1.
- Насчёт царства мёртвых, это ты серьёзно?! – нервно поинтересовался Сергей, вставая так, что бы, в случае чего, загородить собой Маргариту.
- А ты посмотри на это…. – девушка кивнула на существо, выбравшееся, наконец, из стены и теперь постепенно превращающееся в нечто странное – толстые кривые ноги, непропорционально огромные плечи, крохотная, по сравнению с основной массой тела, голова.
- Это не женщина! – убеждённо произнесла клавишница и снова хищно улыбнулась. Она не принимала никаких героических поз, не вставала в боевую стойку, но музыкант вдруг представил её зверем, готовым к смертельному броску: шерсть на загривке – дыбом, клыки оскалены, в глазах – ничего, кроме жажды убивать….
Маргарита усмехнулась.
- Нравится? – поинтересовалась она, явно уловив образ, возникший в сознании Сергея. А вот он теперь не мог читать её мысли. Вместо них – быстро расплывалось чёрное пятно, будто кто-то пролил банку туши на рисунок. Ну, или на рукопись….
- Не отвлекайся! – Сергей быстро оглянулся и скомандовал: - Только не поворачиваемся!
Они принялись медленно пятиться назад, наблюдая за тем, во что начал превращаться монстр.
- Охренеть! – полуобморочным голосом пробормотал сзади Тарус, тем не менее продолжая снимать всё на сотовый телефон.
Вывалившееся из стены создание теперь напоминало человека. Но не сгнившую женщину, которую видел Андрей, а жуткую пародию на какого-то бомжа. Причём, не просто бомжа, а бомжа давно умершего. Прямо там – на мусорных кучах городской свалки.
Верхней части черепа, у этого порождения параллельного мира, не было, там копошились опарыши; два мёртвых, ничего не видящих глаза самопроизвольно вращались в глазницах, в кривом, перекошенном рту тоже что-то шевелилось – то ли язык, то ли черви. Одет «бомж» был в грязный светлый плащ, натянутый, к тому же на драную телогрейку и старые брюки. Из расстёгнутой ширинки свисал член, похожий на сгнивший кусок ливерной колбасы, на чудовищно распухших ногах – стоптанные говнодавы без шнурков.
- Красавец! – неожиданно весело произнесла Маргарита, продолжая медленно отступать. Сергей ещё раз оглянулся. К счастью, дверь, ведущая в их мир оставалась на месте. По крайней мере пока.
Мёртвый бродяга, очевидно, закончив процесс трансформации, качнулся и медленно двинулся в их сторону.
- Ребят, вы б побыстрей! – прошептал Толмачёв.
- Нет! – стиснув зубы, Сергей помотал головой. – Нельзя быстрее!
Почему-то он это почувствовал. Увеличишь скорость – и дверь, точно, отпрыгнет от них. Как ни странно, понял лидера «Инкуба» только барабанщик. Нервно хихикнув, он кивнул назад, на проём в бетонной стене туннеля, за которым виднелся кусок их мира.
- Точно! Не вспугни её!
- Кого? – не понял бас-гитарист. – Ритку?
- Дверь, болван!
И вдруг монстр заговорил. Причём, обращался он только к Маргарите. Глаза его перестали вращаться в глазницах, гнилая пасть расплылась в некоем подобии улыбки. Вернее – в пародии на улыбку.
- Медуза! – глухо произнёс он, тут же захлебнулся слюной, в которой извивались черви, вытер рот рукавом и продолжил: - Сестра! С каких пор тебе нравиться убивать?
Клавишница покосилась на Сергея.
- Мне ответить?
- А чёрт его знает! – несколько раздражённо ответил тот, продолжая медленно отступать. Очень медленно. Непереносимо!
Они, один за другим миновали решётку и вновь возобновили движение, плечом к плечу.
- Слышь, ты, козёл гнилой! – всё-таки не выдержала Рита. – Какая я тебе Медуза?! Ты на себя посмотри! – она усмехнулась. – И стручок свой спрячь. Или я сейчас слезами от жалости захлебнусь. Уж больно мелкий….
