Волшебный край Неврида защищается от скифских набегов

Неврида! Таинственная страна первобытных лесов, непро­хо­димых болот и синих озёр. В начале II тысячелетия до н.э. именно здесь забился один из древнейших, если не самый первый, родник славянской жизни. Медленно, величаво несут свои воды Западный Буг, Припять, Нарев, Горынь, Стырь, Случь, Ясельда, Стоход, Турья, Цна, Ствига, Лань и ещё сотни рек и речушек и тысячи ручейков. Всех и не перечислишь. Также неторопливо текли столетие за столетием в этом нетронутом краю.

Нетронутым потому, что исконно обитавшие здесь прасла­вя­не будто слились с природой, растворились в ней. Пуще того - сроднились. Недаром у рек Невриды такие глубоко славянские названия. Для чужеземца тамошние пущи — беспросветная темень и непролазный бурелом. Для невра же, жителя Невриды (Волыни и Западного Полесья), родной дом с множеством троп и тропинок. И не спутаны эти дорожки в безнадежный клубок. Каждая из них ведёт ток небольшому деревянному граду, то к укрытым среди ив речным челнам, то к засеянной злаками лес­ной поляне, а ток медвежьему логову или волчьей норе.

Невридой назвал этот волшебный край дневнегреческий ис­то­рик Геродот. Сам он до столь северных широт не добрался. Но много наслышался о чудесах, творившихся в земле невров. Например, скифы Северного Причерноморья взахлёб расска­зы­вали ему о том, что один раз в год каждый невр превращается на несколько дней в волка, а потом снова принимает челове­чес­кий облик. Серый волк, верный друг Ивана-царевича, пришёл в наши сказки из таинственной Невриды. Случайно ли воображе­ние скифов и греческих торговцев рисовало картины фантасти­ческих превращений тамошних праславян в диких зверей? Или за красивой легендой скрывается нечто большее? Вот послу­шай­те повесть о борьбе лесных невров со скифскими набегами, тогда узнаете.

Невры, или племена милоградской культуры, известны с ру­бежа II и I тысячелетий до н.э. Когда-то из заселённого ими По­лесья вышел прародитель всех славян Таргитай и привёл своих людей на Средний Днепр. От него пошли чернолесские племе­на, что смело двинулись из лесных чащ на юг и освоили плодо­родную лесостепь Восточной Европы. Вскоре там возникли ско­лотские «царства». Одновременно с продвижением в полуден­ные страны другая часть праславянских племён продолжала расселяться на закат солнца от Полесья. И в конце концов до­сти­гла Янтарного берега.

Так самые сильные праславянские племена ушли на запад и на юг, расширив пределы своей древней прародины. А другие ро­ды, у которых сильных мужчин-воинов было поменьше чис­лом да медного и бронзового оружия не хватало (всё больше ка­менные топоры), остались на берегах Западного Буга, Нарева и Припяти с её притоками. Вот этот край Геродот и назвал позже Невридой[91].

В I тысячелетии до н.э. Неврида была мостом, связываю­щим воедино две могучие ветви славянской прародины — лу­жиц­кие племена и сколотов (скифов-пахарей по Геродоту). Не­да­ром некоторые учёные связывали с неврами смешанную ски­фо-лужицкую (высоцкую) культуру. Попасть из сколотских «ца­рств» на Янтарный берег можно было лишь через Невриду или перевалы в Карпатских горах.

Зная, что проходы в Карпатах сторожат горные крепости лу­жиц­ких племён, кочевые орды Северного Причерноморья (ким­мерийцы, а после них скифы) частенько пытались пробраться на Вистулу и Одру через Волынь и Западное Полесьe. В результате нападению подвергались не только лужицкие, но и милоградские праславяне — обитатели Невриды. Выше мы рассказали о том, как киммерийская и скифская конницы пробивались на Вистулу по замёрзшему руслу Западного Буга. И как герой венедов Сварожич при помощи невров остановил и погнал вспять огромную орду скифов-кочевников.

Неврида была северным соседом сколотских «царств». Не раз лесные воины-невры приходили на выручку сколотским дружинникам, охранявшим общую степную границу славянской прародины на «Змиевых валах». Ведали жители Невриды: погу­бит враг лесостепь — и до их градов доберётся. И вот однажды, чтобы одолеть мужественное сопротивление сколотских богатырей, скифские цари задумали разорить их прочный тыл — край лесных праславян.

