Вопрос: Можно ли сказать, что трудоемкость со временем начала замещаться энергоемкостью?

Ответ: Нет, прямо так сказать нельзя, определенного рода замещения между ними имеются.

Таким образом, для меня возник образ взаимодействий ресурсов, функций отраслей. Этот образ сформировался из некого аморфного материала, в котором не было вообще никаких обобщений. Конечно, у каждого человека свой способ мышления. Для меня такой подход к сплошной переработке огромного количества литературы, которая просто описывает объект и не содержит того порядка обобщений, которые необходимы мне, оказался весьма плодотворным. Я чувствовал себя подключенным к какому-то источнику энергии, от которого заряжался. В этом отношении сейчас я ощущаю себя гораздо более ущербным, так как такая информационная база у нас сильно обеднела. Ныне такой метод работы, я думаю, уже невозможен.

У меня всегда возникал вопрос: как другие экономисты находят источники знания об экономике? Вопрос очень трудный, так как я убежден, что из толстых книг почти ничего выловить нельзя, по крайней мере у нас. На Западе есть некая канонизированная наука, имеющая некое строение в виде дерева (крупные ветки, мелкие ветки и т.д.), по которому можно двигаться для поиска необходимой информации, продолжая некую часть более общего сюжета. Но если пытаться просто непредвзято понять изучаемый экономический объект как таковой, то, конечно, такого упорядоченного способа проникновения в него нет и там. В нашей же науке нет и канонов, в отличие от истории, физики, химии и так далее. Мне кажется, это является одной из проблем нашей науки - каким образом переходить от конкретных знаний к общим. В данном случае либо ученый помещается в рамки некой теории, пытаясь ее развить дальше, и в этом смысле он живет уже в границах некоей предопределенности, либо, если он находится в поиске, то не имеет гарантированного способа информационного подключения к изучаемому объекту.

Когда я познакомился с некоторыми Вашими производственными интервью, то в них увидел тоже некий путь приобретения знаний, из которых могут произрасти серьезные обобщения. Конечно, Ваш метод как упорядоченный способ до конца не отработан и не додуман, не созданы какие-то организационные рамки. Тем не менее я себе вполне представляю его как мощную прикладную ветвь экономической науки, которая может возместить ей то, чего у нее никогда не было - способ получения первичных знаний, упорядоченных, целенаправленных, систематических.

Человек может съездить для обследования не более чем на один завод какой-либо отрасли, а на другой завод другой отрасли он уже не сможет съездить. Кроме того, помимо заводов есть сельское хозяйство, транспорт и т.д. Для того, кто занимается общей экономикой, всюду побывать невозможно. Нет также возможности прочитать все газеты, даже с присущими им недостатками. Таким образом, Ваш способ получения информации, который Вы изобрели, при условии создания необходимых мощностей, позволил бы как-то упорядочить процесс познания в экономической науке, то есть стать элементом ее самоорганизации. Вполне возможно, что Вы в своей методике подошли к чему-то очень полезному и важному и, может быть, даже неизбежному в развитии экономики. Тем не менее, наша наука как-то проходит мимо Вашего метода. Возможно, необходимо Вас уговаривать создавать большие мощности для проведения интервью по всем направлениям и сделать их одним из важных источников умственного питания экономистов.

С другой стороны, недостаточное внимание к Вашему методу оправдывается тем, что эти интервью являются весьма нетривиальной вещью, для них необходим или особый талант, или сильная школа. Но так как талантливых людей найти не очень просто, а школы пока нет, то вот этим обстоятельством и объясняется недостаточное внимание к Вашему методу. Это место (создание необходимых мощностей) является самым тяжелым. Если бы мы располагали необходимым количеством научных сотрудников, то можно было бы распределить их по разным сферам, организовать систематическое наблюдение, живое интервью. В этом случае, я уверен, процесс постижения действительности шел бы очень высоким темпом. Пока многие истины "болтаются" где-то в газетах, научных публикациях, и до их обобщения проходит очень много времени. Ваш же метод позволяет сочетать глубину познания, глубину обобщений с высокой оперативностью. При его использовании предоставляется возможность мыслить достаточно серьезно, сосредоточенно, и идти на опережение.

Вопрос: Расскажите, пожалуйста, что означает Ваше высказывание, что при использовании локальных обследований необходимо не забывать о макроэкономическом балансе, так как в противном случае мы что-то упустим. Как Вы представляете себе сочетание данных микроуровня и микроэкономической статистики?

