Глава 12. Лихорадка из-за львицы

В начале времён Айхею Прекрасный, сотворив мир Ма’ат, принёс его в дар своим детям-духам, чтобы те нашли там свой дом. И они славили его, ибо земля та была доброй. Но в первые дни, что были названы Днями Духов, иные не были счастливы, как того желал Айхею.

«Что для нас эта земля? — спросили они. — Солнце не согревает нас. Воды не омывают нас. Ветер не приносит нам прохладу. Как можем мы назвать это своим домом, когда трава не колыхнётся под нашими стопами?»

И Айхею взял землю, и смешал ее с водой, чтобы стала она податливой. И тех духов, что желали познать удовольствие, он вложил в слепленные из земли тела, и вдохнул в их ноздри дыхание жизни — чтобы солнце могло согревать их, вода могла омывать их, и ветер мог давать прохладу, и они оставались бы частью мира Ма’ат до тех пор, пока дыхание не оставит их. Это, и многие другие удовольствия дал он им как право рождения, но вместе с тем дал и предупреждение. Ибо боль — сестра удовольствия, и те, кто рождены землёй, должен принимать равно и удовольствие, и боль.

ЛЬВИНЫЙ МИФ О СОТВОРЕНИИ МИРА, ВАРИАЦИЯ D-4-A

Рафики проснулся с болью в пояснице. В его возрасте боли по утрам не редкость, и, чтобы привести себя в норму, ему пришлось принимать лекарство. Поскольку оно должно быть свежим и влажным, ему приходилось приготовлять очередную дозу, только когда она была нужна, что означало работать больным и уставшим. Но Рафики не жаловался. Во-первых, он жил один и ему было некому жаловаться, а во-вторых, он был шаман и принимал все, что жизнь приносила ему, с такой благодарностью, на какую был способен.

Бонворт, вымоченный в сосудах из тыквы, должен придать гибкости его позвоночнику. Он аккуратно взял ровно столько, сколько нужно. Затем добавил кору сенофаликса и корни псамнофис геллери. Последним ингредиентом был порошок из альбы — красного цветка, который поблизости нигде не рос, и чтобы получить его, надо было потрудиться. Маленький запас этого лекарства подходил к концу, и Рафики положил его меньше, чем обычно. Он заказал некоторое количество у обезьян, которые жили в лесу, неподалеку от его баобаба.

Другие мандрилы считали Рафики немного странным. Они не понимали значимости этого цветка для Рафики, но с радостью подняли на него цену до предела, который, по их мнению, он мог заплатить. И драгоценное время, которое он мог потратить на пользу общества, было потрачено на сбор пучков трав и прочей мелочевки для оплаты.

Смешав ингредиенты костью антилопы, он, морщась, выпил горькую смесь и быстро запил ее водой с медом. Лекарство не действует сразу, но от знания того, что помощь уже идет, он почувствовал себя лучше.

В ожидании облегчения он приступил к утренней молитве, которая всегда начиналась с благодарности, затем упоминалось имя каждого льва на Землях Прайда, были ли они здоровы или нет, и заканчивалась скромной просьбой «Не забывать о старом Рафики, который верит в тебя».

Завтрак был простым. Любимое им манго, за которым последовали зрелые каннабия австралоафриканус, которые он называл непроизносимым словом на языке мандрилов. Достать мед было непросто, поскольку Рафики был достаточно стар, и залезать на деревья для него было проблемой. Да и в лучшие времена многое в этом деле зависело от удачи. Так что он вылил на фрукт всего несколько капель в качестве приправы и съел свой завтрак. Возможно, в следующей жизни у него будет достаточно меда, чтобы удовлетворить свою любовь к нему, которая с годами становилась только крепче. Он чувствовал, что скоро узнает, — серебряная шерсть, отражавшаяся в чашке для гадания, подтверждала это.

Только после того, как завтрак закончился, и он прочистил зубы изжеванной веточкой акации, он принялся за ежедневную работу. Альба ожидала его — обезьяны сказали, что она будет через три дня, и время пришло. Они, конечно, были сущими грабителями, но они никогда не опаздывали. Одна, вторая и третья вязанки корней и листьев были обрызганы водой, покрыты листьями раттазии и скреплены длинными шипами акации. Товар для обмена был собран с такой заботой, чтобы быть достойной оплатой за маленькие красные цветки, которые ждали его в лесу.

Он уже собрался уходить, когда пришел Муфаса. Муффи было полтора года, и пушок вокруг его ушей и шеи свидетельствовал о нормальном взрослении.

— Я почти забыл о нашей договоренности, — Рафики отложил вязанки в сторону. — Проблемы со сном, как я полагаю? Потеря аппетита?

— Ага.

— Расстройство внимания.

— И не забудь депрессию. Я и раньше бывал не в настроении, но теперь самый настоящий депресняк.

— Посмотрим, — Рафики приложил ухо к груди Муффи. — Вдохни. Хорошо. Теперь медленно выдохни, — Он пару раз постучал по груди Муффи костяшками пальцев. — Еще раз, — Дыхание Муфасы, похоже, подтверждало его правоту. Он проверил пульс на шее и подмигнул. — Грива скоро вырастет, тогда мне придется проверять пульс на лапе., — Муфаса гордо улыбнулся. — Как Така?

— Прекрасно.

— Кашель прошел, как я понимаю?

— Да, Рафики. Я позаботился о том, чтобы он принимал все лекарства, а не прятал их под языком, а потом выплевывал, когда я не вижу.

— Как ты этого добился?

— Щекотал ему горло, пока он не был вынужден проглотить.

Рафики засмеялся.

— Он просто большой ребенок. Как Сараби?

— О, она в полном порядке.

Рафики выглядел удивленным.

— Ух ты! Твой пульс скачет как газель! — Мандрил посмотрел Муффи в глаза. — Если я не ошибаюсь, у тебя лихорадка.

— Лихорадка?

— Лихорадка из-за львицы. — Рафики провел рукой по волосам на подбородке. — И я уверен, что ты заразился ей от Сараби. Така знает?

— Нет, э-э, я так думаю…

Рафики погрозил Муфасе пальцем.

— Не строй мне невинные, как у ягненка, глазки. Уж я-то знаю. — Он посмотрел Муффи в глаза и тяжело вдохнул. — Ты по уши влюблен.

Муфаса посмотрел по сторонам.

— Должно же быть лекарство. Я не хочу предавать собственного брата. У тебя должно быть что-нибудь от любви.

— У меня ничего нет даже для любви. Ты мне скажи, любит ли Сараби тебя?

— Ну, она мой друг. Конечно, она любит меня.

— Ты знаешь, что я имею в виду. Я говорю о лихорадке из-за льва. Она когда-нибудь давала тебе эти маленькие намеки? Ты знаешь, ощущение, будто тебя преследуют, и в любую минуту она может броситься?

— Нет. Я… ну она… нет. Нет. Она так влюблена в моего брата. О, Рафики, иногда я ловлю себя на мысли, что хотел бы быть единственным ребенком. Я люблю Таку, правда люблю, но Сэсси не выходит у меня из головы. Я не могу быть слабым, не с подружкой моего брата. Ты уверен, что я ничего не могу сделать?

— Можешь поплавать в холодном пруду, — он похлопал Муффи по боку. — С тобой не случилось ничего такого, чего твоя совесть и немного времени не могли бы исправить. Но держи глаза открытыми. Ты должен быть также справедлив к Сараби. Что она хочет тоже важно. И я думаю, ты слишком низко себя оцениваешь, — он улыбнулся белозубой улыбкой и шепотом добавил: — Если не сможешь дать обоим то, чего они хотят, выбери львицу. То, чего она не получит, тебе тоже не нужно.

Дата добавления: 2015-07-10