Глава 16 Говно — нарния 3 страница

Я стоял и тихо смеялся; в темноту изо рта улетали облачка пара. Немного погодя я решил заняться тем, что надо было сделать с самого начала. Я пошел к дому — Джон попятился, увлекая за собой Эми и явно стараясь держаться от меня подальше. Я сел на крыльцо, начал снимать правый ботинок, подумал, затем принялся за левый. Стащив ботинок и носок, я посмотрел на большой палец и расхохотался — так сильно, что едва мог дышать.

На лице Джона не отразилось ничего — ведь он уже все знал, и похоже, знал уже давно. Эми испуганно смотрела на нас. Я поднял ногу и потер символ «пи» на большом пальце, как будто его можно было оттереть. Но я, конечно, понимал, что этот знак никогда, никогда не исчезнет.

Эпилог

Ну вот, это моя история — сказал я. — Извините, что она такая… бредовая.

В английском языке нет слова для чувства, возникающего в момент осознания того, что ты стоишь рядом с адским монстром, который выдает себя за человека. Может, «монст — рализация»? Наверное, это не важно — ведь в ту секунду репортер, с которым я общался, этого чувства не испытывал.

В руках у Арни Блондстоуна из журнала «Американский стиль жизни» (или «Американской жизни»? В общем, какое — то скучное, незапоминающееся название) не было ни диктофона, ни блокнота. Пока я рассказывал журналисту свою историю, мы прошли по заплесневелым залам покойного торгового центра города Неназванный и остановились перед узкой дверью комнаты техобслуживания.

— Вот она, та самая дверь, — сказал я, повернувшись к Арни.

— Дверь в другой мир! — мелодраматично воскликнул он.

— Ну, когда — то она была ею. Точнее, дверь в другой мир находилась в комнатке за этой дверью. Но, повторяю, та дверь была не настоящая, а призрачная. — Я собирался добавить, что Джон прозвал тот мир «Говно — Нарнией», но решил, что Арни и так уже невысокого мнения обо мне.

— Ну, идемте! — сказал Арни, взволнованно потирая руки.

— Вы что, меня не слушали? Даже если мы могли бы туда попасть, думаете, нас отпустили бы обратно? Кроме того, я не уверен, что сейчас тот мир пригоден для жизни.

— Да бросьте. Давайте попробуем. Я хотя бы голову туда засуну. Нет, поймите меня правильно: я вам верю. Мне хочется убедиться в том, что призрачная дверь действительно ведет в мир, где живут пастухи жуков.

Мне показалось, что он заговорил каким — то пренебрежительным тоном.

— Это невозможно, — ответил я, покачав головой. — Даже если бы мы этого хотели. Двери больше нет — то есть другой двери. Мы несколько раз возвращались сюда, но там, где когда — то находилась призрачная дверь, сейчас просто стена. Нет, я все понимаю: на самом деле в существование двери вы не верите, а меня считаете сумасшедшим.

Это не так. Если бы он думал, что я опасен, то не пошел бы со мной в такое глухое место — а вдруг у меня здесь тайник с оружием? А если он думал, что я его разыгрываю, то легко мог придумать оправдание, чтобы не ехать сюда. Так почему он здесь? Из — за нездорового любопытства? Какую игру ты ведешь, Арни?

Журналист повернул ржавеющую серебристую ручку; дверь скрипнула и распахнулась. Он заглянул в комнату, затем посмотрел на меня и указал на дверь, словно хотел сказать: «Вот видите!»

— Что? — спросил я.

— Вы говорили, что монстр сорвал дверь с петель.

Хм. Интересный довод.

Я подошел к двери и провел по ней рукой.

— Наверное, ее уже починили. Взгляните на противоположную стену — там, куда ударила дверь, на штукатурке остались следы. Видите эти царапины наверху?