Ответ: Общая статистика - это, конечно, очень важная вещь. И сомнений не вызывает тот факт, что должна существовать хорошая статистика, которая описывает: объем производства, структуру экономики, трудовые ресурсы, фонды, капиталовложения и так далее. Тем не менее, к сожалению, в том мире, в котором мы жили и до сих пор живем, как все больше и больше я убеждаюсь, все эти статистические описания являются неким принятым способом количественного анализа, но в очень извращенной форме. Конечно, живя в извращенном мире, мы понимаем, что лучше смотреть в искаженное зеркало, чем в никакое. Искаженность заключается прежде всего в нашей структуре цен. Это - главный фактор искажения. Дело в том, что у нас во многом было нивелировано в целом по оценке качество труда. В этом смысле плохое, хорошее, технически совершенное или менее совершенное своей оценки не имело, не получало адекватной дифференциации. С этой целью я пытался в прошлом организовать наших сотрудников обсчитать инвестиционный рубль в разных сферах экономики. Мы жили и живем в своеобразном, искаженном ценовом мире.

Допустим, что есть некая автаркическая экономика, которая живет своими ценовыми пропорциями, с помощью своих собственных измерений и так далее, но тем не менее рано или поздно наступает период, когда необходимо "открыть двери" и посмотреть во внешний мир. Вот здесь уже все наши измерения несопоставимы с этим внешним миром. Были периоды, когда мы росли темпами в 5-6 процентов, а Запад - 1-3 процента. На старте мы себя с Западом сравнивали и убеждались, что на 50 процентов отличается экономика Советского Союза от экономики США. Проходило 10 лет, и в результате выяснялось, что при сопоставлении набора предметов разница между Советским Союзом и США опять 50 процентов, хотя вроде бы наш экономический рост был в два раза выше. Через десять лет опять тот же результат. Невольно возникал Вопрос: что за чудо? Начинали вызывать сомнения официальные наши темпы. Конечно, они отчасти враные, но дело не только в этом. Темпы роста наших качественных изменений были гораздо ниже, чем в Западных странах. Отсюда следует, что с нашей стороны шло наращивание темпов физического роста, которые совпадали с темпами качественного роста в других странах. Это выражалось в наращивании с нашей стороны физической массы продукции, но одновременно шло ее морально устаревание, падение качества. Таким образом, падение качества у нас компенсировалось ростом физической массы. В тактическом отношении это можно назвать "бегом на месте" относительно внешнего мира. Этот эффект у нас осознавался только в тех случаях, когда мы открывали "окно в мир" и пытались выходить на внешний рынок, что, кстати, делалось крайне редко. Тем не менее у нас всегда существовала потребность найти некие истинные измерения, так как качественное различие в труде является объективной стороной экономики, безусловным ее фактом. Отсюда поиск другой структуры цен являлся не только потребностью сопоставлять свою экономику с экономикой западных стран, но и внутренней потребностью, попыткой выяснения значимости тех или иных экономических объектов, частей нашей экономики и так далее.

Таким образом, можно сказать, что, конечно, статистические наблюдения, измерения, формирование крупных агрегатов являются важным средством для изучения экономики, но тем не менее их не нужно абсолютизировать. В рамках некой специфичной национальной экономики они могут иметь совершенно особый смысл, чем в более универсальных экономических системах.

В чем же заключается связь между микро- и макроуровнями? Например, на микроуровне видно, что имеет место избыточная технология, своего рода перепроизводство. Отсюда напрашивается вопрос: как это явление формируется, почему возникает? На макроуровне видны только результаты существования подобных явлений в экономике - рост нормы накопления, инвестиции, увеличение доли инвестиций. Таким образом, макроэкономические последствия могут быть обнаружены только с помощью общей статистики. Но здесь между микро- и макроуровнем возникает своего рода информационный разрыв, который очень, трудно заполнить. Микростатистика очень трудно поддается трактовка без какой-то, качественной информации.

У нас раньше ведомственная статистика строилась таким образом, что какие-то ведомственные знания поднимались на уровень Госкомстата, но при этом очень много данных оставалось на уровне самого ведомства, там оседало. Вот этих-то знаний остро не хватало нашим экономистам.

Суммируя сказанное, я бы выразился так: качественную информацию микроуровня следует рассматривать в зеркале макроэкономической статистики, и наоборот.

Дата добавления: 2015-07-10