Глаза Ифаня упали на влажную и грязную тряпку, сжатую в кулаках Кая, протянутую ему с безотлагательностью, которую он не вполне понимал.
И пока Исин изо всех сил пытался перевести испуганные слова принца (яркая вышка - охрана - нашла это), Ифань схватил ткань из рук парня, медленно разворачивая и неожиданно чувствуя, как его сердце замерло.
Он немедленно узнал герб; он только недавно видел его – несколькими часами ранее.
Маленькая оторванная часть тщательно продуманной черно-золотой туники.
Ваше Высочество!
Снаружи ужасный шторм, территория быстро затопляется...
Я боюсь, что принц Тао... он пошел ми...
Он резко вышел из раздумий и быстро зашагал к двери, прежде чем Исин смог закончить свое предложение.
-
Он ведь видел, что Тао направлялся в болота, чувствовал растущую влажность в воздухе и знал что должно было произойти, и все же из-за своего гнева он не сделал ничего, чтобы остановить его.
Он ничего не сделал!
Ифань не знал, что с ним случилось – он стал слепым и глухим ко всему, что окружило его.
Вокруг бегали мужчины и женщины, в панике выкрикивали имя пропавшего принца, не обращая внимания на человека, который ускользнул из дворца.
Он захватил с собой лишь первые попавшиеся вещи – плащ, который он набросил на голову, и толстые кожаные перчатки. Он остановился лишь на мгновение у клетки Эдель, прекрасно зная, как ястреб не хочет мокнуть, но так или иначе протянул ладонь птице, которая посмотрела на него, вглядываясь в его взволнованное выражение сердитым и проникающе пристальным взглядом.
– Пожалуйста, – попросил он ее подняться на его руку. – Мне нужны твои глаза – я не могу сделать это самостоятельно.
Хотя ее перья уже были вспушены из-за влажного воздуха, и спустя секунду давящей тишины, она неохотно ступила на его руку, позволив ему вынуть ее из клетки.
Только птица оказалась в его руках, он тут же сорвался с места и снова сорвался на бег, игнорируя оклики и отпирая ворота.
Ныряя через потоки дождя наружу и шлепая по лужам, что быстро росли, он отчаянно начал искать одного единственного.
-
... где?..
Вспышки света, ударившая в землю прямо около него, пугала, пока он изо всех сил пытался шагать в колющем и темном холоде.
... куда ты пошел?
Каждое дерево смотрело на него зловещей фигурой, растягивая в темноте ветви как конечности гигантов.
... Тебе больно?...ты один?
Он кричал в темноту, изо всех сил пытаясь следовать за опускающимся ястребом, но его голос был заглушен раскатом грома и шипением дождя.
Ты ждешь меня?
Он начал спотыкаться.
... Тао.
… Тао!
– ТАО!
-
Тао как животное встряхнул тело, мотая головой, чтобы избавить его от воды, которая цеплялась за его волосы.
Одежда его вся грязная и порванная, а сам Тао непоправимым темпом вошел во внутренний двор.
Глумясь над лицами, которые оглядывались на него с недоверчивыми выражениями – они снова дразнили его? – он засунул в ухо палец и тряхнул головой, попытаясь избавится от жидкости, что все еще осталась внутри.
К нему начали подбегать слуги, крича на их странном и искаженном языке, но на этот раз, скривив усталое и перекошенное лицо, Тао не прилагал усилий, чтобы понять их. Он был все столь же раздраженным, как и несколькими часами ранее.
Если быть честным, он бы с радостью сбежал от всех этих презрительных взглядов.
К сожалению, в конце концов растущий холод и его урчащий живот добились успеха и заставили его подняться с уютного местечка под деревом, на котором он так удобно отдыхал, чтобы вновь вернуться за пределы ворот Королевства, как бы сильно он этого не хотел.
Было, однако, странное облегчение в их голосах, что Тао счел странным – очень странным. И, фактически, любопытство в конечном счете выиграло. Он начал обращать внимание и прислушиваться.
–... О, хвала небесам!
–... Ваш брат будет рад, что Вы в безопасности и здравии...
–... его Королевское Высочество так волновалось по поводу Вас, слава Богу ему удалось найти Вас!
–... он насквозь промокший, смотрите на состояние его одежд! Скажите Лидии приготовить дополнительную горячую ванну, я уверен, что оба принца будут истощены после поисков снаружи!
– О, но прежде мы должны сообщить Ее Величеству королеве, чтобы она не была взволнована поисками ее сына...
