Бабский мотив 11 страница

Ясное дело, пора побеседовать с ним, а ещё лучше — с его новой женой!

— Не буду отнимать у вас время, — подытожил он со вздохом. — Естественно, вы сами прекрасно понимаете, что волей-неволей, но мы вынуждены вас подозревать. У вас есть мотив.

Нет, я-то знаю, что вы находились в Колобжеге, но с вашим знанием криминального мира у вас гораздо больше возможностей нанять убийцу, чем у обычного гражданина. Будь вы на моем месте, думали бы точно так же.

— Верно! — живо согласилась Борковская. — Но в то же время, как профессионал, я действовала бы иначе. Искренне вам признаюсь, что если бы я действительно решила укокошить ту бабу, то устроила бы ей несчастный случай. Я ведь не совсем потеряла голову! И гарантирую вам, что поводов для подозрений попросту не оставила бы.

Этот аргумент убедил Бежана до такой степени, что он почти совершенно поверил в невиновность Борковской. Действительно, настолько по-дурацки она не повела бы себя, а симуляция непроходимой глупости была совсем уж макиавеллевской. Гораздо надёжнее был бы несчастный случай.

Кроме того, нанимая убийцу, следовало позаботиться о том, чтобы убийство выглядело как ограбление. Никаких выстрелов: нож, молоток или палка, выхватить сумочку, и неважно, сколько в ней денег. А сумочка была при жертве, словно намекая, что ограбление тут ни при чем.

На том Бежан попрощался с Борковской и поспешил на рандеву с Гурским — в бар, где-то посередине между их жилищами.

* * *

Гурский сильно опоздал, но примчался с огнём в очах.

— Чтоб мне сдохнуть, ну и катавасия! — начал он, не успев сесть. — Этот Капильский такое рассказывает — пальчики оближешь! Я своим ушам не верю: одно слово скажет — пять в уме.

Вторая жена у него с языка рвётся, а он её изо всех сил назад запихивает, через слово у него склероз с потерей памяти…

— Да передохни ты, — перебил Бежан. — Поставь где-нибудь точку и перестань ёрзать на стуле. И говори по порядку, с самого начала.

— Никаких тайн мадридского двора поначалу никто не устраивал, — начал Роберт сначала, уже куда спокойнее. — Млыняк сразу признался, что у него есть такой старинный приятель, нашёл его адрес и телефон. Я позвонил. Капильский был дома, очень удивился, но сказал, что я могу к нему зайти хоть сейчас. Я и зашёл. Точнее, домчал. За десять минут.

— И как тебя дорожная полиция не повязала…

— Не решились, наверное. К тому же я никого не задавил. На кассете у меня вся беседа записана, а сейчас перескажу главное, потому что общего трёпа было по горлышко. Капильский изворачивался что твой уж на сковородке.

— Короче, короче!

— Так вот, он работает… Можно я закажу себе жареной колбаски? Работает он в той же самой фирме, шведское что-то там, что и Борковский, наш разведённый муж. Этого Капильский не скрывал. Барбару Борковскую он вообще не знает, то есть сейчас не знает, потому что когда-то он её очень даже хорошо знал, в юности. С тех пор они ни разу не виделись, и он понятия не имел, что его шеф женат на его давней школьной подружке. Теперь-то он это знает, Агата Млыняк сказала. Капильский подтвердил, что с Агатой они случайно встретились на улице и отправились поболтать под пивко. До этого момента у него все выходило в рассказе гладко, а потом начались сплошные кочки да ухабы.

Официант принёс колбасу и пиво, и Гурский ненадолго прервался. Бежан терпеливо ждал.

— Я не очень-то представлял, как его спрашивать и о чем, — снова заговорил Роберт, — но решил начать с шефа. Капильский шефа очень хвалил, дескать, мужик что надо. Тут я заикнулся о романе шефа, и Капильский вдруг как воды в рот набрал, ничего не знает, никаких сплетён не слушает, бабское это дело, не для него. Да, действительно, год назад у них сменилась секретарша, потому что на предыдущей шеф женился.

