Января 1984 года

(ПО МАТЕРИАЛАМ ЖУРНАЛА «АГИТАТОР»)

Вот гул затих. Он вышел на подмостки.
Прокашлявшись, он начал: «Дорогие
товарищи! Наш пленум посвящен
пятидесятилетию событья
значительного очень…» Михалков,
склонясь к соседу, прошептал: «Прекрасно
он выглядит. А все ходили слухи,
что болен он». — «Тс-с! Дай послушать», «…съезда
Писателей советских, и сегодня
на пройденный литературой путь
мы смотрим с гордостью. Литературой,
в которой отражение нашли
ХХ-го столетия революци-
онные преобразования!» Взорвался
аплодисментами притихший зал. Проскурин
неистовствовал. Слезы на глазах
у Маркова стояли. А Гамзатов,
забывшись, крикнул что-то по-аварски,

но тут же перевел: «Ай, молодец!»
Невольно улыбнувшись, Константин
Устинович продолжил выступленье.
Он был в ударе. Мысль, как никогда,
была свободна и упруга. «Дело,
так начатое Горьким, Маяковским,
Фадеевым и Шолоховым, ныне
Продолжили писатели, поэты…»
И вновь аплодисменты. Евтушенко,
и тот был тронут и не смог сдержать
наплыва чувств. А Кугультинов просто
лишился чувств. Распутин позабыл
на несколько мгновений о Байкале
и бескорыстно радовался вместе
с Нагибиным и Шукшиным. А рядом
Берггольц и Инбер, как простые бабы,
ревмя ревели. Алигер, напротив,
лишилась дара речи. «Ка-ка-ка…» —
Рождественский никак не мог закончить.
И сдержанно и благородно хлопал
Давид Самойлов. Автор «Лонжюмо»
платок бунтарский с шеи снял в экстазе,
размахивая им над головой.
«Му-му-му-му» — все громче, громче, громче
ревел Рождественский. И Симонов рыдал
у Эренбурга на плече скупою
солдатскою слезой. И Пастернак
смотрел испуганно и улыбался робко —
ведь не урод он, счастье сотен тысяч
ему дороже. Вдохновенный Блок

кричал в самозабвении: «Идите!
Идите все! Идите за Урал!»
А там и Пушкин! Там и Ломоносов!
И Кантемир! И Данте! И Гомер!..

Ну вот и все. Пора поставить точку

и набело переписать. Прощай же,

мой Константин Устинович! Два года,

два года мы с тобою были вместе.

Бессонные ночные вдохновенья

я посвящал тебе. И ныне время

проститься. Легкомысленная муза

стремится к новому. Мне грустно, Константин

Устинович. Но таковы законы

литературы, о которой ты

пред смертью говорил… Покойся с миром

до радостного утра, милый прах.

Дата добавления: 2015-07-12