Хотя некоторые слова были сказаны слишком быстро для него, громкая болтовня, нахлынувшая на него, имела одну главную мысль. Быстро поворачиваясь на пятках, чтобы поймать одну из слуг за плечи, он посмотрел ей прямо в глаза. Его акцент усилился из-за внезапного беспокойства.
– Ю-фань. Где?
Потрясенный взгляд, которым она посмотрела на него, был ответом, в котором он нуждался.
-
Дурак!
У этого невыносимого идиота, возможно, были благие намерения; возможно, он и вырос на этой земле, знал её хорошо, но Тао всю жизнь жил в дикой местности, и он, конечно, не был принцессой, которой был нужен защитник!
С клубом пара изо рта Тао выругался вслух, отворив врата конюшни, чтобы вывести пораженного черного жеребца.
Животное заржало и встало на дыбы, прежде чем раскат молнии очертил форму его владельца.
Признав знакомую фигуру, жеребец быстро успокоился и потянул морду к принцу.
Спросив у лошади разрешения и думая, что нет смысла в кожаных седлах и металлических стременах, которые висели на стенах, Тао перебросил ногу через сильную спину жеребца.
Лошадь и наездник оказываются у главных ворот в момент, когда вышла королева, окруженная скоплением служанок, сообщавших о появлении её пропавшего сына.
И именно в ужасающей вспышке света она увидела изображение человека, хватающегося за шею неистово-черного жеребца, поднявшегося на дыбы.
Успокаиваясь, лошадь нетерпеливо начала бить копытами по земле, вращаясь несколько раз на месте. И когда она повернулась, она встретила взгляд наездника.
Он крикнул ей что-то через шум дождя на своем странном языке за секунды до того, как исчезнуть в воротах на головокружительной скорости, без седла исчезая во тьме.
Хотя она, возможно, не знала, что он сказал, где-то на уровне инстинктов она поняла.
Я верну его.
-
Дождь шел настолько сильно, что почти казалось, будто капли были ото всех направлений сразу, кусая кожу как кинжалы.
Любой бы загнулся в таких условиях, однако Цзытао был принцем-воином. Естественная температура его тела была выше, кожа жестче, а решения столь же упрямые и сильные как жеребец, за чью гриву он цеплялся.
Из-за сильного дождя они были вынуждены снизить скорость, тащась по колено в воде.
В таком темпе ситуация быстро становилась плачевнее: вода поднималась все выше и выше, вместе с тем смывая всякие следы.
Поэтому, возможно, была какая-то божья воля, которая вела его.
Прошло примерно полчаса поисков, когда он наконец увидел его.
Из-за дождя было сложно хоть что-то увидеть. Он искоса смотрел вперед, закрывая глаза ладонью и пытаясь что-то увидеть через вспышки молнии.
В очередной раскат молнии он увидел над собой какое-то существо, летящее над землей и едва-едва заметное.
Чувствуя прилив энергии, он щелкнул жеребца по бокам и понесся в направлении этого существа. Когда они подобрались чуть ближе, Тао неожиданно почувствовал на своем плече тяжесть.
Повернув голову, Тао узнал усталую фигуру Эдель и тут же снял её с плеча. Отряхнув мокрые перья, он, оторвав кусок ткани от подола своего платья, укутал обессиленную птицу и прижал к своей груди.
Скрыв ястреба от дождя грудью, он немедленно сфокусировал взгляд на местности впереди, тихо моля, чтобы Эдель все это время там кого-то охраняла... и так оно и было!
Прислонившись спиной к стволу дерева с дрожащими губами, которые начинали становиться синими, он медленно оседал вниз.
Протянув руку и убрав волосы с холодной щеки, дикарь тихонько очертил веки, которые, дернувшись, попытались открыться.
Секунду спустя он уже тащил обессиленного принца к лошади.
-
... Его лицо окутал мягкий шепот и легкая дымка от зарождающегося костра, заставившая его вдохнуть запах горящего дерева. Почти невыносимая теплота поглотила его, когда он, беспомощно дрожа, опустился на что-то твердое.
И со вкусом горящего костра на языке Ифань уснул.
-
Он столкнулся с
Горящим человеком
Который указывал ему за спину
Позади него, где-то близко
Цепи, грохочущие по земле
Холодное лезвие на его шее, впивающееся в его кожу
Не поворачивайся назад, они поймают тебя, они убьют тебя, они снимут с твоей плоти кожу!
