Сущность кооператизма, как особой социально-экономической системы, и его отношение к социализму

В первой главе мною было высказано убеждение, что основных типов, на которые распадается современное социальное движение, стремящееся к освобождению труда от ига капитала, – не три, как это принято обычно думать, а всего только два: один из них находит себе выраженное в деятельности политических (социалистических) партий и ставит себе целью воздействие на органы публичной власти, другой же охватывает собой многочисленные экономические организации, защищающие интересы своих членов, как производителей, потребителей и продавцов рабочей силы. На выяснении этого второго типа, который можно назвать кооператизмом и по отношение, к которому то, что теперь называется кооперацией, и профессиональное рабочее движение есть не более, как разные виды одного родового понятия, я и хочу теперь остановить внимание читателя.

Обособление кооперации и трэд-юнионизма в самостоятельные типы социального движения можно было считать правомерным до тех пор, пока живо было убеждение, что каждый из них имеет свою особую природу и несет с собою своеобразное разрешение социального вопроса. И действительно, подобное убеждение пользовалось широким распространением и не раз находило себе вполне определенное литературное выражение, и на первых порах кооперативного движения большой популярностью пользовалась идея производительных товариществ, в которых видели ключ к устранению противоречий между трудом и капиталом и к разрешению социальной проблемы.

«Тогда в обществе не будет уже двух враждебных классов, которые подобно египетским кастам грозят людям вековым разъединением. С уничтожением непримиримых интересов, разделяющих теперь общество, прекратятся продолжительные споры между нанимателями и рабочими. Между тем, в настоящее время владелец хочет получить от работника как можно больше за возможно меньшую плату, интерес работника побуждает его делать как можно меньше и получать плату, как можно большую. С введением кооперации не будет ни господ, ни подчиненных работников: все соединятся, будут участниками в одном деле; оба будут иметь один общий интерес совершенствовать своё предприятие и заботиться о его процветании». Возникая в разных отраслях производства и объединяясь между собою, эти производительные ассоциации должны были мало-помалу вытеснить собою капиталистическая предприятия и стать господствующей формой хозяйства в обществе. Таковы взгляды, которые были развиты первоначально Ф. Бюше и Луи-Бланом во Франции, а затем получили широкую известность и в других странах. Одни из сторонников этого направления стояли за финансирование производительных ассоциаций со стороны государства, другие обращались, главным образом, к самодеятельности рабочих, но всех их объединило убеждение, что производительные товарищества являются исходным моментом коренного преобразовать существующего социально-экономического строя. И это убеждение разделялось широкими кругами рабочего класса. Однако, эти надежды остались неоправданными, и увлечение производительными товариществами скоро стало рассеиваться. Практика показала, что эти товарищества имели очень скромный успех; огромное большинство их или погибали, или – при наличии особенно благоприятных условий, хотя и выживали, но вырождались сами в капиталистические предприятия, вместо того, чтобы преобразовывать их по своему подобию. Одновременно с этим и даже значительно позже в некоторых кооперативных кругах было сильно увлечение попытками привлечь рабочих к участию в прибылях и управлении (копартнершип).

В 1867 г. известный германский статистик Эрнест Энгель закончил публичную лекцию об участии в прибылях следующими характерными словами: «Нет более социального вопроса, его можно уже считать вполне разрешенным». Это движение, – говорит со своей стороны Г. Д. Ллойд,– «стремится гармонически объединить интересы всех пяти сторон, принимающих участие в производстве – рабочего, работодателя, потребителя, трэд-юниона и широкую публику»[14]. И даже до сих пор встречаются кооператоры, которые придерживаются взгляда, что, соблюдая этот принцип, предприятие устраняет от себя упреки в том, что оно пользуется наемным трудом...