Арни пожал плечами; мои слова не произвели на него никакого впечатления. Я попытался представить себе статью в журнале «Жизнь в США» с большой цветной фотографией стены и подписью: «Эти царапины являются доказательством того, что созданная демонами адская тварь прошла через дверь, находящуюся неподалеку, чтобы помешать Дэвиду Вонгу войти в невидимый портал, ведущий в гигантский тайный комплекс, из которого, в свою очередь, можно было попасть в другой мир, населенный полулюдьми, повелителями животных». Ну, то есть я бы стал читать эту статью, но все остальные, наверное, нет.

Интересно, почему Арни все еще здесь? Черт побери, зачем он вообще сюда приехал? Что бы ни говорил журналист, у меня все равно складывалось такое впечатление, что он хотел поверить мне и что я его подвел. Целых шесть часов он внимательно меня слушал. Я бы не смог. Я бы вежливо сказал: «Спасибо, достаточно!» — и умчался бы в противоположном направлении, хохоча как сумасшедший.

Арни пришел сюда за ответами, а уйдет с пустыми руками. Такое выражение лица я видел у туристов на складе школьных учебников в Далласе — в том самом здании, из окна которого Ли Харви Освальд стрелял в Кеннеди. На той экскурсии я познакомился с любителями теорий заговоров, мы с ними постояли у окна, где сидел стрелок, посмотрели в ту точку, где проехал президентский кортеж. Она была совсем рядом; попасть в медленно ехавший автомобиль несложно. Никаких загадок: просто парнишка, винтовка и трагедия. Эти люди приехали в Даллас, надеясь узнать какую — то мрачную, страшную тайну, а вместо этого им открылось нечто еще более мрачное и ужасное: то, что их жизнь скучна и банальна.

— Между прочим, полицейский Дрейк, дядя Джона, и в самом деле пропал, — сказал я. — Это, как и все остальное, можно проверить. То есть всего пропали два копа, и в обоих случаях я последним общался с ними. Меня допрашивали по этому поводу, у меня есть адвокат и все такое.

— Полиции вы сообщили, что кто — то утащил его в другое измерение, убил и заменил на монстра?

— Практически, да. Только я не употреблял слова «другое измерение», «заменил» и «монстр». Мы сказали, что он остановил нас, а потом повел себя, как полный псих. А его напарник, черный парень — ну, тот, кто сыпал снег в промежность, — на следующий день как ни в чем не бывало вышел на работу. Ну, вы понимаете — тот парень, которого застрелила Эми.

— С ним можно пообщаться? Он ведь тоже тайный монстр, да?

— Не знаю. Кажется, его зовут Мерфи. По — моему, про тот день он ничего не помнит.

Арни внимательно посмотрел на меня. Задать главный вопрос, показать на слона в комнате он не мог.

Мистер Вонг, может, всех этих людей убили вы? Может, сейчас я беседую с настоящим серийным убийцей?

Вместо этого Блондстоун сказал:

— Вонг, взгляните на это с моей точки зрения…

— Нет. Остановитесь. Забудьте про дешевые репортерские трюки, про то, что нужно менять маски, чтобы добыть как можно больше информации. Не нужно сначала вести себя как скептик, через секунду — как мой лучший друг, а потом изображать из себя следователя, лишь бы вытащить из меня «правду». Я был с вами честен, Арни.

В целом.

— Будьте же и вы честны со мной. Можете это сделать? Там, внутри вас, есть настоящая личность? Или все ваше поведение состоит из одних лишь приемчиков интервьюера?

Он развел руки в стороны, словно говоря: «Черт побери, что вам от меня нужно?» — но промолчал.

— Арни, я хочу знать, что вы здесь делаете. Ну, то есть это же вы решили написать про меня, верно? Вам, наверное, целый день подкидывают разные темы, а вы решаете, какую из них выбрать? Вы отправились в эту глушь из э — э…

— Чикаго.

— …из Чикаго и потратили целый день на то, чтобы выслушать меня. И кроме того, вы приехали не просто так, а со своими заметками. Вы про нас в Сети читали — значит, еще день потратили на подготовку. Так скажите мне, Арни, на что вы рассчитывали?

Он неуверенно пожал плечами.

— Не знаю.

Мне в голову пришла еще одна мысль.

