К счастью, его диковинные сказания были почти заглушены звуками* приближающейся труппы музыкантов, сливавших воедино стуки барабанов и проникающие песни волынки, что, несомненно, было необычно и тут же привлекало внимание.
Там-тадам-тан-там.
Во главе группы, слегка подпрыгивая в такт, шагал энергичный Лухан с выразительно импровизационным мотивом, под который тут же подстраивались все инструменты. Рядом с ним, держа в ритме короткими, бессловесными выкриками барабанщиков, бок о бок шел Мин-Сок. Инструмент в его руках вибрировал с каждым интенсивным ударом, который он наносил ему.
Улучшенная с первого раза мелодия, которая раньше казалась настолько неуклюжей и колеблющейся, теперь была опытно отточена в отличный и синхронный ритм. Звуки их музыки объединились с такой естественной гармонией, что любому уху будет казаться, будто по другому и быть не должно.
Давай же! Наблюдай! Вливайся!
Ныряя под волынками, вращаясь мимо барабанщиков играли в догонялки придворные дети.
– Ваше Высочество... Вы и так уже слишком много выпили... пожалуйста, поставьте стакан!
Принц Сехун громко засмеялся и поднял вверх две чашки красного вина, начиная карабкаться на деревянный стол, пробегая прямо по грохотавшим тарелкам и игнорируя сердитых мужчин и женщин.
– Давай сюда, Кай, он не поймает нас в садах!
Из-под скатерти соседнего стола с полной тарелкой жареного цыпленка в руке вылез Кай.
Как он только мог, учитывая наполненный едой рот, он приглушенно крикнул что-то одобряющее и перепрыгнул через скамью, чтобы присоединиться к своему другу.
За картиной посмелевших принцев и бегущего за ними стражем издалека с поднятыми бровями и удивленным лицо наблюдал хрупкий портной.
Замедляясь и видя Бекхена, Чанель улыбнулся и зачесал назад волосы, стараясь изо всех сил выглядеть столь же красивым... но только он на секунду отвлекся, как тут же столкнулся с процессией поваров, держащих на своих головах тарелки с едой.
Шум, бум, вопли и падающие как карточный домик слуги и тарелки.
Ифань, принимающий в это время поздравления от графа, поспешил отклониться и начал глазами искать в толпе источник шума.
Но у Тао на уме было кое-что другое, когда он начал тянуть своего мужа к себе.
– Не волнуйся о других. Давай уйдем отсюда! – сказал Тао, переплетая их пальцы и таща его подальше от разгулявшейся толпы.
– Что, куда мы идем? – спросил Ифаня с низким смехом, уже предсказав ответ.
Тао подождал, пока они не нырнут за палатку прежде, чем развернуться и прижаться к груди своего мужа.
– Куда-нибудь, где мы будем одни, – прошептал Тао, тыкаясь носом в нос Ифаня. – Я читал в книгах ваших людей, что бывает после того, как заканчивается церемония. Это правда?
– Ммм, – Ифань глубоко вздохнул и немного зарычал, – я полагаю, что у меня все уже достаточно зажило, чтобы показать тебе, как мы в маврах 'заканчиваем' церемонию.
Тао лукаво улыбнулся и дразняще укусил Ифаня за нос, тут же разворачиваясь в обратном направлении и медленно шагая к замку, в их теперь общие покои.
Но, смотря на сильную спину, одетую в ало-красные цвета шелка и золотистый мех, Ифань встал как вкопанный и немного резко поймал запястье своего мужа, останавливая его.
–... Тао.
Его слова были тихими, а улыбка дикаря такой робкой, что он невольно вспомнил их первую ночь вместе.
Он нежно поцеловал тонкое запястье.
– Сегодня ты выглядишь невероятно красивым. Я в жизни не был более счастливым.
Выражение Тао стало нечитаемым, и на долгую секунду Ифаню показалось, что тот сейчас расплачется.
Но вместо этого в мягких лучах солнечного света, выглянув из краев шелкового платка, Тао улыбнулся невероятно широкой и радушной улыбкой.
Маленькое храброе пламя Ифаня.