Некая Уршуля Белка…

— Да ну! — заинтересовался Бежан. — У нас появилась Уршуля?

— Появиться она появилась, но черт её разберёт, та это Уршуля или не та. Я за неё уцепился, как репей за собачий хвост, а Капильский про неё ничего не знает — никаких вопросов с ней не решал, не разговаривал, ничего и никак.

В конце концов у него вырвалось, что с ней даже не поговоришь. Молчунья такая. Я попробовал выяснить, есть ли подружки у молчаливой Уршули, но откуда мужику знать про подружек? Однако женщины её вроде бы не больно любили.

А вообще Капильский на неё внимания не обращал. Я ему замечаю: он ведь не слепой и по фирме с закрытыми глазами не ходил, а он мне на это отвечает: мол, нет, конечно, но не видел, чтобы секретарше кто-нибудь наносил визиты, тем более что она в приёмной сидела, а не в коридоре, а в приёмную лишний раз зачем заходить. Словом, под конец Капильский заявил, что если кто-нибудь про Уршулю что и знает, так только Зеня из бухгалтерии. Фамилию Зени назвать не может, он мало общается с администрацией, потому что работает в химическом отделе. Вот и все конкретные сведения. Ни о какой Феле он сроду не слышал, кроме как в детской дразнилке про Фелю-пустомелю. Конец.

— Вот черт, — огорчился Бежан. — Зеня — — это явно не Феля. И если Уршуля работала секретаршей, а Борковский на ней женился, то у этой Уршули вряд ли могли быть контакты с гражданкой вроде нашей покойницы. Наверное, там замешана другая Уля…

Гурский, судорожно пережёвывая колбасу, замахал на шефа вилкой.

— Нет! — выкрикнул он наконец. — То есть да! То есть все не так! Он знает гораздо больше и скорее умрёт, чем что-нибудь расскажет.

Капильскнй вёл себя как человек интеллигентный, дескать, сплетнями брезгует, но я-то видел, что внутри у него просто ядовитые змеи извиваются!

Его так и распирало!

— Может, он был влюблён в секретаршу, а шеф её увёл у него из-под носа.

— Скорее всего, тут другое. На мой взгляд, Капильский её не очень жалует, но хотел сохранить объективность. Что касается Зени, тут я не знаю, как быть.

Бежан призадумался.

— Итак, служебный роман у нас наличествует. Но вот связи с убийством нет. Про роман проговорилась эта Млыняк. И чего они обе подрядились врать?

— Может быть, это все-таки Борковская? — предположил Роберт, переключаясь с колбасы на пиво.

— Не думаю. В жизни не поверю, чтобы баба меня так запутала. Но с другой стороны, до сих пор нам не попадались прокуроры, подозреваемые в убийстве… А вот Борковский начинает очень заманчиво попахивать. Он хотел избавиться от жены, и для этого ему нужен был предлог. Он дипломатично организовал всю афёру, а потом отделался и от единственного свидетеля.

— Вопрос: единственного ли? Я все-таки поговорил бы с этой Зеней. На всякий случай.

— Кстати, — снова вспомнил Бежан, — одного типа в блокноте Борковской нет, а все говорят, что они работали бок о бок. Я про живую Борковскую говорю, она приятельствовала с прокурором Яцеком Жигонем. Я до него ещё не добрался, он как раз вёл дело в суде, а потом носился по городу. Номера его мобильного никто не знает Как раз в этот момент зазвонил собственный мобильный телефон Бежана.

Дежурный офицер сообщал, что некая особа по имени Стефания Чечак, ссылаясь на поручение пана полковника Бежана, по телефону сообщила, что этот негодяй вернулся. Некий Выдуй. Лежит дома вдрабадан пьяный, и договориться с ним нет никакой возможности, но она проследит, чтобы он не удрал, когда протрезвеет. Это все, особа положила трубку.