— Вы в отпуске?

Арни не ответил, но за него все сказало выражение лица.

Я засунул руки в карманы, почувствовал холодок металлического контейнера и, глубоко вздохнув, кивнул, указывая на пол — никакой плитки, только голая, посеревшая от времени фанера.

— Арни, видите кусок фанеры у стены? Видите, края у него поцарапаны, как будто его отдирали?

Журналист не ответил, но на фанеру посмотрел.

— Помогите мне его поднять. Вы должны это увидеть.

На лице Арни отобразилось сомнение — и даже легкий испуг. Возможно, он боялся того, что под фанерой, или же просто не хотел испачкать костюм.

Я встал на колени и взялся за работу. Я знал, что перекошенная плита легко поддастся. Мы с Джоном оторвали ее несколько месяцев назад, а новые гвозди так и не вбили — ведь когда пришло время класть ее на место, мы были уже изрядно пьяны. Я поднял лист фанеры — размером примерно три на пять футов — и прислонил к стене. Под фанерным покрытием находился металлический каркас, поддерживающий пол, а под каркасом — труп. Точнее, уже почти скелет.

Я отошел от квадратного отверстия и знаком предложил Арни взглянуть. Он подозрительно посмотрел на меня, сделал шаг вперед и замер. На его появилось выражение…

Монстрализации?

…холодной уверенности. Он точно не знал, кто или что я, но в ту секунду понял, что я в самом деле кого — то убил.

— Кто это? — натужно спросил Арни, пытаясь казаться непринужденным.

— Я.

Блондстоун сделал два шага назад. Вот он, главный момент — сейчас Арни бросится наутек или нырнет с головой в мрачный мир Вонга.

Мне показалось, что журналист сейчас побежит. Я повернулся, спокойно сел на пол спиной стене и посмотрел на Арни снизу вверх. Если бы он дал деру, я бы не стал его догонять.

Неужели?

Он помедлил, прижал руку ко рту. Труп у него под ногами давно лишился кожи и мышц, превратившись в высохший, пепельного цвета каркас в истлевшей одежде. Я представил себе, как жуки, черви и пауки копошатся в «моем» теле, строят гнезда во рту, лакомятся «моей» плотью и содрогнулся.

— Мы собирались бросить тело в портал, но, когда добрались сюда, он уже исчез. Никакой призрачной двери. Где — то с полчаса мы пили пиво и спорили, наконец решили затолкать труп под пол и вернуться домой.

Арни надолго замолчал.

— А вы не боялись, что тело найдут — полиция, например?

— И в чем бы меня обвинили? В самоубийстве?

Честное слово, на этом месте Арни сухо рассмеялся, а затем отвернулся — наверняка желая отмотать свою жизнь назад к той точке, когда еще не видел тело. Он подошел к противоположной стене и сел.

— Это ничего не меняет, — сказал Блондстоун. — Ну хорошо, есть труп. Но это не значит, что все остальное соответствует действительности.

Я вздохнул.

— Да брось, Арни. Я тебя понимаю, но, честное слово, что ты рассчитывал увидеть? Выкладывай, приятель.

Он покачал головой.

— Не знаю. Я не… У меня хобби такое. Вот и все. Я увлекаюсь паранормальными явлениями.

Он умолк. Я ждал.

— Наверное, меня привлекла эта история про тени, — продолжил Арни. — Сейчас много ходит историй про существа — тени — и в Сети, и за ее пределами. Кажется, Дин Кунц написал про них роман, но возникает вопрос, что появилось раньше — книга или эти истории. Внезапно все про них заговорили. Все и никто. Понимаете?

Да, Арни, я тебя понимаю. Уж поверь мне, понимаю.

— У меня не выходит из головы то, что я видел в подвале. Та тень. После этого время от времени мне казалось, что я вижу их, но кто знает? Это как с мышами: заметишь одну на кухне, и потом они мерещатся тебе повсюду. Однако это еще не все: иногда — чаще всего, когда я очень хочу спать… Это покажется вам бредом сумасшедшего, но, учитывая то, что вы мне поведали, я, так и быть, скажу… Иногда я — на долю секунды, краешком глаза — вижу кота, который заворачивает за угол или пробегает мимо моего кресла. И думаю про себя: «Ну да, это мой кот Пушок». Вот только кота у меня никогда не было. А потом я что — то припоминаю, и мне кажется, что у меня действительно был кот. А может, и не было. И я клянусь вам, что могу вспомнить свою жизнь, в которой есть кот, и другую — без него. А когда вы рассказали мне свою историю…

— Про Тодда? — спросил я. — Вы услышали про Тодда и подумали, что с вами произошло то же самое? Что вашего кота забрали тени?

Арни покачал головой — не протестуя, а смиряясь с судьбой.

— Я никогда не произнесу фразу «моего кота забрали тени» и никогда не соглашусь с вами, если это скажете вы. В таком не признаешься, сами понимаете. Хотя, если я крепко напиваюсь, то иногда кажется, что кот у меня был, но его украли — и в настоящем, и в прошлом. А потом я слушаю вас и думаю: «С этим человеком произошло то же самое». В худшем случае у него то же самое расстройство психики, или, может, в колледже мы принимали одни и те же наркотики. И я подумал: может, мне удастся докопаться до сути дела? Вот почему я здесь, если вкратце.

И это правда, Арни. Я тебе верю. Только это не вся правда, верно? Почему ты не хочешь рассказать мне все?

— Это не все, да? — спросил я.

Он посмотрел на могилу под полом.

— Вы говорите, что Джон помог вам перетащить тело?

— Конечно. Один я бы не справился. Я и так с трудом передвигаю с места на место свою жирную задницу. Двойную тяжесть я не подниму.

— Значит, когда он узнал про… ну, вы понимаете — узнал правду, он вас не бросил?

Я пожал плечами.

— Ну…

— Когда в одну из этих тварей превратился полицейский, вы его убили. Чем же тот случай отличается от вашего?

— Но ведь это произошло уже после того, как он стал монстром…

— А Эми? С ней можно пообщаться?

— Нет.

— Она еще…

…жива…

— …в городе?

Я не ответил. Арни сел прямо; в нем проснулся репортер, готовый вести расследование.

— Значит, это не конец истории? А что произошло? Это как — то связано с Эми? Что с ней стало?

Я потер глаза и сказал…

Если бы меня спросили тогда, когда я сидел в снегу, на жгучем морозе, то я бы сказал, что это худший момент в моей жизни. Нелепо, конечно — ведь формально моя «жизнь» на тот момент длилась пару дней, не больше.

Не знаю, как долго я сидел и рассматривал свою босую ногу и символ на большом пальце. Чуть поодаль, застыв от ужаса, стояла Зми. Джон сел на пенек, вытащил набор для самокруток, аккуратно свернул сигаретку и захлопал по карманам в поисках зажигалки. Вспомнив, что оставил ее в другой Вселенной, он выругался и отбросил самокрутку. В ту же секунду в Эми словно сработало какое — то реле, и она заплакала — сначала тихо, обхватив голову рукой и вцепившись пальцами в медно — рыжие волосы, а потом прислонилась к сараю и зарыдала так, как плачут маленькие дети — хрипло, не сдерживаясь, и страшно, страшно, страшно.

— Может, э — э, вернемся в дом? — промямлил мой друг. — Эми, пошли.

Она его не услышала. Она рыдала, содрогаясь всем телом, и кашляла так, словно ее легкие сошлись друг с другом в кулачном бою. Ужасное зрелище. Я закрыл глаза, заткнул бы и уши, да только это не помогло бы, ведь ужасом пропах сам воздух.

Джон долго смотрел на Эми, затем на меня и кивнул, словно пришел к какому — то выводу.

— Так, — сказал он и ткнул пальцем в сторону девушки. — Эми, — резко и жестко заявил он, — выпрямись!

Она не послушалась.

— Эй, Эми! — Джон подошел к ней, схватил за плечо и потряс. — Соберись. Этой ночью нам еще предстоит работа. Ты готова?

Эми вытерла слезы и посмотрела на него.

— Хорошо, — сказал Джон. — Золотой крестик — тот, что дал тебе Дейв, — при тебе?

Она кивнула. На ее ресницы приземлилась снежинка.

— Так, — продолжал Джон. — Бери крест и коснись им монстра Дейва. Если Дейв злой, то он взорвется.

— Джон, оставь ее в покое, — еле слышно произнес я, надев носок и башмак.

— Дейв — человек так бы не сказал! — крикнул Джон так, что, наверное, услышали и мои соседи. — Сиди смирно, а она коснется тебя крестиком.

Мой друг повернулся к Эми и потянул ее за рукав.

— Ну же. Соберись. — Джон поднял ее на ноги — грубо, как мне показалось — и она что — то пробормотала. — Не волнуйся, об этом я позабочусь, — ответил он.

Девушка отняла руку.

— Эми, это не просьба, а приказ, — продолжил Джон. — Мы должны это сделать.

Она вытащила из — под рубашки крестик, намотала цепочку на кулак и нерешительно взглянула на Джона. Мой друг дал ей знак, призывая ее действовать.

Зажав крестик, словно ключ, между большим и указательным пальцами, она осторожно сделала несколько шагов в мою сторону. Казалось, она на грани. Я услышал собственный голос:

— Эми…

— ЗАТКНИСЬ! — завопил Джон. — Эми, не слушай его, он лжет. Это коварный лжец.

Она подошла еще ближе, держа крестик в вытянутой руке. Я посмотрел на свои штаны, присыпанные снегом, а потом внезапно поднял взгляд: крестик покачивался в дюйме от моего лица. Похоже, это напугало Эми, и она ткнула крестиком мне в глаз.

— АХ ТЫ!.. — Я вскочил, зажимая рукой ноющий глаз. — Ты попала мне прямо…

— Я ТАК И ЗНАЛ! — крикнул Джон. На его лице отразилась смесь негодования и монстрализации. — ЭМИ, НАЗАД.

Джон сорвал с себя пальто и бросил на снег, затем стащил через голову рубашку и замер. Снежинки, словно перхоть, падали на его голые плечи.

— Джон, не будь… — начал я.

— ЗАТКНИСЬ! — Джон поднял кулаки. — Надеюсь, ты любишь китайскую кухню, монстр Дейв, потому что сегодня в меню «цыпленок кунфу». НАЕШЬСЯ ДО ОТВАЛА, МАЛЫШ.

Джон изобразил что — то, напоминавшее стойку каратиста: одна рука вытянута вперед, другая сзади. Он был похож на кактус из мультфильма. Я удивился, как это Джону удалось махнуть руками так быстро, что они со свистом рассекли воздух — но потом понял, что мой друг издал этот звук ртом.

— СТОЙ! — крикнула Эми и встала между нами. — Я попала ему в глаз! Не надо, Джон, не надо. Успокойся.

Джон, конечно, позволил себя остановить, и, выглянув из — за плеча Эми, ткнул пальцем в мою сторону.

— Друг мой, она спасла тебе жизнь. Я бы с тебя шкуру содрал!

— Я иду в дом, — сказал я, повернулся и со вздохом направился кдвери.

Секунду спустя Джон опустил кулаки.

— Ладно.

Он поднял куртку и рубашку, скомкал их. Мы как ни в чем не бывало зашагали к входу — словно возвращались домой после игры в баскетбол. Эми осталась стоять в яростном вихре снежинок. Джон повернулся к ней.

— Эми, пойдем в тепло. Разберемся с этим делом за баночкой «Лайненкугеля».