Наконец, была ещё одна причина, вызывавшая степные на­беги на милоградскую землю. Конечно, не было в ней золота или серебра. Но как и все люди праславянского языка, невры были живучими и привычными к труду. А именно такие рабы ценились на рынках Понта. Как пастбищные, земли лесного края и инте­ресовали царских скифов обладателей бесчисленных стад ско­та. Зато скифская знать была готова хоть всех невров пере­ловить и надеть на них невольничьи ошейники.

Могущественнейший из скифских царей VI века до н.э.Ари­анта, занятый сперва борьбой со сколотами, а затем долгими походами на Вистулу и Одру, не мог одновременно напасть и на Невриду. Но вот последнее нашествие царских скифов на лужиц­кие земли было отражено легендарным Бодричем. Степные набеги на запад стали затихать. Сколотские же богатыри — Све­тозар и его братья — вели бесконечную борьбу с многочис­ленными ордами, что натравливал на них Арианта. Так степной владыка получил возможность вторгнуться в Невриду всей си­лою царских скифов.

Что представляла собою Неврида перед вторжением Ари­анты? То был действительно волшебный край, в точности восп­ро­изводивший картину русских народных сказок. Всё происхо­дившее в Невриде было окружено тайной. Чужеземные торговцы не доходили до берегов Западного Буга и Нарева, устрашённые слухами о леших, водяных нимфах и лесных чудовищах. Даже соседи невров мало что о них слыхивали.

Обитатели Полесья жили скудно по сравнению с родст­вен­никами — сколотами лесостепи. Куда беднее тясминских те­ре­мов были их квадратные жилища, чуть углубленные в почву. Не было у невров огромных городищ-крепостей с мощными валами и башнями. Да и где их ставить-то? Среди лесных дебрей не разгонишься.

То же и с землицей. Не выращивали невры хлеб на продажу. Самим бы прокормиться. И большие стада не продержишь на малых лужках, что разбросаны по речным берегам, словно окош­ки в необъятном лесном океане. Зато для охоты и рыбной ловли — раздолье. Самые удалые да ловкие на медведя и веп­ря ходят, добывают лося и зубра — хозяина лесных пущ. Бы­вает, всем родом загоняют в засаду к обрыву небольшие стада диких лошадей — тарпанов.

Так и жили милоградцы. Плужное земледелие от сколотов мало ещё кто перенял в Невриде. Грады свои среди болот ставили, в низинах. Чтобы захлебнулся в трясине враг, до них добираясь. Появились, правда, и другие грады, на высоких бе­ре­говых мысах ставленные. Их, как и болотные поселения, ста­рались земляным валом и прочным деревянным тыном окру­жить. Помнили о прошлых налётах киммерийского Огненного Змея. Там же в градах плавили железную и медную руду. Не бро­сали и каменное да костяное оружие, равно как и орудия труда.

Не было в милоградских племенах обособленных дружин. Не выделилась ещё знать. Признавали и слушались старейших - у них мудрости больше. Всеми делами вершил род. Воинами считались каждый мужчина и юноша племени. Лошадь редко использовалась для верховой езды, а для боя тем паче.

Почитали в лесной Невриде самых древних праславянскихбогов, а также, и в особенности, Рода и Рожаницу. Они помогали сохранить жизнь славянскому корню и выраститьмалых дети­шек, поставить на ноги. Нелегко это было в краю дремучих ле­сов и туманных болот. Чтили ещё лесных и водяных нимф. А бы­ло их множество. В каждом дубе, грабе, буке, ясени, в каждой сосне и березе жил по поверьям невров свой лесной дух. То же и в зверях диких, коих было изобилие.

В Невриде люди и звери жили вперемежку. Проедешь мимо деревянного града — не заметишь. Весь укрыт еловым лап­ни­ком и ветками, а вал выложен дёрном. Не град — лесок на холме, да и только. Ходили невры в волчьих и медвежьих шкурах, оттого сами на них были похожи, да ещё заросшие густыми бородами.

