Историография этногенеза чувашского народа

В послевоенные годы на двух научных сессиях рассматривался вопрос о происхождении чувашского народа. На научной сессии о происхождении казанских татар (25-26 апреля 1946 г.), проведенной Отделением истории и философии АН СССР и Казанским филиалом АН СССР, выступившие с докладами А.П. Смирнов (К вопросу о происхождении татар Поволжья), Т.А. Трофимова (Этногенез татар Среднего Поволжья по данным антропологии), Л.З. Заляй (К вопросу о происхождении татар Поволжья: по материалам языка), Н.И. Воробьев (Происхождение казанских татар по данным этнографии), Н.Ф. Калинин (К вопросу о происхождении казанских татар), Х.Г. Гимади (Монгольское иго и вопрос о происхождении казанских татар) единодушно предложили впредь считать современных татар прямыми потомками волжских болгар, а монголо-татар не имеющими никакого отношения к их этногенезу. На этой научной сессии теория болгарского происхождения чувашей, обоснованная И.Н. Смирновым и Н.И. Ашмариным, была отвергнута. Лишь член-корр. АН СССР С.Е. Малов, приведя веские аргументы, заявил, что эти аргументы позволяют признавать «болгарскую теорию происхождения чуваш совершенно правильной». М.Н. Тихомиров сказал на сессии, что нельзя отрицать роль Золотой Орды в формировании татарского народа. А.П. Смирнов и А.Б. Булатов происхождение чувашей связывали с суварами [1].

Докладчики выступили с лженаучными докладами, чтобы «доказать» заранее принятое руководством Института языка, литературы и истории (ИЯЛИ) Казанского филиала АН СССР «решение» о происхождении татар от волжских болгар. В изданном еще в 1945 г. в кратком проспекте «Очерков по истории Татарии» указывалось, что авторы стремились исходить из указаний, сделанных в постановлении ЦК ВКП(б) «О состоянии и мерах улучшения массово-политической и идеологической работы в Татарской партийной организации» от 9 августа 1944 г., что «авторы исходили из положения, что в формировании казанских татар основное участие принимали местные племена и камские булгары, которые затем объединились в государство «волжских болгар». Татаро-монголы рассматриваются как завоеватели, которые, основав агрессивное государство – Золотая Орда, установили свое иго над народами Среднего Поволжья, в том числе предками казанских татар – болгарами. Волжская Булгария вошла в состав Золотой Орды как вассальное государство… Казанское ханство рассматривается как государство, возникшее на базе булгарского царства, что стало возможным благодаря распаду Золотой Орды, в первую очередь в результате тех ударов, которые нанесли Орде русский и другие угнетенные народы» [2]. Как видим, «решения» научной сессии 1946 г. были приняты и утверждены руководством ИЯЛИ Казанского филиала еще в 1945 г.

В действительности же подлинной наукой давно было установлено, что единая татарская народность сформировалась в ХIII – начале ХV вв. в Золотой Орде из прибывших вместе с монголами Бату тюркоязычных татар кыпчакской группы языков и западных кыпчаков (половцев), вторгшихся в степи Северного Кавказа, Причерноморья в середине ХI в. Кыпчаки и татары говорили на тюркском з-ш языке, болгары – на р-л языке. Татары сформировались как великая кочевая народность, господствовавшая в Золотой Орде и жившая за счет угнетения подчиненных оседлых народов. Казанским, касимовским (мишарям), крымским, астраханским, сибирским, польско-литовским татарам присущи одни и те же признаки и в языке, и в быте и культуре, и в антропологии, никаких отличий между ними нет.

Давно установлено, что кочевники оказывали этническое влияние только на кочевников, но не на оседлое население. В те далекие времена, когда не было школ, книг, газет, радио и телевидения, заимствование одним народом языка другого народа могло быть только в условиях совместного проживания, путем брачных связей. До оседания татар в Казанском ханстве ассимиляции болгаро-чувашами татарами не могло быть; хотя в Болгарской земле в ХIV в. могло осесть небольшое количество татар, но они были малочисленны и болгар не ассимилировали.

На сессии о происхождении казанских татар упор делался на их автохтонное происхождение. По этому поводу М.Н. Тихомиров сделал в своем выступлении следующие замечания: «Нам говорят, что здесь жили автохтоны. Мы спрашивали: какой народ, на каком языке говорили эти автохтоны. Этот вопрос совершенно естественный. Да и можно ли эту автохтонность начинать от ананьинской культуры? … Народ не сразу появляется, но составляется из каких-то слагаемых… Мне показалось странной эта непрерывная линия, начиная с ананьинской культуры до современных татар. Я думаю, что так вопрос по серьезному нельзя ставить, потому что тогда из истории выпадает чрезвычайно много важнейших элементов. При этом, откровенно говоря, я не вижу ничего обидного в том, что народ является не автохтонным. Можно ли так ставить вопрос: чем древнее народ, тем замечательнее его история; чем дольше он живет на каком-то месте, тем его история ценнее и выше. Я думаю, что так ставить вопрос нельзя [3].

30-31 января 1950 г. в Москве была проведена научная сессия Отделения истории и философии АН СССР и Чувашского научно-исследовательского института языка, литературы и истории по вопросам истории чувашского народа. На ней выступили: археолог П.Н. Третьяков с докладом «Вопрос о происхождении чувашского народа в свете археологических данных», антрополог Т.А. Трофимова - «Антропологические материалы к вопросу о происхождении чувашей», этнограф Н.И. Воробьев – «Этногенез чувашского народа по данным этнографии», лингвист В.Г. Егоров – «Этногенез чувашей по данным языка». Перед докладчиками была поставлена цель: признавая «решения» сессии 1946 г. о болгарском происхождении казанских татар, «доказать» автохтонное происхождение чувашей.

П.Н. Третьяков на сессии начал свой доклад с восхваления Н.Я. Марра и марризма. Но летом 1950 г. в статьях И.В. Сталина был развенчан марризм и восстановлено в правах сравнительно-историческое языкознание. Поэтому в подписанном в печать 27 октября 1950 г. № 3 «Советской этнографии» тексте доклада Третьяков критикует Н.Я. Марра, а содержание доклада осталось прежним. Докладчик заявил, что непосредственными предками чувашского народа, «по мнению буржуазных ученых (А.А. Куник, А.А. Шахматов, Н.И. Ашмарин и др.), являлись волжские болгары… Упомянутые ученые исходили из того, что современных народов, живущих в пределах территории Волжской Болгарии, один лишь чувашский народ обнаруживает в своем языке древние тюркские черты. Другим аргументом в пользу болгарской теории явилось несколько отдельных чувашских слов и имен, обнаруженных на болгарских могильных плитах с арабскими надписями. Никаких иных данных в пользу болгарской теории в распоряжении буржуазной науки не имелось» [4]. Археолог говорил неправду. Он заявил: «Чувашский народ состоит их двух основных частей, отличающихся друг от друга по языку и материальной культуре. Речь идет о верховых чувашах – «вирьял», занимающих северо-западную часть Чувашии, и низовых – «анатри», обитающих в юго-восточной половине (в тексте автора ошибочно указано «в юго-западной половине». – В.Д.) чувашской земли. Третья чувашская группа – «анат-енчи», находящаяся между первой и второй, большинством этнографов рассматривается не как самостоятельная часть чувашского народа, а как результат смешения вирьял и анатри… Это деление чувашского народа на две части имеет длительную предысторию, восходящую к II тысячелетию до н. э.» [5].

Формирование чувашей-вирьял П.Н. Третьяков связывает с балановской (II тысячелетие до н. э.) абашевской (вторая половина II тысячелетия до н. э.) археологическими культурами, поселениями I тысячелетия до н. э. с «сетчатой» и «текстильной» керамикой, могильниками начала и середины I тысячелетия до н. э., близкими к древнемордовским, муромским, марийским и мерянским могильникам, городищами и селищами и второй половины I тысячелетия до н. э., аналогичными памятникам мордовской земли. Вывод автора: в северо-западной части Чувашии «с глубокой древности обитали племена, тесно связанные по своей материальной культуре с соседним, более северным, западным и восточным поволжским населением – населением лесных пространств Среднего и Верхнего Поволжья. Можно утверждать также, что с этим населением генетически связывается та часть чувашского народа, которая называется «вирьял» и которая по сей день сохранила в своем быту многие черты, сходные с культурой соседнего марийского, а отчасти мордовского и удмуртского народа» [6].

