А.И. Герцен «Под спудом». 3 страница

Напротив, «... с развитием просвещения в эксплуатирующих классах только форма эксплуатации меняется и делается более ловкою и утонченною; но сущность все-таки остается та же, пока остается попрежнему возможность эксплуатации».

Направленная всем своим содержанием против так называемых западников, т. е. русских либеральствующих идеологов буржуазии, эта статья примечательна глубокой критикой капиталистического строя, который Добролюбов, естественно, не мог признать за идеал общественного устройства.

Государства Западной Европы, по сравнению с Россией, считает Добролюбов, ушли значительно дальше по дороге «исторической жизни». Он признавал далее, что Россия должна идти тем же путем, но, поскольку она может присмотреться «к ходу развития народов Западной Европы», ее движение вперед будет совершаться лучше. «Что и мы на пути своего будущего развития не совершенно избегнем ошибок и уклонений, — в этом тоже сомневаться нечего. Но все-таки наш путь облегчен; все-таки наше гражданское развитие может несколько скорее перейти те фазисы, которые так медленно переходило оно в Западной Европе. А главное, — мы можем и должны идти решительнее и тверже, потому что уже вооружены опытом и знанием...».

Говоря о фазисах, которые надлежало еще пройти России, Добролюбов прежде всего имел в виду ликвидацию феодальных порядков, крепостнического строя; он имел также в виду необходимость развития промышленности, техники и культуры. Но, в отличие от «западников», пытавшихся выдать капиталистические порядки за образец, он указывал на отрицательные стороны западноевропейской цивилизации, и при том не на какие-нибудь частности, а на коренные ее пороки. Он утверждал, что в результате революций, происходивших в Западной Европе, «поселяне» и «фабричные работники», т. е. основная масса народа, ничего не выиграли. Более того, «... вышло то, что рабочий народ остался под двумя гнетами: и старого феодализма, еще живущего в разных формах и под разными именами во всей Западной Европе, и мещанского сословия, захватившего в свои руки всю промышленную область. И теперь в рабочих классах накипает новое неудовольствие, глухо готовится новая борьба, в которой могут повториться все явления прежней...».

Может ли быть образцом такой строй, в котором эксплуатация человека человеком является «основанием почти всех общественных отношений»? Он говорил, что Западная Европа хотя и ушла дальше России по пути прогресса, но ей еще только предстоит идти «к самому идеальному совершенству», и это дело совсем не такое легкое. Достичь совершенства отдельными реформами, различными паллиативными мерами немыслимо, а поэтому «необходимо, для уничтожения зла, начинать не с верхушки и побочных частей, а с основания» говоря, необходима революция. Вот этот-то опыт и следует учесть России, которая должна двигаться вперед «решительнее и тверже».

Н.А. Добролюбов «Что такое обломовщина?» С этой статье Добролюбов рассуждает о вечности и об актуальности образа «добряка-ленивца» Обломова. В нем отразилась вся русская жизнь, этот герой представляет собой живой, современный русский тип, «отчеканенный с беспощадною строгостью и правильностью», в нем сказались и новые веяния нашего общественного развития.

Заострившая внимание на социальном содержании обломовщины, статья Добролюбова быстро стала ведущей в истории идеологической борьбы вокруг обломовщины., наиболее авторитетной и влиятельной оценкой этого явления.

В истории Обломова сказалось «новое слово нашего общественного развития, произнесенное ясно и твердо, без отчаяния и без ребяческих надежд, но с полным сознанием истины. Слово это — обломовщина; оно служит ключем к разгадке многих явлений русской жизни...»

Добролюбов подчеркивает крепостническое происхождение обломовщины и характернейшие черты ее — нравственное рабство, переплетающееся с барством, отсутствие дела как жизненной необходимости, безделье, дармоедство, неуменье осмыслить жизнь, общественную бесполезность, прекраснодушную фразу, не переходящую в живое дело, и т. Д. Разницу между Обломовым и его литературными предшественниками типа «лишних людей» 40-х гг. критик видел лишь в различии социального возраста и темперамента.