Их воины носили доспехи из кожи зубра и укрывались де­ревянными щитами, обтянутыми кожей. Из оружия в особой чести была железная секира — и для боя, и для работы хороша. Но их не хватало. Зато в избытке в родовых градах хранились для нечаянного случая деревянные булавы да палицы, каменные топоры, кремневые копья и дротики, железные да костяные стрелы, медные чеканы.

Такой была девственная земля Невриды в злую годину на­шествия Арианты. Три орды царских скифов выступили с ним в поход. Пока скифы-кочевники, исполняя волю Арианты, бились со Светозаром и другими богатырями сколотов на «Змиевых валах», полчища степного владыки ураганом прошли по меж­ду­речью Пиретоса (Прута) и Тираса (Днестра). Разорили пору­бе­жье траспиев и агафирсов. Досталось и тем, и другим. Ожидали захватчиков накарпатских перевалах. Но от Тираса по Збручу и Серету скифская конница вышла к истокам Западного Буга и Го­рыни. Густые леса окружили всадников. Царские скифы всту­пи­ли в волшебное царство Невриды. Никто не встретил скифов на краю милоградской земли. Ни праславянское войско для боя, ни седобородые старей­шины с дарами для изъявления покор­нос­ти. Просто закон­чились просторные пашни траспиев и встали перед скифской конницей густые бесконечные леса Невриды. Пе­редовые отряды кочевников обшарили ближние боры и рощи. Ничего: ни людей, ни селений, ни укрытых коровьих стад. Слов­но заколдовал кто-то неведомый весь лесной край и превратил его жителей в невидимок.

Нахмурился Арианта и велел произвести глубокую разведку. Среди холмистых дубрав и смешанных лесов обнаружили ски­фы истоки трёх рек. То были Западный Буг, Стырь и Горынь. И каждой из трёх орд назначена была дорога по одному из водных путей. Скифская конница скрылась под зелёным покрывалом, наброшенным на землю Невриды.

Чудеса начались сразу по вступлению в неведомый край. Ни один человек по-прежнему не попадался на глаза скифам. Зато ди­ких зверей повидали великое множество. Но всё больше мельком. Доносили Арианте, что на ехавшую впереди дозорную пару передового отряда спрыгнули с раскидистых деревьев две рыси. Скакавшие позади заметили только, как сбили звери всадников с коней и утащили в чащу. Поиск исчезнувших ничего не дал. Недоумевали бывалые воины: иные из них встречались с хищной рысью на Висле и на Северном Кавказе. Злой зверь, ничего не скажешь. Но откуда у него силы, чтобы человека в кусты затащить? Да так, что следов не найти. Странно...

Потом эти странности стали следовать одна за другой. На­чать с того, что скифские орды постоянно сопровождались вол­чь­ими стаями. Каждую ночь слышался их жуткий вой. В этом-то ничего странного нет. Степные волки тоже всегда следовали за кочевниками на почтительном расстоянии и надежде попиро­вать на месте их очередного набега. Но невидимые волки Нев­риды идут буквально по пятам скифов. Надеются на их поги­бель?

Через день скифы заметили какие-то непонятные создания, следившие за ними из густого ракитника. То ли волки то ли люди в волчьих шкурах. Бросились к ним, а те словно испарились. А однажды на пятёрку степных разведчиков напал исполинского роста медведь. Когда на их крики подоспела подмога, всё было кончено. Бурый зверь исчез вместе с ним трое воинов. Двое же с пробитыми головами у толстенного дуба лежали. Не наступил же косолапый на них и не о дерево же стукнул, обхватив своими когтистыми лапами? Да полно, не милоградцы ли шалят?

Догадка подтвердилась вечером, когда в сумерках две (опять две!) рыси прыгнули на всадников дозора и сбили их с ло­шадей. Но дозорные были начеку, да и скакали теперь по трое, по четверо. Прямо меж ушей одной из лесных кошек опус­тился акинак. Убитое животное слетело с лошади, перевер­нулось на спину. Под оскалом звериной пасти показалось моло­дое безусое лицо. Невр! Его разоблачённый товарищ отчаянно сопротивлялся. Зарубил железной секирой двух скифов, но был изловлен арканом.

