– Держитесь, пока не увидите их смерть! – выкрикнул Ифань.
В ответ он услышал военный рожок Лухана и Мин-сока, который начал сплачивать его мужчин и женщин. Во внезапном реве военных труб Ифань поймал черный, пристальный взгляд, который проникал в самое нутро.
Одетый в черную броню и кольчугу, командующий дьяволами выбросил вперед руку, указывая топором прямо на Ифаня и открывая свой рот в бесчеловечном реве.
... Сейчас!
С ужасающим ревом он сам выставил руку вперед, смотря, как засвистели тысячи стрел, разрезая воздух. С торжествующим криком он наблюдал, как дождь смерти обрушился на тела их врагов. Он слышал крики мужчин, падающих и истекающих кровью. Первая кровь пролита.
... все же, когда упала тысяча, две тысячи заняли их место, просто переступив через тела своих погибших союзников.
Они ожидали это.
Его лучники вновь взялись за свои стрелы, и Ифань чувствовал запах страха в воздухе.
Он снял со спины свой большой лук, с дрожью вытаскивая стрелу.
Стоя возвышенно и прямо, он сделал свой первый выстрел в сторону кричащих демонов.
И затем он открыл ворота ада.
-
Тао смотрел на миску супа, которую ему вручил самое близкое доверенное лицо его брата – веселый парень по имени Чон-Дэ, который всегда служил великим другом и советником и его брата, и их семьи.
Когда Тао встревоженно отложил миску (тем самым раздосадовав хлопотавшего парня, что дал её ему), его глаза полностью сосредоточились на его брате Су-Хо, шагающем назад и вперед.
– Брат, пожалуйста, они все погибнут, если…
–... я знаю, что произойдет, если мы не поможем, Тао, – бормотал его брат, гневно качая головой.
– Я просто взвешиваю факт, что, возможно, они заслуживают этой судьбы.
С минуту Тао прибывал в полном шоке, а затем мертвой хваткой сжал в кулак на своей груди мех.
– Как ты можешь говорить такое?! Ты не знаешь их вообще... Они...
– Они что, Тао? – его брат развернулся к нему. – Теперь ты скажешь мне, что они никогда не принижали нас? Что они благородные мужчины и женщины, которые никогда не думали о нас, как о идиотах и скотах?
Тао быстро и рвано вдохнул.
Его старший брат указал рукой наружу, где было племя.
– У нашей матери и меня везде есть глаза и уши, ты и Кай просто заинтересованы в этом! Из уст твоих же собственных мужчин и женщин я слышал все эти рассказы. Не думайте, что я не знаю правду!
– Да, я не дам солгать, ты прав. Сначала они были такими... но и мы тоже! Пожалуйста, – снова попросил Тао, склоняя голову к полу в низком поклоне и слыша, как Су-Хо выражает свое неодобрение, смущенный видом своего обычно гордого брата, показывающего такую уязвимость.
– Мы... мы полюбили их как своих собственных... они предложили нам свою любовь и приняли... они дали нам дом...
– У нас нет дома, Тао, – предупредил его брат, так мягко, как только мог, поднимая своего младшего брата на ноги. – У нас не было его в течение многих веков.
– Но...
– Мать предупредила меня, что ты, возможно, изменишься из-за их иностранного влияния, – признался Су-Хо, прислоняясь лбом ко лбу Тао. – Она послала меня бдительно следить за тобой и помогать, если произойдет что-то серьезное. Кажется, я не должен и пальцем шевелить, чтобы ты меня нашел. Как ты узнал, где я?
Тао улыбнулся, хотя улыбка не коснулась его глаз.
– Я знаю об уловках матери, поэтому не сомневался, что ты будешь недалеко, брат. Я определил следы дыма издалека.
– Ты действительно слишком хорошо знаешь меня, мелкий, – Су-Хо приятно засмеялся, целуя в лоб своего маленького брата.
И затем, после короткой паузы сказал:
–... Мама скучает по тебе. Она хотела бы, чтобы ты вернулся домой.
Они были так же близки, как и в детстве. Объятия брата как всегда согревали.
Но Тао не мог дать согласие на предложение своего брата, потому что был другой человек, в чьих руках Тао чувствовал себя в безопасности.
Другой, кому теперь он был нужен.
Они оба знали Тао, когда Су-Хо отступил, чтобы посмотреть своему дорогому брату прямо в глаза. Прежде чем он смог произнести первое слово в свою защиту, маленькая драка на краю палатки привлекла их внимание.