Обломов для него не только помещик-крепостник, но и помещик-либерал, и чиновник, и офицер, и либеральный журналист, фразерство которых он с большой резкостью разоблачает. Обломовщина в понимании Добролюбова есть проявление политической, социальной и бытовой отсталости, всего того, что задерживает развитие буржуазно-демократической революции и что объективно поддерживает интересы господствующего класса.

Добролюбов призывал к решительной борьбе, он осудил в статье об обломовщине либералов, включив их в круг «лишних людей». Статья всесторонне аргументировала необходимость скорейшего разрыва всех исторически сложившихся контактов русской революционной демократий с либерально-дворянской интеллигенцией, оппортунистическая и объективно-реакционная сущность которой рассматривалась Добролюбовым как идейная обломовщина, как показатель и непосредственное следствие разложения правящего класса, как главная опасность на данном этапе освободительной борьбы.

Развивая установочные положения обзора "Литературные мелочи прошлого года", статья "Что такое обломовщина?" направлена была не только против легальной дворянской умеренно-либеральной общественности, но попутно, в известной мере, и против Герцена как автора статей, полемизировавших с "Современником" по вопросу о "лишних людях" и их исторической миссии.

Добролюбовское понимание образа Обломова и "обломовщины" как категории общественно-политического и социально-исторического порядка вошло в широкий литературный оборот. О значимости и актуальности этого обобщения свидетельствует и многократное использование понятия "обломовщина" в статьях и речах В. И. Ленина.

В типе Обломова и во всей этой обломовщине Добролюбов видит нечто более, нежели «просто удачное создание сильного таланта, … произведение русской жизни, знамение времени».

Интересна мысль Добролюбова о том, будто такие «классические» герои как Онегин, Печорин теряют свою актуальность и сами же превращаются в типаж Обломова. Никто и ничто не может сдвинуть Обломовых. Он «взобрались на дерево…никто не сможет кинуть в них камень, чтоб они упали с высоты». Обломовщина как типичное явление всегда существовала, и дает знать о себе и по сей день.

Структура материала последовательна. Написано простым литературным языком; можно сказать, в монотонной форме, т.е. каких-то эмоциональных выпадов со стороны Добролюбова нет. Использует немало интересных сравнений, например диван Обломова сопоставляется дереву. В конце статьи Добролюбов обращается к читателю с целью прояснить в себе же различные черты обломовщины.

М. Е. Салтыков-Щедрин. Письма к тетеньке В сатирическом цикле «Письма к тетеньке» отражена политическая реакция, наступившая вскоре после 1 марта 1881 г. Впервые опубликованы в «Отечественных записках» в 1882 году. В конце 19 века Россия бурлила: правительство проводило жесткую политику реакции, стараясь убить все зачатки свободы, в ответ все сильнее разрасталась революционная борьба, желание жить по-другому. Именно эти события находят отражения в «Письмах к тетеньке» Салтыкова-Щедрина.

Салтыков начал свою "переписку" с тетенькой, то есть с русским "обществом", или, точнее говоря, с русской либеральной интеллигенцией, летом 1881 г., в самый разгар так называемой "эры народной политики".

Интересна форма предоставления информации – это как будто личные письма племянника к своей тете в деревне. Жанр письма предполагает интимность, честность. В письме автор пишет все как есть. Цикл содержит 15 частей – 15 писем. Щедрин рассказывает тетеньке, какие дела творятся в Петербурге. Насколько это должно быть интересно провинциальным читателям «Отечественных записок»! Они узнают мнение такой фигуры! И мнение не публичное, а как бы личное, самое правдивое.

Но нельзя сказать, что «тетенька» - провинциальный человек. Это образ, вобравший в себя всех представителей общества 80-х годов. Салтыков-Щедрин – мастер типизации, и «тетенька» - это тоже типичный образ.

Одним из ярчайших проявлений общественной и политической ситуации стала журналистика описываемого периода. Во многих произведениях Щедрина встречаются сатирические ссылки на либеральную, буржуазную, монархическую печать. Не осталась в стороне эта тема и в «Письмах к тетеньке». В частности, в письме 11 мы читаем о газете «Помои» и его редакторе Ноздреве. Скандальная, продажная, лживая – эти характеристики «Помоев» явно аппелируют и к реальным изданиям.