Анатри юго-восточной части Чувашии П.Н. Третьяков связывает с хвалынской (срубной) культурой II тысячелетия до н. э., проникновением сарматов (североиранцев) и отюреченных сармато-аланских племен – болгар с середины I тысячелетия н. э. [7].

Исходя из марровской стадиальной теории, П.Н. Третьяков полагал, что автохтонное население переходило от одной стадии в другую. Надо заметить, что чередующиеся во времени археологические памятники и культуры нельзя рассматривать во всех случаях как непрерывное преемственное развитие и считать, что имеющиеся на той или иной территории памятники материальной культуры обязательно вошли в культуру сформировавшегося на данной территории этноса. Долгий исторический период до появления государств невозможно рассматривать как время мирного развития человеческого общества. Со времени появления племен они редко жили между собой мирно. В борьбе за средства существования они вели друг против друга жестокие войны, завершавшиеся нередко полным физическим уничтожением или полным вытеснением одного племени другим. При этом не исключена была возможность того, что менее развитое племя или народ, не перешедшее еще к земледелию, ликвидировало или вытесняло племя или народ с земледельческой культурой и превращало цветущие поля в кочевья. Надо учитывать и то, что археологическая культура не всегда совпадает с этнической общностью. У двух – трех этносов в одинаковых природно-климатических условиях может сформироваться одна археологическая культура (например, салтово-маяцкая культура у сарматов, алан и болгар на Северном Кавказе) или же один этнос может иметь несколько археологических культур (например, археологические культуры протомарийских племен). Во II – I тысячелетиях до н. э. и I – II тысячелетиях н. э. происходили большие миграционные процессы, причем переселялись, передвигались и оседлые, и кочевые этносы. Это хорошо прослеживается на истории насельников Среднего Поволжья со II тысячелетия до н. э. до конца ХХ в. н. э.

Формирование чувашского народа он рассматривал только в пределах территории Чувашской АССР, хотя оно происходило на территории Болгарской земли, охватывавшей территории южной закамской части и юго-западной части Татарской АССР, юго-восточной части Чувашской АССР, Ульяновской, Куйбышевской и восточной части Пензенской областей. До второй половины ХIV в. болгарами была заселена только юго-восточная часть Чувашии, а ее юго-западную часть заселяла мордва, центральную и северные части – марийцы. После опустошения Болгарской земли во второй половине XIV – начале XV вв. болгаро-чуваши переселялись в Приказанье, Заказанье, в центральные и северные районы территории нынешней Чувашии. Юго-восточную часть Чувашии, превращенную в дикое поле в конце XIV – начале XV вв., чуваши вернулись только в конце XVI – XVII вв. [8]. Чуваши-анатри – это переселившееся на юго-восток Чувашии, в Симбирскую землю, в ХVIII в. – в Закамье, Самарскую, Саратовскую и Пензенскую земли чуваши группы «анат енчи», а «вирьялы» – чуваши, ассимилировавшие некоторую часть горных марийцев.

П.Н. Третьяков, в начале доклада осуждавший теорию болгарского происхождения чувашей, «доказывавший» автохтонное происхождение чувашей по археологическим данным, в конце переработанного текста доклада сделал совершенно другие обобщения. Он заявил: «А.П. Смирнов … усматривает разницу между татарами и чувашами в том, что татары – это потомки якобы собственно болгар, тогда как чуваши – потомки болгарского племени суваров²¹ (²¹ Происхождение казанских татар. Казань, 1948. С. 148). Такой вывод, поддержанный некоторыми другими исследователями, однако, в противоречии с концепцией самого А.П. Смирнова. Противоречие это заключается … в том, что сами болгары изображаются по сути дела в качестве монолитных этнических групп, чего в действительности не было. Как указывалось выше, болгарские племена Приазовья представляли собой в этническом отношении весьма пестрое образование. Предполагать, что в пределах Волжской Болгарии с ее оживленной торговой жизнью существовали болгары и сувары как две различные группы, конечно, не приходится» [9]. В этом автор прав: после XI в. (М. Кашгари) сувары как этнос не упоминаются ни в одном источнике. К XIII в. сложилась единая болгарская народность. Далее докладчик правильно изображает уровень развития культуры и быта деревянной Волжской Болгарии, указывая на их близость к чувашской.

Не понимая, что казанские татары – часть единого кыпчако-татарского этноса, сложившегося в Золотой Орде, П.Н. Третьяков, как и А.П. Смирнов, ошибочно считал, что болгары на Северном Кавказе – сарматы, которые начали подвергаться тюркизации. В Волжской Болгарии, по мнению докладчика, возникли классовое общество и государственность, появились торговые города, связанные с Востоком, процесс тюркизации значительно усилился. Он с позиций автохтонности так представлял происхождение татарского и чувашского народов: «Местные племена, вошедшие впоследствии в состав татарского народа и обитавшие ниже по Волге, чем предки чуваш, издавна значительно больше, чем последние, были связаны с миром степей. Процесс тюркизации не мог не развертываться здесь более энергично. И в то время, когда в среде предков чувашского народа этот процесс не пошел дальше того уровня, какой был достигнут в эпоху Волжской Болгарии, в среде предков татарского народа он продолжался и впоследствии. Еще в эпоху Волжской Болгарии сюда проникали печенежско-огузские и кыпчакские (половецкие) элементы. Во время татаро-монгольского завоевания и в период существования в Волго-Камье Казанского ханства приток кыпчакских элементов, доминирующих в европейской части Золотой Орды, не мог не продолжаться. В среду предков чувашского народа кыпчакские элементы почти не попадали. Их язык развивался на местных (?) и старых тюркских основах. Этим обстоятельством, по-видимому, и объясняется, почему в Волго-Камье образовался не один тюркоязычный народ, а два – чувашский и татарский» [10].

Следовательно, П.Н. Третьяков, хотя и признает причастность болгар к этногенезу чувашей, но неправильно считает болгар Северного Кавказа тюркизированными сарматами, неправильно пишет о проникновении печенежско-огузских и кыпчакских (половецких) элементов в Волжскую Болгарию (археологическими и лингвистическими данными такое утверждение не подтверждается), неправильно считает татар кыпчакизированными болгарами, тогда как кыпчако-татарский народ сформировался без всякого участия болгар, неправильно полагает, что болгаро-чуваши – тюркизированные сарматы и местные средневолжские племена. Прав он только в том, что в среду предков чувашей кыпчакские элементы почти не проникали. О переселении болгар и сувар на Северный Кавказ и Приазовье из Центральной Азии он не имеет представления.

И антрополог Т.А. Трофимова, и этнограф Н.И. Воробьев в своих докладах стремились «доказать» автохтонность чувашей. В.Г. Егоров в 1949 г., когда шла подготовка к сессии, в проектах доклада отстаивал теорию болгарского происхождения чувашей, но директор ЧНИИ П.Г. Григорьев от него требовал, что надо на языковом материале «доказать» автохтонное происхождение чувашей. В.Г. Егорову пришлось выдумать местный марийский субстрат чувашского языка, хотя в вирьяльском говоре чувашского языка лингвисты находят лишь около 30 марийских слов. М.М. Михайлов в 1955 г. обоснованно показал несостоятельность доводов В.Г. Егорова [10].

Таким образом, на январской научной сессии 1950 г. все доклады о происхождении чувашского народа были подчинены одной предвзятой идее: во чтобы то ни стало «доказать» автохтонность чувашского народа. Эта предвзятая идея определила и методику исследования вопроса: как археологические, так и антропологические памятники рассматривались с бронзового века до последнего тысячелетия в непрерывной преемственной эволюции, прямолинейном развитии. Данные языка и этнографии были подтасованы в целях «доказательства» автохтонности чувашей. Болгарская теория происхождения чувашей была признана не заслуживающей никакого внимания, к тому же, как тогда считали, ее поддерживали чувашские «буржуазные националисты», писавшие о «золотом веке» чувашей в Волжской Болгарии.

