Возрастание социальной остроты проблемы общественной помощи слабоумным во второй половине XIX века 5 страница

вания настоящую организацию общества и от которой владеющие классы выиграют немного».

Таким образом, общественное движение за воспитание аномальных детей стало частью общего движения за развитие просвещения, культуры, охраны здоровья народа и даже за общие демократические преобразования общества.

Особую остроту приобрела борьба прогрессивной общественности за улучшение участи аномальных лиц в России, поскольку царское правитель­ство проявляло исключительное равнодушие к социальным нуждам народа.

Как и на Западе, в России движение в защиту слабоумных усилилось с конца XIX века. В печати, на съездах врачей, педагогов, психологов участники их ратуют за преодоление косности царского правительства в отношении организации общественной помощи слабоумным, требуют про­ведения реформы в области просвещения, здравоохранения.

В числе наиболее энергичных борцов за дело воспитания и обучения умственно отсталых в России были И. П. Мержеевский, И. В. Маляревский, М. П. Лебедева, Г. И. Россолимо, Г. Я. Трошин, М. П. Постовская, Е. К. Грачева, В. П. Кащенко и другие.

Для высказываний русских врачей, педагогов и общественных деятелей в защиту слабоумных характерно то, что этому вопросу они придают большую политическую и социальную остроту. Русские прогрессивные деятели понимали, что успех в развитии общественной заботы об аномальных возможен в результате демократизации всей политической и экономической жизни России.

Так, русский врач И. П. Мержеевский в своем предисловии к книге В. Айрленда «Идиотизм и тупоумие», вышедшей в России в 1880 году, подчеркивает социальный характер природы слабоумия и социальную зна­чимость общественной заботы об умственно отсталых.

«Идиотизм, составляя в большинстве случаев продукт ненормальных общественных условий, налагает на каждое благоустроенное общество двойную обязанность: изучить и искоренить те ненормальные условия, которые способствуют его развитию, и позаботиться об участи его жертв, ни в чем неповинных. Эти заботы не могут быть бесполезны; опыт убеждает нас, что идиоты при правильном воспитании и разумном обучении могут отчасти собственным трудом обеспечить расходы, затрачиваемые на их содержание. От самого общества зависит поставить эти существа в такие условия, чтобы их жалкая жизнь не лежала тяжелым бременем на эконо­мическом быте страны» ².

Большой политический смысл борьбе за улучшение общественной заботы об аномальных придавал и Г. Я. Трошин, который в предисловии к книге «Сравнительная психология нормальных и ненормальных детей» писал:

1) Бинэ А. и Симон Т. Ненормальные дети.—М., 1911.—С. 1.

2) М е р ж е е в с к и и И. П. Предисловие к книге В. Айрленда «Идиотизм и тупоумие».—
СПб.. 1880.—С. 1.

•«...степень участия к ненормальным детям является одним из показателей общественной благоустроенности».

Энергичная и острая политическая направленность борьбы русских дея­телей за улучшение участи слабоумных вызывала сочувствие, поддержку и даже восхищение со стороны зарубежных коллег.

В этом отношении представляют большой интерес слова немецкого психолога Л. Левенфельда (1909), устанавливавшего причинную связь меж­ду духовным здоровьем и политическим устройством государства. Левен-фельд видел в борьбе, которую вели русские революционеры за политические преобразования в России, залог будущего оздоровления человечества: «Вли­яние политических учреждений страны на интеллектуальный уровень масс особенно явствует из положения дел в России... И те благородные люди, которые там приносят в жертву свое добро и жизнь за права народа, ведут тем самым и борьбу против глупости. Надо ожидать, что день, который принесет русскому народу политическую свободу, даст также сильный толчок вперед его духовной культуре».

Надо сказать, что русское самодержавное правительство оставалось глухим ко всем призывам в защиту аномальных. То, что предпринималось в России в отношении слабоумных (создание медико-педагогических учреждений, приютов, вспомогательныл классов и школ), было делом отдельных энтузи­астов. Государство не открыло,ни одного учреждения для слабоумных и не приняло в отношении их ни одного официального акта. Царская Россия, как и другие государства, большую часть заботы о слабоумных перекладывала на плечи благотворительных организаций.