И все же, как раз в то самое время, когда, казалось, было слишком поздно
Пришли они, двигаясь потоком из земли
Красные и коричневые
Рогатые демоны
Чьи взгляды сжигали его
И все же не было страха в его сердце
Только печаль от того, как вода меняла цвет на темно-красный
И человек, которого он искал, медленно падал на землю.
-
– Нет!... не надо … не уходи!
Находясь в слабом и лихорадочном состоянии, он резко вытянул руку вперед и открыл глаза, моргая от резкого контракта температуры и света.
С мягким удушьем тело перешло, прижавшись к нему с ропотом, который казался отдаленным и неосязаемым.
–... не надо…
Его глаза мерцали тут же отыскали знакомую фигуру, которая буквально пару секунд назад так ясно была главным героем этих кошмарных сновидений, которые изводили его и из которых он не мог убежать – такими яркими и реалистичными они были.
– Не уходи, – обезумевший от страха, он полурыдал, крепче прижимая к себе фигуру, которая даже не сопротивлялась.
И в конце концов беспокойство и паника начали исчезать.
Прижавшись щекой к густой копне волос и прижав к себе младшего, он почувствовал спокойствие. Возможно, это было из-за мягкого прикосновения теплой руки и утешительной ласки. Возможно, из-за кротких поцелуев в сердце и тихого шепота
Запах свежей дождевой воды и нежные звуки, которые исчезли в тишине.
-
Когда он проснулся, была ночь.
Дождь наконец остановился, оставив после себя миллион росинок, которые капали со входа пещеры и создавали незамысловатый ритм.
Он медленно пошевелился, потягиваясь на мягких мехах, и издал низкий стон из-за боли в затекших мышцах.
Втянув свежий воздух, Ифань медленно открыл глаза и терпеливо начал ждать, когда туман исчезнет, и его видение вернется к нему.
На мгновение вспомнив последние несколько изображений до того, как он упал в обморок, Ифань резко поднял голову, изо всех сил пытаясь всмотреться в помещение.
Все это казалось настолько знакомым: запах дождя, небольшая пещера, человек, который держал его в своих руках.
Конечно же, в той же самой пещере он встретил прекрасного Тао, окутанного тонкой, зыбкой дымкой тлеющего пламени.
На его лбу была влажная тряпка, а под телом теплый мех. В другой стороне была посыпана не известно откуда взявшаяся солома, на которой отдыхали хищная птица и черный жеребец.
Окруженный симфонией звуков, обернутый в меха и окутанный заботой, он почувствовал, как внутри него что-то сдалось от мысли, что он сделал все это для него.
Медленно и аккуратно, он принял сидячее положение, двигаясь чуть вперед, чтобы обнять руками талию Тао и положить голову в изгиб сильной шеи. Тао никак не реагировал, даже не удивлялся. Тем не менее он обнял Ифаня в ответ, примостившись на его груди.
–... ты спас мою жизнь, – сказал Ифань, щекоча кожу плеча дикаря.
Немного повернув голову, Тао ничего не ответил.
–... Спасибо, – Ифань закрыл глаза, прижав щеку к нежной коже.
– Квиты, – мягко ответил Тао, так мягко, что звук его голоса смешался со звуком воды, капающей на землю снаружи.
Едва-едва уловив слова, Ифань нахмурился.
– Что?..
– Мы... теперь квиты, – принц Данниш перевел внимание на огонь, пытаясь выйти из объятия Ифаня, хотя другой ему этого не позволял. – Мой долг возмещен. Если ты хочешь, мы...
В мозгу Ифаня что-то щелкнуло, его тело внезапно дернулось.
– Мы что?
Тао выпутался из ослабевших объятий, вставая.
– Мы можем разойтись.
Это, право, прозвучало как простое предложение, но в животе Ифаня тут же зашевелилось что-то неприятное.
В те дни лихорадочного оцепенения и часы, что он искал тени в дожде, что-то в нем изменилось.
И, уставившись на татуированную спину парня, который собирал свои вещи, все внезапно стало таким ясным.
Ты не познаешь ценность чего-то, пока не потеряешь это.
Он подполз вперед, развернул Тао и уложил на землю у огня.
От резкого движения деревянные бусинки на волосах зазвенели. Ифань не отпускал Тао, прижимаясь к нему и вжимая его тело в свое. Младший принц напрягся, пытаясь отстраниться, но Ифань опустился ниже и, запустил ладонь в огненные волосы, прижал голову парня к себе.
