Читайте также:
|
Каждый из названных путей модернизации был болезненным, так как модернизация предполагает довольно высокий процент накопления, идущего на расширение воспроизводства средств производства. Для нашей страны такие осложнения были особенно болезненными, так как ни займов, ни колоний у нее не было. За счет каких же ресурсов удалось довести за годы первой (1928—1933 гг.) пятилетки ежегодную долю накоплений до 30—40%, вместо 10%, полученных в середине 20-х гг.?
Важнейшим и, пожалуй, основным резервом индустриализации стало сельское хозяйство страны, точнее человеческие и материальные ресурсы, которыми располагала деревня. Гордиев узел проблем деревни: нищета, бескультурье, убогость, аграрное перенаселение и др., которые накапливались с середины XIX в., большевистская партия попыталась разрешить одним простым решением — политикой коллективизации.
Сплошная коллективизация не решила, да и не могла решить социальных задач, связанных, например, с улучшением материального положения крестьянства. Хотя повышение уровня грамотности сельского населения, приобщение его к массовой культуре, положительные сдвиги в медицинском обслуживании, ликвидация всевозможных эпидемических заболеваний, характерных для дореволюционного периода, все это было налицо. Но это были как бы побочные результаты сплошной коллективизации. В целом коллективизация призвана была осуществить другие задачи. Это вытекало из идеи, что все отрасли народного хозяйства, все сферы общественной жизни должны подчиняться нуждам промышленного производства. Для создания индустриальной экономики не требовалось даже общего роста сельскохозяйственного производства. Для этого надо было, во-первых, лишь его переструктурирование и такое повышение эффективности труда, при котором можно было бы уменьшить количество занятых в сельском хозяйстве в соотношении с расширением спроса на рабочую силу в промышленности; во-вторых, поддерживать при меньшем числе занятых производство продовольствия на необходимом уровне; и, наконец, в-третьих, обеспечивать снабжение промышленности незаменяемым техническим сырьем.
За решение этих задач пришлось платить дорогую цену, в том числе и человеческими жертвами. Поздней осенью 1929 г. начались активные нападки на крупные крестьянские хозяйства. Сигнал к атаке поступил сверху. Он содержался в ряде выступлений Сталина. Призыв сверху был не только услышан, но и активно поддержан деревенскими низами.
В январе-феврале 1930 г. был принят ряд партийно-государственных документов, в которых определялась судьба раскулаченных. В постановлении ЦК ВКП (б) «О ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации» (30 января) отмечалось, что в этих районах необходимо не только отменить аренду земли и закрепить применение наемного труда, но и конфисковать у кулаков средства производства, скот, хозяйственные и жилые постройки, предприятия по переработке сельхозпродукции и семенные запасы.
Хотя в партийно-государственных документах того времени и подчеркивалось, что раскулачивание должно осуществляться в связи с коллективизацией, тем не менее указание сверху о «наступлении на кулачество» приобрело «эффект снежного кома». Раскулачивание сплошь и рядом носило характер не экспроприации основных средств производства, а конфискации всего имущества, вплоть до предметов быта. В одном сообщении Сталину о раскулачивании в Сибири говорилось: «Работа по конфискации у кулаков развернута и идет на всех парах. Сейчас мы ее развернули так, что аж душа радуется, мы с кулаком расправляемся по всем правилам современной политики, забираем у кулаков не только скот, мясо, инвентарь, но и семена, продовольствие и основное имущество. Оставляем их в чем мать родила» (История СССР. — 1989. — № 3. — С. 43).
В начале 1930 г. раскулачивание становится основным средством ускорения коллективизации. Печать призывала к решительным действиям против кулаков, в числе которых оказывались не желающие вступать в колхозы середняки и даже бедняки. В самом начале коллективизации у руководства был план целенаправленного использования репрессированных в качестве дешевой рабочей силы на строительстве конкретных промышленных объектов. Отсюда запрет на «разбегание кулаков куда им угодно», т. е. на произвольно выбранные ими фабрики или заводы.
Производительные силы сельского хозяйства начали подрываться, нависла угроза полного развала сельского хозяйства. Это вынудило партийно-государственное руководство страны пойти на временные уступки. В марте 1930 г. Сталин переложил ответственность за насилие в коллективизации на местные органы власти. Было принято постановление ЦК ВКП (б) «О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении». В постановлении истинный виновник «перегибов» и «извращений» — сталинское руководство — обвиняло исполнителей собственных указаний. Местные работники, обвиненные в «перегибах», снимались с работы, исключались из партии, отдавались под суд. Начался массовый выход из колхозов. С марта по июнь 1930 г. процент коллективизации сократился с 58 до 24. Но с осени 1930 г. начался второй «подъем» колхозного движения.
Изъятие хлеба из вновь организованных колхозов происходило с большим напряжением. В декабре 1932 г. было принято необычайное даже для того времени постановление: местным органам власти было предписано для выполнения плана хлебозаготовок не останавливаться «перед всеми видами репрессий (арест, концлагерь, высшая мера)». В ходе хлебозаготовок зимой 1932/33 г. население ряда станиц за невыполнение плана хлебозаготовок было выселено в такие регионы страны, как Северный Кавказ, Украина, Казахстан. Разразился голод. Погибло несколько миллионов крестьян. Как уже отмечалось, раскулаченным семьям была уготована роль рабочей силы в системе ГУЛАГа.