Чон-Дэ изо всех сил пытался не впустить мать Ифаня и ворчал, когда обычно тихая и изящная леди проявила свою удивительную силу и проскочила мимо. Используя в своих интересах временную дезориентацию Чон-Дэ, Исин прокрался за своей Королевой.
Первоначально немного удивленный и, возможно, немного перепуганный, Су-Хо увидел входящего продавца и замер. Он быстро признал парня, и на его лице медленно засияла радость
– Мой... мой старый, дорогой друг, это же ты?
Тао знал, что именно у Су-Хо Исин научился языку данниш.
И когда эти двое приблизились друг к другу с распростертыми объятьями, мать Ифаня потянула Тао в сторону, к входу.
– Ты, – шептала она, затаив дыхание, – я знаю, что ты пытаешься сделать... Я видела, как ты изучал карты, слышала ропот и бормотания, пока весь замок спал. Ты правильно сделал, сохранив спокойствие... Ифань настоящий сын своего отца – он слишком упрям, чтобы позволить тебе бороться. Он бы, конечно, связал тебя и силком отослал в безопасность!
Королева-мать прервала его удивление и слова протеста, мягко качая головой.
– Так же, как твой муж, твой старший брат держит тебя слишком близко к своему сердцу и не слышит, что ты говоришь. Может у меня и нет силы, чтобы держать меч, но я могу предложить свою помощь как бывшая королева и как старый друг. Ты уже сделал достаточно, молодой король, чтобы завоевать любовь своего народа. Пойди же теперь к ним, ты сплотишь их всех!
-
Пронзительный крик был единственным предупреждением, чтобы Ифань смог уклониться, и острые когти ястреба тут же впились в лицо врага.
Однако, прежде чем острые когти маврийской птицы смогли найти цель, Ифань обернулся и вовремя увидел ястреба, вдребезги разорванного потрескиванием искусственного грома, ревущего из конца странной роговидной машины, что была в руках солдат Палисии.
Окровавленные перья, трепещущие в воздухе, брызнули на его лицо и одежду.
У Ифаня не было времени оплакивать жизнь бедного животного. Он быстро поднялся на ноги – как раз вовремя, чтобы избежать удара гигантской булавой.
С дрожью в теле – от чего она, он уже не мог понять – он вырвал стрелу из трупа человека, что попался ему на пути. Едва он смог отпрыгнуть от нового удара булавы, как тут же присел, чтобы выстрелить в уязвимую коленную чашечку.
Человек немедленно упал.
Выдергивая из чьего-то тела еще один острый наконечник, он натянул тетиву и закончил боль монстра единственным выстрелом в его череп.
Мимо него пронеслась стая ужасающих собак, преследовавших одного из его хромающих рыцарей. С их кровожадных и слюнявых пастей свисали разорванные и кровавые сухожилия.
Он увернулся и поскользнулся, с жестокой силой падая на землю и на секунду теряя рассудок.
На земле была кровь, смешанная с грязью. Разорванные флаги разных цветов, стеклянные глаза погибших мужчин, делающих свои последние вздохи.
Ифань практически мог чувствовать голоса в своей голове, и крики войны на мгновение затихли, когда он изо всех сил попытался расшевелить утомленное тело. Он поднял взгляд.
Человек в железной маске наблюдал за ним издалека, скрываясь где-то позади рыцаря Палисии, который, на сей раз нацеливал свое оружие на короля Мавров.
В этих спокойных глазах не было ни жажды крови, ни гнева. Нет, в них было отсутствие всякой эмоции, за исключением развлечения, которое пугало Ифаня. Он замер, когда увидел то, что, конечно, будет смертельным выстрелом из конца той странной машины.
... судьба, однако, запланировала другой исход.
Сначала Ифань услышал крик боли – хруст костей и брызги крови, когда плоть была оторвана от плоти. Это был Чанель, бедный, справедливый Чанель, который закрыл его собой, принимая удар, который предназначался для его Короля.
Его жертвой была большая часть его левой руки. Теперь с его лица свисали кровавые сухожилия – единственные остатки того, что когда-то там было.
И все же, несмотря на, конечно, мучительную и изнурительную боль, не было ни следа от того неуклюжего дурака, которого с детства знал Ифань. Перед ним стоял жестокий воин, который не обращал внимания на брызжущую кровь, которая вытекала из его зияющей раны. Окутанный гневом и жаждой мести он оставшейся рукой обезглавил мечом война Палисии.