Однако, и эти увлечения нужно считать теперь уже изжитыми; и в 1915 г. даже Шотландское Общество оптовых закупок, являвшееся главным оплотом копартнершипа, отказалось от этой системы. Надежды на сочувственное отношение частных предпринимателей также не оправдались, ибо последние не обнаружили большой охоты уступить рабочим часть своих прав и барышей или если и делали это, то при условии стеснения их в каких-либо других отношениях. Со своей стороны рабочие также проявили мало сочувствия к институту участия в прибылях, предпочитая объединяться в профессиональные союзы для улучшения своего социального и экономического положения. Так мало-помалу сошла на-нет эта шумно рекламируемая в некоторых кругах система, которая должна была примирить собою всех, но на самом деле не удовлетворила никого.

Теперь наступила очередь за потребительской кооперацией, которую Нимская школа Ш. Жидом во главе выдвигает как главный таран для сокрушенья капитализма. До сих пор потребитель – ничто, но он может и должен быть всем; средством для этого является, по его мнению, организация потребителей в кооперативы.

Кооперация является в глазах Нимской школы не только учреждением, предназначенным улучшить существование наемных рабочих, позволяя им расходовать немного меньше и немного больше зарабатывать, но имеющим целью совершенно преобразовать и далее постепенно уничтожить наемный труд, делах рабочих собственниками орудий их производства и уничтожая посредников, в том числе и предпринимателей. В то время как при существующем порядке капитал, будучи собственником, получает доходы: а труд отдается в наем в кооперативном хозяйстве получать доходы будет рабочий и потребитель, а роль капитала будет ограничена только ролью простого наемника.

Однако, основное положении из которого исходит Жид, – что дело потребителей, а не производителей реорганизовать общество и что потребитель – все, логически является малообоснованным по форме и неверным по существу. Ведь прежде чем потреблять, нужно произвести то, что подлежит потреблению, и социальное положение разных классов общества определяется, в конце-концов, не тем, сколько они тратят, как и на что, а тем, сколько они получают и какова природа их доходов. Предложение Жида, что потребительные общества могут охватить все население и взять в свои руки все средства и орудия производства и таким образом завоевать сначала торговлю, затем промышленность и, наконец, земледелие – несомненно относится к области фантазии, а не научной теории. Производительная деятельность потребительных общества может рассчитывать на успех лишь постольку, поскольку оно опирается на собственный рынок сбыта, а такой рынок потребительская кооперация может обеспечить только для предметов потребления. Между тем характерная особенность капиталистического строя в том и заключается, что огромную и все возрастающую роль в нем играет именно изготовление и сбыт средств и орудий производства (каменноугольная, машиностроительная и т. п. виды крупной индустрии); овладеть же этой твердыней капитализма потребительные общества не в состоянии, – тут уже должны выступить профессиональные союзы...

За последнее время Ив Гюйо усиленно пропагандирует в качестве средства для разрешения социального вопроса устройство трудовых артелей или, – как он их называет, – Cooperatives de travail. Обладая чрезвычайной гибкостью и разнообразием норм для применения их к самым разнообразными условиям дела, доступностью для рабочих и многими достоинствами в глазах предпринимателей, эти ассоциации, – по мнению Гюйо, – могут получить всеобщее распространение и принести разрешение проблемы организации труда в промышленности, сделав ненужными или излишними производительные товарищества, с одной стороны, и профессиональные союзы – с другой[15]...

Но это течение не нашло себе отклика и практически остается бесплодным.

Всем вышеуказанным направлениям кооперативной мысли свойственно было стремление ограничивать свой кругозор слишком узкими пределами, откуда естественно возникали дух исключительности и нетерпимости; подчеркивая исключительно мирный и нейтральный характер кооперации, они с откровенным или плохо скрываемым предубеждением относились к другим формам социального движения, которые исповедовали принцип классовой борьбы. Как учит Ш. Жид, кооперация, служит орудием не борьбы, а социального мира, объединяя в себе все слои и классы населения; благодаря этому «антагонизм», существующий между буржуазией и рабочими, может быть уничтожен. Таким образом, классовая борьба рассматривается не как необходимость, а как недоразумение, которое легко может быть устранено. «Благодаря кооперации всякое столкновение интересов, всякий спор кончается – в силу той основательной причины, что невозможно спорить с самим собой. Враги не только соединяются, – они сливаются. Вчера они друг друга ненавидели, сегодня – слились воедино».