– Пожалуйста, – слова были разгоряченными, тяжелыми. –... пожалуйста, я сделаю что угодно, просто... просто не надо...
Эти глаза были непоколебимы.
– Ты сказал мне, что не хотел...
– Тогда я не знал того, что я знаю теперь... пожалуйста, просто скажи мне, как я могу убедить тебя, что я серьезен...
–... Отпусти меня.
Когда принц отступил, он посмотрел в глаза, которые теперь казались еще ярче, чем когда-либо прежде. Мягко обхватив ладонями нежные щеки, он очертил большими пальцы мягкую и теплую кожу Тао.
–...как?
Загорелая рука обхватила одну из его ладоней.
– Власть, что ты имеешь надо мной. Верни её.
Хотя слова были загадочными, Ифань знал, что хотел Тао – этими словами он просил Ифаня начать все с самого начала.
И так, в ту ночь у разгорающегося костра он склонился вперед и прошептал в острое ухо слова согласия, чувствуя, как теплые руки обнимают его в ответ, чтобы прижать к себе. И впервые за долгое время он охотно отдался во власть этого человека, отодвинув всякие правила и сосредоточившись на парне под собой, который разжигал огонь в его сердце.
-
Да...
Я хочу тебя...
Ты нужен мне.
Поэтому, пожалуйста, останься со мной.
-
Тао был столь горячим внутри, как Ифань и помнил.
Но той ночью было что-то другое.
Потому что вместо лихорадочного темпа, Ифань был медленным и аккуратным, жадно смотря на тело под собой — невероятное удовлетворение.
Невозможно длинные ноги Тао обвивали его спину, подгоняя и подтягивая глубже в его объятие. Пальцы чертили вверх и вниз по его спине, впиваясь ногтями и оставляя на коже красные линии с легким привкусом боли.
Осыпанные бусинками пота бедра скользили с каждым глубоким и размашистым толчком.
И эти стоны. О, эти стоны.
Они раздавались долгим эхом в его ушах, долгие, низкие и дрожащие. Словно пытка, они заставляли утопать в удовольствии и тихом шепоте его имени.
Хотя Тао уже хорошо говорил на его языке, не было ни одного слова на языке мавров. Тао стонал и умолял о большем только на экзотических переливах родного языка, когда принц слишком глубоко входил и слишком точно попадал по заветному месту.
Ифань медленно выходил, чувствуя, как его твердый член выскальзывает из горячего тела, но едва-едва высунувшись он вновь входил обратно, невозможно долго и глубоко, по пути проходясь по каждому эрогенному месту тела Тао.
Тао выл, отбросив голову назад и выгнув спину. Он слишком сильно сжимал в себе Ифаня, и тот знал, что он был уже близок.
Он положил руку на щеку Тао, прося его посмотреть на него. Когда дрожь в теле Тао наконец исчезла, он немного расслабился и посмотрел на принца, показывая ему раскрасневшиеся и потрескавшиеся от поцелуев губы.
Ифань не мог слышать ничего более, кроме мягкого и дрожащего дыхания. Секунду спустя он почувствовал меж их тел что-то влажное и горячее. Он медленно наклонился, не спуская глаз с лица парня, соединил их губы и переплел языки.
Получая в ответ полную отдачу и невозможную нежность, он чувствовал, как чужая рука сжала его предплечье. Последним толчком он вошел так глубоко, как только мог, и с низким рыком кончил, задевая простату дикаря.
Это заставило его сделать еще одно прикосновение – он ловко обхватил ладонью головку члена младшего принца.
Острые ногти тут же впились в его кожу, а спертый воздух тут же оглушило беззвучное эхо его имени. Тело под ним вновь содрогнулось и сжалось, принимая в себя все семя и скуля от приятной неги.
Они лежали так в течение нескольких минут или даже больше, восстанавливая дыхание и бешеный ритм сердца.
Когда, казалось, все закончилось, Ифань резко упал сверху на все еще хныкающего смущенного возлюбленного, приглаживая его волосы и убирая пряди с покрасневшего и глубоко удовлетворенного лица.
Чувствуя, что принц Мавров смотрит на него, принц Данниш был вынужден открыть свои глаза, несколько раз сморгнуть туман и растянуть медленную и великолепную улыбку. Ифань не мог не ответить тем же, наклонившись, чтобы пройтись своим носом по носу парня и оставить несколько маленьких поцелуев в уголках его губ, все так же счастливо хихикая.
Ифань был так счастлив, так сбит с толку, так окутан теплом, что почти что пропустил это.
Вновь сказанные слова, безошибочно такие же, что он слышал за несколько недель до этого, прошептанные в его ухо со счастливым вздохом.
– Se din m’ala
-
–... так, что это означает? – спросил он в ходе беседы полчаса спустя, когда у них было время отдохнуть. Он лежал на спине, закинув руки за голову и смотря, как Тао, одетый лишь в татуировки на коже, разжигал чуть потухший огонь.
Тао вернулся к нему через секунду с улыбкой на лице, но ничего ответил – лишь взял лежащую рядом ветку и кинул её в разрастающийся огонь.
Влажная деревяшка зашипела и начала трескаться, исчезая в ярком пламени. Темный след вьющегося дыма начал подниматься от огня и окутывать Ифаня. Он помнил запах дыма и теплоту, которую чувствовал в течение тех часов бреда.
– Ты сдувал на меня дым.
Принц данниш повернул голову и коротко кивнул.
– Почему ты делал это? – спросил он любопытно, нежели расстроено. Но, вероятно, он понимал, что высокая температура спасла его жизнь, хотя нетрадиционные методы и были чужды ему.
Тао что-то забубнил, возвращаясь к домашнему очагу, чтобы взять длинную и тонкую ветку. Он поймал ею огонь, а затем медленно подполз назад к Ифаню. Не смотря на Ифаня, он прижался к нему и положил голову на его грудь, не отрывая взгляда от горящей ветке в своих руках.
Крутя ветку, он наблюдал за вращающимся огнем.
–... ты знаешь, почему мы поклоняемся именно огню?
Мавр покачал головой.
И затем Тао слегка подул на ветку, и в следующую секунду оба смотрели, как в воздухе перед ними кольца дыма формировали изображения.
-
Тысячи лет назад они все жили на туманных горах.
Они жили там счастливо. Мужчины, женщины и дети.
Но когда война впервые пришла к ним, к людям, не знавшим враждебности, они не были подготовлены.
Как, должно быть, было тяжело видеть число мертвых, людей, что они потеряли навсегда. Тела их братьев и мужей, их сестер и матерей, лежавших рядом друг с другом в насыпях грязи и крови.
Их вынудили бросить их женщин и детей, их землю и их целостность. И все же все те годы в своей жизни они не знали ничего, помимо любви, которую они дарили друг другу.
И это была любовь, ради которой, чтобы сохранять их деревни и их людей свободными, они сожгли все это.
Одной ночью они наблюдали, как все их жизни рушатся в пламени: как рушатся здания, как все нажитое превращается в пепел.
Все же в мерцающем огне красного и золотого, они не видели слез и горя – они видели умиротворение.
Потому что во внушающей страх высокой температуре они видели силу, которая связала их; все их надежды, их мечты, их воспоминания о землях, что они когда-то называли своими собственными.
И хотя они ушли, оглядываясь назад на руины их деревень, на тела оставленных позади покойных, они никогда не смогут забыть ту ночь, которая отпечатала на их кожах полосы красного и черного цвета, которые олицетворяли кровь, огонь, дым и пепел.
Потому что, хотя теперь они стали кочующим племенем без земли, которую они могли бы назвать домом, они были вместе, и это было все, что имело значение.
От пламени, что перенес их всех, к пеплу, который они все возвратят.
-
Они наблюдали, как дым донесся через воздух, быстро исчезнув.
Его глаза были все еще заполнены ярким огнем хотя, все еще слушая призрачные крики, все еще чувствуя запах деревянного горения.
Он почтительно проследил линии татуировок на нежной коже, теперь видя в них значение, которого не было прежде.
Он наклонился, чтобы оставить поцелуи на этих красивых отметинах, прижимая ближе к себе тело, которое начало дрожать в его объятиях.
-
– Ты уверен?
– Если это печать связи в твоей культуре, тогда… тогда я был бы… рад доказать искренность своих чувств к тебе.
–... Ты льстишь мне, Юфань... но ты не должен заставлять себя, если не хочешь.
– Я действительно желаю этого, правда. Я просто... это будет больно?
– Неприятно. Но не долго.
–... может… м-может ты сделаешь это быстро, прежде чем я изменю... Аx!
– Тшшш.