Если бы не Выдуй, Бежан ещё долго ломал бы голову, кто такая Стефания Чечак, однако фамилия сожителя жертвы немедленно вызвала в памяти любопытную старушенцию. Значит, вернулся, голубчик, и его наконец-то можно будет допросить!

— Я-то думал, мы немножко поживём дома, как все нормальные люди, — вздохнул он, выбираясь из-за стола, — но не получится. Соседка уверяет, что Выдуй ужрался в хлам, но кто его там знает. Посмотреть-то надо…

Одного взгляда хватило вполне, чтобы понять: никакая сила не сможет отрезвить гражданина Выдуя до следующего дня, он был проспиртован насквозь. Старушка Чечак с торжеством сообщила, что караулила охранника, ни на минуту не отлипая от глазка своей квартиры, и с порога осчастливила его вестью о гибели обожаемой сожительницы. Выдуй отреагировал правильно, русскую водку привёз с собой и сразу пустил её по назначению, никого не пригласив за компанию.

До полудня ни рукой, ни ногой не пошевелит.

— Он же наверняка голодный приехал, — доверительно зашептала старушка. — У этих русских, говорят, до сих пор есть нечего. Я даже не успела…

Тут она осеклась, а Бежан настолько был уверен, что старушка не успела дать охраннику супчика или какой-нибудь ещё еды, что на эти её слова не обратил ни малейшего внимания. Не зная.'алкогольной вместимости Выдуя, Бежан на вся-1 кий случай распорядился приставить к нему караульного с шести утра, после чего, вопреки всем пессимистическим пророчествам, им с Гурским все-таки удалось отправиться домой.

* * *

Благодаря посредничеству Ани я договорилась о вечерней встрече с прокурором Яцеком Жигонем в кафе «На распутье», потому что у меня в памяти осталось впечатление, что рядом с ним легко припарковать машину. Лёгкость парковки испарилась как сон, как утренний туман, и без малого полчаса я провела, впихивая машину в тесный табун таких же железных коней.

У Жигоня этот трюк получился лучше, потому что он уже меня ждал, когда я появилась в кафе.

Друг друга мы сразу узнали. Оказалось, я видела его лет десять назад, когда он, свежеиспечённый юрист, поступал на работу в прокуратуру.

Я в тот момент ругалась в прокуратуре из-за шайки весьма легко отделавшихся бандитов. У Жигоня была такая иссиня-чёрная, латиноамериканская шевелюра, что его легко было запомнить, а я настолько живо участвовала в тогдашней дискуссии, что тоже явно бросалась в глаза. Вот и отлично, все-таки со знакомым легче контактировать.

Я сразу объяснила причину моего интереса к Борковской: меня едва не заподозрили в том, что возле собственного дома я совершила убийство. А поскольку я совершенно невиновна" то наверняка меня посчитают самой подходящей кандидатурой, поэтому лучше самостоятельно добраться до истины. Жертвой убийства стали как бы сразу две Борковские, я ничего не могу понять и про обеих хочу узнать побольше. Ведь по крайней мере с одной из них он работал, но не исключено, что знал и вторую.

Жигонь слегка смутился, но ссылка на мою приятельницу Аню подействовала на него, как «Сезам, откройся», поэтому он не стал отпираться и уверять, что впервые слышит об этой истории.

— Правду сказать, — смущённо заговорил он, — я сам поначалу поверил, что Барбару черт попутал. Может, день у неё плохой выдался или, наоборот, слишком уж хороший, вот и потеряла чувство меры. Да и как не поверить, если весь персонал кабака в один голос живописал, как она выкаблучивала? С каждым такое может случиться. Меня лишь удивило, что она представлялась полным именем направо и налево, на неё это совершенно не похоже. Только потом стало ясно, что Барбаре кто-то портит репутацию и свиней подкладывает. Она сама меня просила ей помочь и докопаться до сути.

— И что вам удалось обнаружить? Ведь что-нибудь вы наверняка разузнали! У вас больше возможностей, чем у людей других профессий.

— Это наверняка человек, который очень хорошо её знает, более того, видит каждый день.

