Консервативно жить или прогрессивно умереть

Самое известное решение основного вопроса философии: «бытие определяет сознание», предложенное марксизмом, стало его своеобразной догматической бре(н)д-иконой – так бы мы сказали, если считали себя противниками этого «примитивного материалистического философствования». Но оно, по-видимому, обладает статусом вечности, принадлежа к perennial philosophy. Потому что когда место эмпирического бытия занимает сознание как чистое мышление, наше рефлексирующее на втором уровне самосознание обуславливается им же. Теперь можно сказать: «небытие определяет сознание». Содержание формулы меняется, а сама она остаётся, хотя для предметного мира и человека это формула самоотрицания. С одной стороны, она порождает трансцендентальную феноменологию, с другой, в метафизике, оправдание небытия вообще. Оправдание ничто. Его первичности, необходимости, «прогрессивности». Распространяется немыслимая в доинформационную эпоху идеология смерти человечества, ведущая борьбу со всем сущим, естественным, чувственным и связанной с ними духовностью, вплоть до трансформации в некую танатософию. В разных облачениях: «научного бессмертия», «позитивной смерти», постжизни, пережизни, трансгуманизма и т.п. От возвышения человеческого она переходит к его уничижению и обесцениванию. Человек, виноват, «человеческий фактор» – главный виновник аварий, кризисов, проблем, это слабое звено производства, от которого желательно как можно скорее и везде избавляться. В том числе в общественных отношениях – не будет взяток, субъективных решений, волевых поступков, экзаменационных ошибок. О развитии «внутреннего», совершенствовании личности, воспитании честности и совести забыли, кажется, навсегда. В отличие от своих технических имитаций человек плох, ненужен, безнадежен, «дурак», что для всё увеличивающегося числа его конкретных представителей становится источником какого-то неизъяснимого удовлетворения. На разных уровнях понимания, от бездумного, журналистского: «главной и окончательной целью проекта RoboCup объявлено создание к 2050 г. команды гуманоидных роботов, которая сможет обыграть человеческую сборную мира… Компьютер уже сейчас обыгрывает в шахматы лучших гроссмейстеров. До перевода людей из высшей футбольной лиги в первую осталось каких-то несколько десятков лет»[24] -- таковы последние мазохистские радости, до глубокомысленной озабоченности, куда теперь это очевидно устаревшее существо девать[25]. Известное утверждение Р. Рорти, что философия будущего должна быть Grand Narrative - повествованием о Ничто, то есть нигилистической, а её основной вопрос не «что есть бытие», а «кто мы такие», свидетельствует, что во-первых, отныне человек открыто поставлен под вопрос, а во-вторых, что фактически возникло поколение, отряд человечества, выражающий интересы того, что/кто его сменяет. Ибо без существования «что» ответ на вопрос «кто» ясен: Никто.

Нигилистическое решение основного вопроса философии выражает и оправдывает интересы людей, в сознании которых начало превалировать желание письма как желание смерти, интересы Танатоса, принимающиеся ими за свои. Хотя внешне они ходят по Земле и пока без чипов во лбу, имеют тело и пол, но это инерционно; функционально они «гендер», «сете/не/жители» и «чипоносители». Их бегство от субъектности и свободы заканчивается бегством от реальности, её бессознательным или уже сознательным отторжением, предпочтением ей виртуальной (не)реальности. Противоестественный образ жизни людей «западной» информационно-новационной цивилизации перерастает в их образ (не)жизни. Недалёкая перспектива их отношений друг с другом – «от мозга к мозгу». Минуя телесное общение, без органов и без слов. Это вожделенный идеал сетевой коммуникации. «Открытое церебральное общество». То ли ещё будет, если всерьёз отнестись, например, к «Декларации независимости киберпространства» или вообще читать вдохновляющуюся перспективами развития новационных компьютерных технологий литературу, становящуюся к живым и сознательно мыслящим людям всё более откровенно про/а/грессивной.

Горизонт жизненного мира человечества заволокли тучи прогресса – такова суть антропологического кризиса, ответственнее говоря, катастрофы, о которой предупреждали чуткие к подземному гулу истории мыслители ещё в начале ХХ века. Сейчас на Земле складывается подлинно экзистенциальная ситуация, однако уже не для индивидов, а для рода «человек». Если экзистенция это «бытие, направленное на ничто и осознающее свою конечность», то налицо все её признаки: негарантированность и незащищённость существования, невозможность апелляции к трансцендентному, действия на свой страх и риск, борьба без надежды на успех, пограничность положения между жизнью и смертью. Утешает одно – экзистенция всегда открыта. И самое опасное – её закрывать, маскировать, запутывать. Пограничное положение становится безнадёжным в случае потери границы. Тогда мы не будем знать, когда нас не будет. Всё закончится комфортной эвтаназией. «Без слов». Открывает ли человечеству глаза на своё положение, провозглашённое и проводимое в рамках пост-постмодернизма «воскрешение метафизики»? Вряд ли. «Шум бытия» - почти белый, как от пустого космоса и тёмной материи, которой в физике обозначают всё, находящееся за пределами способности нечто помыслить, т.е. ничто.