Так выяснилась хитрость невров. Поняли скифы, кто это во­ет по ночам, волками прикинувшись. Пойманного человека-рысь долго пытали, добиваясь через толмача сведении о лесных гра­дах и воинах милоградских. Ничего не добившись, бросили на растерзание злым псам, что содержались в свите Арианты. Рысь — пусть по-звериному и сдохнет, велел скифский владыка.

Обнаружив себя, невры более не таили своего присутствия. Но, как и ранее, оставались людьми-невидимками. И людь­ми ли? Может, они полузвери? Один невр-бородач поразил, покаего успели разглядеть в густой листве, трёх всадников. Сидел он на ветвях большущей липы и метал дротики в проезжавших скифов. Когда в него полетели скифские стрелы, будто растворился среди листьев. Так и не нашли его. Не ведали скифы, что спрятался тот в дупле, выдолбленном в стволе той же липы. А ещё трое невров, будучи обнаруженными на де­ре­вьях, стали прыгать с одного на другое, как белки, пока совсем не исчезли из виду.

...На ночном привале вынырнули из темноты волчьи тени. Скифы уж знали, что это за волки. Много их — целая стая, то бишь ватага, невров. Как их пропустили часовые (то, что стра­жей бесшумно сняли нападавшие, ещё не было известно)? Сре­ди тлевших костров с подвешенными на них котлами с пищей разгорелся жаркий бой. Невры в схватке не сбросили с себя вол­чьих шкур. Ловко орудовали секирами, палицами и була­вами. Нападали, отбивались и снова нападали. Пока подоспела подмога тому отряду, что подвергся нападению людей-волков, полсотни воинов потеряли скифы. Завидев свежие силы степ­няков, оборотни в волчьих шкурах отступили в темноту и раст­во­рились в ночи.

Но хуже всего досаждали скифам волчьи ямы. Конница
Ари­анты старалась пробираться по самой кромке берега Запад­ного Буга (именно по этому пути пошла крупнейшая орда цар­ских скифов во главе с самим степным владыкой). Однако берег зачастую оказывался топким. Кони вязли в уходящей из-под ко­пыт земле. Приходилось забирать в сторону от реки. Тут и про­ва­ливались всадники вместе лошадьми в замаскированные уз­кие норы, действительно напоминавшие волчьи ямы. На дне на­парывались на острые колья и погибали. А если застревали меж­ду ними, то всёравно ломали ноги. Ещё не было счастлив­чика, который бы невредимым выбрался из волчьей ямы.

А несколько раз в ямах действительно сидели голодные вол­ки. Они мгновенно набрасывались на добычу и загрызали упав­шего всадника с лошадью, прежде чем товарищи успе­вали от­бить их. Страшными были сюрпризы нервов. Однажды целый учас­ток песчаного обрывистого берега, шагов в сто длиною, про­валился и осыпался в Буг. С двадцатиметровой высоты поле­тели вниз кони и люди, ломая кости и сворачивая шеи. Как уж это удалось сотворить лесным колдунам, ведают только они и их славянские боги.

Скифам казалось, что с ними борются все лешие, лесовики, лесные духи и нимфы этого мрачного неразгаданного края. Не раз и не два полные сил деревья вдруг падали как подкошен­ные, задавив одного-двух, а то и больше степных наездников. Самострелы самого разного устройства без промаха поражали свои жертвы. То это был замаскированный в орешнике лук, то целое копьё само по себе вонзалось в брюхо лошади или в грудь всадника, то летели сверху огромные колья или бревна.

Так шёл день за днём. Самому Арианте поход в Невриду стал казаться кошмарным сном. Однажды скифский разъезд об­на­ружил милоградский посёлок. Произошло это совершенно слу­чайно. Степнякам нужны были сухие ветки и сучья для ко­стра. Они отправились к валежнику, разбросанному на ярко-зе­лё­ном холме на берегу бужского притока. Взгорок на мысу ока­зался крутым. Всадники соскочили с коней и попытались взо­бра­ться на него. Один из них оступился, нога поехала вниз. И за сорванным дёрном обнажилась свеженасыпанная земля. Вал, который недавно подновляли! Взгляд вверх — о, Арей! Да это не огромная куча валежника среди растущих берёз, а маскировка, прикрывающая деревянный тын!