Он оставался сильным даже тогда, когда его лицо начало бледнеть, а мужчины начали уносить его с поля боя, чтобы попытаться запечатать рану, которая слишком сильно кровоточила.
– Ты должен подняться, мой Король! – выкрикнул Чанель, когда Ифань уже больше не мог видеть его. Через все приглушенные крики, что все еще раздавались...
– Мы не должны останавливаться! Мы не можем остановиться!
Где-то в тоне этих огорченных слов он нашел силы встать на ноги.
-
Независимо от того, что они сказали ему, независимо от того, что они обещали – это сработало.
Чон-Дэ уехал первым. Приобняв Тао, он запрыгнул на спину лошади и взлетел к восточному солнцу.
Вскоре после того, как он уехал, к Тао подошел Су-Хо со вздохом и мягкой улыбкой, обещая ему триста своих самых жестоких воинов.
Он не мог дать ему больше, предупредил он, но этого уже было больше, чем ожидал Тао, и более чем достаточно для того, что он запланировал.
Теперь он должен был просто представить план маврам, которым обещали место убежища и надежду, что были все еще готовы совершить поездку назад.
Оставив позади тех, кто не мог сражаться, Тао собрал остальных перед высоким костром, изложив им свою стратегию в коротких и понятных предложениях.
Их первая реакция, конечно, было смехом.
– Если бы мы имели возможность бороться, как ты думаешь, оставили бы мы наши дома? – сказала приземистая женщина с румяным лицом.
– Это, – начал он, – то, где вы неправы. Мы все способны к сопротивлению захватчикам, и с мужчинами моего брата у нас будет верный шанс для победы!
Всюду пронесся шепот и гул недоверия.
– Мы не можем сражаться, – сказала юная леди, все еще одетая в свои самые прекрасные шелка и драгоценности. – Мы никогда в жизни не держали оружие. Как мы сможем помочь?
Закусив губу, Тао осмотрел толпу, видя, казалось бы, простых людей: поваров и фермеров, дворянок и служанок – но все они имели потенциал.
– Верно, мы не можем сражаться, но кто сказал, что мы не можем бороться? И в этом наша сила. Мы будем бороться способами, которые только мы и знаем, на землях, которые мы знаем! Ты..
Он повернулся к той женщине, указывая на нее пальцем.
– Какие у тебя навыки?
Она выглядела озадаченной, смеясь с беспомощным подергиванием плеч.
– Я всего лишь дворцовый повар, Ваше Величество! Если мы не планируем кормить нашего врага, я не знаю, как...
Он щелкнул пальцами.
– Вода! Вскипяти её! Так много, как ты можешь: мы будем лить её по стенам, жечь наших врагов и заставлять их подумать дважды, прежде чем пройти через стены нашего королевства!
И вот оно – медленная искра понимания, вспышка света, которая пронзила её глаза.
– Да, – начала она нерешительно, а затем осознала. – Да! У нас есть чаны и тазы, если я могу заставить помочь четырех, возможно пять других прильют воду из скважин. Нам нужно будет топить огни и использовать всю древесину во дворе!
– Что насчет меня? – с сомнением продолжила дворянка. – Я едва могу готовить, и я не приспособлена к работам... Не думайте, что я смогу поднять эти тяжелые чаны.
Спустя несколько секунду, голос подала молодая служанка.
– Леди Дэхлия, у Вас есть невероятная коллекция платьев... возможно, мы можем порвать их и натянуть тонкие шелка внизу дверных проемах залов так, чтобы самые поспешные наши противники опрокинулись и упали...
Дворянка сначала выглядела так, будто хотела выступить против, возможно испуганная потерей ее самого дорогого имущества, но каков же смысл нарядов, когда дворца больше нет? Тао увидел на её лице медленное оживление.
– Мои драгоценности, – пробормотала она, коснувшись заколок в своих волосах, – возможно, мы можем найти некоторый способ заострить их и использовать как... Пули!
Взволнованный шепот начал нарастать.
– Я в юности разносил письма по замку... Я все еще знаю залы как свои пять пальцев, есть еще много коротких путей...
И нарастать.
– Я вычищаю конюшни и знаю, где хранят соломенные куклы для обучения рыцарей. Мы можем натянуть их вдоль потолков и покрыть простынями... Это до смерти напугают этих суеверных!
Все громче и громче.
– У моего мужа всегда было слабое здоровье, и я часто поднимала за него молоток и наковальню! Если потребуется, я знаю, как ставят ловушки охотники...