7. The Ties That Bind
Противореча всяким его ожиданиям, это были долгие и тягучие дни бреда. Всё то время, что он лежал на спине, он становился еще слабее, и даже их любовные ласки совсем не помогали уменьшить боль; к тому времени, как они проснулись следующим утром, его бедра дико болели, и голова закружилась, когда он слишком быстро поднялся. А его попытка самостоятельно встать потерпела полный провал.
Все равно это стоило того. Ифань никогда не чувствовал себя более счастливым, оставляя нежные поцелуи на лопатках своего будущего мужа и получая в ответ трепетную дрожь и низкий смех.
Так, несмотря на боль, оба были в исключительно приподнятом настроении, даже когда пришло время уезжать. Улыбка на лице молодого принца Данниш растянулась до ушей, когда он увидел, как Ифань неуклюже пытался вскарабкаться на его лошадь, дрожа и проклиная каждую неудавшуюся попытку.
Сжалившись над бедными бедрами мужчины, Тао, уже сидящий на лошади, спрыгнул вниз. Достаточно осторожно, чтобы не задеть болящие области, он подсадил наследного принца на спину лошади, наказывая ему обернуть свои руки вокруг его собственной талии.
В отличие от безумного порыва нескольких предшествующих дней, поездка назад домой была мирной, полной красивых пейзажей (зеленая трава, все еще капающая с нее утренняя роса, дикие птицы, поющие на деревьях) и мягких разговоров.
Ифань засыпал парня вопросами: о том, как рос Тао, что он любил делать в свободное время, о его семье, культуре его людей. Он задавал вопросы, иногда два или три на одном дыхании, и молодой данниш, не торопясь, отвечал на каждый с красочными объяснениями и хорошо обдуманными небылицами, которые часто вызвали у Ифаня мягкий и хрипящий смех (О, учитывая, насколько воспаленными все еще были его ребра!).
Тао, как он узнал, был средним из трех сыновей. Все родились от разных отцов, но с одной матерью – Вождем племени. Хотя первоначально принц Мавров был потрясен таким открытием, он был быстро заверен, что такого рода вещи, хотя и были неслыханными, не были чем-то ужасным в пределах их культуры. Нет-нет, Тао был вполне доволен, что он был для Ифаня исключительным даже в таких аспектах, в которых мавр глубоко и с облегчением вздыхал и в шутку со смехом говорил, каким он ‘должен быть’!
Смех и шутки в сторону! Растя с двумя братьями и тремя заботливыми отцами, Тао стал нуждаться в своей собственной независимости.
Как только он достиг совершеннолетия, он оставил клан, чтобы основать свой собственный, и хотя этим он разбил сердце своей матери, он всегда находил время, чтобы вернуться домой и принести с собой сложные, но полезные рассказы о своих путешествиях. Время от времени горячие, иногда холодные, временами грязные, не удобные – но все равно всегда они были о приключениях.
Тао уже рассказывал Ифаню, как они приручили стаю страшных волков, которые следовали за ними в миле от Золотой Области?
Нет?
Так вот, все началось, когда...
-
Первое, что сделал младший брат Тао, когда увидел его, – набросился на него с восторженным криком и ликующими объятиями.
Первое, что сделал младший брат Ифаня, когда увидел его, – ударил кулаком прямо в лицо Ифаня.
Если бы у Ифаня был момент, чтобы подумать, то он бы поплакал от неравенства в реакциях их братьев.
– Идиот, – хныкал его брат, вытирая рукавом лицо. – Мы понятия не имели, где ты был! Отец сказал, чтобы я помог ему в их военном собирании в твое отсутствие, и я больше никогда не сделаю это снова!
Его нос все еще ныл от боли, когда он кратко обнял Сехуна, чтобы заверить младшего брата, что, да, он жив и здоров и что, к счастью, он больше не должен будет играть наследника.
С робким выражением лица он повернулся к Тао, видя, что и принц, и его младший брат смотрели куда-то мимо его плеча.
Проследив направление их взгляда, он увидел свою мать, всю одетую в цвета траура. Её лицо выражало невероятный шок и оцепенение, ее глаза были широко распахнуты, и из них вот-вот были готовы родиться слезы, пока она прикрывала дрожащей рукой рот.
– Сколько времени мы отсутствовали? – спросил Ифань, сам не зная у кого, смотря на готовую расплакаться мать.
– Не хотел тебя перевозить в твоем состоянии. Только когда был уверен, – пробормотал Тао, к чему Сехун добавил тихое:
–... достаточно долго.
Отпуская Сехуна, Ифань шагнул вперед с распростертыми объятьями, чтобы поймать в них свою мать.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |