Взгляды Н. М. Коркунова на правонарушение

Е. Л. ПОЦЕЛУЕВ

Известный русский ученый, юрист, социолог, профессор Санкт-Петербургского университета Н. М. Коркунов (1853–1904)[1], по оценкам одних – позитивист[2], по оценке других – один из основоположников социологического и психологического направления в отечественном правоведении[3], в «Лекциях по общей теории права» проанализировал санкции юридических норм. Так как юридические нормы могут людьми не соблюдаться, то необходимы средства понуждения к их исполнению – санкции. По мнению ученого, столкновение интересов потерпевшего и правонарушителя вызывает установление юридических норм – ограничение осуществления интересов правонарушителя в интересах потерпевшего. Т. е., «общее последствие нарушения юридической нормы есть применение новой нормы, регулирующее возникающие из правонарушения интересы»[4].

Н. М. Коркунов справедливо отмечает, что правонарушения совершаются ради определенных целей, мотив – «интересы, стесняемые велением юридических норм». Правовед предлагает обеспечить соблюдение юридических норм – «сделать действия, их нарушающие, не достигающими своей цели». Ученый прав: «… последствия нарушения многих юридических норм заключаются в признании нарушающих их действий ничтожными. Это так называемые leges perfecte. Нарушающие их действия должны рассматриваться в отношении к их цели, как бы не совершившимися». Так, по дореволюционному законодательству продажа недвижимости по домашнему акту признается ничтожной, не имеющей никакого значения[5].

«Законы, имеющие своей санкцией недействительность нарушающих их действий, называются совершенными потому, что они ближе всего подходят к законам природы. Как явления, противоречащего законам природы, не может произойти, так действие, нарушающее такой совершенный закон, рассматривается с юридической точки зрения не совершившимся,» – такое удачное сравнение приводит Н. М. Коркунов[6].

В начале ХХ века различали ничтожность (nulitas) и опорачиваемост ь (rescissilitas) правонарушения, а в современном отечественном гражданском праве соответственно – ничтожност ь (ст.16, 165, 166, 168, 170, 171, 172 ГК РФ) и оспоримость (ст.166, 168, 173, 175, 176, 178, 179 ГК РФ) сделки. «Ничтожность есть недействительность, наступающая само собой в силу лишь правонарушительного характера действия», – разъясняет Коркунов[7].

По гражданскому праву РФ: «Сделка, не соответствующая требованиям закона или иных правовых актов, ничтожна (выделено нами. – Е. П.), если закон не устанавливает, что такая сделка оспорима, или не предусматривает иных последствий нарушения». Специальными основаниями недействительности сделок являются[8]:

· нарушение требований о непротиворечии целей сделки основам правопорядка и нравственности (ст. 169 ГК РФ);

· нарушение формы сделки и требования о ее государственной регистрации (ст. 162, 165 ГК РФ);

· недействительность, связанная с недееспособностью, неполной или ограниченной дееспособностью стороны, неспособностью стороны понимать значение своих действий (ст. 171, 172, 175, 176, 177 ГК РФ);

· сделка юридического лица выходит за пределы его правоспособности (ст. 173 ГК РФ);

· несоответствие волеизъявления подлинной воле (ст. 170, 174, 178, 179 ГК РФ).

Как известно, недействительная сделка не влечет юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью, и недействительна с момента совершения. Так, словесная продажа недвижимости ничтожна, хотя оба контрагента желали ее признания[9]. Этот пример Н. М, Коркунова не устарел до сих пор.

«Опорочиваемость есть недействительность, наступающая лишь в силу требования заинтересованного лица. Например, сделка, заключенная под влиянием угроз (metus), признается недействительной только по заявлению о том заинтересованного лица,» – констатирует Н. М. Коркунов[10].

Если сделка заключена под влиянием психического или физического принуждения, то воля и волеизъявление данного лица не совпадают, это сделка с пороком воли, без внутренней воли[11].