От ропота и тихой болтовни до громких и взволнованных криков. Тао наблюдал за этим с дико бьющимся сердцем и неуверенной, но растущей улыбкой.
Удостоверившись в народе, он перевел глаза на воинов своего брата, начинавших собираться у другого костра.
Теперь все, что оставалось, – воплотить другую половину его плана.
Он развернулся к воинам.
-
Проказы всегда были вторым именем Сехуна.
Но, что противоречило этому, он согласился на пожелания своего брата.
Это, конечно, его злило так же, как и печалило. Ему придется выполнять наказания, пока его брат будет падать... И он даже не сможет подать ему руку!
Это было горько, но все же он понял и уважал слова своего брата, если не ради матери и отца, так ради Кая, который за эти месяцы стал самым близким его другом, родственной душой.
Учитывая их близкую дружбу, то, что они переняли большую часть привычек и манер друг друга, он действительно должен был раньше понять, что все это время с Каем было что-то не то.
Пожелав доброй ночи все еще прикованному к постели отцу, он откинул кожаные створки временной палатки Кая и увидел весьма специфичный вид... его друг данниш, раздетый до просто нательного белья, с двумя женщинами в таком же виде.
Его взгляд блуждал по всем трем, и те, в свою очередь, смотрели на него с одинаково удивленными взглядами.
По некоторой неизвестной причине единственные слова, что сошли с его губ, были:
–... вижу, ты устраиваешь вечеринку без меня, Кай!
Сехун увернулся от удара, но был неспособен избежать руки, которая схватила его за талию и втащила в шатер.
Вся эта неудобная ситуация стала еще более непонятной, но вскоре Сехун наконец заметил странные взгляды и осторожность в их глазах.
– Что здесь происходит?
– Тшш, – прошипел Кай, приложив палец к губам.
–...sut na t'ile menasti, ma arem tala.
Он повернул голову к двум женщинам. Обе, как Сехун запоздало заметил, страшно соответствовали им и в росте, и в цвете волос.
Понимая намерения друга, Сехун медленно повернулся к нему.
– Ты... уверен в этом, Кай?
Единственный ответ Кая был однозначен. Он наклонился, взял одежду и бросил её в его направлении.
Сехун усмехнулся, ловя её одной рукой.
-
Они раскрасили лица цветами войны и надели маски деревянных демонов и пламенных монстров.
Теперь с ними были сотни, они летели на спинах их лошадей, ведь теперь это была гонка на время, потому что путей к отступлению больше нет!
Поторопитесь, поторопитесь, лишь кричали они.
Прежде это было чувство опустошения, потерянной надежды, но теперь это была храбрость и сила, которая толкала их на действия.
Поэтому они не спали, мало ели и без остановки неслись вперед, оставляя позади воющий ветер.
Когда они прошли через ворота замка, они оставили половину, чтобы подготовиться к сражению, а сами двинулись вперед через болото.
В грязи и тумане, они оставили еще одну четверть готовить их уловки и ловушки.
И когда они подобрались еще ближе, Тао почувствовал в воздухе какую-то перемену. Оттягивая свою маску, он поднял взгляд к толстым серым небесам.
Там – летящее к ним нечто – было тем, чего он никак не ожидал.
Он принял это в качестве признака надежды и поднял свою руку вперед, чтобы поймать это.
-
Это длилось уже долго.
Они боролись в течение многих часов, и, казалось, их силы (что многих оставили) были рассеяны и ошеломлены.
Тела их товарищей лежали под их ногами, и Ифаню пришлось отложить свой лук и вытащить из ножен свой меч и щит, которым он владел оцепенелыми руками и дрожащими пальцами.
– Держаться... ДЕРЖАТЬСЯ!..
Продолжал он кричать сломанным голосом, хотя теперь казалось, будто все меньше и меньше людей отвечали ему.
Через всех призраков или демонов он видел вспышки железного гиганта, который преследовал его, насмехаясь над ним из тени.
Это была тактика страха: он оборачивался от каждого резкого звука, его нервы были распилены напряженностью, слишком сильной и долгой.
Скольких он убил? Десять? Двадцать? Тридцать?... Больше?
Сколько крови он видел, сколько искалеченных трупов?
Запах железа жег его чувства, и он чувствовал, как его видение подводило, его сознание капало как жидкость через его уши – или, возможно, это была просто его горячая кровь, сочащаяся из раны на его голове. Когда, как это произошло? Он не помнил.
Лязги! Сзади раздался взрыв. Он развернулся на шум.
