будь он в этом походе один, давно бы уже сгинул. Хотя… Если бы не Странник, то Бум на поверхность бы и не сунулся.

– Пошли дальше.

– Ты опять боялся. Зря, – сказал Странник, заботливо отряхивая сталкера, словно папа – упавшего в грязь малыша. – Если ты делаешь сопротивление, то показываешь не страх, а смелость, и зверь не думает, что ты – добыча. Скорее всего уйдет. Не всегда, но часто. А если боишься, то ты – добыча. Наверняка.

–…В задницу, – вежливо улыбаясь, произнес сталкер. Сейчас ему было не до лекций и хотелось просто поскорее покинуть это здание. Патроны уже были на исходе, и вся надежда оставалась на призрачный шанс, что БТР стоит на месте. Вверху были слышны вопли вичух и хлопанье их крыльев, в темноте что-то скреблось и рычало.

Видя светлое сияние ночного неба в дверном проеме, он ускорил шаг и преодолел последние метры едва ли не бегом, но у самого выхода вдруг растопырил руки, чтобы уцепиться за косяк и остановить инерцию своего движения. На улице, в трех шагах от двери, была натянута сеть из тончайших, едва заметных нитей, серебрящихся в лунном свете.

Маломальский осторожно выглянул наружу.

Это была огромная паутина, сотканная между кустарником у выхода и карнизом третьего этажа. В центре ее сидел огромный мохнатый черный паук. Если бы не свет луны, металлически поблескивающий в тончайших нитях, создавалось бы впечатление, будто чудище висит в воздухе. Его туловище было не меньше торса вичухи, а каждая лапа – гораздо крупнее и длиннее человеческой ноги.

– Арахна, – с ужасом в голосе прошептал Сергей.

Он никогда не встречал ее, но знал по рассказам об огромных пауках, которые ловили в свои сети даже молодых вичух. Сергей, конечно, представлял анатомию простых пауков, что назойливо плели свои маленькие ловушки для бытовой мошкары, но с этим чудищем явно было что-то не так.

– Эй, – шепнул он, – Стран Страныч. Я не понял. У нее что, как в поговорке – глаза натянуты на…?

Странник медленно подошел к сидящему на полу Маломальскому. Опустился на колени и осторожно выглянул на улицу. Затем широко и даже радостно улыбнулся:

– Нет. Их двое. Самка большой. Она туда смотрит. У нее на спине сидит самец. Он маленький. И сюда смотрит. Так они смотрят вокруг. Если самец что-то видит, он через волоски дает ей информацию. И наоборот.

– А я думал, арахна своих самцов жрет.

– Жрет, – кивнул Странник. – Но только после того, как чики-чики. А они пока не чики-чики.

– Да ты пошляк, – оценил Сергей, пристально глядя на гипнотический взгляд четырех пар глаз самца.

Два глаза были большими и широко расставленными, между ними квадратом располагались четыре глаза поменьше. И еще пара на макушке, совсем крохотные. Внутри глаз что-то призрачно мерцало, словно шевелились какие-то трубки, ловя фокус то на одном объекте, то на другом. Маломальский ясно ощущал, что самец остановил свой взгляд на нем и что-то передал своей необъятной подруге. Паучиха вдруг шевельнула жуткими волосатыми лапами и резко развернулась на сто восемьдесят градусов. Удивительное дело – паутина даже не качнулась. У арахны было двенадцать глаз, которые сейчас уставились на Сергея. И две пары огромных волосатых жвал.

– Мать честная! – Сергей стал отползать обратно в здание.

– Не бойся, – шепнул Странник, продолжая улыбаться.

– А чего ты скалишься? Ты ее рожу видел?

– Мы с ними дружим, – заявил напарник.

– Как это? – изумился Сергей.

– Ну, вокруг там, где мы живем, много таких паутин и арахна. А есть визгун. Визгун убивает арахна. Но мы едим визгун. Мы делаем ловушки на визгун. Вокруг паутина. Ловим визгун. Едим. А арахна ловит мутант, который может напасть на наши ясли. Доктор говорил, что это симбиоз. Он говорил, что такое раньше было много у животных.

– Что еще за визгун?

– Он визжит.

– Как это я сразу не догадался? – хмыкнул Сергей.

– И визгом может убить, – продолжал Стр. – А сам – маленький.

– Экая скотина… Ну ладно. Нам-то что делать?

– Пошли. Ты говорил, там батыр. – Напарник показал на видневшиеся руины архитектурного института.