В литературе встречаются сообщения о том, что якобы существуют гипотезы или даже теории о финно-угорском и т. д. происхождении чувашского народа. На самом деле таких гипотез фактически не было. Есть только высказывания отдельных авторов ХVIII – ХХ вв., сделанные только созерцательно, но не путем исследования фактов. Подобие гипотезы имеется лишь у В.А. Сбоева и М.Г. Худякова. Так, ряд немецких, французских, венгерских авторов второй половины XVIII – XIX вв., а также российские авторы Н.М. Карамзин, Н.И. Полевой, Н.А. Фирсов и другие относили чувашей к финно-уграм. Ю.И. Венелин, Д.И. Иловайский, В.М. Флоринский и другие высказывались о славянском происхождении болгар и других татарских народов. А.А. Фукс считала чувашей оставшимися от хазар. Эту мысль попытался подтвердить венгерский ученый П. Хунфальви. В.А. Сбоев высказался о буртасском происхождении чувашей, и его повторяли другие авторы. В начале ХХ в. В.В. Бартольд признавал древнейшими историческими предками чувашей хунну. М.Г. Худяков считал чувашей происшедшими от авар [12]. Самые путанные высказывания о происхождении чувашей давал Н.Я. Марр, огульно утверждавший, что «чуваши – яфетиды на Волге», «чуваши – по названию шумеры», чуваши – «месопотамские субары», «геродотовские тюссагеты», «чуваши – это наши баски», «чуваши – сарматы». Чувашей он сближал также с хеттами, древними армянами и грузинами, отождествлял с хазарами, волжскими болгарами и суварами [13].

В отличие от перечисленных высказываний, отчасти и гипотез, проблема болгарского происхождения чувашей исследовалась, начиная с XVIII в. Проследим основные исследования этой проблематики с XVIII в. до настоящего времени. Первым исследователем этой проблемы был В.Н. Татищев, выдающийся русский ученый – историк, этнограф, географ. Помимо того, что ему были известны не дошедшие до нас письменные источники, он проводил в Волго-Уральском регионе анкетные этнографические и лингвистические обследования, составил этнографические описания и словари народов Поволжья и Приуралья [14]. В отличие от последующих авторов многотомных историй России, называвших нерусские восточные народы «дикими инородцами», В.Н. Татищев в своей «Истории Российской» пишет и о них, используя при этом не дошедшие до нас русские источники и труды древних восточных и западных авторов. Конечно, ныне не приходится принимать во внимание высказывания В.Н. Татищева о предполагаемых предках болгар-фиссагетах и аргимеях (по Геродоту), исседонях (у Геродота же, Страбона, Птолемея), сарматах и др. Другие его утверждения о болгарах правильны. Он различает болгар волжских и болгар дунайских, замечая при этом, что фламандский монах В. Рубруквис (Рубрук), совершивший в 1253 – 1255 гг. путешествие в Монголию, «болгор волских сказует языка одного с венграми и словян дунайских болгор от сих же произшедших», среди волжских болгар выделяет «верхних» и «нижних» (по его данным, еще в XIII в. на нижней Волге продолжали жить болгары-хвалиси), серебряных болгар, билир («их же имя города Билярска на реке Черемшане сохраняет»), митимтюдичей, чолматов (чалматов, челматов), себи, торцес и др., указывая, что болгары и билиры стали обобщающими этническими названиями-синонимами. По его словам, верхние «болгоры довольно известны, что жили по Волге, Каме и Свияге… Они сами как назывались, о том никто точно не упоминает», они прибыли в Волго-Камье со стороны Дона, у них было много городов. Болгарский народ «в хитростях (т. е. в умениях. – В.Д.), рукоделиях и купечестве» преуспевал. Находимые в Болгарской земле восточные монеты, указывал В.Н. Татищев, свидетельствуют о торговых связях болгар с Персией, Индией и другими странами Востока. Сами болгарские купцы, по мнению автора, выезжали с товарами в русские города вплоть до Новгорода, в Византию, Швецию, Голландию. «Болгоры, – пишет он,– хотя некогда с рускими воевали, однако ж видно, что немного о том прилежали и не искали чужаго приобрести, но свое паче засчисчать (т. е. защищать. – В.Д.) старались… В плодах земных они преизобиловали и более о ремеслах и купечестве прилежали». На основании фактов историк утверждал, что «болгоры, яко народ купеческой и богатой, от всех был утесняем, и половцы оные всюду на грабление были незваны готови». Он указывает, что у болгар была брахминовская религия, «что есте в остатках их видимо, ибо о прехождении душ из одного в другое животное нечто чуваша верят; но и магометанской от срацын или персов к ним не опоздал... Однако ж магометанской более в городах место имел». Вывод автора о распространенности ислама в Волжской Болгарии в основном среди горожан подтверждается многими другими источниками. В.Н. Татищев во многих местах своего капитального труда подчеркивает, что потомками волжских болгар являются чуваши: «Вниз по реке Волге чуваши, древние болгоры, наполняли весь уезд Казанской и Синбирской»; «Чуваша, народ болгорской, около Казани»; «Вниз по Каме жили билиры, или болгары, и чолматы, ибо они реку Каму именуют Члма… ныне остатки их чуваша, которых и вниз по Волге довольно»; «оставшие болгорские народы чуваша». Представляют интерес и замечания историка о марийцах, мордве и удмуртах: «Вверх по Волге, подвластные болгором; народ был военный как по татарской, так по руской гистории довольно знатной, разделяется на луговые и на нагорные. Они верх, видится, до Суры и выше распространялись; сами зовутся мори»; «Далее вверх по обе стороны Волги, Карпеин и Рубрик зовут мордвеси и мордовесы, народ был многолюдной… Мокши, или мокшане, у древних видится мосхи, моши и максоби имянованы, и река Москва, где они при Птолемее жили, и, может, от нея то имя прияли или по реке Мокше; их ныне малая часть в Воронежской губернии, по рекам Мокше и Суре; язык их с мордвою не разнится»; «По Каме на запад, а паче по реке Вятке вотяки, сами зовутся ари, значит крайни» [15]. Выводы В.Н. Татищева очень важны для обоснования теории болгарского происхождения чувашей.

В середине XIX в. чешский ученый П.Й. Шафарик, проанализировав исторические факты, пришел к обоснованному заключению о том, что чуваши – прямые потомки волжских болгар, в свою очередь связанных по происхождению с гуннами. В то же время он необоснованно считал болгар тюркизированными урало-чудскими племенами [16].

Первый чувашский историк и этнограф С.М. Михайлов предков чувашей считал выходцами из Южной Сибири. Переселившись в начале на юг (Северный Кавказ), затем на Среднюю Волгу, они первоначально жили на левобережье, по Каме, и были известны под именем болгар; впоследствии, особенно после монголо-татарского завоевания, стали переселяться на современную территорию Чувашии, ранее заселенную предками марийцев. Он утверждал, что в чувашскую среду влилось немало марийцев и мордвы, в то же время значительное число левобережных чувашей отатарилось [17].

А.И. Артемьев, в 50-х гг. XIX в. редактировавший «Казанские губернские ведомости», писал, что «арабские писатели описывают столицу под именем Булгара, да еще упоминают о городе Сиваре или Суваре (также Суваз или Сиваз)… Известно, что арабы или называли народ по главному или столичному городу, или наоборот. А в таком случае нельзя ли в неприуроченном доселе городе Суваз (Сивар, Сиваз) видеть корень слова «Чуваш»? [18]. Он склонен был считать, что чуваши были известны под именем болгар.

Важнейшее значение имело обнаружение лектором Восточного факультета Петербургского университета Хусеином Фейзхановым в 1863 г. в трех расшифрованных им болгарских намогильных надписях чувашских слов, в основном числительных [19].