«Сила кооперативных, учреждений, – читаем мы в речи Д. Луццати на международном конгрессе в Кремоне, – заключается в том мировом единении, которое представляет из себя международный союз слабых и сильных, счастливых и неудачливых. Над всем этим витает дух взаимопомощи и любви, который не может думать о собственном благе, не занявшись благом других, и так сказать превращает эгоизм в альтруизм... Это средство социального обогащения, открытое и примененное англичанами, немцами, австрийцами и другими народами, теперь признано единственным или, по меньшей мере, главным орудием подъема слабых».

«Мы кооператоры, – говорит известный швейцарский деятель, бывший секретарь международного кооперативного союза Ганс Мюллер, – знаем, что иногда нельзя обойтись без борьбы, но все же мы не думаем, что ее можно возвести в принцип. Мы стараемся скорее, где это возможно, смягчить ее и перенести на более мирный путь. Классовая борьба – это евангелие «сознательных» рабочих – в действительности является частью того же «невежества масс», о котором они по праву говорят, что оно «глубоко вкоренилось в них». Если бы она перестала быть почвой, на которой, строятся рабочие организации, он бы иначе возникали и росли... Отказ от доктрины классовой борьбы и классовой политики был бы настоящим внутренним возрождением для рабочего движения; только тогда оно могло бы правильно понять свою историческую миссию и совершенно иначе относиться к современной государственной и общественной жизни. Отказавшись от принципа классовой борьбы, рабочие могли бы установить правильное, дружественное и плодотворное отношение к кооперативному движению, а это немалая польза»[16].

Исходя из соображения о преимуществах кооперативного метода над методом классовой борьбы, многие кооператоры склонны были игнорировать важность профессионального движения или считали его выходящим за пределы их кругозора. В свою очередь представители профессионального движения (не говоря уже о социалистах-политиках) платили им тою же монетой и относились к кооперации с презрением или равнодушием, как к делу, возбуждающему иллюзии социального мира и отвлекающему внимание рабочего класса в сторону узкопрактических задач.

Было время, когда французские и германские социалисты выносили на своих конгрессах резолюции против поддержки кооперативного движения, считая его неспособным ни изменить условия капиталистического производства, ни улучшить положение рабочего класса.

На международном конгрессе в Париже 1900 г., в резолюции о борьбе с трестами говорится, что «практическая деятельность рабочих должна выражаться в укреплении и расширении классовой организации – политической и экономической, подкрепляемой кооперативным движением».

Как видно отсюда самостоятельного значения за последним не признавалось и ему отводилась лишь вспомогательная, роль. Единственно целесообразной формой классовой организации труда в области экономической борьбы считались лишь профессии. С наибольшей силой это воззрение было привито французским синдикализмом. Как известно, сущность последнего заключается в противопоставлении к политическому действию – экономической борьбы, борьбе партий – борьбы классов. В основу своих рассуждений синдикализм кладет положение, что базой классовой организации могут служить только экономические категории; из этого им делается далее заключение, что эмансипация рабочего класса возможна только путем организации производства и на почве производства. Для того же, чтобы организовать производство – единственным средством, по мнению синдикалистов, является объединение рабочих в профессиональные союзы (синдикаты). «Синдикальное движение представилось французским синдикалистам, – говорит Г. Лягардель, – как действительный орган экономического строя, который объединенные производители хотят воздвигнуть на развалинах политического государства». Рабочий класс понял, что классовая борьба должна быть перенесена на иную почву и вестись посредством другого оружия: на экономическую почву и посредством особых рабочих организаций, посредством синдикатов, бирж труда и проч. Он понял разницу, существующую между гражданином и производителем. Как гражданин, пролетариат может вести политическую борьбу вместе со всей демократией. И на этой почве социалистическая партия является его естественным органом. Но роль гражданина для него вещь второстепенная; в качестве производителя он эксплуатируется и, как производитель, он желает преобразоваться. Для него, таким образом, ассоциации производителей стоят на первом плане. Им специально принадлежит классовая борьба. Чтобы выяснить лучше сущность синдикализма, приведем здесь резолюцию Амьенского конгресса, состоявшегося в 1906 г. Конгресс подтверждает, – говорится здесь, – вторую статью устава «Всеобщей конфедерации труда», гласящую: «Всеобщая К. Т. группирует, вне всякой политической школы, всех рабочих, сознающих необходимость ведения борьбы с целью уничтожения наемного труда и предпринимательства (patronat). Конгресс полагает, что это заявление есть признание классовой борьбы, которая противопоставляет протеcтующих на экономической почве рабочих всем формам эксплуатации и гнета – как материальным, так и моральным, выдвигаемым классом капиталистов против рабочего класса. При этом в деле повседневных требований синдикализм преследует координацию рабочих усилий, – увеличение благосостояния трудящихся путем осуществления непосредственных улучшений, каковы: уменьшение рабочих часов, увеличение заработной платы и т. д. Но это дело является только одною из сторон деятельности синдикализма, он подготовляет и полное освобождение трудящихся, пропагандирует в качестве способа действия, всеобщую стачку и полагает, что синдикат, являющийся в настоящее время группировкой рабочих в целях сопротивления, в будущем станет производительной и распределительной группой коренного социального переустройства»[17].