Вместо того, чтобы осознать, что это идеологизированная теория информационно-компьютерно-виртуального мира, специфическая рефлексия computer science, онтология трансцендентальной постчеловеческой микро и мегареальности и признавая её право на существование, тем самым чётко определить пределы, обсуждая как лучше, взаимодействуя с нею, проводить таможенный досмотр и где установить контрольно-пропускные пункты, адепты транс/цендентального/модернизма претендуют на универсальность, стремятся, сделав абсолютом и парадигмой, подменить ею как историческую метафизику, так и метафизику макро/мезо/реальности, в которой мы живём. Для них, как впрочем для всей философии науки, людей и их повседневного жизненного мира не существует. Это всё «условность», «метафоры», «иллюзия» - риторика, тогда как «на самом деле» наша жизнь суть «процессор активных рабочих программ», предметный мир есть «база репрезентаций внешнего окружения», наше сознание является «программой матрицы своей собственной реальности» и т.д. И вообще, «Согласно ММИ (многомировой интерпретация квантовой теории – В.К.) человек – это волновая функция, которая является частью квантового состояния, представляющего собой мир, который, в свою очередь, является одной из компонент суперпозиции многих квантовых состояний, образующих то Состояние, которое является Вселенной».[26] Теперь понятно, почему в постмодернизме субъект заменяется сингулярностью, складкой, складкой складки, подписью и другими продуцентами экзистенциального «раздвоения сознания у нейтрона». А если без иронии, не превращается ли наш мир, по мере его технизации, в научно-сумасшедший дом, когда вполне серьёзно придётся признавать, что «наука победила разум» и люди перестают различать, где жизнь, а где инструменты овладению ею, превращения в материал для Другого? « Быть может эти электроны миры, где пять материков, где те же царства, войны, троны и память сорока веков»? (В. Брюсов). Быть может. Но мы приспособлены жить только в своём измерении, а чужое для нас - «тот свет». Кто хочет оставаться на Этом, тот должен о нём и заботиться. «Волновые функции» позаботятся о себе сами.

Хотя современная технонаука с очевидностью требует ограничения и регулирования, особенно на стадии внедрения, за что надо непрерывно и отчаянно бороться, её нельзя просто остановить. Как говорил А. Печчеи, нельзя слепо выступать против прогресса, но мы обязаны выступать против слепого прогресса. Надо искать пути спасения там, где опасность. В том числе в науке, которая в наше время больше не ориентируется на однозначность происходящих процессов, обнаруживая их вероятностный, многовекторный, полилинейный, бифуркационный характер. Она новационна, но не прогрессивна. Соответственно, Трансцендентальное необходимо трактовать не как Единое, однородное и одинаковое для «Богов и людей, ангелов и чудовищ», а как возможное множество миров, среди которых «по определению» есть место и для нашего мира, его коэволюции с другими[27]. Но Единое существует! Как человеческая реализация Возможного. Реальностей может быть много, а Бытие – одно. Единственно-единое, чьё-то. «Вот-бытие», Dasein. Консерватизм, традиционные ценности, к которым теперь относятся условия сохранения Homo vitae conscience sapiens, нужно также укоренять впереди, в авангарде. «Традиционный традиционализм», призывающий возвратиться к истокам, что предполагает движение против течения, должен стремиться к соединению своих «усилий быть» с идеями археоавангарда, искать в них то, что даёт место нашей форме реального. «Иной мир возможен», если это не «мир Иного», если не прятать голову в песок, если человечество не убаюкивать, а будить и честно объяснять его положение. Надеяться на техногенные катастрофы, которые сами по себе образумят человечество, по меньшей мере недостаточно. Долг Кассандры кричать, хотя бы её не слушали.