Понимаете, вся соль в одежде. Эта развратная гурия всякий раз была одета точно так же, как Барбара, что и сбивало с толку. Описание туалетов хулиганки точно совпадало с нарядами Барбары. Кто-то должен был подсматривать, в чем Барбара выходит из дому., — И эта баба похожа на Борковскую, как сестра-близняшка?

— Вовсе нет. Только волосы. А суть в том, что знакомые Баськи её никогда не видели, сплетни всегда поступали из третьих рук. И главным образом они рождались из выкрикивания фамилии: прокурор Борковская, прокурор Борковская!

Добавьте к этому костюм, сумочку, какой-нибудь шарфик в горошек… Час назад я вижу Борковскую в этом шарфике в горошек, а ещё через час Борковская в этом шарфике устраивает пьяный дебош в кабаке. Причём я узнаю об этом от очевидца. Не я один, ясное дело, — множество людей из суда и из прокуратуры имели точно такое же удовольствие. Ну, естественно, всеобщее возмущение…

— Из того, что я слышала, получается, что эти эксцессы были совершенно не в её духе, — осторожно сказала я.

— Абсолютно, — с готовностью согласился Яцусь. — Вот я и решил поначалу, что с ней какой-то срыв случился, но потом насторожился.

По просьбе Барбары я поговорил с разными людьми, и тут уж сомнений не осталось: кто-то жаждет Баську под землю закопать. Но ведь не давать же в газету объявление, что это просто травля, а на самом деле пани прокурор — человек благородный и морально устойчивый. Никто бы не поверил.

— Даже наоборот, в этом случае безусловно все поверили бы в её полное разложение, — поддакнула я. — Ну хорошо, а та, вторая? Вы что-нибудь узнали о её дублёрше?

Прокурор Яцусь печально вздохнул.

— Фигура довольно известная в определённых кругах уже не один год, но только в последнее время она начала по-настоящему куролесить, и только тогда все услышали, как её фамилия. Что самое смешное, все эти вопли насчёт того, что она прокурор, её приятели сочли шикарной хохмой.

Но мало-помалу дебоширка стала захаживать в самые лучшие рестораны. Явно целенаправленная деятельность против Баськи.

— И зачем ей это было?

— Понятия не имею. Разве что кто-то хотел выжить Баську из прокуратуры. Или мстил.

— А как вы считаете, почему дебоширку убили? И кто?

Жигонь помешивал кофе в чашке и, как мне показалось, добросовестно думал.

— Если бы укокошили Баську, я искал бы преступника, которого Баська упрятала за решётку. Это был бы не первый такой случай и наверняка не последний, мы на передовой невидимого фронта, потому что от прокурора зависит, заводить ли дело и выдавать ли ордер на арест, а Барбара ни на какие комбинации не шла. Есть ещё одна возможность…

Он поколебался и отхлебнул кофе. Я уже догадалась, что он скажет, но предпочитала немного помолчать.

— Потому что если одну принимали за другую, — сказал он наконец, — существует вероятность, что убийца банальным образом ошибся.

Она ведь вроде как ехала к вам за интервью?

Я кивнула с довольным видом, потому что угадала безошибочно.

— То-то и оно. Заранее договорилась. Вопреки моему желанию, но это уже не имеет значения.

— Черт знает, откуда она звонила, но если она так старательно хотела притворяться Барбарой, то звонить могла из какого-то общественного места. Некий психопат в это поверил и воспользовался случаем, уверенный, что убивает именно Барбару. Идиотское дело, ни за какие сокровища не угадаешь, кого искать: врага Барбары или врага этой, второй. Но скорее уж врага Барбары.

Не завидую я сыщикам.

— Я тоже. С удовольствием помогла бы им, поэтому землю рою и всем жить не даю, в том числе и вам. В конце концов, тут замешаны моя помойка и моя ива. Конечно, ни ива, ни помойка от этого не пострадали, но я — очень даже пострадала. Расскажу-ка я обо всем этом моему придворному комиссару.