Возросший интерес к умственно отсталым в конце XIX—начале XX века и усиление внимания к ним со стороны прогрессивной части общества находили и противников. Они сомневались в целесообразности траты огром­ных усилий и материальных средств на воспитание и обучение детей, от которых минимальны отдача и польза для общества. Высказывались сужде­ния, что эти средства более целесообразно тратить на одаренных детей, чтобы «не погасить в них искру божью».

Идея открытия специальных школ для умственно отсталых детей была встречена враждебно частью общественности не только потому, что это казалось расточитель­ным. Некоторые усмотрели в этом мероприятии унижение человеческого достоин­ства. Они утверждали, что сам факт обучения в школе для умственно отсталых может на всю жизнь оставить на учащемся позорное клеймо.

Дискуссия вокруг этого вопроса завершилась тем, что большой круг врачей, педагогов и социологов подтвердил мысль, что забота о слабоум­ных—благородное дело, под влиянием которого слабоумные становятся более или менее полезными людьми.

1) Трошин Г. Я. Антропологические основы воспитания. Сравнительная психология
нормальных и ненормальных детей.—Пг., 1915.—С. XV.

2) Левенфельд Л. О глупости,—Одесса, 1912.—С. 230.

Первая мировая война (1914—1918), потребовавшая огромных матери­альных и человеческих ресурсов, отвлекла внимание общественности и государств от проблем, связанных с организацией помощи слабоумным, однако не ослабила их остроты. Война, со всеми ее бедствиями, привела к еще большему росту аномальных лиц, нуждавшихся в общественной заботе. Поэтому по окончании первой мировой войны еще больше активизировалось движение в защиту слабоумных, за удовлетворение их нужд. Государства уже не могли уклониться от выполнения своих обязанностей в отношении слабоумных. Растет число государственных благотворительных и частных специальных учреждений для слабоумных детей, издаются законы, обязывающие открывать специальные школы для умственно отсталых детей.

В последующие годы проявилась значительная активность среди обще­ственных деятелей, врачей и психологов в деле решения теоретических и практических вопросов помощи умственно отсталым. Это было обусловлено общим прогрессом науки и возросшим интересом к проблеме человеческих трудовых ресурсов.

Проблема слабоумия в клиническом, психолого-педагогическом и со­циологическом планах стала предметом обсуждения на ряде международных конгрессов и конференций. Особый интерес представляет Международный конгресс по вопросам лечебной педагогики, проходивший в июле 1939 года в Женеве. Значимость этого конгресса в том, что здесь были подведены итоги исследований, проводившихся во всех странах мира после первой мировой войны, и определились те тенденции в развитии олигофренопедагогики, которые в дальнейшем, после второй мировой войны, отражали наиболее прогрессивные направления.

На этом конгрессе впервые в зарубежной психологии подверглась критике психометрия как метод диагностирования умственной отсталости (доклады Э. Клапареда и Ж.Пиаже). Было высказано сомнение в правильности представления о фатальном влиянии наследственных факторов на станов­ление личности (Клапаред).

Были подчеркнуты значимость и могущество педагогики в воспитании умственно отсталых и подготовке их к жизни. Конгресс подчеркнул, что главной целью педагогической работы с умственно отсталыми детьми должно стать формирование личности в целом, а не только развитие отдельных компонентов интеллектуальной деятельности.

§ 8. Развитие целей и задач общественной помощи слабоумным

Отношение общества к слабоумным детям находит отражение в тех целях и задачах, которые ставились перед учреждениями, обслуживающими этих детей. Эти цели и задачи менялись в зависимости от политики общества и государства по отношению к слабоумным.

давя»

В феодальном обществе не было и речи о воспитании и обучении слабоумных. Поэтому элементарное призрение некоторой их части в убе­жищах при монастырях было высшей целью опеки.

В первых учреждениях для слабоумных, создававшихся после Великой французской буржузной революции, уже ставились более высокие цели. Речь теперь шла не только о простом уходе за слабоумными, но и об их лечении, воспитании и обучении. Наиболее полно эти цели были выражены Э. Сегеном. Он требовал заменить простое призрение подготовкой слабоум­ных к участию в труде, который бы давал им средства к жизни: «Труд для них—первое условие гигиены, комфорта и нравственности».