Девушка посмотрела на него, затем на меня, словно не понимая, что произошло. Джон вернулся к ней, склонился и что — то зашептал ей на ухо — громко, но я все равно ничего не расслышал. Похоже, Джон ругал ее, а она что — то возражала, нервно поглядывая на него. Так они шептались в течение нескольких минут — а я наблюдал за всем этим из кухни. Я не знал — и до сих пор не знаю, — о чем они говорили. Наконец Джон отвернулся от Эми и затопал к дому, потом повернулся к ней в последний раз и сказал — громко и отчетливо, чтобы я услышал:

— Черт побери, ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Ты же его не знала. Когда мы пришли к тебе домой, это уже был монстр Дейв. И я тебе так скажу: думай что хочешь, но сейчас он гораздо добрее, чем раньше. Тебе не понять.

С разъяренным видом он помчался в дом и протиснулся мимо меня, проходя на кухню.

— Джон, нужно убрать тело, — сказал я ему вслед.

— Это подождет. Ты будешь мертв и завтра тоже.

Я снова взглянул на Эми — ее облепило снегом, будто скульптуру в парке.

— Ты идешь? — спросил я.

Она не сдвинулась с места. Я еще немного подождал, а потом повернулся и пошел в дом. Направился в гостиную, сел в кожаное кресло и стал смотреть в холодный, мертвый камин у противоположной стены — газовый камин, в который можно класть настоящие дрова, — современный источник тепла, маскирующийся под старомодный. Эта идея всегда казалась мне нелепой. Я часто раздумывал о том, соорудят ли в домах будущего какие — нибудь лазерные камины, сделанные в виде обычных газовых, с фальшивыми трубами газопровода.

Щелкнула дверь на кухню: Эми решила зайти в дом. Неудивительно: куда еще она могла пойти? Я взглянул на блокнот, лежавший рядом с телефоном (на верхней странице моим корявым почерком второпях нацарапано «КУПИТЬ МОЛОКО»). Я подумал, будет ли иметь законную силу написанное мной завещание. Джон — нотариус, он бы заверил документ. Можно набросать несколько предложений, оставить дом Эми, чтобы ей было где жить, подписаться — и выстрелить себе в висок. Пошарив в карманах, я снова вспомнил, что потерял пистолет несколько часов назад. С осуществлением этого плана придется повременить.

Джон, уже одетый, выскочил из ванной и перехватил Эми на кухне. Они еще немного пошептались, а потом вошли в гостиную. Эми неловко уселась на диване, обхватив руками живот, и внезапно мне пришло в голову, что она сидит так, чтобы правое плечо закрывало культю. При беглом взгляде незаметно, что на левой руке нет кисти, так что никому бы и в голову не пришло разглядывать Эми — она терпеть этого не может. Со стороны казалось, что девушка просто замерзла. Джон уселся на полу между нами, скрестив ноги.

— Так, — сказал он, словно модератор дебатов. — Что ты помнишь, Дейв — монстр? Какими воспоминаниями тебя снабдили?

Я пожал плечами.

— Наверное, всеми. Не хватает куска, когда я только появился здесь…

— Когда ты появился здесь и застрелил настоящего Дейва?

— Да. Кажется, это произошло во дворе. Снег весь затоптали, но в остальном двор выглядел как обычно. Ну, сам понимаешь, насколько мне известно.

— Значит, реальной информации у тебя нет — ну, типа, откуда ты прибыл и зачем?

— А ты сам это знал, когда родился? — спросил я.

— Ты помнишь свое детство — то есть детство Дейва? Школу, родителей, друзей?

Я пренебрежительно махнул рукой.

— Да — да. Мы с тобой познакомились в компьютерном классе. Мистер Герц. Ты нарисовал вагину в коде ASCII, тебя выгнали и так далее.

— И ты помнишь, что завтра тебе на работу? Помнишь, где работаешь?

— В магазине видео. «Уолли». Отстой. Сотрудники — кретины. Да — да.

— И ты помнишь, что месяц назад занял у меня пятьсот долларов.

— Да пошел ты!

Джон удовлетворенно кивнул.