Прокурор Яцусь посмотрел на меня с неподдельным интересом:

— А у вас есть такой?

— Есть. Завёлся лет пять-шесть назад. Мы оба мечтали разоблачить мерзкие махинации на очень высоком уровне, мафия тогда цвела буйным цветом, может даже колосилась… Мне-то ничего не сделали, а он слетел со своей должности, и долго же ему пришлось отрабатывать свои грехи. Мы с ним бросили действовать в открытую, потому что поняли: надо работать тихой сапой.

Как вы наверняка заметили, один подпоручик и одна я — этого как-то маловато на весь польский народ.

Прокурор Яцусь отлично понимал, о чем я говорю.

— Он уже вернул себе чин?

— Даже повысил его.

— Значит, неглупый мужик. Очень хорошо, вот и расскажите ему все. А я помогу найти дела, которые вела Барбара. Один уголовник грозил ей в открытую, но он, по-моему, ещё сидит, что не мешает ему иметь сообщников.

— А вы не могли бы бросить взгляд на материалы этих дел и сами сделать выводы? — попросила я. — К тому же, помимо служебных дел, может, вы что-нибудь знаете о её частной жизни?

— Чьей?

— Живой Борковской, естественно.

— Довольно мало. На интимные признания у нас времени не было, да Барбара и не очень общительна. У неё двое детей, брак казался вполне счастливым, только под самый конец мне почудилось, что там что-то нечисто. Лично я, будь её мужем, встал бы на её сторону, потому что женщина она замечательная, но у меня такое ощущение, что муж сплетням поверил. Баська это пережила тихонько, про себя. И все. Больше я ничего не знаю. Нет, знаю — она не выносит чеснока, любит дождь, не любит маниакальной чистоты, не реагирует на навязчивые ухаживания, а в отпуске с удовольствием ловит рыбу. Незаурядное хобби для женщины. Но вряд ли вам эти сведения пригодятся?

— Кроме отношения к чесноку, которое мне решительно нравится. Хотя общеизвестно, что чеснок — панацея от всех болезней и его надо есть за обедом на первое, второе и третье, но неужели панацея должна так кошмарно смердеть?!

— А если есть только на ночь?

— Куда там, воняет и наутро! Человек им просто пропитывается!

— Но доживает до ста лет.

— Тогда почему болгары и греки не доживают до ста лет?

Не успела я оглянуться, как наш разговор перерос в дискуссию о чесноке. Оказалось, Яцусь чеснок очень любит, а Барбара резко ограничивала его аппетиты по этой части, решительно требуя, чтобы на работе он не вонял. Я даже начала подозревать, что Яцусь мог поспособствовать убийству коллеги, дабы жрать чеснок в своё удовольствие, но вовремя вспомнила, что Борковская прокуратуру давно покинула. Не в чесноке тут дело.

— Ну хорошо, лопайте этот ваш чеснок на доброе здоровье днём и ночью, но что вы об убийстве думаете?

— А я вам уже сказал. В прокуратуру дело ещё не передали, да оно к нам и не попадёт, уедет в городскую прокуратуру, потому что занимается им главный спец по таким вот камерным убийствам, инспектор Бежан…

— Это для меня не новость, — буркнула я.

— Но в прокуратуру его не передадут, пока не решат основной вопрос. У Баськи, безусловно, был мотив, но лично я в её вину не верю…

Я тоже отказывалась и думать о каком-либо участии настоящей Борковской в кошмарном преступлении, пусть даже косвенном. Что-то нечисто было с этой дублёршей, которая полжизни глушила меня музыкой из окошка…

Я оставила Яцуся в покое и вернулась домой, зная ненамного больше, чем раньше.

* * *

Около девяти утра Бежан получил сигнал, что сожитель покойницы возвращается к жизни.

Бежан сперва намеревался несколько углубить свои знания о месте работы бывшего мужа живой Борковской, но решил, что место работы не убежит, а сведения о покойнице просто бесценны.