«Трудиться, производить что-либо—настолько существенный закон нрав­ственности и прогресса, что я без всякого колебания предписываю труд даже тем идиотам, обеспеченное состояние которых позволяет им вести праздную жизнь».

Подготовку слабоумных к участию в производительном труде конечной целью их воспитания в дальнейшем стали признавать многие олигофрено-педагоги. Лишь некоторые учреждения, находившиеся в ведении христиан­ских благотворительных обществ, продолжали придерживаться чисто призренческих целей.

Обычным мотивом для отказа от трудового обучения слабоумных служило утверждение, будто оно требует значительно больших расходов, чем простой уход за ними, а кроме того, неверие в возможность достигнуть значительных результатов в трудовой подготовке слабоумных.

Однако опыт работы учреждений для слабоумных показал, что расходы на трудовое обучение со временем окупаются, поскольку слабоумные оказываются в состоянии почти полностью содержать себя.

Долго оставался спорным вопрос, целесообразно ли глубоко отсталых детей учить элементарной грамоте и счету. В решении этого вопроса единодушия так и не было достигнуто. Это объясняется тем, что обучение грамоте требовало больших усилий и педагогического мастерства, которых недоста­вало многим работникам учреждений для слабоумных. Однако в лучших учреждениях грамоте и счету учили всех глубоко отсталых (кроме идиотов).

Уже в самых первых учреждениях для слабоумных в Бисетре, Сальпет-риере, в Ортофреническом институте Вуазена в Париже, а затем в школах Сегена и Гуггенбюля ставилась задача ослабить средствами медицины и педагогики недостатки интеллекта, эмоций, воли и моторики. Целесообраз­ность решений этих задач признавалась во всех лучших учреждениях Европы и США.

«Для того чтобы сделать идиота счастливым,—писал доктор Джон Чарлз Бекниль (США),—прежде всего необходимо научить его пользоваться своими

1) Се ген Э. Воспитание, гигиена и нравственное лечение умственно ненормальных
детей.—СПб., 1903.—С. 249.

2) Там же.—С. 250.

'-..'••'•. 79

чувствами и своими мышцами, научить его видеть и слышать, осязать и распознавать вещи, говорить и, насколько возможно, даже разговаривать. Необходимо научить его сидеть, стоять, ходить и играть, любить и верить, а не ненавидеть и бояться; на место тупого равнодушия или враждебной угрюмости создать общительность и расположение к другим; воспитывать и развивать все душевные и телесные силы, как бы несовершенны они ни были, к здоровой, полезной и приятной деятельности» '.

Основным средством ослабления недостатков психического и физического развития умственно отсталого ребенка в течение всего XIX и в начале XX века было принято считать психическую ортопедию, или сенсорно-моторную культуру, представлявшую собой систему формальных упражнений, имев­ших целью тренировку органов чувств, моторики и развитие внимания.-Эти упражнения, как правило, были мало связаны с учебной и трудовой деятельностью слабоумных воспитанников и выполнялись в отрыве от жизненных ситуаций. По этой причине эта система коррекции умственно отсталых подвергалась критике со стороны прогрессивных дефектологов, ратовавших за усиление социальной направленности учебно-воспитательной работы с умственно отсталыми детьми. Самая глубокая критика психической ортопедии и сенсорно-моторной культуры, как это будет освещено в после­дующей части данной работы, была дана выдающимся психологом и дефек-тологом Л. С. Выготским.

С конца XIX века, когда особое внимание было привлечено к легким формам умственной отсталости, на первое место стали выдвигаться образовательные задачи. Конечной целью всей образовательно-воспита­тельной работы с этими детьми стала провозглашаться их социальная адаптация.