Интересен прием использования известного персонажа. Все мы помним Ноздрева из «Мертвых душ» Николая Васильевича Гоголя. Помним, какой он жадина, как трясется из-за каждой копейки. И в результате дом – это свалка. И читатель, уже зная Ноздрева, сам начинает представлять, какая будет газета под его руководством. Данный прием позволил Михаилу Евграфовичу еще ярче рисовать сатирических героев и едко подтрунивать над ними.

В письме одиннадцатом Салтыков-Щедрин постепенно разбирает газету «Помои». Такое экспрессивное название с первых строк заставляет насторожиться. В «Мертвых душах» у Ноздрева в доме были помои, у редактора в газете то же самое: сплетни высшего света, объявления о продаже тела и т.д.

Сарказм автора ничем не прикрыт – он как будто выходит отовсюду. Например, «В передовой статье, принадлежащей перу публициста Искариота, развивается мысль, что ничто так не предосудительно, как ложь. «Нам все дозволяется, — говорит Искариот, — только не дозволяется говорить ложь». И далее: «Никогда лгать не надо, за исключением лишь того случая, когда необходимо уверить, что говоришь правду. Но и тогда лучше выразиться надвое». Затем рассматривает факты современной жизни, вредные — одобряет, полезные — осуждает и в заключение восклицает: «так должен думать всякий, кто хочет остаться в согласии с истиной!».

Щедрин анализирует причины успеха ужасных газет – «Вся его сила заключена именно в этом негодяйстве; в нем, да еще в эпидемически развившейся путанице понятий, благодаря которой, куда ни глянешь, кроме мути, ничего не видишь».

В конце письма «племянник» дает совет: «Смотрите на Ноздрева как можно проще: как на продукт современного веянья, то есть как на бездельника и глупца». Давая советы герою «тетеньке», Щедрин дает совет всем своим читателям.

М. Е. Салтыков-Щедрин. Дневник провинциала в Петербурге Главы "Дневника провинциала в Петербурге" появлялись в каждой книжке "Отечественных записок" за 1872 год.Печатались они не в первом (художественном), а во втором (публицистическом) разделе "Современное обозрение" и были подписаны псевдонимом "M. M.". Салтыков в своей переписке называл эти главы "фельетонами". Одновременно с последними журнальными публикациями в "Отечественных записках" готовилось первое отдельное издание произведения "Дневник провинциала в Петербурге". Оно вышло в свет между 17 и 23 декабря 1872 года.

Как и всегда, Салтыков-Щедрин, затрагивает в данном цикле самые животрепещущие проблемы современности. В «Дневнике…» автор говорит о двух типах – «пенкоснимателях» и «хищниках». Есин Б. И. пишет: ««Дневник провинциала в Петербурге» вскрывает социальную сущность либерализма как идеологии эксплуататоров, бичует «панегиристов хищничества» - «пенкоснимателей», верных слуг буржуазии. Капиталист-хищник, пишет сатирик, осуществляет хищничество на практике, а либерал-«пенкосниматель» возводит в догмат, оправдывает хищничество и «сочиняет правила на предмет наилучшего производства хищничества».

Таким образом, «пенкосниматель» - это либерал того времени. Характерные черты «пенкосниматлей» ярко отражены в пятой главе «Дневника…», в «Уставе Вольного Союза Пенкоснимателей».

В этом уставе автор со всей сущей ему иронией, даже сарказмом, обличает типаж либералов-журналистов. Конечно, не только журналисты являются «пенкоснимателями», но именно через публикации прослеживаются основные их мотивы, поэтому Салтыков-Щедрин обратился к пишущей публике. «Пенкосниматели всюду играют видную роль, и литература обязана была раскрыть им свои двери сколь возможно шире. И она сделала это тем бестрепетнее, что пенкосниматели суть вполне вольные люди, приходящие в литературный вертоград с одним чистым сердцем и вполне свободные от какой бы то ни было мысли».

Цель учреждения – «За отсутствием настоящего дела и в видах безобидного препровождения времени, учреждается учебно-литературное общество». Это предложение встречается в начале устава и в конце, чтобы читатель понял всю бессмысленность происходящего.