В тот же миг костяные стрелы впились в нескольких скиф­ских воинов. Остальные вскочили на коней. Поток стрел и дро­ти­ков усилился. В бешеной скачке лишь один степняк ушёл от гибели. Не догнали его пешие невры. Вот где ко двору пришлись бы лошади! Да не было их в граде, что укрылся на высоком реч­ном мысу.

Вскоре большой отряд кочевников окружил мыс. Было вид­но, как отчаливают от его крайней точки челны с женщинами и детьми. Некоторых из них достали скифские стрелы. Другие до­брались до противоположного берега и скрылись в зарослях. В граде остались лишь воины, те самые оборотни, что день и ночь не давали покоя скифской коннице. Они бешено сопротивля­лись. Никак степняки не могли преодолеть покрытый дёрном вал и взобраться на деревянный тын. Арианта приказал побе­речь людей. И так многих погубили проклятые колдуны.

На глаза скифскому владыке бросился сухой валежник и судьба града была решена. Сгорел он быстро вместе с прикры­вав­шими его стволами берёзок. У защитников не было больше чел­нов. Реку под скифскими стрелами не переплывешь. Но ни­кто из града не вышел... На пепелище скифы нашли лишь обго­ревшие волчьи шкуры...

То был первый град невров, обнаруженный кочевниками. Арианта понял, что его конница с начала похода много раз про­ходила мимо таких замаскированных колдовских градов, воз­можно, буквально в сотне шагов, и не замечала их! Он разбил стан на бужском берегу. А сильным отрядам конницы велел пройти назад против течения реки, обшарить её притоки и обследовать каждый речной мыс.

Воля царя была исполнена и скифы смогли отыскать полто­ра десятка градов. Надо ли говорить, с каким остервенением набросились кочевники на посёлки невров. Но лишь в пяти из них оставались защитники, которые бились с врагом так же мужественно, как и в первом обнаруженном граде.

В остальных десяти случаях посёлки были покинуты жите­лями. Но когда захватчики вступали в оставленыеграды, их под­жидали разные колдовские штучки. Стены и ворота одного из посёлков враз обвалились и похоронили находившихся вблизи степняков. В другом случае град внезапно занялся огнём (поджигателя так и не нашли, а может, взаправду лесные духи напустили пламя?). Опять же сгорело несколько скифов. В ряде посёлков в квадратных жилищах кочевников поджидали дикие звери: волки, медведи, рыси. Пока с ними справились, они за­грызли и поранили не одного воина.

Невры-оборотни были изобретательны на выдумку. И как не стереглись степняки, почти всегда попадались на их новое «колдовство». В одном граде скифов атаковали лесные гадюки. Небольшие, увёртливые и агрессивные, они ужалили десятка два воинов. Кому не успели отсосать яд из ранки, те скончались. Надо сказать, что змеи (полозы и гадюки) часто использовались неврами. Они подбрасывали шипящих гадов в становище кочевников.

Несмотря ни на что Арианта взял и сжёг (грабить было не­чего) полтора десятка милоградских посёлков на береговых мы­сах притоков Западного Буга. Полон же составлял чуть более сот­ни невров. Их изловили по лесам. То были неудачливые ли­бо чересчур дерзкие оборотни, которых прихватили в момент со­вершения вылазки, или поселяне, пойманные на случайных тропах. Разве это добыча для великого завоевателя Европы и Азии? Арианта злился на себя за то, что не мог добиться ре­шающих успехов в изнурительной борьбе с этими полулюдьми-полуволками.

Правда, однажды скифы выследили в чаще и захватили це­лый род, где были мужчины и женщины, старики и дети. Язычес­кие боги праславян не помогли им обернуться в волковв. Ари­анта рассчитывал выгодно продать лесных колдунов вТире и Ни­конии. Но ещё на дневном переходе те стали исчезать один за другим. И впрямь колдуны! Тянется караван невольников по лесу, свистят бичи конных надсмотрщиков. Вдруг один из невров в мгновение ока исчезает. Как сквозь землю проваливается. Кол­довство!