— Ну ладно. Я еду домой — завтра мне на работу, так что нужно выспаться в своей постели. А если не уйду сейчас, дороги совсем заметет. Эми останется здесь. — Джон поднял руку, заставляя меня умолкнуть. — И слышать не хочу, — сказал он. — Она останется здесь и будет за тобой наблюдать. Пока не ясно, во что именно ты превратишься, но если это будет одна из виденных нами тварей, то мы уже знаем, что они боятся огня. Эми, если Дейв станет монстром, подожги его. Дейв, покажи Эми, где в доме горючие вещества, дай ей зажигалку и, если есть, огромный баллончик лака для волос, каким пользуются старушки. Понятно?

Джон вскочил. Эми, прищурившись, недоверчиво посмотрела на него, словно он установил новые рекорды человеческого идиотизма, о которых она и не подозревала.

— Не забывай, о чем мы с тобой говорили, — сказал ей Джон.

С этими словами он распахнул входную дверь и исчез в белом вихре.

Должен сказать, что следующие несколько минут с Эми можно оценить примерно в 9,6 балла по шкале неловкости в социальных ситуациях Дэвида Вонга, где «1» — попытка заказать гамбургер у кассира, а не у официанта, а «10» — прямой телеэфир, где ты занимаешься сексом с мертвым бабуином. Через десять минут этого молчания или через час, я уже не помню, зазвонил телефон, и мы подпрыгнули, как ошпаренные. Я поднял трубку, глядя на стену снегопада за окном.

— Алло?

— Это я. Добрался до дома. На улице чертовски скользко; на углу Леке и Мейн меня развернуло на триста шестьдесят градусов. Ну что, ты уже превратился в монстра?

— Нет, Джон.

— Прикинь, здесь Молли.

— У тебя дома? Джон, откуда она знает, где ты живешь?

— Это еще не все. Когда я приехал, собака ждала меня не рядом с домом — а в моей квартире.

— Она вломилась в квартиру?

— Не знаю. Сейчас она уплетает упаковку хот — догов.

Мимо меня прошла Эми; секунду спустя закрылась дверь

в ванную.

— Ты дал ей всю пачку? — спросил я.

— Ага. У них срок годности истек. Она ведь остановится, когда наестся, верно? Эй, а у тебя электричество отрубилось?

— Нет, лампочки горят.

Свет тут же погас.

— Черт. Вот теперь погасло.

— Ага, а у меня отрубился ток, когда я пришел. Я подумал, что это наши враги решили нанести ответный удар, но по радио говорят, что такое творится по всему городу: снега намело столько, что деревья валятся и обрывают провода. Кажется, это уже пытаются починить. В тюрьме штата столько снега, что заключенные просто перешагивают через ограждение. Охранники в них не стреляют, опасаются Американского союза защиты гражданских свобод.

Мне даже в голову не пришло, что буран стал событием невероятного значения практически для всех жителей города, кроме нас троих, у которых возникли проблемы поважнее. Я положил трубку, поморгал, привыкая к темноте, а затем зашарил по ящикам в поисках свечей. Из ванной появилась Эми с сумкой на плече; она надела очки — как будто они помогли бы разглядеть что — нибудь во тьме, и на ощупь пошла вдоль стены.

— Отопление отключается вместе с электричеством? — спросила она.

— Нет, конечно.

Впрочем, в этом я уверен не был. Интересно, человек может замерзнуть до смерти, оказавшись в такой ситуации? Я попытался найти коробок спичек; в кухне их не оказалось. Значит, они лежали в ванной. Я пошел туда и нашел спички в ящике туалетного столика. Потом я распахнул дверцу шкафчика…

Кто — то здесь уже полазил. Обычно в шкафчике стоят три флакона с моими лекарствами, но сейчас они исчезли. Черт возьми, пропал даже аспирин. А ведь когда мы пришли домой и обнаружили, что дом кто — то обыскал, таблетки были на месте. Я проверял.

Покопавшись в ящиках, я выяснил, что пропали еще и ножницы. Правда, я мог их положить куда — нибудь в другое место. Внезапно в моем мозгу возникла картинка — Эми, выходящая из ванной с сумочкой в руках, — и я понял то, о чем более умный человек догадался бы в ту самую минуту, когда Джон приказал Эми остаться со мной.