Оказывается, публицист-«пенкосниматель» может написать подобие передовой статьи, и быть спокойным; он обязан «обо всем рассуждать с таким расчетом, чтобы никогда ничего из сего не выходило», со всей яростью и открытостью говорить о мелочах и умалчивать то, что действительно заслуживает внимания и т.д.

Возникает ощущение, что эти «правила» вполне соответствуют состоянию современной нам журналистики.

Второй яркий типаж российского общества – «хищник». В главе 11 Салтыков -Щедрин отмечает: ««Хищник» — вот истинный представитель нашего времени, вот высшее выражение типа нового ветхого человека. Это человек, у которого на языке нет другого слова, кроме глагола «отнять»». Под «новым ветхим человеком» подразумевается хищник-капиталист в отличие от старого ветхого человека — помещика-крепостника.

Салтыков-Щедрин в описании хищника более жесткий, если над «пенкоснимателями» можно было смеяться, то здесь мы видим открытую неприязнь автора. «…Они лишены всякого увлечения, всякой искренности. Это тяжелые и мрачные оргии, в которых распутство служит временным, заглушающим противовесом той грызущей тоске, той гнетущей пустоте, которая необходимо окрашивает жизнь, не видящую ни оправдания, ни конца для своих тревог».

Салтыков-Щедрин порицает обоих - хищника в его дикарстве и наглости, желании «отнять», и «пенкоснимателей», которые ради денежной подачки готовы сделать все что угодно: ««Хищник» проводит принцип хищничества в жизни; пенкосниматель возводит его в догмат и сочиняет правила на предмет наилучшего производства хищничества».

Д. И. Писарев. Реалисты Статья «Реалисты» писалась летом 1864 года в Петропавловской крепости. Начало ее было послано петербургским генерал-губернатором князем А. А. Суворовым в сенат 20 июля, а окончание - 8 августа. Публиковалась в журнале «Русское слово» по заглавием «Нерешенный вопрос». Заголовок был изменен цензурой; да и сама статья подверглась сильной корректировке.

В данной статье Писарев снова возвращается к роману Тургенева «Отцы и дети», точнее к главному герою Базарову. Ранее Писаревым была написана статья «Базаров». Несколько более мягко, чем в статье 1862 года, характеризуется здесь позиция Тургенева в отношении Базарова и молодого поколения. В характеристике Базарова опускаются отдельные штрихи, которые искажали черты "нового типа" и подчеркивали эгоизм героя романа.

В «Реалистах» много говорится об отношениях Базарова к представителям поколения "отцов", к женщине. Мы не будем анализировать понимание Писаревым Базарова, с точки зрения журналистики интересно мнение автора о реалистах. «Реалист — мыслящий работник, с любовью занимающийся трудом.

Из этого определения читатель видит ясно, что реалистами могут быть в настоящее время только представители умственного труда», пишет Писарев. Таким образом, для Писарева реалист – думающий человек. «Словом: надо думать».

Казалось бы, зачем публицисту поднимать тему умственного труда? Разве не было более актуальных проблем и тем в 60-х годах? Ведь общество жило идеями переустройства мира, мыслями о революции, о неверности самодержавия и т.п.

Идея Писарева заключается в том, что преобразовать мир надо с помощью знаний. Какая, казалось бы, банальная мысль! Но автор считает, что в российском обществе нет такого понимания. «Я и теперь, и прежде, и всегда был глубоко убежден в том, что мысль, и только мысль, может переделать и обновить весь строй человеческой жизни».

Есин Б. И. называет статью «Реалисты» одной из программных статей Писарева. Таким образом, автор выстраивает целую теорию, как улучшить мир. Не через революции, а помощью мысли, знания. Необходимо научить думать новые поколения, сделать из них прогрессивно мыслящих людей, сделать их реалистами. И тогда новые люди смогут решить проблемы. «Конечная цель всего нашего мышления и всей деятельности каждого честного человека все-таки состоит в том, чтобы разрешить навсегда неизбежный вопрос о голодных и раздетых людях; вне этого вопроса нет решительно ничего, о чем бы стоило заботиться, размышлять и хлопотать; но вопрос этот и сам по себе так громаден и так сложен, что на его разрешение требуется вся наличная сила и зрелость человеческой мысли, все напряжение человеческой энергии и любви и весь запас собранных человеческих знаний; излишку оказаться не может, а напротив, оказывается до сих пор громадный недочет, который поневоле будут пополнять рабочие силы следующих столетий».