«Без внутренней воли совершаются сделки под влиянием насилия, угрозы, злонамеренного соглашения представителя одной стороны с другой стороной (ст. 179 ГК РФ)… Такие сделки признаются недействительными вследствие того, что воля самого лица на совершение сделки отсутствует, имеющее же место волеизъявление отражает не волю участника сделки, а волю какого-либо иного лица, оказывающего воздействие на участника сделки. Насилие – физическое воздействие (избиение, истязание) на участника сделки со стороны его конкурента или выгодоприобретателя по заключаемой сделке. Необязательно, чтобы контрагент сам оказывал это воздействие, необходимо, чтобы он знал об этом и использовал это обстоятельство в своих интересах. Например, гражданин уговаривает другого подарить ему дом, собственник дома не соглашается. Спустя какое-то время собственник становится жертвой хулиганов, узнав об этом, гражданин приходит к собственнику и требует заключения договора, утверждая, что хулиганы действовали по его поручению, хотя на самом деле он не имел к этому факту никакого отношения. Поскольку воля собственника в данном случае отсутствовала, то последующее оформление договора дарения может быть признано недействительным,» – верно утверждает М. В. Кротов[12].

«Угроза при признании сделок недействительными встречается более часто, чем насилие. Она представляет собой психическое воздействие на участника сделки, что также приводит к волеизъявлению при отсутствии внутренней воли. Не всякая угроза способна опорочить сделку, а лишь такая, которая объективно может воздействовать на участника сделки с целью понуждения его к ее заключению, т. е. существенная угроза. Для признания угрозы существенной обязательным условием является ее реальность, т. е. действительная возможность причинения значительного вреда участнику сделки либо его близким. Если угроза не существенна, то по этому основанию сделка не может признаваться недействительной. Не имеет значения, если участнику сделки угрожают правомерным действием, например, заявлением в милицию, сообщением в налоговую инспекцию. При том, что это действие правомерно, использование его в качестве угрозы порочит действительность сделки. Единственным исключением является угроза правомерным действием, приводящим к тому же результату, что и сделка, совершенная под влиянием угрозы. Например, требование участника общей собственности о выкупе его доли под угрозой предъявления иска о разделе общей собственности,» – справедливо отмечают цивилисты[13].

Н. М. Коркунов делит ничтожность на абсолютную и относительную. По его мнению, абсолютная ничтожность заключается в том, что правонарушение считается безусловно несуществующим, как, например, словесная продажа недвижимости. Наоборот, относительная ничтожность заключается в недействительности только некоторых особых последствий сделки. Например, вексель, выданный замужней женщиной без согласия мужа, не имел вексельной силы, но был действителен как заемное обязательство[14].

Н. М. Коркунов рассматривает такой вариант, когда последствия правонарушения уже наступили. В этом случае «признание действия ничтожным сопровождается восстановлением прежнего состояния, измененного правонарушением, сопровождается восстановлением нарушенного права». Оно может быть восстановлено органами власти и может заключаться, во-первых, «или в прекращении, если нужно силою, неправомерного состояния (например, выселением лица из принадлежащего ему помещения, отобранием вещи из неправого владения и возвращением ее собственнику)» или, во-вторых, «в совершении опущенной (упущенной. – Е. П.) обязанности за счет виновного (например, исправление мостовой)»[15].

Н. М. Коркунов анализирует случаи, когда правонарушение в форме действия «уже само в себе заключает осуществление того интереса, ради которого оно совершается (например, изнасилование), или фактические последствия неустранимы, нарушенное право невозвратимо (например, убийство)». Ученый прав: «Признание правонарушительного действия ничтожным в таких случаях было бы недостаточно, и потому тут установляется другая санкция»: с правонарушением связываются невыгодные для него последствия – так называемые leges plus quam perfectae. «Невыгодные последствия могут быть двоякого рода: гражданское взыскание (paena privata) в пользу потерпевшего и наказание, налагаемое государственной властью в общественном интересе»[16].

Мы придерживаемся той позиции, что сущность юридической ответственности (конституционной, уголовной, административной, гражданской, семейной, материальной, дисциплинарной, финансовой и налоговой, процессуальной, международной и др.) заключается в дополнительных лишениях, ограничениях личного, имущественного и организационного характера (не обязательно, что всем видам юридической ответственности присущи все три формы ограничений, понятно, что, например, материальная ответственность носит исключительно имущественный характер). Это, во-первых. Во-вторых, поскольку невыгодные последствия, в том числе наказание, возможны и при дисциплинарной ответственности, то нельзя, как это делает Н. М. Коркунов, абсолютизировать государственную власть. Она дает право привлекать лиц к дисциплинарной ответственности работодателями независимо от формы собственности юридического лица.