Наплевав на рациональную организацию труда и времени, они поехали туда вместе с Гурским.

Вышепоименованный Веслав Выдуй являл воплощение полного отчаяния. Чудовищное похмелье сжигало его нутро. Проявив смекалку и махнув рукой на расходы, Бежан прихватил с собой четыре бутылки пива и четвертинку водки.

Вместе с этими припасами его встретили как ангела-спасителя. И сердечная дружба возникла сама собой.

Без малейшего давления, только периодически подстёгиваемый вопросами, несчастный вдовец выплакался в полицейский мундир, после чего поделился воспоминаниями о покойнице. Уже лет семь, как это чудо красоты, эта небесная богиня, эта самая замечательная женщина на земле позволила ему себя соблазнить, неведомо почему. Он ведь что? Ну мускулистый, ну не трус, ну не бедняк, ну квартира есть, ну работящий и любящий, но ведь не Аполлон Полуведерский, орлы покруче на каждом шагу попадаются. А она, божество, с ним осталась! И что только она в нем нашла, а ведь осталась! Он ей пятки целовал и в глазки заглядывал, кабы решила город подпалить, он бы ей спички принёс, и вот — нет её, умерла!

Заливая горькие слезы Выдуя то пивом, то водкой, правда, экономно, потому что четвертинка — это несерьёзно, Бежан выпытывал о совместной жизни с покойной, оставив вопрос опознания тела на потом.

— Да какие там подружки, слишком красивая она для подружек была. Бабы — они ж суки завистливые, одна только Улька, и то пряталась и вместе с Фелей ходить по городу не желала, потому что куда там Ульке до Фели, такая выдра щипаная! Феля в кино могла сниматься, в телевизоре показываться и всякое такое… И обед приготовит, и компанию любила, и потанцевать с ней, и погулять… Обстирала, обшила… Второй такой на свете не было, нет и не будет!

Насчёт «обстирала-обшила» у Бежана возникли лёгкие сомнения, потому что квартира клинической чистотой не блистала, а у собеседника наблюдался большой урон среди пуговиц на рубашке. Но нет, оказалось, что пуговицы он сам себе должен был пришивать, Феля на такие мелочи внимания не обращала. Она разными вещами занималась, из квартиры уходила надолго, в одежде была разборчива и придирчива и постоянно что-нибудь новенькое себе покупала. Ну и прекрасно, она ж смотрелась как благородная дама. Вот, пожалуйста…

Тут Выдуй поднял с пола чёрный пиджак, прижал его к животу, после чего продемонстрировал как выходной наряд Фели. Пиджак действительно был очень элегантный, но с небольшим дефектом: на левом лацкане красовалось огромное пятно, несомненно от мороженого. То ли Феля невнимательно кушала это мороженое, то ли кто-то толкнул её под локоть, и лакомство приземлилось на наряд.

Выдуй продолжал свои излияния.

Феля велела называть её Басей, он все ошибался, потому что познакомился с ней как с Фелей. Эта Улька-то? А она с Фелей с давних времён дружит, может со школы ещё. А Феля с гонором, даже в вечернюю школу учиться пошла. Что она там закончила, то закончила, её дело. Никакой босоты в дом не приводила, это здешние соседи брехать здоровы, а у них только приличная компания бывала.

Ну да, Феля ему говорила, когда они вечерами болтали, что она притворяется одной такой бабой, это Улька её подговорила. Кто-то с телевидения хотел убедиться, что Феля умеет, а Феля, между прочим, ва-аще все умеет. Нет, Ульку он не знает. Улька и Улька, вроде как Уршуля. За эти годы раза два всего видел, потому что встречались Уршуля с Фелей без него. Да кому интересно, как этой Ульки фамилия! Может и говорила когда-то… Не то Близняк, не то Белясик, не то.., нет, не вспомнить. В последнее время Феля на неё сердилась, грозилась сделать все по-своему, и никто ей ничего не запретит. Один раз вернулся он вечером с работы, а Феля скандалит с этой Улькой. Тоже мне подруга, как из козьего хвоста саксофон! Феля выкрикивала что-то насчёт бабла, похоже, Улька её надула. Они сразу замолчали, как только Выдуй вошёл, и Улька тут же шмыг-прыг вон из квартиры. А Феля потом говорила, что любишь кататься — люби и саночки возить.