Упрекая пост и трансмодернизм в отрицании бытия и философии как метафизики, не надо забывать, что последняя вовсе не невинная жертва враждебной ей силы. Она понесла и выносила их сама. Понесла от труда и техники, «постава». Родился Логос, боговду(о)хновленный, стоящий в Центре мира, любящий и о-семы(е)няющий материю. Постепенно он состарился, выродился в матезис, строгую науку, трансцендентальный, сухой и жёсткий, стал её перерабатывать, конструировать и автоматизировать. С метафизики, как известно «из Хайдеггера», началось «забвение бытия», атомный взрыв произошёл в трудах Парменида. Ключевым моментом в её эволюции был отказ от феноменов как вторичных качеств вещей, признание их обманом, иллюзией. Потом оказалось, что «на самом деле» нет и первичных, а после Канта началось изгнание из мышления вещей как таковых. «Материя исчезла, остались одни уравнения» - пугались консерваторы и это почти произошло. Остаются её следы и пропуски, «пробелы», однородные количественные различия (граммо-биты), предметный мир трансформируется в информацию. Параллельно тому как материя, по словам К. Маркса, переставала «улыбаться человеку своим чувственным блеском» (чему улыбаться, когда пытают и сдирают кожу), философия отодвигалась на обочину познания. Гётеанизм потерпел поражение от ньютонианства. Позитивизм – вот научная (не)философия. Сейчас он существует в форме «философии» науки. Философии в кавычках, потому что по существу это методология и общенаучное знании, Megascience, Big History, необходимые, ориентирующие, образовательно-полезные, а его носители «общеучёные», знающие, умные, новационные, но это не философия. А то, что взамен философии. Или «прогрессивная философия», наркоанастезирующая движение человечества по пути к Ничто. Введение в образование молодых учёных вместо философии бытия (мировоззрения и мудрости) философии науки (которая одна хочет говорить о себе как о мире и о мире как о себе), а реально рефлексологии технонауки, технуки - Универсальной Техники – это самый крупный, наживлённый на гробовую крышку Мудрости гвоздь. Готовится решающий удар и начнут заколачивать мелкие. Совсем и сразу от неё каксознающего мири себя мышления не откажутся, но ей/ему грозит маргинальный статус. Сочтут излишн/ей/-им. Как целостного телесно-духовного человека в целиком искусственной информационной среде.

Чтобы этого не случилось или случилось как можно позже, надо бороться за сохранение бытия и его отражения – основного вопроса философии, подобно тому как индивиды стремятся прожить дольше, несмотря на предвидимый печальный исход. Многие формы сущего исчезли, а многие существуют рядом, параллельно с появившимися позже, «превосходящими» их по какому-то параметру, миллионы лет. Человеку надо заботиться об идентичности своей формы. Such as we are mad of, such we be! (Какими мы созданы, такими нам и быть!)[28] Экзистенциальная ситуация человечества трагична, но не бессмысленна, пока и поскольку из неё ищут выход.. Не подготовка к смерти (философия должна учить умирать), а борьба за продолжение жизни (философия должна учить жить) придаёт ей смысл. Последнее интервью Ж. Деррида, больше чем кто-либо сделавшего для де(кон)струкционного умервщления вещей и жизни, называется: «Наконец-то научиться жить». Это предполагает «приведение» теорий вирто, микро и мегамиров к философии макрореальности. Побывав в трансцендентальном космосе, надо уметь возвращаться на Землю. Как люди, работавшие в мире иного, в опасных радиоактивных зонах и агрессивных химических средах, возвращаясь, проходят шлюзование, радиационный контроль, тщательно мылятся и долго моются, так учёные, занятые общенаучным, постмодернистским, трансцендентальным теоретизированием должны проходить аналогичные процедуры. Проходить гуманитарные (этические, эстетические, религиозные, экологические, философские), а также политико-правовые фильтры. Они их заслуживают, их надо импредоставить. Одновременно предоставив науке право играть, быть «мышлением liberal art», изобретая новое без претензии на практическую реализацию. Без ин -новаций.

Философия – постижение духа времени, своего или который она хочет воскресить. Если наука говорит рационально о рациональном, религия, мораль, искусство ценностно о ценностях, то философия воплощает как рациональное, так и ценностное отношение к миру. Но выражается оно на рациональном языке. Её предмет не мир в целом, а целостно о мире. В этом рациональная ценность философского знания. Философия - живая вода культуры, возрождающая человека к бытию, побуждающая его к сопротивлению нигилизму. По крайней мере таково должно быть её назначение. Философы – это наркологи и учителя жизни, а не наркоторговцы и технократы. Не продавцы смертельно сладкой лжи для зомбирования и «прогрессивного снятия» человека. Чтобы крик о небытии не оборвался молчанием, мы должны слушать и, насколько хватает силы (и) духа, идти на Зов Бытия. Человеческая трагедия – только один, явно не последний акт, круг вечной, бесконечной Божественной Комедии. Для нас, его а(в)-кто-ров, смысл Игры в том, чтобы искать свое место и способы продолжения бытия даже в чуждом нам как целостным телесно-духовным существам, мире.

Глава V1. Когнитивная модель мира и выживание человека.

Дата добавления: 2015-11-16