По мнению Н. М. Коркунова, в известной степени с каждым правонарушением связан и, как он пишет, невознаградимый вред (моральный вред. – Е. П.). Это, во-первых, та обида, которую чувствует потерпевший; во-вторых, это подрыв авторитета закона, т. к. не исполняются его требования. Ученый утверждает, что «в современном праве сфера применения наказаний определяется не каким-нибудь общим принципом, а изменчивыми соображениями уголовной политики»[17]. Напомню, что первое издание «Лекций по общей теории права» появилось в 1886 г., когда действовало, в частности, Уложение о наказаниях уголовных и исполнительных 1845 г. (в редакции 1885 г.), а последнее (девятое) – в 1914 г.[18], когда применялось уже Уголовное уложение 1903 г.[19]

По общему правилу, «установление таких невыгодных для правонарушителя последствий не устраняет ни признания ничтожности правонарушительного действия, ни восстановления нарушенного права…», – констатирует Н. М. Коркунов Так, в случае подлога виновный подвергается наказанию, а подложный документ признается ничтожным. При краже, кроме наказания вора, «украденные вещи возвращаются собственнику (далеко не всякий раз. – Е. П.)». Иногда обстоятельства могут сложиться таким образом, что признание правонарушительного действия ничтожным повлекло бы негативные последствия для ни в чем неповинных третьих лиц. Н. М. Коркунов приводит пример: признание брака недействительным тяжелее всего сказывается на детях, которые оказываются незаконнорожденными (в семейном праве РФ данный институт отсутствует. – Е. П.). Поэтому недействительность брака влекут за собою лишь наиболее существенные нарушения закона; менее же важные неправильности при заключении брака влекут за собою только наказание виновных, но самый брак признается действительным (сравните: в соответствии с семейным законодательством РФ, если при заключении брака лицо не достигло брачного возраста, то после достижения такового брак не расторгается при наличии согласия сторон, что соответствует принципу добровольности и разумно, т. к. в случае признания брака недействительным он все равно спустя какое-то время будет заключен. – Е. П.). Точно так же в случае неоплаты гражданской сделки своевременно гербовым сбором с виновных взыскивается значительный штраф, но сделка сохраняет свою силу. Такие нормы, нарушение которых влечет за собой невыгодные последствия для правонарушителя, но самое правонарушительное действие сохраняет свою юридическую силу, называются leges minus quam perfectae», – отмечает Н. М. Коркунов[20].

В конце XIX–начале ХХ веков ученые выделяли еще такие нормы, которые не имели никакой санкции – leges imperfectae. Эти нормы, главным образом, определяют права органов власти. «Устройством органа может быть уже наперед обеспечена правомерность выражаемой им воли, могут быть предупреждены правонарушительные действия. Этим и объясняется изобилие в публичном праве leges imperfectae (действительно, в конституционном праве большинство норм не имеет санкций, понимаемых в традиционном – наказательном, карательном смысле; но, как известно, административное, уголовное право также относятся к сфере публичного права, а их нормы, как правило, имеют санкции – смотри особенные части Кодекса об административных правонарушениях РФ и УК РФ. – Е. П.)». Н. М. Коркунов утверждает, что теперь все более сознают необходимость и нормам публичного права[21] придать санкцию. В доказательство своего тезиса ученый приводит следующий пример: «Установлением права административного иска, направленного на признание недействительными незаконных распоряжений администрации, значительная часть норм публичного права превращена из несовершенных в совершенные»[22].

Н. М. Коркунов убежден, что часть норм публичного права[23] должна быть лишена санкций, например, устанавливающая обязанности верховной власти. «Верховная власть, как никому на земле не подчиненная (если имеется в виду государственный суверенитет, то это, действительно, так. – Е. П.), только сама в себе, в своем нравственном достоинстве, может заключать гарантию действительного выполнения падающих на нее обязанностей»[24]. Во-первых, учредительные нормы, нормы-дефиниции, нормы-аксиомы, нормы-фикции; нормы-принципы; нормы, определяющие правовой статус субъектов права, не имеют санкций, хотя, например, нарушение норм-принципов (норм jus cogens) в международном праве влечет международно-правовую ответственность, выход за пределы компетенции, например, вмешательство в отправление правосудия – уголовную ответственность и т. д. Во-вторых, как известно, существуют общие (экономические, идеологические и др.) и юридические (в первую очередь – право на судебную защиту) гарантии законности, что можно экстраполировать и на верховную власть. В третьих, к гарантиям реального выполнения властью своих обязанностей, по нашему мнению, лучше отнести наличие демократического режима, гражданского общества; юридического закрепления принципа взаимной ответственности государства перед личностью и личности перед государством, т. е. реализации одного из принципов правового государства; юридической ответственности государства, как внутригосударственной[25], его органов, должностных лиц, так и международной[26], в том числе международной уголовной ответственности, реализуемой через деятельность международных военных трибуналов, Международного уголовного суда[27]; европейской (к примеру, путем обращения с петицией – заявлением в Европейский суд по правам человека[28]).

Итак, изучив взгляды Н. М. Коркунова, можно сделать определенные выводы:

· основное внимание уделено деликтам в гражданском праве, их целям и мотивам, гораздо меньше – административным правонарушениям и преступлениям;

· деятельность законодателя и правоприменителя должна сделать недостижимыми цели правонарушителя путем признания результатов правонарушительных действий недействительными, что актуально, в первую очередь, для сферы гражданского права (основания, условия и последствия недействительности сделок); тем самым юридические нормы и юридическая практика будут способствовать целям превенции правонарушений;

· публичное право ученый свел преимущественно к государственному и в какой-то мере к административному праву, что, конечно, крайне узко; поэтому и тезис о ненужности санкций в нормах публичного права явно неудачен, не отвечает ни советскому, ни современному российскому праву, ни праву зарубежных государств;

· к сожалению, в работе нет общего понятия правонарушения, не проанализированы его сущностные признаки, состав правонарушения, нет четкой классификации и характеристики видов правонарушения;

· рассуждения дореволюционного ученого о предупреждении правонарушений, о восстановлении нарушенного права, наказании правонарушителей актуальны и в наше время.

[1] См. подробнее: Зорькин В. Д. Позитивистская теория права в России. М., 1978; Он же. Теория права Н. М. Коркунова // Правоведение. 1978. № 3; Иванова В. А. Учение Н. М. Коркунова о государстве и праве: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 1976; Ивановский И. А. Профессор Н. М. Коркунов. Памяти товарища. СПб., 1905; Козлихин И. Ю. Предисловие // Коркунов Н. М. Лекции по общей теории права. СПб., 2003. С. 14–18; Коркунов Николай Михайлович // Хропанюк В. Н. Теория государства и права. Хрестоматия. Учеб. пособие. М., 1998. С. 933–934; Кузнецов Э. А. Философия права в России. М., 1989; Н. М. Коркунов // Русская философия права: философия веры и нравственности (антология). Составители: А. П. Альбов и др. СПб., 1997. С. 126–127; Поляков А. В Государственно-правовое учение Н. М. Коркунова // Кодекс–info. Правовой научно-практический журнал. 2002. № 5–6; Экимов А. И. Коркунов. М., 1983; и др.

[2] См., напр.: Васильев О. Д. Проблема разделения права на публичное и частное в русской позитивистской теории права в конце XIX – начале XX вв.: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Саратов, 1999. С. 10.

[3] «… Н. М. Коркунов создал социологизированную общую теорию права. В этом смысле он предтеча социологии права…» (Козлихин И. Ю. Указ. соч. С. 17). А. В. Поляков называет Н. М. Коркунова «одним из выдающихся представителей социологического направления в общей теории права» (См.: Поляков А. В. Общая теория права: Феноменолого-коммуникативный подход: Курс лекций. 2-е изд., доп. СПб., 2003. С. 117). В начале своей научной деятельности Н. М. Коркунов считал, что решить государственно-правовые задачи можно только с позиций позитивизма. Впоследствии он убедился в ограниченности данного метода познания, но, по мнению А. И. Экимова, полностью так и не порвал с ним. Профессор А. И. Экимов доказывает далее, что Н. М. Коркунов был «крупнейшим социологом своего времени». (См. подробнее: Экимов А. И. Указ. соч. С. 27, 33 и сл.)