Д. И. Писарев. Пчелы Статья «Пчелы» была написана в 1862 году. Но увидела свет лишь в 1868, издании сочинений. Такая ситуация возникла из-за того, что статья не была пущена цензурой в периодическую печать.Рукописи статьи не сохранилось. Отсутствуют и какие-либо другие сведения о времени и условиях работы над ней.

Статья полностью построена на аналогии пчелиного улья с российским обществом. И это понятно каждому, кто прочитает статью. Параллели очень просты и ясны. Возможно, Писарев понимал, что пчелы – это не сильное прикрытие для высказывания своих идей, но такие аналогии очень ярки и выразительны.

Например, отношение пчел к свету: «…в улей вставлено стекло, то они замазывают его, стараясь таким образом сделать свое жилище недоступным не только для внешних врагов, но преимущественно для действия внешнего света. Темнота совершенно необходима для поддержания существующего порядка». Когда народ не понимает происходящего, когда он не видит, что может быть по-другму, он безропотно работает, поддерживая существующий порядок. Какие бы то ни были зачатки свободы, новые веяния (свет через стекло) правительством российским всячески пресекаются.

Таким образом строится вся статья. Писарев через жизнь улья показывает, как закипает Россия: при произволе начальников, когда они просто так забирают у народа кровно заработанные плоды, пролетарии «начинают собираться в кучки и толковать…». Что будет следом – догадаться нетрудно: сейчас мы уже знаем, что все привело к перевороту. Но в статье «Писарева» нет продолжения. Неясно, была ли работа над статьей прервана самим автором, или конец статьи был опущен из опасений цензуры, или, наконец, многозначительное многоточие вслед за картиной начинающихся волнений рабочих пчел является своеобразным приемом эзоповского письма.

«Пчелы» написаны, казалось бы, простым языком. Но за этой простотой еще сильнее проскальзывает сатира. Читая обычные слова, читатель сам преобразовывает полученную информацию, и несомненно у нег в голове рождаются яркие образы. Это яркий и остроумный памфлет, обобщенно передающий картину социальных противоречий и конфликтов в обществе, разделенном на враждебные классы. В обстановке борьбы в России 1860-х гг. памфлет Писарева, - дающий сатирические образы трутней и развращенной матки-царицы, проникнутый глубоким сочувствием к рабочим пчелам, которые задавлены работой и темнотой, царящей в улье, но начинают волноваться при проникновении в улей "луча света", - звучал очень актуально.

Д. И. Писарев. О брошюре Шедо-Ферроти. Статья написана в июне 1862 г. и предназначалась для тайной, так называемой "карманной" типографии, организованной Баллодом. Брошюра Шедо-Ферроти была направлена против Герцена. Имя Герцена, со времени его эмиграции, было запрещено упоминать в легальной русской печати. Однако цензурные рогатки, как известно, не смогли приостановить ни огромного влияния Герцена, ни широкого проникновения в Россию издававшегося им за границей "Колокола". В 60-х годах правительственные круги, борясь с оппозиционными и революционными влияниями, решили противопоставить влиянию Герцена не только репрессивные мероприятия, но и мероприятия идеологического порядка. Агенту русского министерства финансов барону Ф. П. Фирксу было поручено написать ряд брошюр против Герцена. Чтобы придать этим писаниям вид голоса независимого общественного мнения, они были изданы за границей на французском языке; но в то же время они были разрешены к свободной продаже в России. Фиркс же, чтобы скрыть свое авторство, подписал брошюры псевдонимом Шедо-Ферроти. Брошюрки Шедо-Ферроти вызвали всеобщее возмущение в левом лагере русской публицистики. У Писарева, развивавшегося под сильным влиянием работ Герцена, брошюрки эти вызвали негодование. Против одной из них - "Письмо А. И. Герцена к русскому послу в Лондоне с ответом и некоторыми примечаниями", напечатанной в ответ на открытое письмо Герцена к русскому послу в Лондоне Бруннову "Бруты и Кассии III Отделения", - Писарев и выступил с этой статьей.