А.А. Куник, используя чувашский язык, расшифровал «именник болгарских царей», т. е. первых болгаро-тюркских царей Дунайской Болгарии, чем доказал родство дунайских, волжских и кавказских черных болгар и пришел к выводу, что предками чувашей были болгары. Он писал: «Чем более я вдумывался в отношении чувашей к вымершим камским болгарам, – писал он, – тем более убеждался, что в чувашах мы встречаем если не остатки так называемых белых или серебряных болгар (камских болгар), то все же одну из тюркских отраслей, к которой принадлежали и жители болгарского ханства в Среднем Поволжье, а также убеждался в том, что когда-нибудь при помощи чувашского языка, равно при пособии встречающихся еще до настоящего времени в земле чувашей имен собственных и топографических названий, ученые внесут свет в области изучения древнетюркского элемента, замечаемого у хагано-болгар на Дунае у черных болгар на Кубани, у хазар и у других незначительных тюркских племен» [20].

Востоковед Н.И. Ильминский, опираясь на открытия Х. Фейзханова и А.А. Куника, к сожалению, сделал не идентичный вывод: «Если мы сравним слова татарские и чувашские со словами болгарских надписей, то увидим, что последние представляют что-то среднее между первыми… Из надписей болгарских можно вывести заключение о состоянии чувашского языка за 500 лет до нашего времени, когда он ближе стоял к татарскому языку, и о близости болгарского к татарскому» [21].

Н.Н. Золотницкий внес неоценимый вклад в решение вопроса об этногенезе чувашей, создав и опубликовав «Корневой чувашско-русский словарь, сравненный с языками и наречиями разных народов тюркского, финского и других племен» (Казань, 1875). Ученые получили возможность сравнивать лексику народов Поволжья и определить место чувашского языка и народа в их исторических судьбах.

В.В. Радлов, обратившись к сравнительной фонетике тюркских языков, сделал неправильное заключение о нетюркском субстрате чувашского языка. В последующем тюркологи не приняли его трехэтапную схему [22] тюркизации чувашского языка.

Венгерский лингвист Бернат Мункачи, в 1885 г. приезжавший в Симбирск (к И.Я. Яковлеву) для изучения чувашского языка и посещавший с этой целью чувашские селения, опубликовал 24 работы по изучению чувашизмов в венгерском языке, фонетики, диалектов и истории чувашского языка и признавал соответствие чувашского языка болгарскому. Изучив книгу Н.И. Ашмарина «Болгары и чуваши» [23], он в венгерском журнале «Этнография» (14) в 1903 г. опубликовал статью «О волжских болгарах», в которой указывает, что «болгары ни по своему происхождению, ни по языку не были гуннами, а вместе с другими кочевыми народами Причерноморья оказались в подчинении и под воздействием культуры гуннов… …Народ под названием «ogor, ugur» стал известен раньше всех тюрков. По предположению автора, в Прикаспии и на Кавказе до появления гуннов он составлял самую западную ветвь тюрков… Автор с уверенностью отмечает, что язык тюркоязычных волжских болгар ближе всего стоял к современному чувашскому. Чуваши – это объединение тюрков, говоривших на языке болгарского типа, и влившихся в них финских народных элементов» [24].

Профессор Казанского университета И.Н. Смирнов (1856 – 1904), этнолог эволюционистского направления, был глубоким знатоком истории, быта, культуры и языка финских народов Поволжья и Приуралья, а также северных финнов-суоми, карелов, эстонцев и других, опубликовал монографии «Черемисы: Историко-этнографический очерк» (Казань, 1889), «Вотяки: Историко-этнографический очерк» (Казань, 1890), «Пермяки: Историко-этнографический очерк» (Казань, 1891), «Мордва: Историко-этнографический очерк» (Казань, 1892). В то время еще не было исследований финских ученых о чувашизмах в мордовском, удмуртском, коми-пермяцком и коми-зырянском языках. Пользуясь «Корневым чувашско-русским словарем» Н.И. Золотницкого, И.Н. Смирнов сделал объективные выводы о влиянии волжских болгар на социально-экономическое и культурное развитие марийского народа в IX – XIV веках. Автор пишет: «По своему звуковому составу большая часть нетатарских заимствований тождественна со словами чувашского языка. Говорить о культурном влиянии чуваш на черемис в настоящее время может показаться странным: чуваши ничем не культурнее черемис… Но чуваши не всегда были таким диким народом, как теперь. Существует весьма основательная гипотеза, что это племя представляет собою потомков болгар, создавших цивилизации Среднего Поволжья». Анализируя около 110 чувашизмов в марийском языке (их теперь выявлено 1500), И.Н. Смирнов делает убедительные выводы об областях влияния болгар на марийцев (конкретные примеры см. ниже) [25]. В 1890 г., когда была издана монография И.Н. Смирнова об удмуртах, чувашизмы в удмуртском языке еще не были исследованы. Тем не менее, этнолог отмечает значительное влияние болгар на верования удмуртов (как и на марийцев) [26].

Финский ученый Х. Паасонен в 1897 г. публикует исследование о чувашизмах в мордовском языке, которых было обнаружено более ста. Они относились как к общественно-политической, так и природной и сельскохозяйственной терминологии. Он же в 1902 г. опубликовал статьи о чувашизмах в удмуртском и остяцком языках, вошедших в указанные языки в период существования Волжской Болгарии и, вероятно, в XIII – первой половине XIV вв. [27]. Им же позднее, в 1908 г., был опубликован в Будапеште, «Чувашско-мадьярско-немецкий словарь», в фонетической передаче слов исполненный безукоризненно и служивший для иностранных ученых лучшим пособием для исследования лексики чувашского языка.

Н.И. Ашмарин в 1902 г. опубликовал ценнейшее исследование «Болгары и чуваши», в котором, опираясь на восточные, русские и западные источники, болгарские эпитафии XIII – XIV вв. с чувашскими словами, заимствования чувашских слов в марийском, мордовском, удмуртском и коми языках, исследование словарного состава чувашского языка, данные археологии и этнографии неопровержимо обосновал теорию болгаро-чувашской языковой и этнической преемственности, т. е. теорию болгарского происхождения чувашского народа. В своем исследовании он пришел к следующим выводам: 1) «Язык волжских болгар тождественен с современным чувашским»; 2) «Современные нам чуваши представляют из себя не что другое, как прямых потомков волжских болгар»; 3) Татарские завоеватели края, «унаследовав то политическое значение, какое сначала принадлежало болгарам, и отчасти и их культуру, и приняв ислам, стали сами приписывать себе болгарское происхождение» [28]. Н.И. Ашмарин признавал участие поволжских финнов в этногенезе чувашского народа. В 1903 г. он писал: «В чувашском языке, который в основе представляет собою одно из тюркских наречий, есть несомненные финские элементы, которые также должны были сыграть известную роль в деле пересоздания языка в ту древнюю пору, когда тюркские чуваши, переселившись на берега Волги, стали смешиваться с жившими здесь племенами… Впрочем, чувашские слова, перешедшие в древности в мадьярский язык, доказывают ясно, что своеобразный характер чувашского наречия уже был ему присущ и в древности, ранее IX столетия нашей эры, а, кроме того, существуют некоторые положительные факты, позволяющие думать, что первоначальная родина чуваш была не на среднем течении р. Волги, в области финнов, а гораздо южнее» [29]. Н.И. Ашмарин полностью обосновал теорию болгаро-чувашской языковой и этнической преемственности.

Отвечая на высказывания некоторых чувашских авторов о желательности переименования чувашей в болгар, Н.И. Ашмарин в 1925 г. писал: «Все данные языка и истории говорят за то, что чуваши – потомки древних болгар, но если это так, то следует думать, что древние волжские болгары были известны под этим названием только у других народов, сами же называли себя чувашами» [30].