[4] Коркунов Н. М. Указ соч. С. 171–172. (Текст приводится по изданию 1914 г.)

[5] См.: Там же. С. 172.

[6] Там же.

[7] Там же. С. 173.

[8] См.: Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть первая. Офиц. изд-е. М., 1994. С. 93–100; Гражданский кодекс Российской Федерации в схемах. 2-е изд. М., 1997. С. 32; Кротов М. В. Сделки // Гражданское право. Учебник. Ч. I. Изд-е 2-е, перераб. и доп. / Под ред. А. П. Сергеева, Ю. К. Толстого. М., 1996. С. 223–247; и др.

[9] См.: Коркунов Н. М. Указ. соч. С. 173.

[10] Там же.

[11] Кротов М. В. Указ. соч. С. 236.

[12] Там же. С. 236–237.

[13] Там же. С. 237.

[14] Коркунов Н. М. Указ. соч. С. 173.

[15] Там же.

[16] Там же. С. 173–174.

[17] Там же. С. 174.

[18] Козлихин И. Ю. Указ. соч. С. 14.

[19] См.: Клеандрова В. М. Уголовное право // Развитие русского права во второй половине XIX–начале XX века. М., 1997; Кузнецова Н. Ф. История российского уголовного законодательства // Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1: Учение о преступлении. Учебник для вузов. Под. ред. Н. Ф. Кузнецовой и И. М. Тяжковой. М., 2002; Наумов А. В. История создания и общая характеристика Уголовного уложения 1903 г. // Вестник Моск. ун-та. Сер. 11. 1993. № 5; Поцелуев Е. Л. Концептуальные основы реформирования уголовного права в России (К 100-летию принятия Уголовного уложения 1903 г.) // Проблемы реформирования правовой системы России на рубеже XX–XXI веков: Матер. Всерос. науч.-практ. конф., 17 марта 2003 г. Иваново, 2003; Пушкаренко А. А. Уголовное уложение 22 марта 1903 г. Введение // Российское законодательство X–XX веков. Т. 9: Законодательство эпохи буржуазно-демократических революций. М., 1994; Таганцев Н. С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая. В 2-х т. М., 1994; и др.

[20] Коркунов Н. М. Указ. соч. С. 174–175.

[21] «Критически относясь к существовавшим доктринам дуализма права (публичного и частного права. – Е. П.), Н. М. Коркунов исходя из понимания права как возможности пользоваться чем-либо, выводит две формы существования права – поделение объекта и приспособление объекта. Эти формы обеспечения юридической возможности должны существовать, как две необходимые формы действия права. Они и объясняют существование разделения права на публичное и частное. К частному праву будет относиться форма поделения. Так как в частном праве строго разделяется возможность обладать чем-то (правоспособность) и – фактическое владение – происходит поделение объекта. В публичном праве, каким-либо объектом, может пользоваться целая группа лиц без особого оформления прав – происходит приспособление объекта» (Васильев О. Д. Указ. соч. С. 33–34).

[22] Там же. С. 175.

[23] О соотношении частного и публичного права см., напр.: Алексеев С. С. Частное право: Науч.-публ. очерк. М., 1999; Кельзен Г. Чистое учение о праве / Отв. ред. академ. В. Н. Кудрявцев, д-р юрид наук, проф. Н. Н. Разумович. Вып. 2. М., 1998. С. 104–109; Трубецкой Е. Н. Энциклопедия права. СПб., 1998. С. 155–160; и др.

[24] Там же.

[25] См., напр.: Исаева Н. В. Конституционная ответственность // Правовые категории: Межвуз. сб. науч. тр. / Отв. ред. Е. Л. Поцелуев. Иваново, 2001; Она же. Субъекты конституционно-правовой ответственности // Научно-исследовательская деятельность в классическом университете: ИвГУ–2003: Матер. науч. конф.; Иваново, 19–21 февр. 2003 г. Иваново, 2003; Колосова Н. М. Конституционная ответственность – самостоятельный вид юридической ответственности // Там же. 1997. № 2; Краснов М. А. Ответственность власти (государство в открытом обществе). М., 1997; Шон Д. Т. Конституционная ответственность // Государство и право. 1995. № 7;и др.