И тут труп отчебучил следующее: он остановился, широко расставил ноги и чуть присел. При этом член у него принялся… вставать! Быстро увеличиваясь в размерах. Вскоре из ширинки высовывалось сантиметров двадцать мёртвой плоти, под кожей которой тоже что-то ползало….
- Меня сейчас вырвет! – полузадушенным голосом просипел Толмачёв.
- Фря! – жуткая пародия на человека ткнула в девушку кривым пальцем. – Одинокая Медуза. Горгона. – вдруг он перевёл взгляд на Сергея, ухмыльнулся. – Чёрная и прекрасная. Ты знаешь, ты уже трахнул. Вылизал ей всё, что можно вылизать, окаменел. Все, кто е…т Медузу, каменеют. Так сказано. А что бы её победить, надо наносить удары, держа в руке зеркало…..
Тут монстр закинул голову и загоготал. Челюсть его поехала вниз и в сторону, предельно распахивая пасть, в которой действительно копошились черви, член же почернел, предельно напрягся, и из него…. брызнула сперма. Первые её капли, упавшие на пол, задымились, выжигая бетон, как слюна Чужого – металл.
Андрей издал утробный звук, после чего его всё-таки вывернуло.
- Зомби – извращенец! – верный себе барабанщик, снова нервно хихикнул. – Весело у них тут!
И в этот миг мертвец, продолжая изрыгать из члена…. да какую там сперму! Скорее уж – концентрированную кислоту, побежал на них, с места набрав весьма приличную скорость.
2.
- Какая музыка! – вслух произнёс Геннадий и врезал по столу кулаком так, что кружка с чаем подпрыгнула. – Нет, какая музыка!
Он проверил скачанные ролики и, наконец-то обнаружил, тот, где мелодия звучала с самого начала. Точнее – с преамбулы солиста группы.
- Безымянная… - зачаровано прошептал Полуянов, жадно впитывая информацию. – Рок на костях…. Гениально!
Выкрутив звук на колонках до предела, хозяин квартиры встал и прошёл на кухню. Там он, со странной, блуждающей улыбкой на резко побледневшем лице, вытащил из ящика стола огромный разделочный нож и медленно провёл пальцем по лезвию.
«Ледяной огонь…. Нет, не так. Металлический огонь!» - он полюбовался игрой света на стальной поверхности. «Как много всего сразу! Металл ловит луч и делает его жидким. ПЕРЕЛИВАЮЩИМСЯ. Оставаясь в то же время твёрдым. Все состояния материи в одном! Как я раньше этого не видел?! Слепец! Жалкий, бессмысленный слепец с дутыми амбициями! Но ничего! Отныне всё будет по-другому! Отныне я – хозяин своей жизни!».
Он перевёл взгляд с лезвия на окно и улыбнулся жуткой, мёртвой улыбкой.
«И не только своей».
Вернувшись в комнату, Геннадий развёл бурную деятельность. Быстро «вытащил» из ролика музыку, затем обработал её в редакторе, убрав слова лидера группы и оставив только мелодию; скинул её к себе на телефон, одновременно – со всеми прочими скачанными файлами, попутно чертыхнувшись – аккумулятор оказался почти разряжен.
«Чёрт! Время! Время-то как жалко терять!».
Но делать нечего – пришлось подсоединять зарядку.
«Ничего, подождём. Тем более, перед выходом у нас есть ещё дела…. Во-первых, одежда…».
Он прошёл в коридор, залез в стенной шкаф, где у него висели старые шмотки, которые и носить уже в лом, и выкинуть жалко, достал светлый плащ, критично осмотрел со всех сторон, после чего удовлетворённо кивнул: «пойдёт».
«Во-вторых – обувь….».
С обувью тоже проблем не оказалось. Резиновые сапоги обнаружились на антресолях, среди кучи всякого хлама, в коем нашлась ещё одна полезная вещица – потёртая красная бейсболка с надписью «Юрмала – 98».
Полуянов засмеялся неприятным, каркающим смехом.
«Ну, конечно! «Юрмала-98»! Все потом только и будут рассказывать об этой «Юрмале»! Заметьте, господа! Не о пропорциях моего лица, не о цвете глаз, а об этой дурацкой шапочке! Замечательно!».