Не ведали скифы, что вырыли невры норы на их пути, укры­ли бревенчатыми крышками, а на них дёрн да кочки приладили. Связь же с пленниками на волчьем языке установили, пере­говариваясь с полоном жутким подвыванием из чащи. Движется такой полон по лесистому берегу реки, чуть сдвинется крышка и — юрк в нору очередной невольник. Таким способом многие из них избежали злой участи.

Но на жажде отбить полон Арианта один раз подловил обо­рот­ней. Устроил засады со всех сторон на ночном привале. Ки­нулись воины в волчьих шкурах отбивать пленников и напо­ро­лись на них. В кромешной темноте и оттого в страшной нераз­берихе протекал ночной бой. Кто и ушёл из полона на волю. Но немало людей-волков было зарублено акинаками. Сильны в ближнем бою царские скифы.

Однако то был последний успех Арианты в окутанном таин­ственными чарами краю Невриды. Скифская конница была ос­тановлена на лесных озёрах меж истоками Припяти и Западным Бугом. По левому бужскому берегу уже давно начались непро­лазные болота. Поэтому степняки пробивались в глубь Невриды по правому. Вдруг замаячили передскифским авангардом вол­чьи шкуры. Стали удаляться к озёрам. Не спеша, двинулась за ними кочевая конница, опасалась нового колдовства или воро­жбы. Кажется, всё бы спокойно на этот раз.

Конница Арианты втянулась в дефиле меж двух озёр, объ­ятых сном. Утренний туман рассеялся, но безветрие окутало по­коем здешний уголок Невриды. На выходе разделяющей озёра горловины колыхалась тёмно-серая масса. То войско оборотней-невров готовилось к битве. Наконец-то они приняли человечес­кий облик и встретят скифов лицом к лицу! Видно, и у лесных колдунов кончается терпение, думал Арианта. Не худо бы обойти праславян, да дозоры донесли, что дальние берега озёр теряются в мёртвой зыби трясин.

Что ж, испытают воины-волки всю силу лобового удара непо­бе­димой скифской конницы. Арианта дал знак и первая лава по­шла вскачь на врага. Ничего, что горловина узка. Мощнее будет удар. Как пробку из сосуда греческого вина вышибет степная конница из неширокого межозёрного пространства колдунов-невров.

Когда атакующая лава прошла половину расстояния, отде­ляв­шего её от невров, прибрежные воды обоих озёр вдруг ожи­ли. Стали увеличиваться в размерах росшие на мелководье камыши. Не все, но сотни из них. Вот они превратились в под­ни­мающихся из воды милоградских лучников. А может это водя­ные, русалки и прочие речные нимфы? О том ли гадать всад­нику, когда конь его, пронзёный костяной стрелой, падает на передние ноги. А сам он кубарем летит через лошадиную голову.

Ад, на этот раз невры обернулись озёрными духами и с по­мощью полых камышинок смогли устроить подводную засаду. Не иссякает поток костяных стрел. Губителен он для словно споткнувшейся о него конной лавы. Огромны потери скифов, но это лишь четверть степного войска Арианты. Побелевший владыка приказывает двум конным отрядам проскакать по мелководью, круша в капусту камыши. Приказ его исполнен. Но ни пешему, ни конному не дано настичь водяную нимфу. Вни­мательный глаз может рассмотреть движущиеся по поверхности озер камышинки. Они удаляются от берега по мере прибли­жения скифских отрядов, что прочесывают мелководье.

Время ли за ними гоняться? Главное, отогнали озёрных ду­хов от места сражения. Вторая конная лава несётся на рать невров. Та движется ей навстречу. Скачущие впереди кочевники замечают, что эта тёмно-бурая масса вовсе не войско прас­ла­вян. Это большущее стадо могучих зубров. Невры оборотились зубрами! Такого не придумали даже хитроумные эллины. В их мифах, услышанных скифами в Ольвии, говорится только о полулюдях-полуконях, что зовутся кентаврами.

Арианте, наконец, доносят о происходящем. Казни достоин номарх, ведущий лаву! Убоялся колдовских чар невров. Или взаправду принял зубров за оборотней? Только не сбил он всадников в плотный строй. Не скомандовал вовремя встретить могучих животных калёными стрелами. Успели бы скифы расстрелять несущихся на них зубров и сами сманеврировать.

Нет, поздно! Дико ревущие цари пущ всей массой ударили в метущуюся лаву скифской конницы. За последними зубрами уже видны невры-оборотни верхом на диких лошадях тарпанах. Чадит дым и пахнет палёным. Оказывается, праславяне загнали стадо зубров в горловину меж озёрами и довели до бешеной ска­чки горящими факелами. Теперь всадников второй лавы не собрать. Кто погиб под копытами бизонов, кто уцелел, трудно сказать. Невры на тарпанах отлавливают отдельных степняков, побивают их. Тем временем снова заскользили камышинки к бе­регу. Невры-водяные готовились к отражению третьей скифской лавы.

Довольно! Он, Арианта, не будет губить в этом заколдованном краю, где нет золота и богатых городов, свою лучшую конницу. Он уйдёт, но вернётся сюда зимой. И пусть невры станут хоть белыми волками (торговые люди отаргиппеев из-за Уральского Камня сказывали, что есть и такие), им несдобровать. Замерз­шие русла рек превратятся в прекрасные дороги. Скифы про­йдут по ним через всю Невриду и разрушат её колдовские чары, превратят в рабов злых оборотней.

Такую клятву дал себе Арианта и повёл войско в обратный путь. Невры-оборотни шли за ним по пятам. Скифы чувствовали это по жуткому волчьему вою, что отдавался тревожным эхом каж­дую ночь. По-прежнему самострелы поражали впереди идущих. И по-прежнему стерегли свои жертвы волчьи ямы. Скорее бы выбраться из этого зловещего края!

Не ведали скифы Арианты, что ещё более страшной была участь двух других орд, что выступили в поход против невров по рекам Стырь и Горынь. Если Арианте пришлось бороться лес­ными и озёрными нимфами, то им преградили путь болотные духи. Водяные, что водятся в болотах, страшнее озёрных. Го­рынь и Стырь несут свои воды в Полесье — край бездонных трясин и бесконечной топи. Почти с самого начала движения по Стыри и Горыни целые скифские отряды бесследно исчезали среди всепоглощавших болот.

Как по ним передвигались невры — непонятно. Но их волчьи шкуры часто виднелись на пути скифского войска. Оборотни за­манивали кочевников всё дальше и дальше в глубь Полесья, откуда не было дороги назад. Скифские орды старались дер­жаться русла Горыни и Стыри. Но болотистыми и топкими были берега даже этих крупных рек.

Казалось, в Невриде нет твёрдой почвы. Земля под копыта­ми скифских лошадей постоянно ходила ходуном. Одиночные про­валы и потопления степных всадников стали не то что еже­дневным - ежечасным явлением. Только колдуны-невры могли ходить по земле Невриды, не проваливаясь.

Несколько раз скифские конники замечали праславянские грады среди болот. Они возникали как мираж среди бесконеч­ных кочек, тины, ряски и тонущих деревьев. Однако посланные на захват посёлков отряды тонули в трясинах. Грады невров были заколдованы, как и вся их земля. Лишь однажды упорные скифы добрались до праславянского посёлка. Ведя лошадей под уздцы, они нащупали деревянный настил, положенный на метр ниже уровня болотной воды. И прошли-таки к граду, потеряв десятки воинов с лошадьми. Сгинуть было легче, чем в бою. Кто оступался и не попадал на узкий настил, моментально погружался в мутно-коричневую жижу. А оттуда уже не было возврата...

Натерпевшись страхов в пути по подводной деревянной дороге, степняки выместили всё зло на колдунах-неврах. Градбыл сожжён вместе с защитниками. Когда сделавший это скиф­ский отряд тронулся в обратный путь, идущие впереди похоло­де­ли от животного ужаса. Волосы встали дыбом: болотные ним­фы убрали деревянный настил! Мучительно, на прахе своих жертв, умирали среди вечной трясины степные воины.

Не дойдя до впадения Случи в Горынь, орда царских скифов повернула назад. Немногие из её числа выбрались из Невриды. А третья орда, что шла по реке Стырь, растаяла без следа в не­скончаемых болотах. Докуда она дошла, как погибала — неве­до­мо. Нерушимо хранит свои тайны волшебная Неврида...