И пусть эта фря не сомневается: Феля из-под неё мягкое кресло-то повыбьет, если что. Но вообще Феля тогда весёлая была, аж сияла, а если пару крепких слов в сердцах сказанула, так кому не случается! Никаких врагов у Фели не было, ну вот просто совсем никаких, все её любили, только эти козлы здесь погавкивали, что она вечерами шумит. Да какой там шум, человек просто отдохнуть решил! Эх, лучшая жена на свете была, пропадёт он теперь без неё, ой пропадёт!

— Но вообще-то она неплохая подружка была, эта Улька, — смягчился внезапно опьяневший Выдуй и шмыгнул носом. — Денежки Фельке давала, чтобы та себе чего купила. Может, дела какие у них были? Или хотела, чтобы Феля ей за эти деньги что-нибудь сделала? А я не слушал, из-за чего Феля на неё сердилась, а то ещё сказала бы, что я нос не в своё дело сую.

Гурский и Бежан покинули наконец обессилевшего от горя вдовца, которому в утешение остались последняя бутылка пива и срочно вызванный для подкрепления сержант Забуй, дабы доставить сожителя в морг для опознания. Оба молчали всю дорогу, до самого отделения. В своём, кабинете Бежан вытащил папку с делом.

— Ничего не понимаю, — недовольно сказал он. — То есть я все понял бы, если бы дело не было таким чудовищно глупым. Просто не верится. Самое простое, что приходит на ум, — это соседи постарались. Кто-нибудь не выдержал грохота и укокошил зловредную бабу. По мы уже почти всех проверили, и никто не подходит. Кроме того, почему аккурат перед домом Хмелевской?

Столько сил потратить, чтобы её выследить?

— С другой стороны, выходит, что таким образом хотели окончательно закопать Борковскую, — подхватил Гурский. — Но кто? Эта Уля-Бедуля или как её там…

— Именно поэтому все выглядит так глупо. Никакая не Бедуля, а Белка, она у нас проходит по делу, бывшая секретарша мужа, Уршуля Белка. Она вышла за Борковского замуж, и о ней, очевидно, идёт речь. Надо читать материалы дела.

— Она подходит? — спросил Гурский.

Бежан покачал головой:

— Никак. Даже если в тихом омуте.., и так далее, уровень у неё не тот, до подзаборной канавы ей далеко. Ты сравни: Борковский и Выдуй!

— Но чтобы такое совпадение имён и фамилий? — поморщился Гурский.

— После двух Борковских я уже ничему не удивлюсь. Предположим, это не та Уля, не вторая жена Борковского, а какая-нибудь там Бяласик.

И при этом Кордуля или даже.., о! Евлалия! Умом на уровне Фели и Выдуя. И что, неужели она выдумала такую интригу?

— Может, ею кто-нибудь руководил, — упорствовал Роберт.

— То есть все то же самое: придётся искать не врага Фели, а врага Борковской. Ведь уже ясно, что представления устраивала Феля, а Выдуй говорит, что по чьему-то заказу…

— А Уля посредничала….

— Если даже и нет, то Уля — единственный человек, который может знать больше. Из рассказов про сцену в «Макдоналдсе» получается, что Уля эту шутницу удерживала и усмиряла. Скажем так: заказчик хотел завершить кампанию по травле, а Феле развлечение понравилось, и она решила играть до конца, к отчаянию подруги. Встречались они украдкой…

— Интересно, почему? Ведь знакомы были давно. Учительница видела их вместе, тогда они своей дружбы не скрывали. И что потом? Враг Барбары Борковской — велел им порвать все контакты? И кое-что ещё…

— Ну? — поторопил Бежан, потому что Роберт задумчиво умолк.