Двое мужчин сцепились в бою, и он выдохнул краткий вздох облегчения, но в следящий же момент он был огорошен острыми зубами, которые впились в его лодыжку, прогрызая кожаные ботинки и таща его к земле.
Когда он оглянулся назад, он увидел маниакальную улыбку владельца стаи – Тривенис, натравившего на него своих волков с челюстями смерти, безумством и бешенством в глазах, которые с яростью смотрели на него.
Стая в секунду набросилась на него, отрывая своими клыками его броню и заставляя его отбросить меч и щит, чтобы попытаться прикрыть свою голову руками.
Он почти потерял надежду, готовясь к лавине боли, но так же, как и прежде, он почувствовал, как чье-то тело покрыло его собственное, скидывая с него стаю диких животных.
Разбитый рожок падает на землю, как и его владелец, красивые руки которого были разорваны напрыгнувшими волками.
Он тут же услышал вдалеке истошный крик Мин-Сока, отчаянно проталкивающегося через владельца стаи, который держал его в страхе, далеко от его борющегося возлюбленного.
Хотя Ифань набросился на одно чудовище – в момент скинул его с шеи и бросил на землю, и затем другого, и другого, но они все не кончались. С каждым рычащим животным, что он убивал, он видел все больше телесных повреждений, которые были нанесены красивому лицу Лухана: порванная губа, глубокая рана через глаз.
Горло альфы стаи окрасилось в красный, когда Мин-Сок наконец разрезал его. Но Мин-Сок, застенчивый и мирный Мин-Сок, на лице которого Ифань всегда видел лишь улыбку, добавлял к крови свои слезы.
Холодный пот лился вниз по лбу Ифаня. Адреналин почти закончился, и он отчаянно задыхался, отцепляя от себя полумертвую собаку. Но отцепившись от его руки, монстр сделал выпад вперед и моментально впился в хрупкую шею Лухана.
Ифань, который вырос с этим человеком, который все еще помнил звук детского смеха... Он мог лишь наблюдать, как его самый дорогой друг падает на землю, закрывая глаза.
– Лухан!
Кинжал скользнул в руках Мин-Сока, бегущего с невероятной скоростью, но было слишком поздно, он слишком опаздывал... слишком опаздывал...
... что это было?
Крик благородного существа, пронзительный и сильный.
Ифань поднял голову, подняв пристальный взгляд ввысь и видя невозможно величавый вид птицы, взлетающей в воздух... нет... это не просто птица... это была!..
... когти разрывали толщу воздуха, впиваясь и отрывая куски плоти от бешеного животного, которое замертво упало на землю.
Когда Мин-Сок наконец добежал до них, Ифань позволил ему снять окровавленную форму с рук Лухана, слыша мягкие всхлипы облегчения.
Фактически, он все еще держался за загривки животных, слишком потрясенный. Эдель крикнула ему знакомое приветствие, лавируя вокруг них всех, прежде чем вернуться в горизонт.
Ошеломляющая тишина заполнила поле битвы.
Они все застыли, даже лезвия в дюймах от кожи друг друга, широкие глаза и зияющие рты – они наблюдали за ястребом, разрывающим серые облака.
Будто присутствия этой птицы было достаточно, чтобы заставить все сражение замереть.
... свет мерцал через ее перья, призмы сочащихся цветов, столь красивых и ослепляющих, что Ифаню почти казалось, будто это был первый раз, когда он видел солнце. Он словно наблюдал за ней в замедленном движении, как она распрямляла свои великолепные крылья.
Они наблюдали, как она летела все дальше и дальше к горизонту, а затем приземлилась на руку сидящего на могущественной лошади всадника.
Было столь тихо, что он слышал топот лошади и скрип кожаной брони незнакомца.
Грохот брони на груди человека... Ифань слышал звон бусинок.
Нет, думал он. Его грудь сжималась. Нет, этого не может быть...
Справа от него Мин-Сок затрубил в рожок, позволяя низкому и деформированному звуку заполнить долину.
Ответ на их невысказанный вопрос прибыл несколько моментов спустя, когда тень подняла свою руку, подзывая кто-то сзади.
Но он подозвал не одного или двух.
Нет, Ифань видел, что численность тех, кто присоединялся к нему на горизонте... сотни и сотни... Все ответили на рев Мин-Сока дрожащим хором криков!..
Облака рассеивались и расходились, а с небес посыпались лучи расцветающего света – прямо на горизонт, осветив лица тех, кто заполнил его.
И там прибыл торжествующий рев дюжины военных рожков! Ритмичных ударов барабанов, которые заполонили страхом сердце их врага!
