Инстинкты самосохранения

Рефлексы первой группы мы назовем витальными (от латинского слова vita — жизнь), поскольку неудовлетворение соответствующих потребностей ведет к физической гибели особи. Отметим также, что для удовлетворения потребностей этого типа нет необходимости во взаимодействии с другими особями своего вида. К числу безусловных рефлексов, обеспечивающих индивидуальное и видовое самосохранение, можно отнести пищевой, питьевой, регуляции сна, пассивно- и активно- оборонительные реакции, рефлекс экономии сил.

Характеристики веществ, способных утолить голод, первоначально заданы от рождения. В этом нетрудно убедиться: подменим материнское молоко какой-либо другой жидкостью, и ребенок немедленно ее выплюнет. Никто не учит медвежонка находить среди сотен окружающих предметов муравьев, ос, ягоды и улиток, пригодных в пищу. Другое дело — способы сбора ягод, ловли лягушек и т. д. Медвежата осваивают их постепенно.

Врожденный страх высоты спасает жизнь маленьким обезьянам, а страх, связанный с утратой равновесия, до поры до времени ограничивает слишком решительные попытки человеческого дитя принять вертикальную позу и пойти. Охотничье поведение хищников нельзя путать с агрессивностью: у охотящегося льва нет признаков ярости. Крысы, убивающие мышей, не агрессивны по отношению к другим крысам. Интересно, что встречаются крысы, которые скорее умрут от голода, чем убьют мышь, хотя они были приучены питаться убитыми мышами. Но существуют и другие особи,— они охотно убивают мышей даже после полного насыщения. Злодеи? В природе до появления человека не было ни ангелов, ни злодеев. Вполне вероятно, что именно способность одних особей убить больше, чем они сами в состоянии съесть, обеспечивает пищей тех молодых и старых, кто менее удачлив в охотничьем промысле.

Подчеркнем, что в природе нет агрессивности ради агрессивности. Ее можно вызвать только искусственно, например, повреждая определенные отделы головного мозга. Агрессивное поведение в мире животных всегда имеет свою причину, будь то борьба за самку, за территорию, за место в групповой иерархии или отражение нападения, которого не удалось избежать. Различные виды агрессивности связаны с различными структурами головного мозга. Так, повреждение медиального гипоталамуса усиливает драку крыс, раздражаемых электрическим током, и не влияет на территориальную агрессивность, которая зависит от сохранности другой (латеральной) области гипоталамуса.

В опытах показано, что кошки охотно раздражают электрическим током те мозговые центры, насильственная стимуляция которых вызывает у них агрессивное поведение. Эти эксперименты в известной мере объясняют наличие у человека двух видов ярости, одна из которых доставляет ему страдания (ревность Отелло), а другая переживается как эмоциональное положительное чувство боевого азарта (помните, у Пушкина: «есть упоение в бою»). Вообще, исследование агрессивности опровергает прямое отождествление эмоций с безусловными рефлексами, поскольку мы можем наблюдать и атаку с яростью, и «холодную» атаку, и объективные симптомы ярости без нападения на противника.

Если врожденной агрессивности ради агрессивности нет даже у животных, то тем более ее не существует у человека. Известны изолированные племена (например, эскимосы), которые отличаются крайним миролюбием и не способны поднять руку на человека. Когда приходится слышать о немотивированной (то есть беспричинной) агрессивности, скажем, у подростков, это свидетельствует только о том, что мы не удосужились выяснить подлинные ее причины.

ОБ ЭКОНОМИИ СИЛ, «РАБОТНИКАХ» И «ПАРАЗИТАХ»

Среди витальных рефлексов особое и явно недооцененное значение имеет инстинкт экономии сил. Если крысе, кошке, хорьку, обезьяне предложить два рычага для получения пищи — легкий и тяжелый,— животное предпочтет пользоваться легким рычагом. Теперь изменим опыт так, чтобы доступ к кормушке открывало не одноразовое, а многократное надавливание на рычаг. Животные предпочитают выполнять это действие реже, но, дорвавшись до кормушки, едят значительно больше, чтобы по возможности отдалить повторное обращение к рычагу. Именно рефлекс экономии сил, а не зоосоциальные инстинкты, о которых мы расскажем позднее, лежит в основе удивительного феномена, подробно изученного на крысах французским психофизиологом Франсуазой Антуар и группой бразильских исследователей во главе с доктором Мазур. Ленинградский физиолог Л. А. Фирсов наблюдал аналогичное явление у обезьян.

Если группу крыс, предварительно обученных пользоваться рычагом, поместить вместе, они вскоре разделятся на тех, кто добывает пищу, и тех, кто поедает корм, добытый другими. Крыса-«работник» совершает 80 процентов нажатий и съедает 20 процентов корма. У крыс-«паразитов» зарегистрировано прямо противоположное соотношение. Деление на «работников» и «паразитов» не зависит ни от пола, ни от ранга животного. А вот порядок потребления пищи целиком определяется положением животного в групповой иерархии: первыми едят высокоранговые крысы. Если из группы выбрать только активных «работников» и поместить в одну клетку, среди них быстро выделятся новоиспеченные «паразиты». Изоляция крысенка в раннем возрасте от матери и сверстников способствует формированию «паразита». Крысы-«паразиты» не просто питаются за счет «работников», но и активно побуждают их надавливать на рычаг, вначале игрой и легким подталкиванием, а затем угрозами и покусыванием.

Подчеркнем еще раз: хотя феномен «паразитизма» реализуется с участием минимум двух особей и имеет некоторые черты зоосоциального поведения, его основу составляет витальный рефлекс экономии сил. Не случайно «паразитизм» не зависит от зоосоциального ранга животного. Разумеется, было бы нелепо сопоставлять биологически обусловленные взаимоотношения крыс с общественными отношениями между людьми, складывающимися в процессе производства. Что же касается потребности экономии сил, то она присуща и человеку. Благодаря ей люди придумали множество усовершенствований, облегчающих их труд, хотя та же самая потребность может приобрести самоценное значение и обернуться ленью.

Дата добавления: 2015-07-10