В Германии, Англии и США в начале XX века считалось, что умственно отсталого можно признать приспособленным к жизни в обществе, если он своим поведением не приносит вреда окружающим. Умственно отсталых не готовили к жизни в среде нормальных людей. Для них создавалась такая система учреждений, которая должна была удерживать умственно отсталого в среде ему подобных. Это были различного рода колонии, специальные работные дома и пр. Можно было наблюдать противоречащие здравому смыслу факты. В первой четверти XX века во Франции и Германии практиковалось помещение умственно отсталых детей (дебилов) после 16 лет в психиатрические лечебницы при отсутствии у них помешательства. В них дебилы находились на содержании государства. Естественно, что они вносили дезорганизацию в жизнь больницы. Кроме того, этим, по существу, сводилась на нет та медико-педагогическая работа, которая проводилась с детьми в специальных школах.

В некоторых городах Германии окончивших вспомогательные школы помещали в работные дома для нищих или же в специальные убежища. В

1) Цит. по: Айрленд В. Идиотизм и тупоумие.—СПб., 1888.—С. 343. 80

лучших случаях умственно отсталых отдавали на фермы, где они работали на хозяина за кров и пищу.

В Норвегии достигшие 16-летнего возраста умственно отсталые из учреж­дений возвращались к родным или в общины. Общины чаще всего отдавали умственно отсталых в чужие семьи (патронат) за небольшое вознаграждение или бесплатно, если умственно отсталый был способен выполнять какую-либо работу по дому. Лишь небольшая часть выпускников вспомогательных школ находила себе работу (обычно на фермах).

Таким образом, социальная адаптация носила весьма ограниченный характер.

Бельгийский психиатр-педагог Жан Демор приводит данные о судьбе окончивших Ланкастерскую школу для слабоумных в Англии, которые свидетельствуют о небольшом эффекте в социальном приспособлении выпу­скников этой школы. Только 18,5% окончивших школу могли зарабатывать себе на жизнь. Остальные нуждались в опеке. Не лучшие результаты приводятся и по учреждениям других стран.

После первой мировой войны, когда все страны испытывали большую нехватку в рабочей силе, начались поиски путей совершенствования трудовой подготовки умственно отсталых детей, чтобы их можно было использовать в хозяйстве и на производстве. Когда же этот недостаток в рабочей силе перестал ощущаться и даже появился ее избыток, общественный интерес к трудовому обучению умственно отсталых и внимание к их производствен­ному обучению стали все более снижаться.

Для обеспечения надзора над умственно отсталыми и их трудоустройством в начале XX века в европейских государствах стали организовываться особые попечительства, а после второй мировой войны в этих целях были созданы институты социальных работников.

После второй мировой войны получил широкое распространение термин «социальная реабилитация», которым обозначается конечная цель обуче­ния и воспитания аномальных детей. Предполагается, что вся система воспитания и обучения этих детей должна обеспечить восстановление социального лица аномального и позволить ему жить и трудиться среди нормальных людей. Однако на деле результаты этой реабилитации чаще всего сводятся к усвоению слабоумными бытовых, житейских умений, навыков и привычек, которые позволяют им в какой-то степени не выделяться своим неадекватным поведением в своей узкой социальной среде, ограниченной семьей, соседями.

В последнее десятилетие за рубежом получила признание в качестве конечной цели воспитания и обучения аномальных детей их интеграция в общество. Это, по мнению специалистов, может быть достигнуто путем совместного обучения аномальных детей с нормальными в обычных или специальных классах массовой школы.

Т-етр. 6. Зак. 3388

Выводы

Приведенный выше обзор основных этапов развития общественной помо­щи слабоумным, учения о слабоумии и методов его диагностирования свидетельствует о том, что проблема слабоумия на протяжении последних двух веков привлекает внимание все большего числа врачей, педагогов, общественных деятелей и государств.

Организованная общественная помощь слабоумным получила развитие лишь с начала XIX века. Этому содействовали гуманистические идеи Великой французской буржуазной революции. Объектом внимания общества были вплоть до середины XIX века лишь дети с глубокими формами отсталости. Первыми учреждениями для слабоумных детей были руководимые врачами специальные отделения при больницах для душевнобольных (Франция). В дальнейшем открывались руководимые пасторами и врачами приюты для слабоумных.