Через все это Ифань мог сосредоточиться лишь на лице того человека, что держал на своей руке Эдель.
В костюме из кожи и меха, с раскрашенным красной краской лицом, которая легла через переносицу знакомого носа... кто-то приехал, чтобы спасти его, приведя с собой силу собственной армии.
И Ифань... Ифань знал, кто это!
-
– Ты вернулся... Зачем ты вернулся!..
– Я никогда не смогу оставить тебя!
– Ты не должен был приезжать! Я отослал тебя, потому что не смог бы вынести и смотреть, как ты страдаешь...
– Боли в моем теле ничто, по сравнению с болями в моем сердце, глупец! Падем мы в этот день в сражении или выживем, твои люди – мои люди! То, что важно, это то, что ты принадлежишь мне, и я всегда буду возвращаться к тому, что является моим!
–... Тао!
-
Бой вновь набрал обороты.
Одетые во внушающие страх меха и кости, они заменили раненых и напуганных, утомленных и истощенных, положив их на спины лошадей и отправив в тыл. Другие, кто все еще мог бороться, отбросили свои сломанные щиты и мечи и вооружались шлемами из кости и топорами из обостренного камня!
Все они будто выпили новый глоток свежей надежды и силы.
Что касается тех, кто уехали на спинах лошадей, их повезли к болоту, в которых их уже ждала помощь.
Как раз когда лошади мчались за холмы, исчезая в толстом мавританском тумане, Ифань вновь услышал грохот их копий и стук брони, гремящий ритм жизней, принесенных в жертву за их безопасный проход. Враги помчались за уходящими.
– Почему мы бежим? – выкрикнул он по ветру, прижимаясь к талии своего возлюбленного.
– Их слишком много... мы не можем бороться с ними так! – Кричал Тао в ответ, подгоняя свою лошадь скакать быстрее и быстрее. – Поэтому мы должны победить их своим путем... проведя их через земли, которых они не знают!
Он не совсем понял загадочные слова своего мужа, но позже, когда все звуки, Ифань наконец смог увидеть хитрый план своего мужа.
Там было множество мужчин и женщин Тао, одетых в их национальные военные костюмы. Все они скакали с пылающими ветками над головами. Это вовсе не был туман.
... В толстом белом дыме обученные лошади не испытывали никаких затруднений, без проблем обходя ямы и трясину, наполненную до краев острыми копьями и ловушками. И лошади, и наездники знали болото как свои пять пальцев!
И хотя они продолжали покидать место сражения, он повернул голову, видя число своих лучников, соскакивающих с лошадей, выбирая оставаться, чтобы бороться.
Они осветили туман своими горящими стрелами, и Ифань видел, как пламя словно крошечные небольшие свечи начало мерцать вдали.
-
Уменьшенный в числе противник в конечном счете попал в искусственный туман. Приветствуемые жуткой тишиной и тревожным холодом с шепотом и шелестом листьев, они не смогли определить, куда они прибыли и откуда. Это было просто невозможно.
Они попали прямо в ловушки и трясину, на острые лезвия и в медвежьи капканы.
Тех немногих, кто был достаточно умен, чтобы шагать осторожно, замедлили странные выкрики и завывания, которые эхом отозвались в густом тумане... Это были призраки, которые исчезли в пучках холодного белого дыма!
Самые запуганные небесной карой мужчины бросились бежать, наблюдая краем глаза за их самыми сильным воинам, павшим жертвой таинственных шаров огня, которые вылетали из-за деревьев, подчиняясь какой-то дьявольской магии.
-
Ты видишь это, черный человек, скрытый в тенях!
Ваше превосходство в числе мы восполним нашим духом, нашей всенародной жертвой!
– Отступите, отступите, мои друзья! В замке мы покончим с этим!
Мы пожертвуем наши жизни ради тех, кого мы любим... и это...
Это то, почему вы не сможете победить!
-
Прошли часы, прежде чем сражение достигло замка.
Все же, этой задержки была достаточно.
К тому времени, как первые враги ступили в их стены, они уже были готовы к ним.
-
Вы когда-нибудь видели что-то подобное? Мужчины и женщины, пожилые и молодые, боролись вместе против жестоких захватчиков?
Если бы это был простой образ из стихов, Бекхен, возможно, не раздумывая, написал бы несколько прекрасных строк.
Но будучи посреди сражения, он был слишком занят, уклоняясь от мечей и стрел, чтобы придаваться потокам поэзии.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |