Авторитеты от искусства 16 страница

План коррумпированных властей заключался в том, чтобы втянуть меня и моих сторонников в открытую войну с криминальным миром и расправиться с нами, опираясь на закон и силовые органы. Параллельно с этим “Единство” и Уссурийское казачье войско преподносились общественности через разные СМИ как криминальные структуры, а мой конфликт с Джемом – как криминальные разборки. В конце февраля для борьбы со мной была создана под руководством Беляя силовая структура, зарегистрированная как охранное предприятие “Лев”. В главе “У кого искать защиты предпринимателю” упоминалось о том, как трудно было зарегистрировать охранную фирму в Хабаровске. Фирму “Лев”, созданную по инициативе вора в законе, зарегистрировали без проблем, а костяк ее составили несколько казаков, переметнувшихся на сторону моих противников. О том, как это произошло, я расскажу ниже. Штаб Уссурийского казачьего войска, находившийся в моем офисе, финансировался вначале только мной, но осенью 1994 г. казаки решили заняться коммерцией и взять часть расходов на себя. Нам предложили на реализацию большую партию китайской тушенки, навар с которой получался неплохой. Контролировал сделку атаман УКВ Владимир Нибучин, а реализацией занимался его заместитель по коммерции Алексей Бондаренко. Я подключил к этому свои коммерческие структуры, а вся прибыль шла в кассу “войска”. Какое-то время я не обращал внимание на распределение казачьих денег, но недели через две после конфликта с Джемом мне доложили, что Нибучин и Бондаренко используют их в личных целях. Я предложил им отчитаться на совете атаманов, но они после этого исчезли, прихватив из казачьей кассы все деньги, и объявились через некоторое время у Беляя. Вместе с ними ушли еще два казака – Ермохин и Рисин. Нибучин потом куда-то пропал, а трое других составили костяк охранного предприятия “Лев”, которое было создано для борьбы с нами. Так как криминальные авторитеты воевать со мной не хотели, Джем с Беляем решили использовать предателей, которым терять было нечего. Через неделю после бегства с казачьими деньгами Бондаренко неожиданно позвонил первому заместителю атамана УКВ Александру Машукову и сказал, что виноват во всем Нибучин, и нужно срочно встретиться без свидетелей для обсуждения плана по возврату денег. До этого Бондаренко с Машуковым были друзьями, и последний ему поверил. Договорились встретиться в общежитии индустриального техникума. Машуков приехал туда в сопровождении сотника Шумилина, но в комнату, где намечалась встреча, зашел один. Помимо Бондаренко там оказались Ермохин и Рисин. Когда они поняли, что Машуков приехал без силовой поддержки (а он никого об этом не предупредил), то в помещение, где происходил разговор, зашли еще несколько человек и сильно его избили. При этом у него забрали газовый пистолет, зарегистрированный на его имя, а также машину, на которой он приехал, вместе с находившимися в ней документами. Произошло это 16 февраля. Избили Машукова так, что он пролежал десять дней в больнице. Когда об этом узнали казаки, то мнения их разделились: одни предлагали ответить на силу силой, другие считали, что нужно обратиться в официальные органы. Выслушав всех, я первый вариант отверг сразу, пояснив, что именно этого власти и добиваются, чтобы обвинить нас в криминальных разборках. Вариант с официальными органами отверг тоже. Во-первых, это бесполезно, так как суды, прокуратуры и милиция находятся под контролем Ишаева и Баланева. Во-вторых, появится повод выставить нас в плохом свете перед спортсменами и криминальным миром. Сторонникам применения силы я сказал, что наказать виновных нужно, но не сейчас, когда этого от нас ждут, а чуть позже, в более подходящее время. Сторонникам официальных органов предложил повременить и попробовать договориться с лидерами криминального мира о возврате имущества Машукова по-хорошему, предупредив о том, что в противном случае за действия отдельных казаков не отвечаем. На том и порешили. После этого новый атаман УКВ Николай Шовкун встречался с Киселем (Беляй от встреч отказался), но дело с мертвой точки не сдвинулось. Более того, 22 февраля Ример пытался заставить Зенина и Федякову написать на меня заявление в милицию с целью засадить в тюрьму, а Джем признал его действия законными и призвал криминальный мир Хабаровска бороться со мной и теми, кто меня поддерживает, любыми методами. (Об этом упоминалось в главе “Предательство”.) Такой же политики придерживались и официальные власти. 