Финский лингвист В. Вихман в 1903 г. обнаружил в удмуртском и коми-зырянском языках 165 чувашизмов, заимствованных этими языками до XIV в. Эти слова относятся к общественно-политической, хозяйственной, торговой, семейно-бытовой и религиозной терминологии [31].

Упомянутый выше И.Н. Смирнов, еще в 1889 г. сформулировавший гипотезу болгарского происхождения чувашей, после публикации трудов П.В. Голубовского «Болгары и хазары – восточные соседи Руси при Владимире Святом» (Киев, 1895), Б. Мункачи, Х. Паасонена, Н.И. Ашмарина, В. Вихмана поддержал и развил теорию Н.И. Ашмарина. В 1904 г. он обнародовал в московском сборнике статью «Волжские болгары», в которой автор пишет: «До недавнего сравнительно времени историки располагали двумя главными источниками для изучения древнеболгарской культуры – известиями болгарских писателей и вещественными памятниками Древней Болгарии, добытыми в ее почве… В последнее время открыт новый ценный источник сведений о бытовой культуре болгар, это – обломки языка древних болгар, главным образом слова, относящиеся к различным сторонам материальной, экономической, социальной и духовной жизни, уцелевших, после гибели народа, в местных финских языках – черемисском, мордовском и в особенности в вотяцком и зыряно-пермском. Благодаря работам Вихмана, Мункачи, Паасонена и старой работы Золотницкого (Корневой словарь чувашского языка) явилась возможным внести в древнеболгарские культуры такие подробности, о которых невозможно было и думать при прежних условиях исследования». Рассмотрев вопросы: быт болгар, земледелие, торговля, жилище, утварь, скандинавское влияние, керамика, металлические изделия, одежда, восточное влияние, социальный и политический строй, суд, религия, И.Н. Смирнов пришел к следующему заключению: «Наука… располагает в настоящее время фактами, позволяющими с полной определенностью решить вопрос о месте болгар в семье урало-алтайских народов; факты эти дает начинающее научное исследование финских и тюркских языков учеными Венгрии и Финляндии. Исследования эти выяснили, что в языках мадьярском и угорском, зырянском, вотяцком, черемисском и мордовском сохранился ряд чувашских тюркских слов, которые объединяются одним признаком – фонетическими особенностями, характеризующими современный чувашский язык и ранние ступени его развития, которые дают возможность предполагать сравнительное исследование тюркских наречий. Этот результат лингвистических финно-угорских изысканий прежде всего, конечно, можно было бы истолковать в том смысле, что было время, когда чуваши держали под своим культурным влиянием всех угро-финнов Востока. Но чуваши становятся известными истории лишь с ХVI в. Это обстоятельство заставляет изменить вывод: угро-финский мир в период, предшествующий движению мадьяр на запад, находился под культурным влиянием какой-то тюркской народности, весьма близкой по языку к нынешним чувашам. Эта формула заменится определенной величиной, если мы примем в расчет факт, констатированный исследованием языка болгарских надписей XIII – XIV вв.: здесь были замечены слова – числительные и другие – которые по своему фонетическому типу оказываются близкими к нынешнему чувашскому языку. Наличность чувашизмов в памятниках XIII – XIV вв. … в словах, которые вкраплены в чуждый арабский текст надписей, как единственный показатель народности, которой служили эти надписи, устанавливает совершенно ясно между загадочным древнечувашским языком и болгарским: древнечувашский язык был языком болгар.

Установивши этот факт, мы поймем древние чувашизмы в угро-финских наречиях и одновременно определим место болгар в урало-алтайском мире: народом, оказавшим могущественное культурное влияние на угро-финский мир в бассейне Волги и Камы и оставившим следы этого влияния в его наречиях в виде чувашизмов, и были болгары; памятники языка древних болгар, уцелевшие в угро-финских наречиях, свидетельствуют совершенно ясно, что язык этот, древняя форма нынешнего чувашского – тюркский» [32].

Венгерский этнограф, фольклорист и религиовед Дюла Мессарош, в 1906‑1908 гг. изучавший в чувашских селениях фольклор, языческие верования и обряды, в изданной в 1909 г. в Будапеште книге «Памятники старой чувашской веры», исследовав языческую веру чувашей, поддерживает, как и его соотечественники А. Вамбери и Б. Мункачи, теорию болгарского происхождения чувашей [33].

Г.И. Комиссаров в книге о правобережных чувашах, изданной в 1911 г., высказывает некоторые доводы в пользу о хазарском и буртасском происхождении чувашей, но «болгарская гипотеза» (он все еще называет теорию болгарского происхождения чувашей гипотезой), по его мнению, «отличается большей обоснованностью, чем первые две: недаром за нее держатся все наиболее компетентные исследователи чуваш. Главные данные в пользу этой гипотезы следующие: во-первых, болгары были, как и чуваши, смешанного тюркского племени; во-вторых, чуваши живут в пределах бывшего болгарского царства; в-третьих, тюркские слова в венгерском языке имеют чувашские окончания…в-четвертых, имена числительные в древнем языке балканских болгар напоминает чувашские имена числительные; в-пятых болгарских надгробных надписей тождествен с чувашским… и, в-шестых, луговые черемисы до сих пор называют татар словом «суас» (сÿäс), равносильным названию «чуваш» (чăваш), что объясняется тем обстоятельством, что черемисы смешали татар с болгарами-мухаммеданами, которых они считали за чуваш». Попытку татарского автора Ахмарова отождествлять теперешних казанских татар с болгарами Г.И. Комиссаров считает научно не обоснованной [34].

Большой вклад в подтверждение этой теории внес видный венгерский лингвист З. Гомбоц. В изданной в 1912 г. книге он анализирует 230 чувашских слов, заимствованных венграми из языка волжских болгар до конца IX века [35].

Н.А. Спасский в популярной книге о Казанской губернии, изданной в 1912 г., путая чувашей и с хазарами, и с буртасами, указывает, что «язык чуваш тюркского корня, напоминает язык приволжских болгар, если судить по надписям на болгарских памятниках, что «по Куну это остатки серебряных болгар. Несомненно, что они пришли из Азии и вместе с родственными себе буртасами заняли луговую часть средней волги от ее низовья до устья Камы, где встретили древние финские поселения… Полагают, что чуваши – одно из древнейших племен саба. Они народ древний». Чуваш он считает саварами. «Название савар сохранилось в имени древнего болгарского города Сувара или Савара и названии болгарского племени: саба, сабан» [36].

И.И. Маккола в 1914 г. в Хельсинки на немецком языке выпустил статью «Хронология дунайских болгар», которая в следующем году была опубликована в переводе на русский язык в «Известиях общества археологии, истории и этнографии при Казанском университете». Автор, исследуя именник царей дунайских болгар, чувашскими словами расшифровал названия годов 12-летнего цикла болгарского лунно-солнечного календаря: 1) мышь, 2) бык, 4) заяц, 6) змея, 7) лошадь, 8) овца, 10) курица, 11) собака, 12) свинья, а также названия месяцев этого календаря: алем «первый», вечем «третий», тутом «четвертый», бехти «пятый», алтом «шестой», шестем «восьмой», твирем «девятый», вер енналем «одиннадцатый» [37]. Труд И. Микколы послужил веским аргументом в подтверждение теории Н.И. Ашмарина, который в своей рецензии внес некоторые уточнения в объяснения автора [38].

В 1920 и 1921 гг. в Казани на чувашском языке вышли книги Г.И. Комиссарова о предках и истории чувашского народа, в которых автор знакомит читателя с разными предположениями о происхождении чувашей и проводит дополнительные исторические, лингвистические, этнографические аргументы в пользу болгарского происхождения чувашей [39].

В.Ф. Смолин в своей книге, изданной в 1921 г., дал аннотацию предположений, высказываний, гипотез о происхождении народности камско-волжских болгар, указав на достоверные, по его мнению, положения в гипотезах некоторых авторов.

В изданной в том же году на чувашском языке книге «Основные предки чувашей» В.Ф. Смолин поддерживает ашмаринскую теорию болгаро-чувашской языковой и этнической преемственности [40].