Он напялил бейсболку на голову и повернулся к зеркалу в прихожей, в котором теперь отражался тип с ужасно бледным, почти белым лицом, нелепо одетый, к тому же – в резиновых сапогах.
«Хотя…. Если, скажем, прикинуться рыбаком, да ещё удочку с собой взять….».
Он бросил взгляд на угол, где у него с незапамятных времён пылились несколько удочек. Ещё от отца остались.
«Точно! А на спину – рюкзак! Вот тебе и образ! А ещё – топорик. Обязательно! Где-то у меня топорик был. Прекрасный топорик, туристический, с фирменным знаком на отполированном зеркальном металле. Кажется здесь… Здесь, точно!….Блин! Опять музыка кончилась!».
Геннадий вернулся в комнату и вновь запустил трек, на этот раз – зациклив воспроизведение, для того, что бы эта божественная, эта потрясающая мелодия никогда не кончалась, объясняя всё, расставляя всё по местам, превращая тебя в ЛИЧНОСТЬ…. Наконец-то в личность!
И объясняя тебе – неразумному, ЧТО и КАК НАДО ДЕЛАТЬ.
3.
- Где? – Аверченко мрачно посмотрел на сержанта. Тот, с зелёным лицом и перепуганным выражением глаз, ткнул рукой в сторону гостиной. – Там….
Оперативники прошли через прихожую и остановились на пороге большой, богато обставленной комнаты.
- Твою мать! – невольно вырвалось у Рафика.
Услышав его, эксперт – Олег Лепницкий, копающийся в своём чемоданчике, оглянулся.
- Привет убойщикам! Пока не заходите. Я только приехал.
- Привет, - Стас обвёл помещение взглядом. – Опять… - он повернулся к участковому – тоже – перепуганному, и тоже бледному. – Кто сообщил?
Капитан махнул рукой в сторону кухни.
- Сын убитого. Он там. Ему уже укол сделали…
- Укол – это хорошо… - процедил майор и вновь обвёл комнату глазами.
Посмотреть тут, в квартире известного антиквара, конечно, было на что. Картины в богатых рамах, пианино с вмонтированным в переднюю панель подсвечником («как в фильмах про старину»), антикварная и явно – очень дорогая мебель. Но главное – не это. Главное – сам хозяин всех этих оттягов. Вернее – две его половины. Одна – нижняя, сидела в кресле. Причём, кто-то, то ли издеваясь, то ли следуя каким-то своим установкам, закинул ему ногу на ногу. Да ещё тапочки одел. А вот вторая, верхняя, располагалась на письменном столе, опираясь спиной о стену и высоко закинув голову. И на голову эту были одеты наушники, шнур от которых вёл к продолжающему работать музыкальному центру.
Но самое удивительное: справа от входа в комнату, стояло пластмассовое ведро наполненное бурой водой, с плавающей по поверхности губкой, а рядом – флакон с моющим средством и тряпка. А вот следов крови не было. Вообще не было! Даже на половинках разрубленного надвое хозяина дома. Не говоря уж о мебели, стенах и паркете.
«А ведь и здесь крови должно быть, как на скотобойне!» - заморожено подумал оперативник. «Те же яйца, только в профиль! Убийца проник в квартиру, убил антиквара, расчленил тело, дождался, пока кровь перестала фонтанировать, затем, как и утром, хладнокровно сходил в ванную за ведром, тряпкой и моющим средством, после чего принялся неторопливо, методично отмывать комнату».
Аверченко тоскливо посмотрел на труп в наушниках.
«Серия! Точно – серия! Не зря ж ещё там, на Первой линии, мне не по себе стало».
Его напарник, похоже, сделал те же самые выводы.
- А тебе не кажется, что нечто подобное мы уже наблюдали сегодня утром? – Рафик скривился. – На Первой.
- Кажется… - Стас кивнул.
- Но если это – тот же самый убийца…. то…. – Нагиев замолчал, очевидно, боясь продолжать.
Действительно, как правило, серийные убийцы не похожи на героев американских боевиков, валящих народ пачками. Частота совершённых ими нападений, конечно, варьируется в зависимости от личности и обстоятельств, но всё же между убийствами проходит довольно продолжительное время – от недели до нескольких лет. Удовлетворив свою страсть, двуногая тварь, как правило уползает в нору, затаивается. А тут….