По признанию самого Писарева в показании 11 августа 1862 г. во время заключения в Петропавловской крепости статья о Шедо-Ферроти была написана под влиянием следующих обстоятельств: "Впечатления эти были: закрытие воскресных школ и читален, закрытие шахматного клуба (последний был больше литературным клубом, где собирались оппозиционно настроенные деятели литературы и журналистики - Н. Б.), приостановление журналов "Современник" и "Русское слово", упразднение II отделения Литературного фонда. Все это волновало меня и отражалось на моей статье. Поэтому она написана резко, заносчиво и доходит до таких крайностей, которые я в спокойном расположении не одобряю".

Статью эту Писарев, однако, не успел напечатать. Типография Баллода провалилась, а Баллод и Писарев были арестованы, Писарев поплатился за нее заточением в Петропавловскую крепость. Напечатана была эта статья впервые в 1-м издании книги М. К. Лемке "Политические процессы 60-х годов" (1907 г.) с цензурными сокращениями, которые были восстановлены во 2-м издании книги.

Д.И. Писарев «Базаров» Статья - один из первых критических отзывов на роман "Отцы и дети" - появилась вслед за его публикацией в журнале "Русский вестник". Изо всех первых откликов статья Писарева выделялась как полным сочувствием образу Базарова, так и признанием в целом художественной объективности автора романа. Публикуя роман в своем журнале, Катков рассчитывал на него как на орудие в борьбе с революционно-демократическим направлением. Однако он все же считал отношение Тургенева к образу "нигилиста" Базарова недостаточно последовательным. Тургенев осуждался за свое стремление быть беспристрастным. В текст романа в журнале Катковым были внесены изменения, принижавшие образ героя (см. примеч. 17); эти поправки были устранены Тургеневым уже в первом отдельном издании романа. Материал написан емко и подробно, так, что будет понятен любому читателю, даже если тот не читал сам роман Тургенева.Условно статья делится на 2 части. В первой Писарев восхищается талантом Тургенева, его новым романом. «Художественная отделка безукоризненно хороша; характеры и положения, сцены и картины нарисованы так наглядно и в то же время так мягко, что самый отчаянный отрицатель искусства почувствует при чтении романа какое-то непонятное наслаждение, которого не объяснишь ни занимательностью рассказываемых событий, ни поразительною верностью основной идеи». Писарев также рассуждает о базаровых, типичных представителях поколения.Во второй части идет подробное пересказ текста, вместе с тем и анализ отдельных сцен, отдельно взятых героев. Нередко Писарев сопоставляет Базарова с иными героями: С Печориным, Онегиным.В своей статье 1862 г. Писарев не отрицает того, что Тургенев подходит к оценке молодого поколения и Базарова с точки зрения «прошедшего». Но он не видит в романе намеренной тенденциозности. В тоне Тургенева, заявляет он, «не слышно раздражения». Вместе с тем он не видит у Тургенева и явного сочувствия к представителям другого лагеря. Признавая, что от анализа Тургенева «не ускользает ни одна слабая или смешная черта» в героях его романа, Писарев находит характеристику противника Базарова Павла Петровича Кирсанова объективно беспощадной. Высоко оценивает Писарев художественные достоинства романа, подчеркивая искренность художника, его стремление изобразить «явление как оно есть».Отнесясь к «Отцам и детям» как к крупному художественному произведению, Писарев считает необходимым в ходе анализа сосредоточиться на оценке и характеристике самих материалов романа и отказаться от спора с Тургеневым по поводу тех или иных его личных мнений и субъективных оценок. Важнейшим предметом этого критического анализа оказывается для Писарева характеристика Базарова как нового типа, как представителя демократического молодого поколения. Все остальные образы расцениваются и рассматриваются лишь в их отношении к этому центральному образу. Отсюда и само название статьи.По существу Писарев создает здесь свой образ Базарова, по-новому группируя те характерные черты, которые он находит в герое тургеневского романа, выделяя то, что представляется для него особенно существенным. Писарев расценивает Базарова как «героя своего времени», признает его типическим и выдающимся представителем молодого поколения 1860-х гг. В его трактовке Базаров является убежденным демократом, не способным на компромиссы с господствующим злом. Писарев особенно подчеркивает в Базарове его борьбу за полное «самоосвобождение», против отживших «авторитетов», его враждебность всяческой схоластике, идеализму, его «разумный эгоизм», основывающийся на уважении к естественным требованиям живого организма. Писарев стремится обратить внимание читателя на революционные черты этого нового типа, показать, что Базаровы ждут настоящего «дела», в котором они безоговорочно примут участие. Но в этой статье сказались и особенности оценки Писаревым современной политической ситуации. Объясняя черты скептицизма в Базарове, Писарев указывает, что они сложились потому, что «в течение 1860 и 1861 года Базаров не мог бы сделать ничего такого, что бы показало нам приложение его миросозерцания в жизни». В этой различной оценке политической ситуации, без сомнения, заложены и причины разногласий в оценке типа Базарова между критикой «Современника» и Писаревым. С точки зрения критики «Современника», образ Базарова был снижением образа революционера-демократа. Это не был образ борца, непосредственно устремленного на революционное дело. Черты скептицизма, эмпиризм Базарова, его романические отношения с Одинцовой, сама его случайная смерть представлялись как стремление Тургенева подорвать авторитет этого типа в глазах читателей. С точки же зрения Писарева, противоречия в образе Базарова объясняются тем, что этот тип не вполне сформировался и что не готовы еще условия, в которых он может вполне развернуть свою деятельность, показать все заложенные в нем силы.

