Л.С. Рубинштейну

1. Лева, милый, энтропия!

Энтропия, друг ты мой!

Только мы стоим босые

С непокрытой головой.

Мы босые, небольшие,

Осененные листвой,

Пишем в книжки записные

по-над бездной роковой.

Лишь лучи свои косые

тянет вечер золотой,

лишь растения живые

нам качают головой.

Лишь цветочки — до свиданья!

Облака — в последний раз!

Лишь прольется на прощанье

влага светлая из глаз.

Лишь продукты пропитанья

вкус наш радуют подчас…

Но готовься жить заране

без ветчин и без колбас!

2. Без кондитерских изделий!

Без капусты! Без грибов!

Без лапши! Без вермишели!

Все проходит. Будь готов.

Все проходит. Все не вечно.

Энтропия, друг ты мой!

Как чахотка, скоротечно,

и смешно, как геморрой,

и как СПИД… Ты слышишь, Лева?

Слушай, Лева, не вертись!

Все равно и все фигово

Что нам делать? Как спастись?

Даже Семиною водкой

чокаясь в кругу друзей

про себя я знаю четко:

все фигово, пей не пей!

Пой не пой — фигово, Лева!

Нету, нету ничего!

Дым багровый. Ров дерьмовый.

Вой кошачий половой.

Даже женским бюстом, Лева,

упиваясь в час ночной

знаю я, что все фигово,

знаю, знаю, дорогой.

3. Все проходит. Все проходит.

Опадает маков цвет.

Безобразья нет в природе,

но и нас с тобою нет.

Нет как нет, и быть не может!

Впереди и позади

страшно, Лева! Ну и рожи!

Ну их на фиг! Не гляди!

Тише, тише, Лева, милый!

Лев Семеныч, любера!

Энтропии свет постылый

заливает вечера.

Надвигается, послушай,

надвигается пиздец!

Тише, тише, глуше, глуше

колыхания сердец.

Тише, тише, глуше, глуше

глубже, глубже. Навсегда.

Лев Семеныч, наши души

быстротечны, как вода.

Быстротечны, быстроходны,

мчатся, мчатся — не догнать…

Ярость, Лева, благородна,

но бессмысленна, видать.

<…>

13. Мрак да враг. Да щи, да каша

Грозно смотрит таракан.

Я люблю Россию нашу.

Я пропал, и ты не пан.

Я люблю Россию, Лева,

край белеющих берез,

край погибели пуховой,

рваных ран, да пьяных слез.

Тараканы в барабаны,

вошки-блошки по углам.

И мерещатся в тумане

пролетарии всех стран.

И в сыром ночном бурьяне

заплутав, орет гармонь.

Со свинчаткою в кармане

ходит-бродит Угомон.

Бьют баклуши. Бьют кого-то.

Нас пока еще не бьют.

Бьют в господские ворота,

только им не отопрут.

Мрак да злак, да футы-нуты,

флаг-бардак, верстак-кабак,

елки-палки, нетто-брутто,

марш-бросок, пиздык-хуяк,

сикось-накось, выкрась-выбрось,

Сивцев Вражек, иван-чай,

Львов-Хабаровск, Кушка-Выборг,

жди-пожди, да не серчай!

Тройка мчится, тройка скачет

в рыжей жиже по весне,

злого ямщика хуячит

злой фельдъегерь по спине.

По долинам и по взморьям,

рюмка колом, комом блин.

Страшно, страшно поневоле

средь неведомых равнин!..

<…>

17. Было ж время — процветала

в мире наша сторона!

В Красном уголке, бывало,

люд толпился дотемна!

Наших деток в средней школе

раздавались голоса

Жгла сердца своим глаголом

свежей «Правды» полоса.

Нежным светом озарялись

стены древнего Кремля.

Силомером развлекались

тенниски и кителя.

И курортники в пижамах

покупали виноград.

Креп-жоржет носили мамы.

Возрождался Сталинград.

В светлых платьицах с бантами

первоклассницы смешно

на паркетах топотали,

шли нахимовцы в кино.

В плюшевых жакетах тетки.

В теплых бурках управдом.

Сквозь узор листвы нечеткий

в парке девушка с веслом.

Юной свежестью сияла

тетя с гипсовым веслом

и, как мы, она не знала,

что обречена на слом.

<…>

23. Осененные листвою,

небольшие мы с тобой.

Но спасемся мы с тобою

Красотою, Красотой,

Добротой и Правдой, Лева,

Гефсиманскою слезой,

влагой Канскою багровой,

превращенною водой!

Дьявол в черном коленкоре

рыльце лапками укрыл!

Злого гада Свет с Фавора

ослепил и оскопил!

Энтропии злые бесы

убегают наутек!

Он воистину воскресе!

Поцелуемся, дружок!

Пусть мы корчим злые рожи,

пусть кичимся злым умом,

на гусиной нашей коже

Агнца светлое клеймо!

И глядит ягненок гневный

с Рафаэлева холста,

и меж черных дыр вселенной

нам сияет Красота!

Мы комочки злого праха,

но душа — теплым-тепла!

Пасха, Лев Семеныч, Пасха!

Лева, расправляй крыла!

Пасха, Пасха, Лев Семеныч!

Светлой новости внемли!

Левушка, тверди каноны

клейкой зелени земли!

В Царстве Божием, о Лева,

в царствии грядущем том

Лева, нехристь бестолковый,

спорим, все мы оживем!

24. Кончен пир. Умолкли хоры.

Лев Семеныч, кочумай.

Опорожнены амфóры.

Весь в окурках спит минтай.

Не допиты в кубках вины.

На главе венок измят.

Файбисовича картины

пересмотрены подряд.

Кончив пир, мы поздно встали,

ехать в Люберцы тебе.

Звезды на небе сияли.

Песня висла на губе.

Как над этим дольным чадом

в горнем выспреннем краю,

отвечая смертным взглядам,

звезды чистые поют.

Звезды чистые мерцают

над твоею головой.

Что они нам предвещают?

Я не в курсе, дорогой.

Чистых голосов мерцанье

над сияньем автострад.

До свиданья, до свиданья!

Я ни в чем не виноват!

До свиданья! До свиданья!

Пусть впритык же пиздец,

но не лжет обетованье,

но не тщетно упованье,

но исполнятся Писанья!

А кто слушал — молодец.

1987

Дата добавления: 2015-07-12