- Он это! – убеждённо произнёс Аверченко. – Печёнкой чувствую!
- Да, но способ убийства другой, - возразил Рафик. – И потом, там – нищий ханыга, тут – богатый антиквар….
- При чём тут…. – начал было майор, но, не закончив, махнул рукой. – Ладно. Пошли с сыном побеседуем.
Они переместились на кухню, где за столом сидел парень лет двадцати – толстый, богато одетый, с бессмысленным, остановившимся взглядом. Пахло какими-то каплями, на тарелке лежало несколько использованных ампул и одноразовый шприц.
При виде вошедших офицеров, рядовой полицейский – совсем ещё зелёный пацан, сидящий у окна и очевидно, присматривающий за потерпевшим, вскочил на ноги.
- Как он? – буркнул Аверченко, вытаскивая сигарету и прикуривая.
Постовой хотел было ответить, но тут потерпевший, продолжая монотонно раскачиваться взад – вперёд на табурете, произнёс каким-то тусклым, неживым голосом:
- Здесь нельзя курить. Папа этого не любит.
Стас некоторое время смотрел на него, прищурившись, затем всё-таки загасил сигарету.
- Извини.
Нагиев окинув кухню цепким взором, негромко приказал полицейскому:
- Можешь идти. Подмени кого-нибудь из ребят на лестнице.
Майор вытащил из-под кухонного стола табуретку, сел.
- Вас как зовут? – спросил он, пытаясь выглядеть как можно официальнее – на многих это хорошо действует.
- Андрей, - после некоторого раздумья ответил сын убитого. – Андрей Лакшин.
- А документы у вас с собой?
- Да, - кивнул потерпевший и вновь принялся раскачиваться, не делая никаких попыток достать что-либо из карманов.
Аверченко вздохнул.
- Будьте добры, дайте мне ваш паспорт.
До потерпевшего дошло не сразу, но всё-таки дошло. Он опустил голову, посмотрел на собственные шорты, ужасным медленным и каким-то механическим движением залез в карман, достал оттуда требуемое, и протянул майору. Тот, быстро пролистав документ, передал его напарнику – для составления протокола, после чего вновь повернулся к Андрею.
- Это ведь вы обнаружили убитого? – полувопросительно, полуутвердительно произнёс оперативник.
Сын антиквара неожиданно с силой провёл рукой по лицу, затем несколько раз тряхнул головой, очевидно пытаясь придти в себя, кивнул.
- Да, я.
- Вы живёте здесь же?
- Нет, - Андрей тяжело вздохнул, на его глазах (хороший признак!) появились слёзы. – Нет, - повторил он, - не здесь. Правда, заезжаю часто.
- Сегодня у вас был запланированный визит?
Лакшин снова вздохнул.
- Ну… Как сказать. Дело в том, что вчера вечером отец мне позвонил и…. – он замялся. – Показался немного странным, что ли…
- Странным?
- Да, - потерпевший кивнул. – Во-первых сам звонок. В половину двенадцатого ночи…. Папа никогда так поздно не звонил, поскольку спать ложился рано…
- Ваш отец жил один? – вмешался Нагиев.
- Что? А, да… Один.
- А в чём заключалась странность? – Стас глянул на напарника с раздражением и молча показал глазами на лежащие перед тем бумаги – дескать, пиши свой протокол и не мешай мне допрашивать.
- Странность…. – Андрей поморщился. – Разговор был странным. Вообще, он у меня человек спокойный, рассудительный… - потерпевший замолчал, потом добавил: - …. Был. Вот. А вчера говорил совсем по-другому – восторженно, взахлёб….
- О чём говорил? – не смотря на предупреждение, вновь влез Рафик.
- О старом друге, которого встретил…. О звёздах что-то, а ещё – о какой-то потрясающей мелодии…
Аверченко вздрогнул.
- Мелодии?!
- Да.
Сын убитого наморщил лоб.
- Сейчас попытаюсь вспомнить поточнее…. – заведя глаза к потолку, он посидел так с минуту, затем продолжил: - В общем, папа сказал, будто ему позвонил давний друг, добавив при этом странную фразу…. Мол, друг, которого он никогда не знал…. Вот. И этот друг, якобы, через телефон дал ему послушать совершенно потрясающую музыку. Как отец выразился: «заставляющую слышать звёзды»…. И что друг сейчас приедет, привезёт то ли диск, то ли запись… Я так и не понял.
Перед глазами майора сейчас же возникла картина: труп в наушниках и мигающий разноцветными огнями музыкальный центр….
Ни слова ни говоря, он резко встал с места, быстро прошёл в комнату, где продолжал работать эксперт, подошёл к аппаратуре и выдернул штекер. И сейчас же из огромных колонок загремела знакомая мелодия. Впрочем, звучал Безымянный трек всего несколько секунд, пока майор искал кнопку, выключающую систему.
- Э, Стас, ты чего, вообще что ль? – возмутился Олег Лепницкий, как только музыка смолкла. – Я ж там ещё даже не приступал….
Однако полицейский его не слушал. Он перевёл взгляд на гнездо USB, из которого торчала чёрная флэшка, всё так же молча наклонился к специализированному чемодану, взял небольшой пакетик для хранения найденных вещдоков и вынул с его помощью накопитель. После чего вернулся на кухню и показал флэшку Андрею.
- Это принадлежало вашему отцу?
Сын антиквара выпучил глаза.
- Нет, конечно…
- Почему – конечно?
- Он вообще в электронике ничего не понимал. Абсолютно. Мне даже телевизионные каналы приходилось ему настраивать….
- Ясно.
Аверченко вновь прошёл в комнату и, по-прежнему не обращая внимания на возмущённые вопли эксперта, воткнул носитель обратно в гнездо. Правда, вновь включать музыку не стал.
- Вот это, - наставительно произнёс он, показывая на кусок чёрной пластмассы, - крайне важно! Постарайся выжать из этого всё, что можешь!
Олег, знакомый со Станиславом достаточно давно, а потому прекрасно разбирающийся в его интонациях, тут же прекратил вопить и молча кивнул.
Оперативник развернулся, вновь отправился на кухню, однако на пороге остановился и посмотрел на эксперта, как тому показалось, весьма странным взглядом.
- Только сам то, что записано на флэшке, не слушай, - глухо произнёс Станислав. – Ни в коем случае.
4.
- Бегите! – завопил Андрей.
- Стоять! – прошипел, в свою очередь Сергей, обращаясь то ли к Маргарите, то ли к самому себе. Он по-прежнему, печёнками, селезёнками чувствовал: нельзя бежать! Ни в коем случае нельзя! Дёрнешься - всё пропало! Мало того: даже сворачивать не рекомендуется! Только - медленно пятиться. И только по прямой!
- Лёх! – окликнул он приятеля. – Я сейчас обниму Ритку за плечи и, как только мы с вами поравняемся, втаскивайте нас внутрь. Вдвоём, что бы справиться наверняка.
- Понял! – барабанщик всухую сглотнул, сунул телефон в карман и посмотрел на Толмачёва. – Готов?
Тот, бледный, как смерть, со следами блевотины на футболке, кивнул.
- Да, готов.
Монстр тем временем, перебравшись через решётку, неожиданно остановился. К несказанному облегчению музыкантов. Теперь дымилась не только сперма продолжающая извергаться из его, ещё более увеличившегося члена, теперь дым струился отовсюду, словно мертвец тлел изнутри.
- Хотите уйти, мальчики – девочки? – давясь червями, поинтересовался он. – Так быстро? Мы же, можно сказать, только познакомились, только подружились домами…. Вы же это чувствуете? Вы ведь И ВПРАВДУ, ЧУВСТВУЕТЕ?
Вообще-то, он был прав.
Сергей, уже обнявший Риту за плечи, стиснул зубы и помотал головой, словно пытаясь прогнать наваждение. Их скорость упала почти до нуля, но, поскольку монстр тоже стоял на месте (по крайней мере, пока), это музыканта не особо тревожило.
Тревожило другое. Мир, а точнее – восприятие мира словно вывернуло наизнанку. Свет тусклых ламп под потолком и даже тот свет, что падал из комнаты Андрея, сочился чёрным; становясь полужидкой, похожей на патоку, субстанцией; превращаясь в свою противоположность. И наоборот – тени слепили, заставляя щуриться, чуть ли не прикрывать рукой глаза, защищая их от слишком…. гм!... яркой тьмы.
И тишина резала уши, как древний, катушечный ещё магнитофон с дрянными динамиками. Её хотелось выключить, ОБЕСТОЧИТЬ.
И окружающее пространство пронизывали натянутые струны – либо ржавые (если были сделаны из стали), либо – с окислами (если из меди); и резали твою плоть, и не давали сделать шаг в сторону, развернуться, бежать….
- Вот дерьмо! – мучительно морщась, прошептала Маргарита, явно чувствуя то же, что и её спутник. – Чёртово дерьмо!
Сгнившее лицо монстра вновь расплылось в улыбке.
- Не дерьмо, девочка, дым! Хотя дым, разумеется, тоже дерьмо. Отходы производства. У вас отходы производства – фекалии, у огня – дым. Мир вообще делится на то, что можно сожрать, и на то, что можно высрать. Третьего не дано. И не важно чем именно ты срёшь – переработанной биомассой, собственными кишками или словами. Я скажу больше: можно поглотить Вселенную, вот только выкакать её не получится. Жопа треснет!
- Да давайте вы быстрее! – не выдержав завопил Тарус. – Вас же сейчас разрежет!
Кажется он тоже увидел натянутые во всех направлениях струны.
- Не ори! – Сергей поморщился. – Они нематериальны…. Или материальны в каком-то другом плане…. Если они нам и вредят, то не как физические объекты.
- Всё равно, постарайтесь прибавить скорость! – бас-гитарист нервно облизал губы. – И не слушайте вы этого…. – он кивнул на монстра.
А тот, переведя взгляд на Андрея, вдруг провернулся вокруг своей оси (именно – ПРОВЕРНУЛСЯ, трудно подобрать другое определение), одновременно стремительно меняя форму – вытягиваясь вверх и съёживаясь по бокам. Исчезла уродливая голова с опарышами вместо мозга, исчезли непропорционально широкие плечи, брызжущий кислотой член, грязный плащ, стоптанные ботинки….
- Ох! – выдохнул барабанщик, Толмачёв же ещё больше побледнел, хотя, казалось – дальше уже некуда.
Теперь у решётки стояла женщина, вернее – жуткая тварь, вскрытая, как трупы в морге – от горла до паха, с кукольным, покрытом пудрой лицом, на котором выделялись огромные, будто стеклянные (а может, действительно – стеклянные) глаза.
- Скажи мне, что любишь меня! – промурлыкало создание, обращаясь к гитаристу. – И мы вернёмся. Ты хочешь вернуться?
И тут, Сергей с Ритой, наконец, поравнялись с заветной дверью.
- Давай! – дико заорал Тарус, хватая приятеля за руку. Толмачёв замешкался на секунду, затем тоже куда-то вцепился (он даже не понял куда именно) и изо всех сил рванул на себя.
И в это мгновение случилось то, что лидер группы, всё-таки сумел избежать (чисто – инстинктивно. ИНТУИТИВНО), когда они были ещё слишком далеко от спасительного выход – метрах в двадцати пяти - тридцати. Или – в тысячах парсеков?
Чужое пространство нанесло удар.
Жуткое существо, завизжав, распалось на, если можно так выразиться, несколько потоков, и эти потоки, мгновенно преодолев оставшееся до людей расстояние, хлестнули по их лицам.
Закричали все одновременно, поскольку боль была адская, совершенно непереносимая, и, конечно горе – исследователи тут же скончались бы от шока, если бы эта боль длилась дольше нескольких секунд…. Да каких там секунд! Одной десятой секунды! Одной сотой, тысячной….
Они ввалились в комнату Андрея и с грохотом попадали на пол, закрывая лица руками. И поэтому не видели, как пространство за дверью вдруг дёрнулось, сдвинулось с места, увеличивая скорость принялось смещаться куда-то влево, затем слилось в несколько сплошных полос, после чего исчезло. Словно смотришь из вагона метро. Только вот вряд ли поезд подземки сможет достичь скорости света…..
Дата добавления: 2015-07-10; просмотров: 38 | Нарушение авторских прав