– Не батыр, а БТР. И как нам мимо твоих друзей пройти? Тем более что я уверен – эти вообще не в курсе, что вы семьями дружите.

– Так место есть. Осторожно пройдем. Только паутину не задень.

– А вичухи наверху? Ты их прогнать не можешь? Ну, этим своим, кша, кша.

– А вот это плохо. Я одного с трудом прогнал. А тут много. Злые они. Надо быстро бежать.

– Вичухи? Злые? Кто бы мог подумать! – И Маломальский многозначительно покачал головой.

* * *

Высокий, плечистый гауляйтер со стрижкой «ежик», густыми седыми усами и в черном берете с серебристым черепом поднял руку. Толпа стихла. Ее, наверное, усмирили не даже столько автоматчики из комендантского взвода гестапо, сколько пристальный, ледяной взгляд его больших голубых глаз.

– В чем дело, камараден? Пропали без вести на поверхности наши товарищи. А вы устраиваете здесь бузу, – бесстрастным, ровным голосом заговорил он. – Или вы забыли, что есть дисциплина? Или вы забыли, что такое для нас есть порядок? Вам захотелось поиграть в пархатую дерьмократию? Или вам нравится большевистское горлопанство? Или вы решили превратить наш Рейх в черномазый базар своими воплями? Вы забыли, что любое ваше недовольство должно иметь письменную форму, которая в установленном порядке должна быть передана наместнику вашего участка для рассмотрения?

– Вот именно! – крикнул кто-то из толпы. – Наши товарищи погибли! А мы уже сколько времени бездействуем! Мы зажаты в крохотном мирке! Всего три станции! А у красных целая линия! Торгаши из Ганзы все кольцо заграбастали! А мы в резервации! Нам жизненное пространство нужно!

Толпа снова стала шуметь. Одни соглашались с этим человеком, другие рьяно пытались возразить.

Гауляйтер снова поднял руку и заорал:

– Тишина!

Толпа примолкла.

– Может, кто-то считает, что мы прямо сейчас готовы начать войну? – все так же спокойно продолжал комендант. – Кто-то забыл о пролитой нами в последних боях крови? Вы хотите потерять и то, что у нас есть? Мы не можем повторять ошибок Адольфа! Мы не имеем права недооценивать нашего врага! Глупо считать, что их демократии прогнили, а режим красных – колосс на глиняных ногах. Нет! Только не сегодня! Не сейчас! Мир с большевиками заключен не из страха перед ними, но только ради того, чтобы восстановить силы. Если наш Рейх не ведет войну, то только потому, что прямо сейчас он к ней тщательно и основательно готовится! Ибо лишь война есть наша религия и проявление нашего духа, воли и мужества! Никто в Рейхе не боится войны! Но самоубийственная авантюра – преступление перед нацией и грядущими поколениями господ этого мира, которым мы должны оставить в наследство общество нового порядка, а не братские могилы их бесславных предков! Если кто-то из вас этого не понимает, то для таких у нас существуют профилактические лагеря! Там вы наберетесь ума-разума, невежды! – Ты складно говоришь! Да только все не о том! – закричал человек, выступивший из толпы: Ганс. – Пока мы тут ждем и готовимся, враг действует! Они уже приручают мутантов! Генетические уроды сбиваются вместе! Они живучей нас, смелее и злее! Они претендуют на наше жизненное пространство! Хотят выдавить нас! Сожрать! Сегодня сожрали моих товарищей, завтра сожрут и тебя! Толпа совсем стихла. На Ганса с ужасом пялились сотни глаз. Люди вообще не понимали, как парнишка смеет перечить гауляйтеру, и гадали, чем кончится эта сцена не только для смутьяна, но и для всех, кто слышал его наглую речь. У гауляйтера сжались кулаки и заиграли на лице желваки. Автоматчики внимательно смотрели на него, ожидая лишь команды или даже незначительного жеста, чтобы изрешетить наглеца. – Войну надо объявлять сейчас! Немедленно, сию минуту! Войну безжалостную, беспощадную, тотальную! Войну на поголовное уничтожение всех наших врагов! Пусть при этом погибнет треть из нас! Но остальные получат победу и все метро! Весь мир! И у оставшихся с победой будет достаточно места, ресурсов, воли и времени, чтобы делать детей! Лучших, сильных, полноценных! На других станциях живут заблудшие и оболваненные преклонением перед всяким отребьем люди, которые обязательно примкнут к нам, когда поймут, что мы и только мы способны им подарить господство над всей землей! И кто не сделает это сейчас, все равно позднее придет под наши знамена!