20 февраля выявилась провокация с подкидыванием оружия в мой офис с целью упрятать меня и ряд казачьих лидеров за решетку. В этом деле были замешаны начальник пресс-службы УВД майор милиции Баранов, его заместитель капитан Меркурьев, сотрудник РУОП старший лейтенант Загородний и еще двое каких-то высоких чинов, фамилии которых нам узнать не удалось. (Об этом я рассказывал в главе “Разные пути”.) По поводу этих провокаций атаман УКВ Шовкун встречался с начальником РУОП полковником Меновщиковым, а представитель Верховного атамана СКВРЗ Никифоров – с начальником ФСК по Хабаровскому краю генералом Пирожняком. Но желаемых результатов это не дало, так как РУОП подвергался репрессиям со стороны начальника УВД Баланева, а краевое ФСК находилось под контролем Ишаева. Через некоторое время враги нанесли той же группой, костяк которой составляли Бондаренко, Ермохин и Рисин, удар по мне непосредственно (или точнее, по моему ресторану). К тому времени я прикрыл почти всю коммерческую деятельность (магазины, киоски и т. д.), и единственным моим слабым местом оставался ресторан. Сам по себе ресторан был небольшим, мест на 30–35, но в связи с хорошей кухней, умеренными ценами и тем, что работал круглосуточно, прибыль в свое время давал немалую. После моего конфликта с Джемом посетителей убавилось, а проблем и расходов по содержанию и охране прибавилось. Я хотел его продать или прикрыть во избежание провокаций, но никто не покупал из опасения репрессий со стороны моих врагов, а не закрывал по просьбе работавших там людей. В результате дождался нападения. Но прежде чем об этом рассказать, коснусь предыстории. Раньше на этом месте находился бар “Факел”, который был убыточным. В 93-м году я взял эти помещения в аренду на одну из своих фирм и сделал небольшой, но уютный ресторан. В то время это был единственный ресторан в городе, работавший круглосуточно. Кухня, обслуживание и порядок были на высоте. Все знали, чье это заведение, и вели себя как полагается. А если кто-то забывался, то его приводили в чувство группы быстрого реагирования, дежурившие в моем офисе круглосуточно. Хотя ресторан был небольшим, в нем имелась небольшая эстрадная группа из двух музыкантов и певицы. Этот коллектив был семейным и состоял из двух братьев и сестры, фамилию которых не помню. Их личные инструменты (синтезатор, гитара и усилитель) были старые, поэтому они предложили директору ресторана Ирине Филатовой приобрести новые. Хороший и недорогой инструмент тогда можно было купить только в Москве. Братья-музыканты сказали, что у них есть знакомый, который часто бывает в столице и может привезти оттуда все, что нужно. По их подсчетам на синтезатор, усилитель и гитару нужно было две тысячи долларов. Филатова доложила об этом мне, и я согласился, но так как фирма, за которой числился ресторан, не имела валютного счета, я дал свою личную валюту, которую она передала братьям под расписку. Через несколько недель братья доложили директору ресторана, а затем и мне, что человек, которому они отдали валюту, пропал. Я не стал их ругать и сказал: “Как только появится, дайте об этом знать, и мои люди им займутся”. Прошло еще несколько недель, в течение которых я почти постоянно находился в отъезде. Человек, о котором говорили братья, не появлялся, валюта и инструмент – тоже. Затем произошел конфликт с Джемом, и этот вопрос ушел на задний план. Как и раньше, братья ежедневно