С середины XIX века общественная забота стала распространяться и на детей с легкими формами умственной отсталости. Это диктовалось необхо­димостью борьбы с неуспеваемостью, второгодничеством и отсевом учащихся из начальных школ.

К концу XIX—началу XX века в западноевропейских государствах, в США и России оформились 3 основных типа учреждений для слабоумных:

1) врачебно-воспитательные заведения, где врачебная помощь была
ведущей;

2) приюты для слабоумных;

3) вспомогательные классы и школы.

Проблема помощи слабоумным в конце XIX—начале XX века привлекла значительное внимание общества, так как решение ее было тесно связано с проблемой борьбы с преступностью и антисоциальными эксцессами.

По вопросам о целях, задачах и формах помощи слабоумным детям велась острая борьба между прогрессивными и реакционными силами.

Прогрессивные врачи, педагоги и общественные деятели боролись за максимальное развитие слабоумных, чтобы приобщить их к общественно полезному производительному труду.

Реакционные общественные силы считали пределом общественной заботы о слабоумных их изоляцию, призрение, чтобы они не нарушали общественное спокойствие.

В соответствии с теми проблемами, которые волнуют общество, в соот­ветствии с теми задачами, которые оно ставило в деле оказания помощи слабоумным, решались и вопросы исследования слабоумия. На характер исследования слабоумия оказывает влияние не только общественное поло­жение слабоумных на том или другом этапе развития общества, но и состояние психиатрии, психологии, социологии и педагогики.

При всем многообразии исследований слабоумия можно выделить следу­ющие основные аспекты этих исследований:

1) медицинский, или клинический;

2) психологический;

3) педагогический;

4) социологический, к которому близко стоит и аспект юридический.

Первый аспект—медицинский, или клинический,—рассматривает вопро­сы этиологии слабоумия, анатомо-физиологические нарушения, обусловли­вающие слабоумие или сопутствующие ему. Этот аспект устанавливает также клинические, психопатологические симптомы слабоумия, исследует способы клинического диагностирования слабоумия и разрабатывает клас­сификации слабоумия в зависимости от этиологических, клинических фак­торов и от психопатологических симптомов.

В медико-клиническом учении о слабоумии, как и в других аспектах, обнаруживаются следующие концепции в понимании патогенеза слабоумия: концепция дегенеративности, эндокринологические, генетические, сомати­ческие и нейрофизиологические.

Второй аспект—психологический—устанавливает картину нарушений психической деятельности слабоумных, раскрывает своеобразие интеллек­туальной, эмоционально-волевой сферы слабоумных и их личности в целом. Это направление исследует психологические симптомы отдельных форм слабоумия, классифицирует слабоумных в соответствии с этими симптомами. И в этом аспекте можно выделить ряд принципиальных концепций:

1. Интеллектуалистическая. Своеобразие умственно отсталого видится
лишь в недостатках интеллекта. Значимых изменений в его аффективной
сфере не усматривается. Некоторые считают, что имеющееся у умственно
отсталых своеобразие аффективной стороны представляет собой надстройку
над несовершенным интеллектом.

2. Чисто аффективная. Нарушение аффективной стороны считается ос­
новным симптомом слабоумия, который сказывается и на интеллектуальных
возможностях умственно отсталого ребенка, поскольку у него снижены
побуждения к познанию.

3. Психометрическая. Умственная отсталость рассматривается как чисто
количественное отставание умственного развития и всех способностей.
Устанавливаемый методом психометрического тестирования интеллектуаль­
ный коэффициент считается основным критерием для диагностирования
умственной отсталости и для классификации ее различных степеней.

4. Концепция статического понимания характера дефекта. Утверждается,
что умственная отсталость является состоянием, которое почти не поддается
коррекции. Развитие умственно отсталых детей не идет дальше развития
12—14-летнего нормального ребенка.

5. Концепция динамического подхода к пониманию структуры дефекта и
перспектив развития умственно отсталых детей. Этой концепции придержи­
ваются все отечественные дефектологи. Утверждается, что умственная
отсталость—это форма патологического развития, которое затрагивает (хотя

и не в одинаковой степени) познавательные, эмоционально-волевые стороны психической деятельности и личность в целом.