В 1930 г. в основных зерновых районах СССР было раскулачено 337 563 кулацких хозяйства и выслано в отдельные районы 115 231 семья. В 1931 г. в зерновых, потребляющих районах было раскулачено 250 тыс. крестьянских хозяйств и выслано 265 795 семей.
Обращает на себя внимание то обстоятельство, что в 1931 г. было выслано больше семей, чем в 1930 г. Это характерно и для регионов. За 1930 г. из пределов ЦЧО было выслано 8080 кулацких семей, в которых насчитывалось около 42 тыс. человек. В 1931 г. было выслано 17 899 семей в составе 86 393 человек. Причиной данного обстоятельства явился тот факт, что если в 1930 г. были высланы в основном действительно зажиточные, крепкие хозяева, то в следующем году в число высланных попали так называемые подкулачники, т.е. нередко не только середняки, но и беднота. В северный край в 1930 г. было выслано 46 тыс. раскулаченных семей. Из них 35 тыс. подали заявление на неправильное раскулачивание. Для разбора этих заявлений была создана специальная комиссия, которая признала, что 22,3% семей из числа подавших заявления были раскулачены и высланы «неправильно и сомнительно».
Раскулаченные семьи направлялись в отдаленные районы Севера, Урала, Сибири, Дальнего Востока, Казахстана, Якутии, а также внутри краев и областей. Эта кампания была спланирована и осуществлена органами ОГПУ как крупномасштабная военная операция. Для перевозки в 1930/1931 г. свыше двух миллионов членов раскулаченных семей ОГПУ сформировало и закрепило за 16 республиками, краями и областями 1700 товарных эшелонов. Каждым эшелоном, состоявшим из 15—18 вагонов, отправлялось по 1500—1800 крестьян. Среди них были дети и старики. Высланные семьи размещались в так называемых спецпоселениях. К 1936 г. в системе ГУЛАГ находилось 1845 спецпоселков, в которых проживало 278 700 раскулаченных семей, в которых было 1 066 633 человека. На хозяйственное устройство спецпоселенцев было выделено более 1 млн. га земли, сельхозинвентаря на 5 млн.400 тыс. рублей, 20 тыс. лошадей, 33 тыс. коров и др. Всего на обустройство раскулаченных было ассигновано 40 млн. рублей.
Основная масса (до 80%) переселенцев трудилась в промышленности, на новостройках, в том числе на строительстве таких городов, как Магнитогорск, Новокузнецк, Хибиногорск и т. д. Около 20% переселенцев осваивали новые земли, занимались сельским хозяйством. Их труд был жестко регламентирован. Они работали в неуставных артелях. С 1938 г. такие артели были преобразованы в колхозы.
Со второй половины 30-х гг. положение в сельском хозяйстве начало постепенно стабилизироваться. В 1935 г. отменяется карточная система. В 30-е гг. из сельского хозяйства высвободилось 15—20 млн. чел. Численность рабочего класса за это время выросла с 9 до 24 млн. чел. Выросла производительность труда в сельском хозяйстве. Накануне коллективизации на 150—155 млн. чел. ежегодно производили 72—73 млн. тонн зерна, более 5 млн. тонн мяса, свыше 30 млн. тонн молока. В конце 30-х—начале 40-х гг. на 170—200 млн. населения производилось 75—80 млн. тонн зерна, 4—5 млн. тонн мяса, 30 млн. тонн молока. Но перед коллективизацией эту продукцию производили 50—55 млн. крестьян-единоличников, а после коллективизации — 30—35 млн. колхозников и рабочих совхозов, т. е. на треть работников меньше.
Коллективизация гарантировала быстрое создание минимально достаточных условий индустриализации в той мере, в какой они зависят от переустройства деревни. Колхозная система в условиях жесткого административного хозяйственного механизма позволила забирать из деревни до 40% производимого там зерна, в то время как из доколхозной деревни изымалось только 15%. Для десятков миллионов колхозников и их детей рост этой доли оборачивался тяжелейшими испытаниями. Крестьянство в массе своей было обречено на недоедание и недопотребление вообще; права м свободы человека ущемлялись в деревне значительно сильнее, чем в городе. Главный итог экономической политики СССР в 20—30-е гг. состоял в форсированном переходе от аграрного общества к индустриальному.
За годы модернизации было преодолено качественное, стадиальное отставание промышленности страны. В конце 30-х гг. Советский Союз стал одной из трех-четырех стран, которые были способны производить любой вид промышленной продукции, доступной в то время человечеству. По абсолютным объемам промышленного производства наша страна в это время вышла на второе место после Соединенных Штатов Америки. Особенно поражают высокие темпы промышленного производства. Всего за шесть лет — с 1929 по 1935 г. Советский Союз сумел увеличить выплавку чугуна с 4,3 до 12,5 млн. тонн. Америке для этого понадобилось 18 лет, Германии — 19 лет.
Несмотря на то, что СССР был огромной страной (170—200 млн. человек) по производству промышленной продукции на душу населения он приблизился к высокоразвитым индустриальным странам: разрыв оставался в 1,5—4 раза, в то время, как в 20-е гг. он был в 5—10 раз.
Дата добавления: 2015-07-10; просмотров: 71 | Нарушение авторских прав