приходили вечером в ресторан и играли до тех пор, пока там находились посетители. У них был оклад, бесплатное питание и чаевые. В счет долга я с них ничего не высчитывал, но на имя директора ресторана они написали расписку, что пока не вернут деньги, эквивалентные двум тысячам долларов, их инструменты будут находиться под залогом. Прошло время. Валюта и инструменты не появлялись. И вот однажды в феврале братья пропали. Никто этому не удивился, так как в то время многие работники моих фирм исчезали подобным образом из-за угроз моих противников. Инструменты братьев остались в ресторане. И когда стало ясно, что они не появятся, на их место нашли других музыкантов. Более месяца они не давали о себе знать и вдруг, объявившись в середине марта, потребовали свои инструменты. Им сказали, что получат их после того, как вернут две тысячи долларов. Действия братьев меня насторожили. Их старые инструменты стоили в несколько раз меньше, и напоминать о себе в таком случае было неразумно, ибо я мог поставить более жесткие условия. Мне стало ясно, что их принудили к этому те, кому нужен был повод для конфликта. И мои опасения подтвердились. Через несколько дней после их посещения, около 12 часов ночи, в ресторан ворвались человек десять в черной униформе с нашивками охранной фирмы “Лев”, которые, накинувшись на музыкантов, стали отбирать у них инструменты. При этом нападавшие наставляли на тех, кто им мешал, пистолеты “ТТ”, хотя фирма “Лев” не имела лицензии на огнестрельное оружие. Самое интересное заключалось в том, что один из новых музыкантов являлся сотрудником милиции. Днем он работал в милиции, а ночью подрабатывал в ресторане. Когда он показал нападавшим свое милицейское удостоверение, Бондаренко сунул ему в бок пистолет и сказал: “Стой и не дергайся, для тебя же будет лучше”. После этого у милиционера-музыканта пропал дар речи, и он замолчал. Помимо этого в ресторане находились около десятка посетителей, две официантки, бармен, два повара, два охранника и четыре человека из моей личной охраны, которых я посылал туда для усиления. В общей сложности получалось около двадцати свидетелей, однако это нападавших не остановило. Объяснить столь наглое поведение можно лишь тем, что нападение осуществлялось с ведома властей и милиции. И это вскоре подтвердилось. До конфликта с Джемом в охране ресторана были задействованы всего три казака, которые дежурили по одному – в смену. После конфликта я их количество удвоил, а чуть позже стал посылать туда в вечерне-ночное время казаков из своей личной охраны. В тот момент моя личная охрана состояла из трех человек с официальным боевым оружием, приехавших со мной из Москвы, и восьми казаков без официального оружия. Москвичи постоянно находились при мне и жили у меня дома. Казаки из личной охраны заступали на двое суток по четыре человека и находились в моем офисе вместе с выездной группой из пяти человек и дежурными водителями. У них имелась кухня с продуктами, а также комната отдыха с видеомагнитофоном и телевизором. В ресторане, куда я их посылал по вечерам, у них был отдельный столик с бесплатным обслуживанием. Они ничем не отличались от остальных посетителей, но алкоголь употреблять им запрещалось. Для оперативности при них постоянно находилась легковая машина с рацией. В момент нападения на ресторан там находились из моей охраны: Игорь Габресюк, Дима Пескунов, Игорь Радионов и Федор (фамилию не помню), которые оказали нападавшим противодействие. Начать драку при большом количестве свидетелей нападавшие побоялись, так как мои ребята многих из них знали, в результате возникла словесная перепалка. Телефон не работал из-за порыва на линии, который произошел незадолго до этого (судя по всему, не случайно). Двое моих ребят вышли на улицу, чтобы передать о случившемся на офис по рации, которая находилась в машине, двое других остались рядом с музыкантами. Возле ресторана стояли машины, в которых приехали нападавшие, в них