– Ганс! – Гауляйтер угрожающе улыбнулся. – А ведь ты еще не ответил, почему из всей группы Руделя ты один остался жив. И почему Гесс и его люди сгинули, пойдя за тобой, а ты здесь разглагольствуешь?! Но это ты расскажешь уже не мне, а гестапо. Взять его!

Автоматчики ринулись на толпу, но Ганс нырнул в человеческую массу. Сторонники гауляйтера стали выталкивать его обратно, но неожиданно им ответили те, кто поддержал нового вожака.

На станции начиналась мясорубка.

* * *

– Эпиляцию своим волосатым ногам сделай, а то не скоро у вас с мужем эти чики-чики случатся, – ворчливо посоветовал арахне на прощание Сергей, когда они стали пересекать пустырь между тем зданием и руинами института.

Благо, там рос низкий густой кустарник, сквозь который проглядывали отдельные части легковых автомобилей – вичухам будет не просто их схватить. Во всяком случае, Маломальский надеялся на это. Они преодолели около тридцати метров к заветной стоянке бронетранспортера, когда летающие бестии заметили их и стали снижаться, дико вопя. Сергей то и дело погладывал вверх, держа оружие наготове.

И вдруг он почувствовал, что нечто мешает ему идти. Ноги были как будто опутаны. С усилием сделав несколько шагов, он упал, и какая-то сила поволокла его назад.

Сергей перевернулся на спину. Штаны были облеплены тонкой прочной паутиной. Наверное, самка арахны выстрелила в него этой нитью, и теперь самец быстро наматывал на свои передние лапы клубок, подтаскивая к себе жертву.

– Черт! Странник, твою же мать! – заорал Маломальский, пытаясь ухватиться руками за что-нибудь, что остановит его, но это никак не удавалось. Тогда он прицелился в паука, однако выстрелить ему помешала вичуха. Крылатая тварь пронеслась совсем близко, и Сергей что есть сил вжался в землю. – Странник! Ты где?!

А напарник Бума вытворял что-то непонятное: он кидал на натянутую клейкую нить разнообразный мусор, прилипавший к паутине намертво. Теперь паук тащил к себе целую гирлянду из автомобильных обломков, дисков, кусков покрышек, глыб разбитого асфальта и деревяшек. А на самом конце этой гирлянды орал Маломальский, пытаясь перепилить невероятно прочную нить своим ножом. Странник – нет чтобы помочь! – продолжал нашвыривать на паутину всяческий хлам.

– Ты какого хрена делаешь?!

Одна из вичух спикировала на Странника, но Сергей успел дать по ней очередь, и та умчалась прочь с продырявленными крыльями.

Тем временем мусор на паутине уже достиг лап и челюстей самца арахны. Это ему явно не понравилось. Паук замер на некоторое время, потом перекусил нить своими жвалами и потерял к Маломальскому всякий интерес. Сергей, задыхаясь от напряжения, успел-таки допилить ножом паутину и вскочил на ноги. Странник подхватил товарища, и они рванули прочь.

– Штаны на выброс, – тяжело дыша, протрубил в респиратор Бум. – Хорошо, в рюкзаке запасные имеются, на случай большого испуга!

К счастью, самка арахны выбрала себе новую цель. С невероятной скоростью и силой из нее вылетела очередная порция клейкой нити, которая попала на крылья летящей к сталкеру вичухе. Та завопила и загрохотала по корпусам автомобилей. Самец снова стал быстро собирать паутину. Когда вичуха оказалась рядом, он молниеносно вонзил в нее жвала. Летающая тварь несколько раз дернулась и затихла, парализованная ядом. Теперь паукам осталось подождать, пока внутренности жертвы не превратятся в жидкую кашу, чтобы высосать ее. А Сергей и Странник наконец оказались в вестибюле разрушенного института.

Маломальский судорожно водил лучом фонаря в поисках спасительной машины и заорал от радости, когда у дальней стены увидел обшарпанный БТР-80. Он бросился к машине, распахнул боковой люк и посветил внутрь. Чисто! Напарники залезли внутрь, и Маломальский запер люк за собой.

– Только бы машинка на ходу была, – бормотал возбужденно Сергей, пробираясь к месту механика-водителя.

Дата добавления: 2015-11-14