Последняя ставка марки

«Торонто Стар Уикли», 8 декабря 1923

-Конечно, если джентльменам нужны эти двадцать пять центов на пищу и ночлег...

Уличный торговец расположился в узком переулке напротив Озгуд Холла в Торонто. Перед ним возвышал­ся ящик с несколькими конвертами иностранной валюты.

Перед ящиком стояла толпа безработных, перемина­ясь с ноги на ногу в грязи, и с понурым видом внимала его обольстительным речам.

- Я говорю, - продолжал он, облизывая губы под седыми усами, - если джентльменам нужны двадцать пять центов на кусок хлеба, мне таких денег не надо. Но если джентльмены готовы выгодно поместить свои деньги, я предоставляю им возможность разбогатеть на всю жизнь.

- Только двадцать пять центов, джентльмены. Толь­ко двадцать пять канадских центов, а Россия восстано­вится. За двадцать пять центов - 250000 советских руб­лей. Кто купит?

Казалось, никто не собирался раскошеливаться. Но все слушали его очень серьезно.

Это были русские рубли, австрийские кроны, немец­кие марки, не стоившие той бумаги, на которой они бы­ли напечатаны. Здесь в одном из районов Торонто на них делалась последняя ставка как на настоящие деньги.

- Обычно цена этому банкноту 125000 долларов. Представьте себе, что он подорожает, и рубль поднимет­ся до одного цента. У вас - 2500 долларов. Вы идете в банк и получаете 2500 долларов за один такой билетик.

У одного из слушателей загорелись глаза, и он облиз­нулся.

Торговец взял за краешек розовую, ничего не стоя­щую бумажку и любовно взглянул на нее.

- А Россия восстанавливается, джентльмены. С каж­дым днем ее деньги дорожают. Не слушайте тех, кто го­ворит, что Россия погибла. Уж если страна становится республикой, она не свернет с этого пути. Взять хотя бы Францию. Она уже давно республика.

Мужчина в старой шинели, стоявший в первом ряду, кивнул головой. Другой почесал затылок.

Торговец вытащил большой сине-зеленый банкнот и положил его рядом с русским.

Никто не объяснил собравшимся, что эти на вид де­шевые бумажные русские деньги достоинством в милли­он рублей были напечатаны с такой быстротой, с какой только способны были работать печатные станки, чтобы уничтожить ценность старых царских денег, а следова­тельно, и класс, державший эти деньги. Теперь Советы выпустили деньги, которые обеспечиваются золотом. Но их нет у уличных торговцев.

- Тому, кто первый заплатит двадцать пять центов за эти 250000 рублей, я бесплатно отдаю немецкий банк­нот в 10000 марок в придачу.

И торговец поднял два банкнота для обозрения.

- Боже упаси вас думать, что Германия выдохлась. В утренних газетах вы читали, что Пуанкаре слабеет. Пуанкаре слабеет, а марка дорожает.

Он подбадривал толпу. Мужчина вытащил двадцать пять центов.

- Дай мне.

Он взял два билета, сложил их и спрятал во внутрен­ний карман. Он улыбался, а торговец продолжал. Он опять делал ставку на Европу.

Иностранные новости неиссякаемым потоком лились теперь из его уст. Еще четыре или пять человек купили за двадцать пять центов полмиллиона рублей. Рубли да­же не значатся в валютном курсе, но все же они и ничего не стоящие марки продаются по всей Канаде как ценные бумаги.

Валютчик наклонился и вытащил конверт с тысяч­ными купюрами немецких марок. Это были отпечатан­ные на добротной бумаге довоенные марки, которые име­ли хождение в Германии до недавнего времени, но прош­лой весной валютный курс с 20000 марок на доллар рез­ко упал, и теперь вы можете потребовать биллионы марок за доллар и получить их. Эти марки потеряли вся­кую ценность, как, впрочем, и другие. Это просто бумага для оклейки стен или обертка для мыла.

- О, это особые марки, - сказал валютчик. - Я продаю их за доллар штуку. Раньше они стоили пятьдесят центов. Но теперь я повысил цену. Кому они не нужны, пусть не покупает. Это настоящие довоенные марки.

Он нежно погладил их. Настоящие довоенные марки.