Насчет камина я все — таки ошибся: после того как отключилось электричество, дом стал быстро терять тепло. Газ в камине продолжал гореть, но остановились электрические вентиляторы, разгоняющие горячий воздух. Час спустя мы с Эми жались друг кдругу у фальшивого камина, завернувшись в одеяла, словно индейцы из мультфильмов про кролика Баг — за. Я зажег камин и выкрутил пламя на максимум. В очаге не было дров, но они все равно только для красоты. Мы сидели на полу, в дрожащем круге янтарного света. Воцарилась тишина, только шипел газ в камине, и поскрипывали стены под порывами ветра. Тишина сводила меня с ума.

— Мое лекарство у тебя в сумочке? — наконец спросил я.

Эми не ответила.

— Значит, следишь, чтобы я не покончил с собой? Ты и ножницы мои забрала?

— Извини, что распсиховалась там, во дворе, — сказала она. — Это несправедливо. Нужно принимать людей такими, какие они есть…

— Нет — нет. Эми, ты правильно распсиховалась. Ты не права сейчас, когда успокоилась и убеждаешь себя втом, что все будет хорошо. Это не так.

— Сегодня ты вел себя нормально. И вчера тоже.

— Дело не в этом. Что бы ни случилось, когда бы это ни случилось, мы знаем только одно: контролировать себя я не смогу. Эми, тебе нужно уехать из города. Подальше от этого места.

— Вам тоже. Давайте все уедем. Если хочешь, возьми с собой Джона.

Она говорит «Возьми с собой Джона», словно он собака или кошка…

— Эми, я же сказал…

— Нет. Твой способ мы уже испробовали. Давай свалим отсюда, а если эти твари последуют за нами, мы с ними разберемся. Надо хотя бы попробовать.

— Ладно. Только нам надо разобраться с работой, с делами, Джону придется родственникам что — нибудь объяснить. А ты можешь уехать уже сейчас. Давай отправим тебя завтра! Тебе есть куда поехать? Может, где — то далеко живут друзья? Ну хоть где — нибудь? Может, у кого — нибудь есть диван, на котором ты сможешь спать?

— Не знаю. Есть, наверное. В интернете я познакомилась с одной девушкой из Юты: она живет с другой девушкой. Они лесбиянки.

— Вот и прекрасно. Позвони им или свяжись с ними по интернету, и спроси, можно ли у них зависнуть. Купим тебе билет на самолет и отправим тебя в Юту.

Ничего не ответив, Эми подползла ко мне и положила голову на мое плечо. В стеклах ее очков плясали огненные ленты.

— И я больше никогда, никогда тебя не увижу, — сказала она наконец.

Я не смог придумать ответ, который не был бы грубой ложью, и поэтому просто пробурчал что — то обнадеживающее.

— Хорошо, я поеду — сказала она. — Только предупреждаю: я буду звонить, а если ты не будешь отвечать на звонки, я сразу же вернусь. Если не подойдешь к телефону, вылечу на следующий же день.

— Угу. Конечно.

Она улеглась, положив голову мне на колени. Ее дыхание замедлилось, стало тише.

— Так классно, что на улице снег, а здесь тепло, — пробормотала Эми. — На нас снег не падает. Так классно…

Она тихонько захрапела.

На этом все и закончилось. Я разработал план: Эми уедет отсюда, из этого ада, найдет работу, станет ходить по барам с подружками — лесбиянками, постепенно обживется, забудет обо всем — и обо мне тоже. Местные парни поймут, что даже без руки она чертовски сексуальна; она познакомится с одним из них, перестанет звонить, и тогда все уладится. Тогда я застрелюсь или наглотаюсь таблеток, и это прояснит ситуацию раз и навсегда. Но сначала найму адвоката, пусть составит мое завещание — и включит в него условие, что Джон должен исполнить панегирик в виде семнадцатиминутного гитарного соло на гитаре с двумя грифами и корпусом в форме голой женщины. А имущество я отпишу…

Дата добавления: 2015-07-12