Согласно этой концепции, патология развития при умственной отсталости носит диффузный характер. Это выражается в том, что патологическое развитие охватывает все стороны психики, но не в одинаковой мере.

Сторонники последней концепции ориентируются при диагностировании и классификации умственной отсталости на комплексное изучение ребенка клиническими, психологическими и педагогическими методами.

Третий аспект учения о слабоумии—педагогический—рассматривает про­блему умственной отсталости с точки зрения обучаемости и необучаемости ребенка в условиях обычной и специальной школы. Представители этого направления часто игнорируют другие факторы при оценке личности ребенка и расширяют понятие умственной отсталости. Это расширение происходит за счет неравномерного включения в категорию умственно отсталых каждого, кто отстает в обучении. В рамках этого направления обнаруживается тенденция заменять понятие «умственно отсталый ребенок» такими поняти­ями, как «отстающий», «слабоодаренный», «малоспособный», «замедленный», «трудный в обучении» и пр.

Четвертый аспект—социологический—рассматривает умственную отста­лость преимущественно с точки зрения социальной оценки этого состояния. Исследования в этом аспекте направлены на изучение места умственно отсталого ребенка в обществе, взаимоотношений его с окружающими. В основе различных определений умственной отсталости, ее диагностирования и классификации лежит приспособляемость ребенка к условиям окружающей его среды. Основным предметом исследования является поведение ребенка в различных жизненных ситуациях.

Это направление является ведущим за рубежом. Одни концепции в социологическом аспекте связывают социальную неприспособленность ре­бенка с определенными клиническими факторами и используют данные социометрии как дополнительный критерий в диагностировании умственной отсталости. Другие считают социометрические данные основными, а сниже­ние интеллекта рассматривают как сопутствующий симптом в социальной неадаптированное™. Клинические же факторы совсем не учитываются.

Все перечисленные выше аспекты в изучении слабоумия лишь в отдельных случаях разрабатываются изолированно друг от друга. Чаще всего они взаимодополняют друг друга или даже органически сливаются.

По мере увеличения обязательного образовательного ценза, накопления наблюдений и экспериментальных данных о слабоумии и о детях, неспособ­ных к обучению в обычной школе, классификации слабоумных все более усложняются, приобретают все более тонкую дифференциацию.

Традиционное разделение слабоумных на идиотов, имбецилов и дебилов, хотя и сохранилось, перестает удовлетворять исследователей. В пределах каждой из этих групп выявляется множество различных вариантов слабоумия по этиологии, структуре дефектов, психопатологической и психологической

84,

"т.

симптоматике. Возникает необходимость наряду со слабоумием устанавли­вать различные уровни малоспособности, задержки развития.

До сих пор ни в одной стране еще не разработана такая классификация слабоумных, которая бы учитывала все компоненты, составляющие в своей совокупности типологическую картину слабоумия.

Становится очевидным, что не может быть разработана такая универсаль­ная классификация слабоумия, которая бы одновременно удовлетворяла теоретическим и практическим нуждам. Каждая классификация должна служить определенным целям: дифференциальной-диагностике, установле­нию целей, задач, содержания, методов обследования, воспитания и обучения различных категорий слабоумных и др. О том, что ни одна из классификаций не может быть признана универсальной, свидетельствует тот факт, что до сих пор продолжаются поиски все новых и новых принципов и критериев для подобных классификаций. И быть может, тот факт, что человеческая мысль не удовлетворяется тем, что уже достигнуто в изучении социального зла—слабоумия, является показателем не бессилия науки, а ее могущества, неуклонного прогресса. Именно благодаря отсутствию застоя в науке чело­веческая мысль побуждается к поискам нового, к совершенствованию и углублению того, что уже известно. И совершенно очевидно, что каждое новое слово в учении о слабоумии отражает дальнейший успех всех наук, прямо или косвенно занятых изучением этой проблемы.

Особенности развития помощи слабоумным в отдельных странах и в России до Октябрьской революции и после нее, а также основные современные представления о сущности слабоумия, целях, задачах и формах организации помощи умственно отсталым мы рассмотрим в последующих разделах книги.

ЧАСТЬ II

Дата добавления: 2015-07-11