Опасения в Кремле

Безусловным фактом является то, что в 30-е годы Сталин боялся Британии не меньше Германии. Не в малой мере это был результат русской политики Болдуина и Чемберлена. В частной беседе в конце июня 1939 года он выразил ту мысль, что Финляндия “может легко стать плацдармом для антисоветских действий одной из двух главных буржуазно-империалистических группировок - германской или англо-франко-американской”. Не исключено, сказал Сталин, что обе эти группировки сплотятся “для совместных действий против СССР”.[4] Финской делегации в октябре 1939 года Сталин сказал: “Вы спрашиваете, кто может на нас напасть? - Британия или Германия”.[5]

Этот страх удвоился, когда Германия сокрушила Францию. Возможность компромисса между Берлином и Лондоном страшила советское руководство как ничто иное. 26 июня 1940 года в СССР был введен восьмичасовой рабочий день. Академик Варга - директор Института мировой экономики и международных отношений писал в эти дни: “Мы не настолько смелы, чтобы давать окончательный прогноз; но нам кажется с чисто военной точки зрения - получая военную помощь из США - Англия могла бы продолжать войну. Однако политическая сторона вопроса является решающей: готов ли английский правящий класс вести войну до конца, чтобы либо победить, либо погибнуть.” Варга писал о двух фракциях в Англии - одна стоит за продолжение войны, вторая - за договоренность с Германией. “Скудная информация относительно того, что происходит в Англии, не позволяет нам судить, какая из двух тенденций возобладает”.[6] Очевидный вздох облегчения был ощутим в Москве, когда стало ясно, что Черчилль и его окружение не пойдут на сговор с Германией: германское приглашение от 19 июля 1940 года заключить компромиссное соглашение было Черчиллем отвергнуто. Заметим, что тогда же - 31 июля 1940 года Гитлер впервые упоминает возможность нападения на Cоветский Союз.[7]

Генерал-полковник Йодль представил свои соображения, озаглавленные так: «Продолжение войны против Англии» 30 июня 1940 года. Собственно, в этом документе не рассматривались планы оккупации Британских островов. Говорилось, что террор с воздуха должен заставить англичан запросить мир. Возможность высадки «должна быть рассмотрена после того, как Германия получит контроль в воздухе». Гитлер и его окружение полагали, что, не имеющие выбора, стоящие перед угрозой подводной блокады и ударов с воздуха, англичане должны смириться. Фюрер решил нанести психологический удар.

Вечером 19 июля 1940 года, выступая в рейхстаге, он обратился к противнику: «Из Британии я сейчас слышу лишь один крик – не от народа, а от политиков – о том, что война должна продолжаться! Я не знаю, есть ли у этих политиков четкие идеи относительно того, каким должно быть это продолжение войны. Они заявляют, что будут продолжать борьбу, даже если Великобритания погибнет, они ее будут вести тогда из Канады. Мне трудно предположить, как они представляют себе переход всех англичан вКанаду. Видимо, только те джентльмены, которые заинтересованы в продолжение войны, уйдут туда. Я боюсь, что народ останется в Британии, и он, несомненно, будет видеть войну иными глазами, чем их так называемые лидеры в Канаде....Мистер Черчилль должен хотя бы единожды поверить моему предсказанию, что великая империя будет разрушена – империя, разрушать которую у меня не было намерения».

Гитлер предложил Британии мир. В нацистской Германии, многие годы находившейся под давлением пресса пропаганды, миллионы людей верили, что это честное и даже благородное предложение. Здравый смысл покинул эту страну. У. Ширер, находясь в Берлине, записал в свой дневник: «Как маневр, рассчитанный сплотить германский народ для борьбы против Британии, речь Гитлера была шедевром». В течение часа из Лондона прибыл ответ, и этим ответом было «нет». Речь Гитлера действовала на немцев, но она не действовала на англичан.

Министр иностранных дел Италии Чиано описывает свои впечатления вечером 19 июля 1940 года: «Когда негативная реакция английского правительства дошла до сознания германских руководителей, она породила среди них плохо скрытое разочарование». У Гитлера исчезли сомнения, которыми он себя тешил. Стало абсолютно ясно, что Англия будет сражаться до конца.

Оказавшиеся в руках историков документы говорят о том, что 1'итлер готовился к высадке на Британских островах, но обстоятельства не позволили ему осуществить эту высадку. Согласно директиве № 16 (17 июля 1940 г.), тринадцать ударных дивизий должны были броситься через Ла-Манш. Именно в этот день армейское командование завершило планирование операции по захвату южной части Англии. Основная нагрузка падала на ставшего 19 июля фельдмаршалом Рундштедта, командира группировки «А». В первом эшелоне десанта должно было быть 90 тысяч солдат, а целом ударная группировка насчитывала 260 тысяч человек. Готовились парашютисты. Во втором эшелоне предполагалось пустить в действие шесть танковых и три моторизированные дивизии. На протяжении нескольких дней следовало высадить на противоположную от Па-де-Кале сторону тридцать девять дивизий (плюс две воздушно-десантные).

Группе «А» следовало захватить юго-восточную оконечность острова и двигаться в направлении Саутхемптона. В то же время шестая армия Рейхенау должна была броситься на север, на Бристоль, отрезая Корнуольский полуостров. Браухич сказал Редеру 17 июля, что вся операция займет месяц, он не предвидел, учитывая отсутствие у англичан армии, каких бы то ни было осложнений. Моряки были настроены недоверчиво. Редер не верил в успех «Морского льва». Операция на фронте длиной почти четыреста километров была слишком открыта для британского флота, противопоставить которому что-либо серьезное немцы пока не могли.

Задача завоевать Британию не была простой. Фельдмаршал Рундштедт говорил во время следствия в 1945 году: «Предполагаемая высадка в Англии была бессмыслицей, потому что необходимого количества судов не было... Мы смотрели на это занятие как на своего рода игру, так как было очевидно, что вторжение невозможно до тех пор, пока наш военно-морской флот не будет в состоянии прикрыть пересечение Ла-Манша и доставку подкрепления. Военно-воздушные силы Германии не были способны взять на себя эти функции в случае неудачи флота... У меня такое ощущение, что фюрер на самом деле никогда не намеревался вторгаться в Англию. У него не было необходимого мужества... Он определенно надеялся, что Англия запросит мира». Генерал Блюментрит после войны также отмечал, что все разговоры об операции «Морской лев» были блефом.

Гитлер пока (совещание представителей трех родов войск 21 июня) еще надеялся на внутренний раскол в Англии. Он выразил понимание проблем флота, но все же нажимал на своих военных, требуя молниеносной операции. Хватит сорока дивизий, и дело будет закончено к 15 сентября,– говорил он. Фактически в это время германская стратегическая разведка – слабая часть вооруженных сил Германии – переоценила британские войска на 8 дивизий. Нерешенным был вопрос о средствах высадки. На совещании 31 июля Редер скептически отозвался о возможности высадки. В директиве № 17 31 июля Гитлер сделал акцент на подавлении военно-воздушных сил Англии после 5 августа; решение о высадке будет зависеть от успеха этой операции. Кейтель подписал директиву о предстоящих на английской территории операциях 27 августа.

Вопрос о высадке в Англии окончательно решался 14 сентября 1940 года. Перед началом совещания адмирал Редер сумел вручить Гитлеру листок с изложением мнения представителей морского флота: «Современная ситуация не обеспечивает условий для осуществления операции, риск все еще слишком велик». На совещании Гитлер сказал, что надежды Британии на Россию и Америку не оправдались: Россия не собирается проливать ради нее свою кровь, а перевооружение Америки завершится лишь к 1945 году. Проблема сейчас лишь в том, что истребительная авиация противника уничтожена не полностью. Условия для высадки еще не созданы.

Представители люфтваффе просили разрешения на массированные бомбардировки Лондона с целью посеять панику. Это требование поддерживал и Редер. Прошло три дня, и 17 сентября в военно-морском дневнике британского адмиралтейства появилась запись: «Военно-воздушные силы противника еще не разбиты. Например, их активность возросла. Погодная ситуация не благоприятствует... Вследствие этого фюрер решил отложить операцию «Морской лев» на неопределенное время».

В Берлине Гитлер сказал 14 сентября: “Успешный десант с последующей оккупацией Англии приведет к быстрому окончанию войны. Англия умрет с голоду... Необходимы четыре-пять дней хорошей погоды, чтобы перейти к решительным действиям... Если мы будем продолжать непрерывные воздушные налеты хотя бы в течение десяти-двенадцати дней, в Англии может возникнуть массовая паника”. Качество британской техники неприятно поразило летчиков люфтваффе. “Мы понимали, что английскими истребительными эскадрильями, должно быть управляют с земли (полагал немецкий ас А. Галланд), потому что мы слышали команды с наземных станций”. В решающие две недели - между 23 августа и 6 сентября англичане потеряли 466 истребителей, а немцы - 385 самолетов. Англичане потеряли четверть летного состава.