Обо всём этом не знал Арианта, выбираясь по Западному Бугу из милоградского края и посылая проклятия оборотням-нев­рам. Не суждено было сбыться его угрозам. Перед послед­ним большим лесом, что стоял на границеНевриды и земли ски­фов-пахарей (сколотов), кочевникам предстояло пройти через густо заросшую орешником лощину. Спустившись на са­мое дно оврага, а затем поднявшись по его крутым склонам, цар­ские телохранители внимательно осматривали и проверяли дорогу, по которой проляжет путь великого Арианты.

Несмотря на то, что пребывание в заколдованной Невриде приближалось к концу, царские гвардейцы были начеку. В этом таинственном краю нельзя расслабляться ни на миг. Только так можно уберечь владыку степей, а значит, и свои жизни. Дюжина самострелов была успешно обезврежена.

А у трёх обнаруженных волчьих ям-ловушек выставили ох­ра­нy для предупреждения остального войска. Итак, путь для царя Арианты к последнему лесу Невриды открыт. Открыт и безопасен. В самом деле, нельзя же считать опасными настоящие волчьи норы, маленькие отверстия которых были найдены у левой кромки оврага. Во-первых, там действительно оказались матёрые волки с волчицами. На всякий случай их уничтожили. Если даже и бросится какой нибудь бешеный волчище в лощину и попытается впиться в горло царской лошади, то нет у зверя никаких шансов. По пути он будет пронзён сотнями стрел и зарублен десятками акинаков. Во-вторых, поверх оврага вы­ст­роились две сотни воинов. Наконец, полсотни самых преданных всадников из числа номархов и знатных юношей сопровождают царя Арианту при переходе через лощину.

Вот процессия достигла самой глубокой точки оврага и стала взбираться наверх. До выхода из лощины чуть более ста шагов. Но что это?! Из тех самых злополучных нор высовываются вол­чьи морды. Нет, это шлемы невров. На миг над оврагом пови­сает тишина. Стоящим на кромке оврага скифским сотням ка­жется, что из нор выглядывают настоящие волки. Впрочем, это не важно. И заяц не проскочит рядом с владыкой степей. Через мгновение скифские стрелы пробьют черепа животных. Причём стрелами, пущенными как сверху, так и снизу. Скачущие с царём тоже заметили зверей и натянули тетивы бесподобных скифских луков. Смерть неврам, волкам или как там их!

Но всё это произойдёт через какой-то миг. Произойдёт тогда, когда могущественнейший воитель, покоритель Урарту и пове­ли­тель сотен народов разных языков отойдёт в вечность. Точно в переносицу угодит костяная стрела, выпущенная героем-нев­ром. Всего на миг опередит она скифские стрелы.

И прервёт жизнь главною врага и разорителя праславян VI в. до н.э. Скифского царя, который мечтал не только невров, но и сколотов, венедов — всех людей славянской речи превратить в рабов либо уничтожить. Не сбылись страшные мечты. Сильнее владыки степей оказались волшебные чары Невриды.

Так оборотни-невры, превратившись в волков на время скифского нашествия, отразили его. Находясь в волчьем об­ли­чье, они поразили властителя Северного Причерноморья царя Ари­анту. Поэтому бывшие с Ариантой по возвращении в Скифию раз­несли слух о людях-волках по всей степи.Легенда о колдунах-неврах достигла ушей греческих колонистов Ольвии, Тиры и Ни­кония. А от них её услышал и записал Геродот.

Интересно, что приведённая у Геродота легенда о превра­щении невров ежегодно на несколько дней в волков являлась вплоть до начала XX в. популярным мотивом белорусского и литовского фольклора. А помните новеллу П.Меримэ «Локис» об оборотне-медведе? Действие её также происходило не так далеко от Невриды.

Следы мифологии невров отразились в «Слове о полку Иго­ре­ве», где в одном месте говорится о полоцком князе Всеславе, который «людем судяше, князем грады рядяше, а сам в ночь вол­ком рыскаше: из Киева дорыскаше до кур Тмутороканя; великому Хорсови волком путь прерыскаше...»[92]. Будем помнить и мы, что невры-оборотни защитили сердце славянской прародины от скиф­ского нашествия.

Оборотни встречаются с оборотнями:

Дата добавления: 2015-07-11