Как видно из вышеизложенного, о кооперативных организациях не говорится ни слова, предполагается, что синдикаты могут вполне справиться и одни с капиталом и не нуждаются в союзниках для доведения до успешного конца своей борьбы, имеющей в виду «полное освобождение трудящихся»…

Интересно отметить, что и на конгрессе французских объединенных социалистов в Лиможе, посвященном обсуждению Амьенской резолюции, эта мысль не встретила возражений. Резолюция Жореса-Вальяна подчеркивает, что полное освобождение трудящихся может быть осуществлено лишь соединенными силами деятельности политической и экономической и что каждая из этих форм борьбы должна пользоваться самостоятельностью и независимой экономической и что каждая из этих пользоваться самостоятельностью и независимостью, ни исключающей необходимости взаимного согласования; но при этом экономическая борьба вполне отождествляется с борьбой синдикальной и ни о каких других организациях, кроме синдикатов, не упоминается.

Точно также на Мангеймском партейтаге немецкой соц.-демократической партии, происходившем в 1905 г. была принята резолюция, гласящая, что «профессиональные союзы безусловно необходимы для улучшения положения рабочего класса в буржуазном обществе; они не менее необходимы, чем социалистическая партия... Поэтому две организации должны помогать взаимно одна другой и сотрудничать на поле борьбы» и т. д. О кооперации здесь также не говорится ни слова. Однако, по мере того как шло развитие кооперации и рабочий класс втягивался в нее все более и более, подобное игнорирование становилось трудно оправдываемым как с теоретической, так и с тактической точки зрения.

Тогда-то и выдвинута была формула, провозглашающая кооперацию третьей составной частью рабочего движения. Эта точка зрения развивалась Бернштейном уже на Ганноверском партейтаге 1899 г., но тогда она казалась слишком еретической и не получила одобрения. Однако, с каждым годом к ней примыкало все более и более сторонников, и, наконец, на международном социалистическом конгрессе в Копенгагене (1910 г.) она получила полное торжество.

Принимая во внимание, – говорит резолюция, – что потребительные общества не только доставляют своим членам непосредственные материальные выгоды, но предначертаны:

1) увеличивать могущество пролетариата, уничтожая посредников и создавая производство под управлением потребителей,

2) улучшать условия рабочей жизни и

3) воспитывать рабочих для ведения собственных дел и подготовлять к демократизации и социализации средств производства и обмена. Принимая – далее – во внимание, что кооперация сама по себе не в силах добиться той цели, которую ставит социализм и которая сводится к завоеванию политической власти для обобществления орудий труда, – конгресс предостерегает рабочих против тех, кто утверждает, что кооперация это может сделать сама, но заявляет, что рабочий класс может с большей пользой употреблять в своей классовой борьбе кооперативное орудие. Конгресс утверждает далее, что в интересах рабочего класса в его борьбы с капитализмом необходимо, чтобы отношения между всеми частями рабочего движения (политическими, профессиональным и кооперативными) становились теснее, не нарушая этим самостоятельности каждого из них.

Таким образом, в настоящее время можно считать уже прочно установленными то положение, которое Б. Вебб защищала еще в начале девяностых годах прошлого столетия, – что кооперативное и профессиональное движения не исключают, а взаимно дополняют друг друга, и потому вражда не должна иметь места между ними. Но надлежащего теоретического обоснования это положение до сих пор, в сущности, не получило. Формула триединства рабочего движения знаменует собою прогресс лишь в практическом отношении, поскольку она устраняет господствовавшее ранее (особенно в марксистских кругах) предубеждение против кооперации, возвышая ее на степень движения, равноправная с двумя другими политическим и профессиональным; с логической же стороны она мне представляется совершенно неудовлетворительной.

В самом деле, разделить современное социальное движение на три части логически правильно можно только в том случае, если стать на точку зрения старых теоретиков кооперации видящих в ней особую внеклассовую природу. Тогда оно может быть представлено в следующем виде:

1) политическое движение (рабочая партия),

2) экономическое классовое движение (синдикализм или трэд-юнионизм) и

3) экономическое движение внеклассового характера (кооперация).

Однако, именно за последнее время взгляд на природу кооперации сильно изменился. В ней все более и более начинают видеть не пестрый и разношерстный конгломерат элементов стоящих на разных ступенях социальной лестницы, а вполне определенное социальное движение, направленное к защите интересов труда и к освобождению его от ига капитала. Вместе с тем рассеивается и представление, будто кооперации свойствен какой-то особенный дух и метод, не имеющий ничего общего с принципом классовой борьбы. Организуясь в потребительные общества, рабочий класс объявляет войну лавочникам и разного рода торговым посредникам. Организуя собственное производство, кооперативы вступают в борьбу с промышленными предпринимателями. Строительные товарищества со своей стороны выступают в поход против домовладельцев и землевладельцев и т. д. и т. д.

Но если это так, то тогда отпадает основание выделять кооперативы и синдикаты в самостоятельные типы; и они становятся уже лишь разными частями одного целого, каковым является движение, стремящееся к освобождению труда от ига капитала, поскольку оно остается на почве экономической борьбы.

Развиваемая мною в ряде предшествующих статей точка зрения заключается в том, чтобы дав новое, более широкое определение кооператива, под которое могли бы подойти и профессиональные союзы, установить двуединство всего данного социального движения; последнее тогда естественно распадается на два потока; один из них проявляется в деятельности политической, которая ставит себе целью воздействия на органы публичной власти, другой же образуется из проявляющейся частной повседневной борьбы, исходящей от разнообразных экономических организаций.

В свою очередь это последнее движение, взятое в его целом, распадается согласно предлагаемой мною системе классификации на три части:

1) кооперативы продавцов рабочей силы,

2) кооперативы потребителей и

3) кооперативы производителей.

Означенное движете и образует во всей совокупности своих многообразных проявлений то, что может быть названо кооператизмом. Термин этот не новый, но только в него до сих пор вкладывалось иное, боле узкое содержание.

Впервые мы его встречаем у Эд. Пфейффера в книге, и об ассоциациях, вышедшей в 1863 г., где он определяет кооператив, как такую систему, которая стремится в противоположность коммунизму и социализму – «не к ниспровержению всего существующего одним ударом и созданию совершенно новых отношений, а постепенному изменению существующего в пользу бедных и высших классов населения».

Этой системе автор предсказывает несомненный успех решительную победу, но так как в основу её клались преимущественно популярные тогда производительные ассоциации, то с неудачей их разорялось и увлечение кооператизмом. В конце 90-хгодов с реабилитацией его выступил Ш. Жид; выдвинув на первый план реорганизацию современного общественно-экономического строя не через производителей, как раньше, а через потребителей, организованных в общества, которые берут в свои руки не только торговлю предметами первой необходимости, но и производство их. Ему посчастливилось создать особую школу, которая нашла себе отклики и за пределами Франции. Но все же и теперь успехи кооператистов, т.е. приверженцев кооператизма, нужно признать весьма скромными и далеко не отвечающими их ожиданиям. Это и понятно, ибо для того, чтобы создать при современном уровне научных знаний устойчивую социальную систему, нужно подвести под неё фундамент гораздо боле широкий и прочный, чем тот, который мы находим у рассмотренных выше авторов.

Смешны претензии французских синдикалистов, мечтающих о том, чтобы одними своими синдикатами (к тому же весьма слабыми) преобразовать господствующий социально-экономический порядок, ибо они не видят, как много препятствий лежит на этом пути, для устранения которых требуются и другие средства.

Но не менее ограничены в своем кругозоре и г.г. кооператисты, думающие достигнуть того же при помощи потребительных обществ и их производительных отделений, – ибо за пределами последних остается еще целый ряд твердынь капитализма, для которых все успехи революции, производимой потребителями, не более чувствительны, чем булавочные уколы для слона. И даже привлечение других видов кооперации далеко не разрешает еще всего вопроса.

Когда Центральный кооперативный комитет в своем известном воззвании осенью 1915 г. пишет, что кооперативы являются в настоящее время единственными организациями, объединяющими широту слоев трудового населения, и что поэтому только в них народные массы могут приняться за разрешение задач, выдвинутых войной[18], то он вводит в заблуждение и себя, и других: ибо, оставаясь на почве того понимания кооперации, которое является ныне господствующим нужно признать, что она органически не может вместить в себя всего трудового народа и, следовательно, не вправе претендовать на роль единственной формы организации для него. И причина этого та, что установившееся словоупотребление исключает из круга кооперативных явлений так назыв. профессиональные организации, которые, между тем, охватывают собой наиболее активные и сознательные элементы рабочего класса и составляют, так сказать, авангард современного социального движения.

Нужно преодолеть это недоразумение, расширить рамки понятия, которое оказывается слишком тесным для поставленных себе задач, и тогда все движение в целом получит новый размах. Какой же практический вывод может быть сделан из подобного расширения понятия кооператива, которое позволит подвести под него и профессиональные союзы? Этот вывод заключается в том, что и те и другие организации могут должны регулироваться одним общим законодательством, что на общекооперативных съездах должно быть отведено место рабочим союзам на ряду с производительными товариществами и трудовыми артелями (вместе с которыми они составляют особый вид кооперативов продавцов рабочей силы) и, наконец, должен быть создан новый орган, который бы объединял разные части движения и намечал их, общие выступления.

Мысль о близком родстве, кооперативного и профессионального движения и о необходимости тесного взаимодействия между ними, которое до сих представляется необычной и, во всяком случае, не получала еще теоретического обоснования, ближе всего по духу приходится итальянской кооперации, где она нашла себе некоторое практическое выражение. Так в провинци Реджио-Эмилия классовое пролетарское движение началось именно с возникновения популярных в Италии артелей строительных рабочих и землекопов.

Первая же артель каменщиков и чернорабочих, образовавшаяся в 1884 г., скоро взяла на себя функции профессионального союза, устроив в следующем году стачку, которая в этой земледельческой и лишенной больших городов провинции была первым значительным проявлением рабочего движения. В настоящее время мы видим здесь, что большинство кооперативов, профессиональных союзов и обществ взаимопомощи, будучи объединены в союзы, образуют кроме того одну общую федерацию во главе с камерой труда, которая была учреждена в 1901г. по инициативе артелей. На конгрессе Национальной лиги кооперации, происходившей осенью 1903 г. в Генуе, главное внимание было уделено вопросу о поддержке профессионального движения со стороны кооперации. Вопрос этот был поднять потому, что уже тогда 236 кооперативов находилось в связи с рабочими камерами труда, являющимися центром местных профессиональных союзов. В результате конгрессом была принята следующая резолюция:

1) кооперативы, желающие примкнуть к камерам труда, должны обязать своих членов не только поддерживать камеру труда данного города, но и вступать в соответствующие их занятиям профессиональные союзы;

2) они принимают все тарифы и условия труда, выработанные последними;

3) не допускают у себя эксплуатации одной категории рабочих другими;

4) часть чистой прибыли, получаемой кооперативами, должна идти на поддержку и социальный подъем рабочего класса, а именно: на субсидирование профессионального движения. Затем после конгресса в Милане (1906 г.), был решен вопрос об образовании союза трех федераций (кооперативной, профессиональной и организаций взаимопомощи) для взаимной поддержки друг друга.

В Германии долгое время между кооперацией и профессиональным движением отношения были или натянутыми, или равнодушными, – причем о совместных выступлениях не могло быть, конечно, и речи. Только за последнее время, после резолюции Копенгагенского международного конгресса, положение дел стало изменяться к лучшему. На Дрезденском конгрессе профессиональных обществ, происходившем летом 1911 г. впервые был поставлен на очередь дня вопрос об установлении связи между генеральной комиссией профессиональных организаций и правлением центрального союза потребительных обществ. По этому поводу конгрессу было представлено шесть резолюций, затрагивающих работу на дому, производство товаров в тюрьме, заключение тарифных соглашений с профессиональными союзами, объявление бойкота, отношение к производительным товариществам и, наконец, кооперативные обязанности членов профессиональных организаций.

Съездом принято было предложение выпустить общее воззвание центральной комиссии и центрального союза о вреде работы на дому; для поддержки кооперативного движения признано было желательным учредить особые пропагандистские комиссии при профессиональных союзах и т.д. В заключении принята была единогласно резолюция об организации народного страхования совместными усилиями кооперативных и профессиональных организаций.

На одиннадцатом кооперативном конгрессе, происходившем в Бремене летом 1914 г., с особенным вниманием и при бурном одобрении собравшихся в большом количестве членов была выслушана речь представителя генеральной комиссии профессиональных союзов Умбрайта, который указывал на культурную ценность профессиональной и кооперативной работы, подчеркнув при этом тесную связь той и другой. Самым крупным делом съезда было возобновление на следующее пятилетие с некоторыми изменениями общеимперского коллективного договора между центральным союзом потребительных обществ, с одной стороны, и профессиональными союзами транспортных рабочих и булочников – с другой; при этом представители профессиональных союзов в своих речах подчеркнули, что образцовым условиям труда должна, конечно, соответствовать и образцовая его производительность...

Значительно хуже обстоит дело в Англии – этой классической стране кооперации и трэд-юнионизма. Правда, в вопросе о необходимости коллективных соглашений у них нет принципиальных расхождений и английские кооперативы раньше всех ввели их у себя, но за этими пределами их отношения никак не могут наладиться. Выше мы уже приводили свидетельство Вебб о той взаимной отчужденности, которая характеризует собой эти два вида современного социального движения. Лишь в 1912 г. на конгрессе в Портсмуте престарелый председатель Международнаго Кооперативнаго Союза В. Максуэлль выдвинул на очередь вопрос об устранении этой отчужденности. «Кооператоры как в Англии, так и в других странах, – заявил он, – должны были бы гармонически объединиться с другими силами, действующими в пользу эмансипации труда». Его слова встретили живой отклик в печати, и тотчас же после конгресса начались совещания между представителями кооперативного союза парламентского комитета трэд-юнионов и рабочей партии, которые должны были бы выработать основы соглашения. Но преодолеть консерватизм, свойственный английскому характеру, оказалось не так-то легко.

На конгрессе в Абердине (1913 г.) известным кооператором Гринингом была выдвинута контррезолюция, гласящая, что конгресс, одобряя совместные действия с трэд-юнионами и другими организациями, стремящимися к повышению условий труда, не может, однако, санкционировать объединения с политической рабочей партией; Центральному бюро вменяется в обязанность строго соблюдать нейтральный характер движения в отношении к партийной политике во избежание политических разногласий в наших рядах. Его поддержал на этот раз Максуэлль, заявив, что в своих выступлениях на предшествующем конгрессе и еще ранее на конференции в Глазго он имел в виду, говоря о «других силах», именно трэд-юнионы.

Резолюция Грининга была принята большинством 1358 голосов против 580. На Дублинском конгрессе в 1914 г. также выяснилось, что английские кооператоры настроены против того, чтобы вступать в какие-нибудь соглашения с рабочей партией и ограничиваются готовностью объединения лишь с трэд-юнионами, при чем условия объединения должны быть представлены к следующему конгрессу. Однако, на конгрессе в Лейстере, происходившем летом 1915 г., мысль об объединении не только не получила дальнейшего развития, но, наоборот – была оставлена целиком, ибо принятая большинством резолюция Центрального бюро рекомендует «не предпринимать никаких дальнейших шагов по вопросу о совместных действиях с другими силами»[19]...

Как видно отсюда, нужно еще много затратить усилий для того, чтобы устранить на практике сложившееся исторически недоверчивое или даже враждебное отношение между кооперацией и трэд-юнионизмом. И самым лучшим средством для этого является выяснение того теоретического недоразумения, на почве которого выросло это отношение, раскрытие близкого внутреннего родства этих двух форм современного социального движения. Встав же на эту точку зрения, мы тем самым значительно раздвигаем рамки кооператизма, который до сих пор отождествлялся с производительной или потребительной кооперацией. Кооператизм есть своеобразная система отношений, которые возникают из применения принципа ассоциации к потребностям и целям эксплуатируемых классов при условиях капиталистического режима. То есть, десятки тысяч кооперативных организаций с многомиллионной массой входящих в них членов, которые завоевывают себе шаг за шагом почву во всех отраслях народного хозяйства, образуют своеобразный мир, как бы государство в государстве, построенное на началах, отличных от тех которые господствуют в окружающей (капиталистической) среде, и стремящееся путем медленных и постепенных изменений преобразовать последнюю по образу своему и подобию. Таким образом, кооператизм есть не что иное, как антикапиталистическое движение, взятое в его целом – поскольку оно остается на почве экономической борьбы, его внутренний смысл заключается именно в борьбе за освобождение труда от ига капитала. Эта борьба проявляется многообразно, в зависимости от тех условий, при которых она ведется, и сообразно тем формам, которые принимают образуемые с вышеуказанной целью организации.

Охватывая не только лиц, живущих продажей своего труда но и тех, кто еще не утратил своей самостоятельности мелких производителей, поскольку они выходят из состояния замкнутости и изолированности и объединяются в товарищества, проникающиеся антикапиталистическим духом, кооператизм является, таким образом, социально-экономическим течением более широким, чем так называемое рабочее движение – последнее представляет собою только часть целого, хотя и наиболее важную, ибо эта именно часть служит наиболее последовательным выражением начал, заложенных в кооператизме, и является его авангардом, прокладывающим путь в «страну будущего» не только себе, но и всему трудящемуся человечеству.

По учению Фурье, человечество, прежде чем достигнуть нового гармонического устройства, основанного на принципе свободной ассоциации, должно пройти через стадию так называемого гарантизма: в этот период крупное производство получит всеобщее распространение, но во главе по-прежнему будет стоять еще класс капиталистов; труд же получит обеспечение своих интересов благодаря распространению новой формы вознаграждения – в виде участия рабочих в прибылях. В этой мысли Фурье есть, несомненно, зерно истины. Крупное производство еще не ВЫТЕСНИЛО совершенно мелкого из дела ряда отраслей народного хозяйства, но все же заняло ныне господствующее положение. Участие рабочих в прибылях правда, не получило распространения, но зато возникли и получили колоссальное развитие профессиональные союзы, товарищества трудовых производителей и потребительские общества, ставящие себе целью гарантировать своих членов от чрезмерной эксплуатации капитала и сделать труд более свободным и независимым. Это еще не есть социализм, как думают некоторые увлекающееся кооператоры, – ибо в социалистическом строе не будет ни частной собственности на средства производства, ни наемного труда, ни рыночного обмена; но это – переходная ступень и мост, ведущий к нему. Фурье назвал эту промежуточную стадию гарантизмом; мы в силу вышеуказанных соображений предпочитаем назвать ее кооператизмом, ибо именно через посредство кооперативов труд дает отпор засилию капитала и получает подготовку к будущему социалистическому строю.

Дата добавления: 2015-07-12