Они стоили 15 центов триллион, но на прошлой не­деле нью-йоркские банки перестали их котировать.

- А чем они лучше тех, что вы продавали? - спро­сил худой мужчина, который стоял облокотившись о с ге­ну дома. Он был одним из тех, кто вложил свои двад­цать пять центов в Европу, и потому подозрительно от­несся к этим новым маркам, неожиданно свалившимся на него.

- Эти марки были узаконены договором в Верса­ле, - оказал торговец доверительно. - Каждая из них была узаконена Версальским мирным договором. Герма­ния в течение тридцати лет обязана платить за них но номинальной стоимости.

Люди, стоявшие перед импровизированной трибуной, посмотрели с уважением на марки, утвержденные мир­ным договором. Они явно были не по карману вкладчи­кам. Но даже находиться вблизи них было уже что-то.

Пока торговец ораторствовал, молодой человек, сто­явший в стороне и покуривавший трубку, прикрепил к стене одноэтажного дома газетные вырезки и образцы иностранной валюты. В основном это были заметки о восстановлении экономики Советской России и другие оптимистические сообщения из-за рубежа.

С помощью указательного пальца валютчик изобра­зил этапы долларного займа какому-то австрийскому банку.

- Итак, кто купит 100000 австрийских крон за дол­лар? - обратился он к толпе, подняв большой пурпур­ный билет старой габсбургской валюты.

На сегодняшний день австрийская крона стоит 0,0014 1/2 цента. Другими словами, 14 центов соответ­ствуют 10000 крон. На доллар за 10000 крон приглаша­лись собравшиеся в переулке принять участие в афере с австрийской валютой.

- Я лично имею ровно столько канадских денег, сколько мне нужно для того, чтобы оплачивать счета, - продолжал он завлекать толпу. - Никто не знает, что может произойти с канадскими деньгами. Взять хотя бы эту валюту различных стран. Самое разумное иметь нем­ножечко русских денег, немножечко немецких, немно­жечко австрийских и немножечко английских.

Большинство толпившихся здесь людей, казалось, не прочь были иметь хотя бы немножечко канадских денег. Но они продолжали слушать, и на каждое предложение, сопровождавшееся потоком красноречия, у кого-нибудь находилось двадцать пять центов, и надежда разбога­теть поселялась еще в одном человеке.

- Вот, например, эти австрийские банкноты, - про­должал валютчик. - За один такой билет я брал два доллара. Теперь продаю за один вместе с миллионом русских рублей.

При этом заявлении те, кто купил четверть миллиона русских денег за двадцать пять центов, помрачнели.

- О, это совсем другие рубли, - успокаивал их тор­гаш, - за них я не взял бы и 10 долларов за штуку. Пусть кто-нибудь предложит мне 10 долларов, и я по­смотрю, удастся ли ему получить эти деньги.

Никто из джентльменов не предложил.

- Я не скрываю, что у меня есть конкуренты, - про­должал он завлекать покупателей. - Они пытаются про­давать по более низкой цене, чем я. Они режут мне цены. Но теперь я собираюсь подрезать их. Мой самый серь­езный конкурент просит 40 центов за миллион рублей. Я собираюсь сбить цены до предела. Он начал соревно­вание. Посмотрим, выдержит ли он его. Джентльмены, отдаю миллион рублей вместе с десятью тысячами крон. Все за доллар.

Ни у кого не оказалось доллара. Тогда купил ре­портер.

- Вот джентльмен, который, будьте уверены, увели­чит свои сбережения, - сказал торговец. - Да, джентль­мены, Австрия восстанавливается. Она не может не вос­становиться. Скажем, австрийская крона поднимется только до полцента - у вас сразу же наличными 50 дол­ларов.

Но это был не тот класс вкладчиков, у.которых во­дился доллар в кармане.

И уличный делец вынужден был вернуться к более умеренным суммам.

- Итак, кто желает внести двадцать пять центов, - начал он и вытащил розовую бумажку в четверть мил­лиона рублей.

Опять его аудитория была с ним. Все пошло по-преж­нему, И еще несколько двадцатипятицентовых монет бы­ло внесено. Что значит один обед, когда предоставляется возможность получить четверть миллиона долларов?

Дата добавления: 2015-11-14