В.С. Курочкин «Проницательные читатели» Композиция данного произведения представляет собой двухчастное стихотворение. Первое из них несет в себе обращение к «молодой жене», и похоже на призыв, выполненный в сатирической форме. Вторая часть, построенная на рефреном повторяющейся фразе: «Нет, положительно, роман «Что делать?» не хорош!» выглядит как «причитание» обывателя над спецификой романа Чернышевского и сетование на то, что в нем нет столь привычных филистерам цыган, кабаков, великосветскости, пирушек и балов, а есть лишь швеи и живущая своим трудом женщина, видящая странные сны. По жанру данное произведение – сатирическое, фельетон в стихотворной форме.

Возможно, история создания «Проницательных читателей» уходит корнями в «Дело Чернышевского» - закрытый политический процесс в Санкт-Петербурге в 1863-1864 годах по обвинению Н.Г. Чернышевского в связях с А.И. Герценом. По другой версии, публикация вызвана реакцией публики на выход романа «Что делать», который был жестоко раскритикован подобными «проницательными читателями», а автор вскоре отправился на каторгу. Положение женщин в Российской империи – это сложное и уходящее корнями в глубокую древность дело. Если по Европе в это время шагала эмансипация женщин, развивались первые феминистические движения, то в России «зловредный роман» «Что делать» произвел настоящий фурор – Вера Павловна и ее удивительные сны, а также «дикое», по мнению «проницательных читателей» поведение ее с простым народом рождало большое возмущение. Высокие идеалы главной героини, ее желание самостоятельно трудиться и иметь право голоса непонятны русским того времени, и кажутся очень опасными. Поэтому В.С. Курочкин и пишет:

«Молодая жена!
Ты «Что делать?» взяла.
Эта книга полна
Всякой грязи и зла.
Брось зловредный роман,
В нем разврат и порок —
И поедем канкан
Танцевать в «Хуторок»!

Грязь, порок и зло в понимании «проницательных читателей» - это социалистические идеалы, которыми пронизана книга. Боязнь, что роман произведет на женщину впечатление и она посмеет «поднять голову», «читатель» торопливо зовет ее танцевать канкан – более привычное для нее занятие.

«Нет, я не дам жене своей
Читать роман такой!
Не надо новых нам людей
И идеальных этих швей
В их новой мастерской!
Нет, я не дам жене своей
Читать роман такой!»

Ключевая фраза в этой цитате – «не надо новых нам людей». Именно это – самый страшный сон для «проницательных читателей» и самый приятный для последователей социализма. Общих интересов у автора «Что делать?» и «проницательного читателя» нет – автор не знает пирушек, канканов, секретов мужского туалета, незнаком с поведением в свете, и этим вызывает у «проницательного» презрение, заставляя будто поджимать губы и бормотать: ««Нет, положительно, роман «Что делать?» не хорош!»

Дата добавления: 2015-07-11