В 1925 г. появилась в свет содержательная книга М.П. Петрова (Тинехпи) «О происхождении чуваш». Поддерживая взгляды Н.И. Ашмарина об этногенезе чувашей, повторяя его положения и доводы, а также приводя итоги исследований русских, финских и венгерских лингвистов, М.П. Петров внес в решение проблемы немало лингвистической, особенно ономастической, а также этнографической и фольклорной аргументации. Он пришел к следующим выводам: «1. Язык чувашский и язык древнеболгарский – один и тот же, чему мы находим убедительнейшие доказательства в древностях, оставшихся от волжских и дунайских болгар, затем в чувашизмах в венгерском и других языках. Единство языка говорит, разумеется, о единстве происхождения, подтверждающее, между прочим, присутствие в чувашском языке арабизмов и персицизмов.

2. Эта генетическая связь между чувашами и болгарами, устанавливаемая свидетельствами языка, подтверждается как данными фольклора, этнографии и истории, так и национальными особенностями чуваш.

3. Современные казанские татары в значительной степени являются отатарившимися чувашами и потому тоже суть потомки болгар, но утратившие особенности своего национального типа. (До образования Казанского ханства случаев отатаривания болгаро-чувашей не было, т.к. татары были кочевниками, а болгары – оседлыми. Лишь со времени образования Казанского ханства до середины XVIII в. почти все (до 80%) приказанских и заказанских чувашей было отатарено. – В.Д.).

Ввиду вышеизложенного, прямыми и чистыми потомками болгар необходимо и должно считать чуваш» [41].

В дальнейшем М.П. Петров занялся поисками древнейших предков чувашей. В 1918 г. выпустил книгу он на чувашском языке «Краткие очерки из чувашской истории. Ч. 1. Следы древнейшей истории», в которой изложил свое понимание исторического пути народа с древнейших времен до образования Волжской Болгарии. Древнейших предков чувашей автор находит среди хунну. Но он неверно заявляет, что в I тысячелетии до н.э. хунну распространились от Иртыша вплоть до Волги, что в V веке до н.э. предки чувашей были известны как геродотовы «фиссагеты», или «тиссагеты». «Название «чуош», - пишет М.П. Петров, - у Геродотоа получило форму «тусс» (фисс) – туссагеты, фиссагеты… По Геродоту, местом расселения собственно чувашских родов было междуречье Волги и Белой». По мнению автора, еще до нашей эры у оседлых чувашей стали появляться укрепленные поселения – кары. У каждого рода был свой кар. Наиболее крупные – Биляр и Болгар. Болгар мог возникнуть еще до нашей эры, стать племенным центром чуваш, почему и стали называть чувашей болгарами. Волжская Болгария, по мнению М.П. Петрова, возникла еще в V в. н.э. Волжских болгар на Северный Кавказ, считает автор, оттеснили хазары. Во II разделе, названном «От кого произошли чуваши», автор подтверждает ашмаринскую теорию болгаро-чувашской преемственности не только данными чувашского р-л -языка, но и дополнительными, обнаруженными им, свидетельствами этнографии, бытовых и вещественных памятников, антропологии, приводит утверждения известных историков и лингвистов [42].

В 1924-1927 гг. один из теоретиков алтаистики известный монголовед и тюрколог, Н.Н. Поппе опубликовал несколько работ, имеющих непосредственное отношение к этногенезу чувашей. Позже он на немецком языке опубликовал статью «К вопросу о месте чувашского языка» [43]. В них автор, исследуя фонетические особенности языков и состав алтайских языков тунгусо-маньчжурские, монгольские и тюркские (турецкие), придерживается, согласно аннотации В.Г. Егорова, следующей позиции: «…Взаимоотношение алтайских языков представляется в настоящее время в следующем виде: после распада монголо-турецкого языкового единства на две ветви, из которых одну можно назвать монгольской, а другую чувашско-турецкой, обе эти ветви долгое время развивались совершенно независимо друг от друга. Впоследствии чувашско-турецкая ветвь разделилась, в свою очередь, еще на две ветви – чувашскую, или болгарскую, которую можно назвать так по той причине, что волжско-болгарский язык был, по всей вероятности, предком нынешнего чувашского языка, и турецкую», т.е. из р-л -языка выделился з-ш -язык [44].

В 30-40-х гг. ХХ в. сколько-нибудь серьезных работ о болгарском происхождении чувашей не публиковалось.

В 1954 г. арабист А.П. Ковалевский опубликовал книгу «Чуваши и булгары по данным Ахмеда ибн Фадлана», в которой, следуя за решениями научной сессии 1946 г. о болгарском происхождении казанских татар, попытался «доказать», что в Волжской Болгарии сувазы (сувары) были не болгарским племенем, а народом, что чуваши – потомки не болгарского, а суварского народа [45].

В изданной в 1956 г. монографии «Чуваши» Н.И. Воробьев изложил вопрос о происхождении чувашского народа в свете автохтонной гипотезы [46].

В 1956 г. Научно-исследовательский институт языка, литературы, истории и экономики при Совете Министров Чувашской АССР провел научную сессию, посвященную проблеме происхождения чувашского народа. На сессии с докладами и сообщениями выступили археолог А.П. Смирнов, языковеды Б.А. Серебренников и Н.А. Андреев, этнограф П.В. Денисов, историк В.Д. Димитриев. Научная сессия в целом реабилитировала теорию И.Н. Смирнова и Н.И. Ашмарина о болгарском происхождении чувашского народа, но выступившие с докладами и сообщениями А.П. Смирнов, Б.А. Серебренников, В.Д. Димитриев еще продолжали относить к потомкам волжских болгар и казанских татар, что в последующем не было подтверждено фактически материалом. Доклады и сообщения были изданы в 1957 г. в сборнике статей «О происхождении чувашского народа» [47]. По проблематике научной сессии Б.А. Сребренниковым были опубликованы статьи в 1956 и 1960 гг., Н.А. Андреевым – в 1956, 1975 гг.

А.П. Смирнов в своем докладе на научной сессии 1956 г. сообщил о результатах исследований археологических памятников Среднего Поволжья, Чувашии со времен палеолита (дер. Уразлино Янтиковского района) до VII в. н.э. – до передвижения болагсрких орд на север, обстоятельно проанализировал болгарские памятники в Волго-Камье VII-XIII вв. Известно, что на территории Чувашской Республики болгарские памятники с IX-X вв. расположены в ее юго-восточной части, а в конце XIV в. они прекращают свое существование. А.П. Смирнов ошибочно считал территорией формирования чувашей нынешнюю Чувашию, необоснованно считал, что еще до монгольского завоевания в центральных и северных районах Чувашии появились болгарские поселения, а в левобережье началась кыпчакизация (отатаривание) болгар, не имел представления об опустошении Болгарской земли во второй половине XIV – начале XV вв. [48].

Б.А. Серебренников в своем докладе «Происхождение чуваш по данным языка», компетентно исследовав топонимику Среднего Поволжья с древних времен до середины VII в. н.э., определил смену носителей языка здесь в разные эпохи, а на основе изучения чувашского языка пришел к выводу: «Весь облик чувашского языка, его отдельные фонетические особенности грамматического строя свидетельствуют о том, что этот язык также, как и родственный ему язык камских булгар, исторически развивался отдельно от кыпчакских тюркских языков. Предки чуваш и камских булгар проникли на территорию Чувашии и Татарии значительно раньше кыпчакских тюркских племен» [49]. Надо сказать, что кыпчакско-татарский язык в Среднем Поволжье распространился только с основанием Казанского ханства, а не в период Золотой Орды, никакого взаимодействия камскоболгарского и кыпчакского языков не было. В отличие от Н.Н. Поппе и С.Е. Малова, считающих болгаро-чувашский р-л -язык древним тюркским языком, а татарский и другие з-ш -языки новотюркскими языками. Б.А. Серебренников считает, что «камскобулгарское слово хир «девушка, дочь» закономерно возникло из более древнего кыз (к перешло в х, конечное з превратилось в р). Если мы допускаем, что из булгарского хир возникло татарское кыз, значит мы должны признать, что это слово в своем развитии проделало какой-то головоломный скачок назад и снова вернулось к исходному состоянию. Некоторые товарищи из Татарии утверждают, что камскобулгарский язык состоял из двух диалектов: один диалект якобы был близок к современному татарскому, а другой к чувашскому языкам. Однако и эти положения остаются недоказанными. Все это свидетельствует о том, что некоторые лингвисты и историки Татарии почему-то не желают, чтобы татарский язык был языком кыпчаков» [49]. В статье, опубликованной еще в 1956 г., Б.А. Серебренников глубоко научно, доказательно показал взаимоотношения между чувашским, болгарским и татарским языками, как языками болгаро-чувашской (огурской) и кыпчакской подгрупп тюркской группы алтайской семьи языков [50]. В статье, изданной в 1960 г., он тщательно исследует некоторые структурные типологические параллели между чувашским языком и тюрскими языками Азии и приходит к выводу, что болгаро-чувашские (огурские) племена занимали в районе Алтая западное крыло. (Поэтому, наверное, огуры первыми перекочевали на Северный Кавказ. – В.Д.) [51].