[26] См.: Верещетин В. С. Новый шаг по пути юридической ответственности государств // Рос. ежегод. межд. права (РЕМП). 1992. СПб., 1994; Емельянов В. П. Проблемы ответственности за международный терроризм // Государство и право. 2000. № 1; Курис П. М. Международные правонарушения и ответственность государств. Вильнюс, 1973; Мазов В. А. Ответственность в международном праве. М., 1979; Мелешко Е. П. К теории вопроса об ответственности за нарушение законов и обычаев войны // Сов. ежегод. межд. права (СЕМП). 1960. М., 1961; Мелешников А. В. Права человека и международно-правовая ответственность // Государство и право. 1992. № 3; и др.

[27] См.: Устав международного трибунала // РЕМП. 1992. СПб., 1994; Организация Объединенных наций. Дипломатическая конференция полномочных представителей под эгидой Организации Объединенных Наций по учреждению международного уголовного суда. Рим, Италия. 15 июля – 17 июля 1998 года. Римский статут международного уголовного суда // Фисенко И. В.Борьба с международными преступлениями в международном уголовном праве. Минск, 2000; Блищенко И. П., Фисенко И. В. Международный уголовный суд / Предисл. проф. В. П. Лозбякова. М., 1998; Кибальник А. Г. Введение в международное уголовное право. Ставрополь, 2001; Он же. Преступление и ответственность в международном уголовном праве. Ставрополь, 2002; Костенко Н. И. Международный уголовный суд (Юрисдикционные аспекты) // Государство и право. 2000. № 11; Он же. Международное сотрудничество Международного Уголовного Суда и судебная помощь // Право и политика. 2000. № 10; Он же. Международный уголовный суд: проблемы и перспективы // Там же. 2001. № 9; Он же. Международный уголовный суд. М., 2002; Он же. Международная уголовная юстиция. М., 2002; Он же. Определение международного преступления и его место в Статуте Международного уголовного суда // Международное публичное и частное право. 2002. № 4; Он же. Теоретические проблемы становления и развития международной уголовной юстиции. Автореф. дис. … д-ра юрид. наук. М., 2002; Лукашук И. И., Наумов А. В. Международное уголовное право / И. П. Блищенко, Р. А. Каламкарян, И. И. Карпец и др. М., 1995; Панов В. П. Международное уголовное право. М., 1997; и др.

[28] См.: Глотов С. А., Петренко Е. Г. Права человека и их защита в Европейском Суде. Краснодар, 2000; Гомьен Д, Харрис Д., Зваак Л. Европейская конвенция о правах человека и Европейская социальная хартия: права и практика. М., 1998; Дженис М., Кэй Р., Брэдли Л. Европейское право в области прав человека: (Практика и комментарии): Пер. с англ. М., 1997; Карташкин В. А. Как подать жалобу в Европейский Суд по правам человека. М., 1998; Кузьмина О. В., Поцелуев Е. Л. Проблемы реализации права индивида на обращения в Европейский Суд по правам человека // Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод: Проблемы реализации в России: Матер. межд. семинара. Н. Новгород, 1999; Европейский Суд по правам человека: Избранные решения: В 2 т. Т. 1 / Пред. ред. кол., д-р юрид. наук, проф. В. А. Туманов. М., 2000; Поцелуев Е. Л. Действие Европейской Конвенции о правах человека во времени, пространстве и по кругу лиц // Права человека на рубеже веков: Российское и международное право (К 50-летию Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод): Межвуз. сб. науч. тр. / Под ред. Е. Л. Поцелуева. Иваново, 2000; Он же. Европейский Суд по правам человека – субсидиарный инструмент разрешения юридического конфликта // Единство и многообразие социальных конфликтов / Под ред. проф. Н. В. Щербаковой. М. – Ярославль, 2001; Туманов В. А. Европейский Суд по правам человека: Очерк организации и деятельности. М., 2001; Энтин М. Л. Международные гарантии прав человека: Опыт Совета Европы. М., 1997; и др.

Дата добавления: 2015-07-11