Русские социал-демократы и другие радикалы

В своих публичных заявлениях и партийных изданиях лидеры РСДРП редко упускали возможность опреде­лить границы, отделяющие их от всех других револю­ционеров, и осудить неортодоксальные взгляды и нео­существимые программы своих оппонентов. ПСР бро­сала наиболее грозный вызов образу мыслей социал-демократов, и потому на нее обрушивался шквал кри­тики, оскорблений и обвинений во всех смертных гре­хах — от контрреволюционности до анархизма. ПСР отвечала подобным же образом, публично упрекая со­циал-демократов в поведении, недостойном револю­ционеров, например — в растрате экспроприирован­ных денег на алкогольные напитки(49). Временами со­перничество эсеров и социал-демократов переходило в запугивание и угрозы, и есть указания на то, что иног­да за этим следовали и практические действия. Напри­мер, в Баку группа эсеров санкционировала убийство местного меньшевика якобы как полицейского шпио-на(50). И все же, несмотря на непрекращавшиеся вза­имные обвинения во всех возможных грехах — от по­литической демагогии до измены революционным иде­алам, — руководители обеих партий признавали, что споры могут быть отложены ради сотрудничества.

Согласно полицейским источникам, уже в феврале 1905 года быстро продвигались переговоры о возмож­ном формальном объединении сил социал-демокра­тов и эсеров для совместных террористических акций; такие видные эсеры, как Илья Рубанович, Марк На­тансон и Михаил Гоц, обсуждали возможность тер­рористической деятельности с ведущими представи­телями РСДРП за границей(51). В то же самое время организации эсеров и социал-демократов в России де­монстрировали свою решимость вместе бороться с пра­вительством террористическими методами, что они и делали в течение 1905—1907 годов(52).

Российские социалисты сотрудничали друг с другом и до начала революционных действий, но необходи­мость согласованных усилий стала особенно очевидна после 1905 года. Радикалы во всех частях страны не толь­ко время от времени оказывали друг другу помощь в

выполнении ежедневных задач и поддерживали хоро­шие отношения, но и объединялись в полуформаль­ные, группы и комитеты эсеров и социал-демократов для длительного сотрудничества во всех сферах рево­люционной деятельности — от пропаганды до индиви­дуального террора и массовых восстаний(53). Под вли­янием эсеров эти организации часто занимали очень радикальную позицию по вопросу о терроре. Боевики из Объединенной уральской группы с.-д. и с.-р., обра­зовавшейся перед революцией, в 1905 году принимали участие во многих боевых операциях, в частности, они бросали бомбы в полицейских и казаков, пытавшихся разгонять противозаконные собрания рабочих(54).

Социал-демократы и эсеры также вместе занима­лись вымогательством и экспроприацией частной соб­ственности, особенно на Кавказе, несмотря на офи­циальное осуждение таких действий лидерами обеих партий. В Кутаисе, например, социал-демократы об­ложили специальным революционным налогом зажи­точных местных граждан, главным образом — купцов. Под угрозой конфискации всего имущества купцы должны были собирать определенные суммы и ежеме­сячно давать социал-демократическим организациям, как минимум, пятьсот рублей. Видя, какую выгоду извлекают их товарищи-социалисты, местные эсеры захотели участвовать в дележе будущих прибылей и получили разрешение социал-демократов (контроли­ровавших рынок) собирать по триста рублей ежеме­сячно на их собственные нужды(55).

Последователи Ленина были наименее догматичны в своем подходе к политическому насилию, и фракция большевиков активно сотрудничала с другими органи­зациями в террористической деятельности. Еще до того, как революционные события 1905 года достигли своего зенита, большинство лидеров большевиков благосклон­но относилось к совместным с эсерами боевым дей­ствиям. Во время дебатов на III съезде РСДРП весной 1905 года большевик М. Г. Цхакая, уверяя товарищей, что эсеры недостаточно сильны, чтобы быть серьезны­ми соперниками, отдавал должное их боевым отрядам и призывал во время революции использовать их по­мощь и объединяться с ними(56). Точку зрения Цха­кая разделяло большинство присутствовавших, и на

съезде была принята резолюция, поручавшая членам партии выступать против эсеров по идеологическим и программным вопросам и в то же время разрешавшая совместные боевые операции. Как говорил Ленин, большевики и социалисты-революционеры должны идти порознь, но бить вместе(57).

Большевики, действовавшие на территории Рос­сии и сталкивавшиеся с реальными трудностями ре­волюционной работы, не очень серьезно относились к первой части этой резолюции — об идеологических разногласиях, но зато всецело поддерживали вторую — о совместных действиях. Конечно, между револю­ционерами по-прежнему бывали и трения, и откры­тые конфликты, но, по всей видимости, большая часть разногласий была результатом соперничества в прак­тических вопросах, например, в вопросе о контроле над партийными финансами и кадрами. И соперниче­ство уравновешивалось тем, что и в столицах, и на периферии в большинстве случаев обе стороны могли рассчитывать друг на друга при проведении самых раз­нообразных совместных акций.

В духе такого товарищества многие социал-демок­раты охотно снабжали эсеровских боевиков деньга­ми, предоставляли убежище и оказывали любую не­обходимую помощь. Жена известного левого мень­шевика Николая Суханова, большевичка, помогала Петру Романову, эсеровскому боевику, разыскива­емому за убийство начальника жандармерии в Сама­ре в 1907 году, скрываться от полиции(58). Отдель­ные члены боевых отрядов большевиков, участво­вавшие ранее в политических грабежах, совершали вместе с эсерами мелкие теракты, не запрашивая на то официального разрешения партийных органов(59). Большевики даже признавались, что в некоторых районах их отношения с эсерами были лучше, чем с членами братской фракции меньшевиков(бО).

В столицах большевики так же охотно помогали эсе­рам при проведении различных операций. Красин был готов в любую минуту протянуть руку помощи любому представителю радикального лагеря. Так, в 1907 году во время суда над эсерами, арестованными по делу Север­ного летучего боевого отряда, Красин и несколько его соратников по Военно-технической группе вынашива-

ли планы освобождения подсудимых, среди которых были их личные друзья и знакомые. Эти планы, одна­ко, не осуществились из-за своевременного вмеша­тельства полиции(61). Красин организовал в Петер­бурге военно-техническое бюро — лабораторию, про­изводившую бомбы, гранаты и «адские машины», и его знакомые эсеры были поражены качеством боль­шевистских взрывных устройств(62). Боевики Краси­на также время от времени принимали участие вместе с эсерами в различных боевых действиях в столице(бЗ). Красин существенно помогал и максималистам. Ог­ромные шестнадцатифунтовые бомбы, которые макси­малисты использовали при нападении на дом Столы­пина на Аптекарском острове и при экспроприации в Фонарном переулке, были изготовлены в лаборатории Красина под его личным наблюдением(64). Несмотря на все попытки большевистских лидеров держать свои боевые операции в полной тайне, отдельные террорис­ты продолжали поддерживать связи с максималистами. Многие большевистские боевики, вероятно, завидуя террористическим успехам максималистов, постоянно упрекали руководство своей партии за те ограничения, которые мешали им совершать такие же крупные те-ракты(65).

Красин и его товарищи установили взаимовыгодные связи и с анархистами. Для изучения богатого опыта последних в изготовлении бомб революционеры из ок­ружения Красина, которые устроили лабораторию для производства взрывных устройств вблизи российско-финской границы, летом 1907 года работали там вмес­те с анархистами, не имевшими собственной лабора­тории и вполне готовыми объединиться на этой почве с большевиками(бб). Довольно интересен тот факт, что одной из инструкций по производству взрывчатки, ко­торой пользовались большевики в этой и других под­польных лабораториях, была «Лабораторная техника» Е.А. Гоппиуса, анархо-индивидуалиста, который тесно сотрудничал с большевиками в московском отделении военно-технического бюро, а в 1917 году официально вступил в партию большевиков(67).

И в боевых действиях в отдаленных районах импе­рии большевики часто действовали заодно с местными анархистами(68). К тому же и за границей большевики

оказывали анархистам услуги. Например, пользовав­шийся дурной славой Виктор Таратута, доверенное лицо Ленина, был замешан не только в попытках отмыть деньги, полученные большевиками в результате эксп­роприации в Тифлисе в июне 1907 года, но и в оказа­нии помощи анархистам в подобных операциях с их собственными экспроприированными средствами(69).

На окраинах большевики успешно сотрудничали не только с местными социал-демократами, но и с членами других радикальных организаций. Сторонни­ки Ленина из Петербурга весной 1907 года вступили в переговоры с партией Дашнакцутюн на Кавказе и пе­реправили этим революционерам из столицы боль­шую партию ружей(70). Для Красина и его товарищей еще важнее было установить дружеские отношения с финскими активистами, хотя большевики прекрасно понимали, что этот союз может быть только времен­ным. В 1906—1907 годах обе стороны обменялись опы­том по перевозке оружия из-за границы и в изготов­лении бомб. Красин и профессор Михаил Тихвинс­кий, большевик, химик и специалист по взрывчатым веществам, летом 1906 года ездили в Хельсинки пока­зывать финским революционерам новейшие бомбы и везли демонстрационный экземпляр в футляре от фотоаппарата(71). В Хельсинки Красин познакомился с д-ром А. Тернгреном, видным членом Финского наци­онального движения пассивного сопротивления русифи­каторской политике царского правительства, который после 1917 года какое-то время занимал пост финского посла в Париже. Несмотря на свои умеренные взгляды, Тернгрен и другие сторонники пассивного сопротивле­ния были готовы помогать большевикам в контрабанде оружия и производстве взрывчатки(72).

При осуществлении террористической деятельнос­ти большевики также пользовались помощью различ­ных малоизвестных полуреволюционных, полууголов­ных отрядов — например, партизан под командовани­ем Лбова на Урале. Пытаясь сохранить свои действия в тайне даже от членов собственной партии, некоторые сторонники Ленина налаживали взаимовыгодные свя­зи с лбовцами, которые летом и осенью 1907 года были особенно активны, грабя банки, фабрики, почтовые конторы и богатых граждан. В связи с этим странным

союзом было немало жалоб на большевиков со сторо­ны членов банды Лбова. Пермский партизанский рево­люционный отряд Лбова заплатил большевистскому центру шесть тысяч рублей в качестве аванса за достав­ку оружия из-за границы, но, несмотря на оформлен­ный по всем правилам договор, большевики не при­везли обещанного оружия и отказались вернуть день-ги(73). Есть также сведения о том, что при дележе до­бычи после нескольких совместных экспроприации большевики наживались за счет уральских бандитов(74).

Вероятно, еще более знаменательной была готов­ность товарищей Ленина сотрудничать с обычными уго­ловниками, которые интересовались социалистическим учением еще меньше, чем бандиты Лбова, но которые тем не менее оказывались очень полезными партнера­ми в операциях с контрабандой и продажей оружия. В своих воспоминаниях большевики утверждали, что не­которые их помощники из уголовного мира были так горды своим участием в антиправительственной борь­бе, что отказывались от денежного вознаграждения за свои услуги(75), однако в большинстве случаев банди­ты не были такими альтруистами. Обычно они требова­ли денег за свою помощь, и именно большевики, имев­шие наиболее крупные суммы экспроприированных денег, наиболее охотно заключали деловые соглашения с контрабандистами, жуликами и торговцами оружи­ем. Неудивительно, что в этих сомнительных времен­ных союзах было немало поводов для конфликтов и обид. В одном случае большевики на Урале послали пред­ставителя в Киев выяснить, почему они не получили оружия, за которое уже заплатили контрабандистам. Оказалось, что контрабандист, взявший эти деньги, отнюдь не собирался доставлять им оружие, поскольку уже пообещал его другим клиентам, анархистам. Тор­говец оружием согласился выполнить требования боль­шевиков, когда к его виску приставили револьвер(7б).

Большевики осуждали изолированные теракты как неэффективные, однако они (в том числе и Военно-техническая группа Красина) обычно охотно участво­вали в подготовке покушений, даже когда такие акты планировались отдельными лицами, не связанными с революционными партиями или организациями. Н.К. Четвериков (Михаил Львович), член Военно-тех-

нической группы в Петербурге, получил информа­цию о том, что матрос на «Штандарте», яхте Николая II, решил произвести взрыв на борту во время одной из' поездок императорской четы по Балтийскому морю, но не знал, где достать бомбу. Четвериков поддержал матроса в его планах и пообещал доставить ему необ­ходимые взрывчатые вещества, как только все будет готово к взрыву(77).

Дата добавления: 2015-07-12