Н.А. Андреев в статье, вышедшей в 1956 г., компетентно доказал полное соответствие чувашских порядковых числительных таким же числительным болгарских намогильных надписей [52]. В сообщении на научной сессии на тему «Данные языка к вопросу о происхождении чувашского языка», анализируя лексику корневого ядра, фонетические и морфологические признаки и особенности чувашского и других тюркских языков, пришел к выводу, что чувашский язык в древнейшем состоянии имел общность с тюркскими языками и сохранил эту связь по настоящее время, что основным компонентом чувашского языка является тюркский, а угро-финские элементы содержатся в нем в незначительном количестве в лексике и грамматическом строе.

Но чувашский язык имеет ряд отличий от других тюркских языков, в том числе и от татарского, и в отношении лексических, фонетических и морфологических признаков ближе всего стоит к языку волжских болгар, что позволяет утверждать о его преемственности от болгарского. Встречающиеся в чувашском языке слова монгольских, индо-европейских, угро-финских языков свидетельствуют о длительном общении чувашей и их предков с этими народами [53]. Позже, в 1975 г., Н.А. Андреев выступил важной для решения вопросов чувашского этногенеза статьей об ирано-чувашских этнокультурных и языковых параллелях [53].

В содержательном сообщении П.В. Денисов «Данные этнографии к вопросу о происхождении чувашского народа» были проанализированы этнографические свидетельства, сохранившиеся в чувашской материальной и духовной культуре, в общественном и семейном быту, об этапах этногенеза чувашей - центральноазиатского с кочевым хозяйством и бытом, северокавказского, когда произошел переход от кочевой к оседлой жизни, средневолжского, когда сложилась единая болгарская (древнечувашская) оседлая народность. Были приведены важные для доказательства болгаро-чувашской преемственности этнографические параллели волжских, дунайских болгар и чувашей, бесермян и чувашей [55].

В.Д. Димитриевым на научной сессии 1956 г. были проанализированы свидетельства письменных и лингвистических источников о болгаро-чувашской этнической и языковой преемственности на северокавказском, волжско-камском и собственно чувашском этапах этногенеза [56].

Сравнительно-исторические исследование женской одежды народов Поволжья, служащее ценным подспорьем в решении вопросов этногенеза чувашей, выполнила и опубликовала в 1960 г. Н.И. Гаген-Торн [57].

Наиболее значительный вклад в решение проблемы всех этапов этногенеза чувашского народа внес В.Ф. Каховский. В конце 1956 г., в беседе между Н.Н. Воробьевым, В.Ф. Каховским и нами (В.Д. Димитриевым) Василий Филиппович, как и Николай Иосифович, придерживался гипотезы автохтонного этногенеза чувашей. Тогда нами было предложено ему: «Примитесь на написание докторской диссертации о происхождении чувашского народа. Тогда и выясните: автохтонами являются чуваши или потомками волжских болгар». Вскоре В.Ф. Каховский принялся за исследование этой волжской проблемы, пришел к противоположным своему первоначальному представлению, объективным выводам и в 1963 г. выпустил монографию «Происхождение чувашского народа» (Чебоксары, 1963. 492 с.). Однако из-за ухудшения в то время отношений с Китаем власти признали, что писать о древних этнических связях предков чувашей с китайцами не следует, и весь тираж книги пустили под нож. В 1965 г. книга В.Ф. Каховского была издана без параграфа «Хунны - древнейшие тюркоязычные племена» с изъятием текста о китайском влиянии на предков чувашей [58]. В 2003 г. книга переиздана в редакции 1963 г. Кроме фундаментальной монографии, В.Ф. Каховским по этой проблеме опубликовано к 1986 г. 24 статьи.

В.Ф. Каховский провел комплексное исследование проблемы с привлечением многочисленных данных археологии, антропологии, этнографии, лингвистики, фольклора и письменных источников. Если авторы, писавшие прежде об этногенезе чувашского народа, рассматривали в основном его волжско-камский этап, то Каховский обстоятельно исследовал не только этот, но и центрально азиатский и северокавказский этапы этногенеза чувашей. Проследить все эти этапы ученому способствовало то, что чувашский народ в силу исторических обстоятельств (ранний отрыв предков чувашей от тюркской праобщности и изолированное от нее развитие, вторжение в среду финно-угров, продолжительное сохранение патриархально-языческого быта ввиду поздней христианизации и др.) до недавнего прошлого сохранил ряд архаичных элементов материальной и духовной культуры, общественного семейного и религиозного быта, с достаточной полнотой зафиксированных письменно, а также то, что чувашский язык представляет собой единственный тюркский язык, сохранивший ввиду собственного развития множество архаичных черт, характерных для алтайской языковой общности до отпочкования от нее тюркских, монгольских и тунгусо-маньчжурских языков.

Комплексный метод исследования проблемы, то есть одновременное сочетание в анализе лингвистических, археологических, антропологических, этнографических, фольклорных данных и сведений письменных источников, использование научных приемов сопоставлений и исключений этнических признаков и черт дали позитивные результаты. Вопросы этнической истории ученый рассматривает в тесной связи с вопросами социально-экономической и политической истории.

В.Ф. Каховский на основе богатого фактического материала прослеживает историю населения среднего Поволжья с древних времен до второй половины I тысячелетия н.э. - до прихода сюда тюркоязычных предков чувашей - и приходит к выводу, что в эпоху неолита и раннего металла его ядро составляли племена волжской культуры, генетически связанные с финно-уграми Урало-Камской области. Во II тысячелетии до н.э. в Поволжье вторглись степные племена фатьяновской и абашевской культур. Однако сравнительно малочисленные пришлые племена частично растворились среди местного финно-угорского населения, а другая часть их ушла за пределы Среднего Поволжья. В раннем железном веке территорию Чувашии занимали племена городецкой культуры, с которыми связываются предки мари и мордвы. Материалы исследованного В.Ф. Каховским ряда памятников (городище Ельниково, могильников у сел Чурачики, Убеево и др.) свидетельствуют о том, что племена ананьинской культуры проникли к правобережье Волги. Весь этот анализ показывает, что до прихода в Волго-Камье болгарских племен в VII в. здесь тюркоязычного населения не было.

В чувашском этногенезе ученый выделяет три этапа. Первый этап, протекавший при первобытнообщинном строе, охватывает период пребывания тюркоязычных предков чувашей в Центральной и Средней Азии до первых веков нашей эры и передвижения их в Восточную Европу. О центральноазиатской прародине предков чувашей раньше писали Г.И. Рамстедт, Н.Н. Поппе, М.П. Петров (Тинехпи) и др.