находились еще люди. Чуть дальше они увидели легковую машину с антенной и рацией, в которой сидели четверо. Один из них был в милицейской форме, остальные, судя по всему, были тоже из милиции. К ним подошел Игорь Габресюк и сказал: “На ресторан совершено вооруженное нападение”. Сидевшие в машине засмеялись и уехали, из чего стало ясно, что они с нападавшими заодно и выполняли задачу по прикрытию. Мои ребята передали о случившемся по рации на офис. Оттуда сразу же позвонили мне. Узнав, что нападавшие вооружены и их подстраховывает милиция, я сказал: “На провокации не поддавайтесь. На силу силой не отвечайте. Не забывайте о посетителях и работниках ресторана. Хотят забрать инструменты? Пусть забирают. Это грабеж. Действуйте по закону”. Я знал, что рация и все мои телефоны прослушивались людьми Ишаева и Баланева. Более того, я знал, что нас специально провоцируют на конфликт. Нападавшие – простые исполнители, и тем, кто за ними стоял, было безразлично, сколько людей пострадает. Чем больше, тем лучше. Это даст повод для введения в игру спецподразделений милиции. Нападение на мой ресторан являлось вызовом. Наличие у нападавших оружия не было случайным. Враги рассчитывали, что я подниму в ответ казаков, многие из которых тоже имели огнестрельное оружие. В результате, я со своими людьми оказался бы в тюрьме, а руководители УВД получили благодарность за нейтрализацию вооруженной банды, которая скрывалсь под вывеской “Единства” и Уссурийского казачьего войска. А если бы у моих людей не оказалось оружия, то его бы подкинули. Мои враги сделали все, чтобы втянуть меня в вооруженный конфликт, но я не оправдал их надежды. Несмотря на то, что мое самолюбие было задето, я не послал к ресторану казаков, которые дежурили в офисе, а тем, которые находились в ресторане, запретил отвечать на силу силой и сказал, чтобы они действовали с буквы закона. После того как нападавшие с инструментами уехали, двое моих ребят, Игорь Габресюк и Пескунов Дима, зашли в Кировское отделение милиции, находившееся в пяти минутах ходьбы от ресторана, и заявили о вооруженном нападении. Однако находившиеся там офицеры милиции засмеялись и сказали: “Что, Пудель совсем ослаб? Не знает, что надо делать?” После этого стало ясно, что они в курсе всех событий и не на нашей стороне. Не дождавшись помощи от Кировской милиции (на территории которой находился ресторан), мои ребята позвонили в Индустриальную, находившуюся многим дальше, и рассказали о вооруженном нападении, назвав фамилии нападавших и номера машин. Но было уже поздно. С поличным никого не поймали. На следующий день пришла установка сверху – не лезть никому в это дело, за исключением Кировской милиции. Директор ресторана принесла в Кировскую милицию письменное заявление о вооруженном нападении с указанием фамилий более чем десяти свидетелей. Мои ребята подтвердили фамилии нападавших (в частности Бондаренко, Рисина, Ермохина) и номера машин, на которых они приезжали. Всем сказали: “ждать и ничего не предпринимать, следствие разберется”. Через некоторое время стало известно, что показания свидетелей исчезли, а уголовное дело не заводилось. Инструменты, естественно, не вернули, две тысячи долларов, несмотря на расписку, – тоже. В начале апреля был срочно созван совет атаманов Уссурийского казачьего войска, на котором присутствовали делегаты из Хабаровского и Приморского краев, а также из Амурской и Еврейской автономной областей. О событиях в Хабаровске известили Верховного атамана СКВРЗ и казаков во многих регионах России. Из Москвы прилетел начальник главного штаба СКВРЗ, казачий генерал, член комиссии по правам человека общественной палаты при президенте России Валерий Камшилов. Совет атаманов проводился в моем офисе. Разговор шел о беспределе со стороны коррумпированных властей и криминального мира. В частности коснулись случаев избиения и ограбления Машукова и вооруженного нападения на мой ресторан. В связи с этим возник вопрос: “Что делать?”