Наблюдая за воздушной битвой 15 сентября Черчилль обернулся к вице-маршалу Парку: "Сколько самолетов у нас в резерве?" и получил самый неутешительный ответ: "У нас больше ничего нет". Но именно в этой воздушной битве британские летчики уничтожили пятьдесят девять германских бомбардировщиков - такой уровень потерь люфтваффе могло выдержать недолго (победа в "Битве за Британию" празднуется именно в этот день). Но еще 17 сентября Черчилль приказал стрелять в небо изо всех возможных стволов - это был психологический прием, направленный на то, чтобы скрыть от лондонцев тот факт, что англичанам, собственно, уже почти нечем противостоять немцам в воздухе. Он не знал о лаконичной записи в журнале боевых действий германского флота от 17 сентября о том, что “фюрер принял решение отложить операцию “Морской лев” на неопределенное время”. Стойкость летчиков королевских военно-воздушных сил, конечно же, была важным фактором, но не меньшее значение имело и другое – Гитлер обратился к Востоку.

В этот же день итальянские войска пересекли ливийскую границу и углубились почти на сто километров в глубину египетской территории. В океане был торпедирован "Город Бенарес", половину пассажиров которого составляли эвакуированные в Канаду дети. В Дакаре силы Виши отбили англо-голлистский десант. 14 октября взрыв бомбы сотряс двор на Даунинг-стрит 10, где Черчилль обедал, и премьер приказал повару спуститься вместе с ним в убежище. Ровно через три минуты германская бомба попала в кухню. И все же Черчилль отказывался пока бомбить жилые кварталы германских городов. Его целью были военные объекты, и он внятно объяснил свою стратегию: "Сначала дело, а потом удовольствие". По радио Би-би-си он говорил французам, что в Лондоне "мы ждем давно обещанное вторжение. Того же ждут и рыбы".

Но 27 октября 1940 года забрезжил призрак надежды. "Энигма” расшифровала распоряжение о "продолжении подготовки к вторжению". Если подготовка не завершена, то о каком вторжении можно говорить? А 28 октября аэрофотосъемка показала движение германских судов в направлении, противоположном противостоящим Британии континентальным портам. Колвил занес в свой дневник 2 ноября мнение премьера, что "вторжение маловероятно". На самом деле Гитлер уже 12 октября принял решение “о том, чтобы приготовления (запись из германского журнала распоряжений. - А.У.) в Англии с настоящего времени и до весны сохранялись лишь как средство политического и военного давления на Англию”.

В день своего шестидесятишестилетия премьер сказал Идену, что никогда не чувствовал большего удовлетворения от работы, чем в последние шесть месяцев. Но все же признался и в следующем: "Обычно я просыпаюсь свежим к испытаниям нового дня, но этим летом я просыпался с ужасом в сердце". Наконец, 9 января 1941 года дешифрованные данные показали, что немцы готовятся к удару по Греции. Гитлер повернулся в противоположный угол Европы. В январе 1941 года Черчилль впервые за многие месяцы был в отменном расположении духа. Гостям за столом он сказал, что "никого не ненавидит, и полагает, что и у него нет врагов - за исключением гуннов, но это профессиональная особенность".

Англия была спасена. Что ее ждало в случае германского успеха, мы примерно знаем из германских документов. Командующий сухопутными войсками Браухич 9 сентября издал директиву, которая предусматривала «интернирование и переселение на континент всего трудоспособного мужского населения в возрасте от семнадцати до сорока пяти лет». По распоряжению от 27 июля созданного немцами Военного экономического штаба Англии, пленных следовало не брать, антигерманские выступления наказывать расстрелом на месте, имущество (кроме личных вещей) конфисковать.

Созданное в 1939 году РСХА (Центральное управление безопасности рейха) поручало бывшему декану экономического факультета Берлинского университета, а ныне полковнику СС Ф. Сиксу (будущему главе айнзацкоманд в России) «начать одновременно с военным вторжением борьбу с многочисленными враждебными Германии организациями». Уже были сформированы шесть айнзацкоманд, которым предстояло разместиться в Лондоне, Бристоле, Бирмингеме, Ливерпуле, Манчестере и Эдинбурге. Был составлен особый список из 2300 известных англичан, которых следовало арестовать немедленно. Возглавлял его, разумеется, Черчилль. В список вошел весь цвет английской нации – Г. Уэллс, 0. Хаксли, Вирджиния Вульф, Дж. Пристли, Б. Рассел, Б. Уэбб. Особое внимание заслужили так называемые «общественные школы» (частные школы) и бойскауты, названные ««мощным орудием британского империализма». Остров ждала страшная судьба.

Но англичане, как мы сейчас знаем, не были намерены сдаваться. Черчилль писал: «Кровопролитие с обеих сторон было бы великим и мрачным. Не было бы ни жалости, ни колебаний. Они использовали бы террор, а мы были готовы идти до конца». Много позднее стало известно, что британское правительство готовилось, в случае, если другие средства не помогут, применить против высаживающихся германских войск отравляющие газы, распыляя их с низко летящих самолетов. Это было самое секретное решение. Британские острова избежали этой участи только потому, что Гитлер выбрал своей следующей целью Россию.

Дата добавления: 2015-07-10