Но в комплексном исследовании первого этапа этногенеза чувашей В.Ф. Каховский выступил пионером. До него языковеды ограничивались лишь указанием на близость чувашского языка с тюркскими языками Азии, на фонетические и лексические чувашско-монгольские параллели (ротацию в чувашском и монгольском языках, до 900 сходных слов в обоих языках и пр.). В.Ф. Каховский исследовал этот этап с привлечением не только языковых, но и археологических, этнографических и письменных источников. В археологическом материале Центральной и Средней Азии им обнаружены устойчиво выступающие элементы и черты, аналогичные с археологическим данными болгар и сувар Северного Кавказа и Среднего Поволжья. Вслед за В.Ф. Каховским такую преемственность археологических культур отмечают археологи В.Ф. Генинги и А.Х. Халиков в книге «Ранние болгары на Волге» (М., 1964). Весьма интересны приводимые Каховским этнографические параллели между тюркоязычными хунну и чувашами. Давно доказано, что многие тюркские племена в I тысячелетии до н.э. входили в хунскую общность. Хунну кочевали на территории северо-западной части Китая (севернее Великой Китайской стены) и Южной Сибири. Каховский связывает тюркоязычных предков чувашей с севирами (сабирами) в Южной Сибири и пулу-бугурскими племенами, обитавшими по северным склонам отрогов Тянь-Шаня и в верховьях Иртыша. По мнению исследователя, древнейшие тюркоязычные предки чувашей, выделившиеся из среды тюрко-монгольской этнической общности, продолжительное время жили в Прибайкалье, занимаясь скотоводством и примитивным земледелием. В конце I тысячелетия до н.э. они переселились в Среднюю Азию в Семиречье. И в Южной Сибири, и в Семиречье они контактировали и испытывали этнокультурное влияние североиранских племен. Отнесение динлинов, не входящих в хуннскую общность, к одним из возможных предков чувашей, по-видимому, не достоверно. В первых веках н.э. болгарские и суварские племена переселились на Северный Кавказ. В положениях ученого о первом этапе этнической истории тюркоязычных предков чувашей может быть и гипотетическое, однако основная канва, на наш взгляд, прослежена правильно.

О выделенном В.Ф. Каховским втором этапе этнической истории тюркоязычных предков чувашей следует сказать, что ранее ученые искали на Северном Кавказе за исходный пункт болгар и сувар, которых, правильно связывая с салтово-маяцкой археологической культурой, ошибочно выводили из среды сармато-аланских ираноязычных племен. Каховский отверг старые гипотезы и в широком плане. С большой конкретизацией осветил этническую историю болгарских и суварских племен на Северном Кавказе. Эти племена появились там во II-III вв. н.э. и в течение пяти столетий пребывания здесь могли воспринять в свою среду часть сармато-аланских племен. Болгары и сувары постепенно переходили к земледельческому быту, в VII в. возникли государственные образования - Великая Болгария и Суварское царство. Болгары и сувары на Северном Кавказе имели много этнических черт, свойственных поздним чувашам. На археологическом материале и этнографических параллелях исследователь показывает родственные связи предков чувашей с аспаруховыми болгарами Подунавья.

Третий этап, выделенный В.Ф. Каховским, охватывает период с VII-VIII вв. по XVI в., который назван им временем формирования чувашского народа. Для исследования этого этапа Василием Филипповичем широко привлечен, наряду с другими источниками, археологический материал. В Волго-Камье болгары и сувары (сувазы) вторглись с Северного Кавказа в VII-VIII вв. и, имея в тесном соседстве с финно-угорскими племенами края, проникая в их среду, частично ассимилировали их. Проникновение болгаро-суваров в Чувашское Поволжье происходило еще в IX-XII вв. Юго-восток современной территории Чувашии и Ульяновской области с IX в. до конца XIV в. занимали болгарские племена. По мнению автора, по мере расселения болгаро-сувазских (чувашских) племен в северо-западные районы Чувашского Поволжья в результате их смешения с горномарийским поселением формировалась этнографическая группа верховых чувашей (вирьял), а сувазы, обитавшие ранее в левобережье Волги, в XIII в. под натиском монголо-татарских завоевателей, вынуждены были покинуть насиженные места и переселиться в междуречье Цивиля и Свияги. От них, как считает автор, берут свое происхождение низовые чуваши (анатри). Основные черты чувашской народности, по мнению ученого, сложились в Волжской Болгарии в IX - начале XIII вв., а формирование чувашской народности завершилось в XVI в. Как и А.П. Смирнов, автор ограничивает формирование чувашской народности территориальными рамками нынешней Чувашской Республики [59].

Нам удалось обосновать несколько отличный от вышеизложенного этнический процесс. До XIII в. сувазы не сохранились. Они последний раз упоминаются в письменных источниках в XI в. В XII - начале XIII вв. выступает сформировавшаяся единая болгарская (древнечувашская) народность, которая в Золотой Орде просуществовала до середины или даже до конца XIV - начала XV вв. до полного опустошения Болгарской земли. Этим временем завершается третий этап этногенеза чувашского народа, который целесообразно назвать волжско-камским. Трагические события положили начало четвертому этапу: оставшиеся в живых «худые (бедные) болгары перебежали в Приказанье, где образовалась Чувашская даруга и на территорию центральных и северных районов нынешней Чувашии. На этой территории в XV - первой половине XVI вв. сформировалась современная чувашская народность. Группа вековых чувашей образовалась в северо-западной части Чувашии вследствие ассимиляции чувашами значительной части горных марийцев. Часть левобережных чувашей была отатарена еще в Казанском ханстве. Во второй половине XVI - XVII вв. часть чувашей Приказанья и Заказанья переселяется в правобережье Волги и Закамье, а оставшиеся на месте отатариваются.

Подчиняясь совершавшимся этническим процессам, следует выделять четыре этапа этногенеза чувашей: 1) центральноазиатский; 2) северокавказский; 3) волжско-камский, связанный с формированием древнечувашской народности; 4) казанскоханский, приведший к формированию и ныне существующей чувашской народности.

Результаты исследования проблемы чувашского этногенеза В.Ф. Каховский изложил на родном языке в книге «Чёвашсем% историлл.-этнографилл. очерксем» (Чуваши: Историко-этнографические очерки), изданной в 1984 г. В девяти частях книги освещается этническая история чувашского народа с древнейших времен до 80-х гг. ХХ в. [60].

Ценный вклад в решение проблемы этногенеза чувашей внес П.В. Денисов, опубликовав в 1969 г. монографию «Этнокультурные параллели дунайских болгар и чувашей», получившую признание и ученых Болгарии, научные статьи о древнетюркских чертах в религиозных верованиях чувашей и о древнетюркских элементах в религиозно-мифологических представлениях чувашей [61]. Богатый фактический материал к этногенезу чувашей содержит и его монография «Религиозные верования чувашей», выпущенная в 1959 г. [62]

В обосновании теории этногенеза чувашей всех его четырех этапов велико значение фундаментальных монографий и статей по конкретным вопросам истории языка М.Р. Федотова. Его исследования посвящены месту чувашского языка в семье алтайских языков, истории чувашского языка, историческим связям чувашского языка с языком угро-финнов Поволжья и Перми. Созданный им «Этимологический словарь чувашского языка» также оказывает большую услугу в исследовании этногенеза [63].

В 1984 г. Научно-исследовательским институтом языка, литературы, истории и экономики при Совете Министров Чувашской АССР издан сборник статей «Болгары и чуваши», в который вошли статьи Р.Г. Кузеева и В.А. Иванова «Этнические процессы в Волго-Уральском регионе в V-XVI веках и проблема происхождения чувашского народа», В.Д. Димитриева «О последних этапах этногенеза чувашей», В.Ф. Каховского «Археология Волжской Болгарии и вопросы этногенеза чувашской народности», М.Р. Федотова «О болгарском и чувашском языках», Н.И. Егорова «Болгаро-чувашско-кыпчакские этноязыковые взаимоотношения в XIII-XVI веках», В.П. Иванова «К вопросу о чувашско-татарских этнокультурных параллелях», Б.В. Каховского «Дохристианский погребальный обряд чувашей как материал к этногенезу», В.Г. Родионова «Этнокультурные черты и история бесермян как свидетельства болгаро-чувашской преемственности» [64].

Дата добавления: 2015-07-11