. Большинство казаков считали, что нужно перейти из защиты в нападение и наказать виновных с позиции силы. После того как высказались все, я поднялся со своего места и сказал: “Если ответим на силу силой, то проиграем, ведь именно этого от нас и ждут. Те, кто напал на Машукова и ресторан, – простые исполнители и не заслуживают особого внимания, их жизнь и так накажет. Воевать нужно с преступной властью, которая стоит за этим беспределом, и нашим оружием должна быть гласность. Если взять во внимание неравенство сил, то мы в этом раунде выиграли. Несмотря на провокации и нападки, нам удалось удержаться в рамках закона, чего не скажешь о местной власти и милиции, связь которых с криминальным миром стала очевидной”. Затем добавил: “Через несколько дней мы вылетим с Валерием Камшиловым в Москву, где на основании последних событий поднимем на высоком общественно-политическом уровне вопросы о коррупции хабаровских властей и их связях с криминальным миром. В мое отсутствие не поддавайтесь на провокации и не давайте повод зацепиться”. В результате на совете атаманов было принято решение: “На силу силой не отвечать и добиваться справедливости с позиции закона”. А также решили в последний раз обратиться с просьбой к лидерам криминального мира Джему, Беляю и Киселю, чтобы они вернули по-хорошему то, что было изъято у Машукова и в моем ресторане и впредь не ввязывались в конфликт между нами и преступной властью. Через несколько дней получили ответ, что это лишь цветочки и то, что произошло с Машуковым ожидает всех, находящихся рядом со мной. После этого возникло решение атаманов о подаче официального заявления от имени Уссурийского казачьего войска по поводу избиения и ограбления атамана Машукова. В тот момент я находился в Москве, но ксерокопия заявления на фирменном бланке УКВ в моем архиве сохранилась, с которой, раз коснулись этой темы, ознакомлю ниже. ----------------------------------------------------------------------------------------------------

Региональное Уссурийское казачье войско
	680020 г. Хабаровск		Начальнику РОВД Индустриального р-на г. Хабаровска Григоренко С. В.
	ул. Карла Маркса, 96		Прокурору Индустриального р-на г.Хабаровска Древгаль В. В.
	тел 33-29-51		Начальнику РУОПа г. Хабаровска Меновщикову Н. А.
	З А Я В Л Е Н И Е
	16. 02. 96 г. Бондаренко А., Ермохин С., Рисин А. вместе с группой лиц из пяти человек нанесли телесные повреждения атаману Машукову А. А. При этом они похитили газовое оружие, зарегистрированное на Машукова, автомобиль “Ланкраузер”, принадлежащий Амурскому казачьему округу, документы, банковские счета, печать войска УКВ и личные документы Машукова А. А. Прошу возбудить уголовное дело, привлечь виновных к ответственности.
	Атаман УКВ, есаул /подпись/ Шовкун Н. А.
	11.04.95 г.
	/печать войска/

----------------------------------------------------------------------------------------------------

О бандитском нападении на Машукова и на мой ресторан знали в Хабаровске многие. Казаки пытались решить этот вопрос по-всякому, но положительных результатов это не давало. Заявление от имени Уссурийского казачьего войска было написано в официальной форме по решению Совета атаманов, и проигнорировать его, как раньше, уже было нельзя.

По прилету в Москву я через свои связи в общественно-политических кругах вытащил беспредел, творившийся в Хабаровске, на всеобщее обозрение. Ишаев тоже время не терял и через высоких покровителей (одним из которых являлся председатель правительства РФ Черномырдин) пытался этот пожар затушить. Но в этот раз это оказалось труднее.

Воспользовавшись благоприятным моментом, начальник РУОП Николай Меновщиков сдвинул дело по Машукову с мертвой точки. В результате через три месяца после бандитского нападения были арестованы основные его исполнители, а в офисе фирмы “Лев” произвели обыск. Ниже ознакомлю с публикацией на эту тему.

“Молодой дальневосточник”, 27 мая 1995 г.

Дата добавления: 2015-07-11