— Это, наверное, не имеет смысла, — неуверенно протянул тот, — но у меня перед глазами стоят фотографии места преступления. Этот пиджак, который нам Выдуй показывал… Она была в брюках и в одной шёлковой блузке, сейчас ноябрь, а не июль. Я, конечно, не знатный модельер, но пиджак, похоже, парный к брюкам…

Почему она его не надела?

— Потому что на нем пятно.

— Так за каким чёртом она выбрала брюки от костюма?

— Так я же и говорю, что полная дурость получается, — терпеливо сказал Бежан. — Но что касается пиджака, тут ты прав, надо его в лабораторию отправить, что-нибудь нам про него скажут. Позвони-ка ты Забую, пусть везёт этого пьянчужку обратно, предоставит ему наливаться русской водкой, а сам ищет какие-нибудь ключи.

И огнестрельное оружие. Я ему дошлю вдогонку ордер на обыск, но лучше, если он сразу же начнёт искать, пока Выдуй недееспособен.

За пять минут Гурский решил вопрос об ордере на обыск, после чего вернулся к разговору.

— А та Уля… — начал он с отвращением.

— Хватит с нас! — перебил подчинённого Бежан. — Давай третью версию разрабатывать — роман Борковского с секретаршей, нынешней женой. У новой жены, по слухам, была подруга — некая Зеня из бухгалтерии…

— Из чего следует, что нужно собирать сплетни на работе?

— И поговорить с Борковскими. Но не вместе. Отдельно. Ещё рано, Борковский на работе, жена, может быть, дома, обед варит. Навещу-ка я её, а ты лети в его контору и отыщи Зеню из бухгалтерии…

* * *

У моей калитки остановилась какая-то незнакомая женщина. Увидела я её, потому что собралась побаловаться чайком и торчала у окна, поджидая, когда закипит чайник. Женщина посмотрела на дом, потом внимательно огляделась вокруг, особенно долго разглядывая иву. После чего позвонила у калитки.

На коварную преступницу незнакомка не походила, поэтому я впустила её, с тревогой вспоминая, не случилось ли мне договориться об очередном интервью, а потом забыть об этом насмерть. Нет, все-таки не было такого, потому что совесть меня не мучила.

Женщина поднялась на крыльцо, и я открыла дверь.

— Что вам угодно?

— Меня зовут Барбара Борковская, — спокойно сказала женщина. — Эта фамилия вам ни о чем не говорит? Меня вроде как застрелили где-то под вашим забором.

— А-а-а! — обрадовалась я. — Ну да, вон там, под ивой! Проходите же!

Уже один её визит был самой настоящей сенсацией: не каждый день к вам домой заявляются жертвы убийства. Я подумала, что Мартуся станет локти себе кусать, что не приехала сегодня, но ведь не могу же я просить покойницу остаться у меня на ночь.

Страшно заинтригованная, я провела Борковскую в гостиную.

— Можно мне вас кое о чем спросить? — осведомилась она, присев у стола. — Насколько я знаю, меня подозревают в совершении этого убийства, и я хотела бы разобраться в ситуации.

Вы мне поможете?

— С величайшим удовольствием, — ответила я не задумываясь. — Но только я надеюсь на взаимную услугу в виде подробного рассказа. Так что вы хотите узнать?

— Она звонила вам с просьбой дать интервью?

— Звонила.

— И что говорила?

— Глупости, — отрубила я и потянулась за сигаретами. — Я, разумеется, спросила, на какую тему интервью, она сначала сказала, что о писательском процессе, но я отказалась. Тогда она завела пластинку про телевидение, что рассердило меня ещё больше. И наконец, она заявила, что мы будем говорить о детективах, я окончательно взбесилась, но она оказалась жутко настырной и намекнула, что у неё есть очень интересная история про каких-то уголовников. После чего назначила день и час, добавила. Что с ней приедет фотокорреспондент, и на этом наша очаровательная беседа закончилась.

Дата добавления: 2015-07-11