Примечание к части
* Clanadonia – Hamsterheid
_______________________
Dhiima – буквально переведенный к ‘грязный человек’, этот термин данниш традиционно относят к тем мужчинам и женщинам, которые вернулись со сражения, потеряв всякие чувства и ощущения (от травм головы). Их причудливое поведение часто заканчивалось валянием в грязи, следовательно появился термин ‘грязный человек’. Это хороший пример того, как слова данниш начали адаптировался в языке мавров с немного отличающимся значениям. В случае мавров, они используют слово ‘dhiima’ вместо 'дурака' или 'идиота'.
Ahd-in – Старший брат
Hap – Хорошо
Mal Yivin – Мой принц
Yev na pil t’ale ya…? – Что ты делаешь?..
Dhem vra tale – Это глупо
A/N: это не татуировка, это не клеймо, это не Крис под Тао, это не пирсинг сосков, это не обрезание. Я думаю, эта глава довольно очевидно дает понять, что это, но если Вы все еще смущены, то в следующей главе Вы узнаете наверняка!
И, наконец, песня о 'Похабной барыне' подразумевает, что, ммм... У веселой служанки сифилис, и песня призывает пьяных молодых людей воздержаться от ночи со случайной привлекательной молодой женщиной.
8. Long Live the King
В их общей спальне впервые за недели, чему они ждали полного заживания, Тао наконец осматривал его. От пристального взгляда Тао Ифань сначала чувствовал себя весьма застенчиво, желая отвернуться и прикрыться, но чужие руки, что скользили по его рукам, не позволили ему это сделать.
– Я всегда думал, что ты прекрасен, но теперь... – почти беззвучно шептал Тао, осторожно, едва-едва касаясь его там пальцами.
– Теперь ты мой.
-
Не Тао просил об этом, хотя, возможно, он также этого хотел. Фактически, он сам, вероятно, никогда бы на такое не решился: он долго привыкал к дискомфорту из-за традиционного обычая народа своего возлюбленного.
Честно говоря, Ифань сам предложил сделать это в самую последнюю ночь, что они провели в пещере.
Он видел пирсинг Тао в ушах и сосках, гладил прохладный металл и чувствительную кожу, окружающую его, а затем попросил своего возлюбленного рассказать историю каждого прокола.
И как он и ожидал, точно так же, как темные линии тату, растянутые по великолепному телу его Тао, подчеркивающие его мышцы и красивый, здоровый загар кожи, у этих пирсингов также была своя цель.
В то время как татуировки рассказали историю, петли золотого металла, дарованные ему различными людьми, были физическим гарантом связей Тао с каждым этим человеком.
Идея была, конечно, довольно пугающей сначала, но даже Ифань не мог отрицать, насколько он хотел сделать это.
Тао был удивлен: он не ожидал такого предложения, но когда он понял намерения Ифаня, его взгляд быстро смягчился, а обычно широкая улыбка отразила что-то намного более нежное и сладкое.
Это был подарок. Демонстрация взаимной привязанности, которой ждал Тао.
Его пальцы быстро и ловко сняли с ушей пару красивых золотых колец: отверстия останутся, а дома его ждет новый комплект.
Золотой цвет прекрасно соответствовал красивому, бледному цвету лица Ифаня, и мысли о разделении чего-то такого общего заполнили Тао волнением и радостью.
Он протянулся к ушам Ифаня, мягко проводя мякотью лепестка чистотела по мочке и определяя, куда лучше сделать прокол.
Прежде чем он смог отстраниться и сделать то же самое с другим ухом, Ифань взял руки Тао в свои ладони.
Его возлюбленный, хотя и непонимающе, позволил ему остановить себя с ропотом вопроса на губах.
– Если ты не возражаешь, у меня... еще есть что-то в памяти.
Он опустил руки Тао ниже, прижав их к чему-то, с чем Тао уже хорошо познакомился.
– Если это принесет тебе удовольствие, – шептал Ифань в ухо Тао, проводя губами по покрасневшей скуле парня. –... это принесет удовольствие и мне.
-
Член Ифаня всегда приносил ему невероятное удовольствие. Тао не знал, как сказать об этом на языке своего возлюбленного (такие слова он бы точно никогда не спросил у Исина), но он понимал, что реакции его тела было достаточно, чтобы передать оценку.
С самого первого дня он представлял их первую ночь после свадьбы, чувствуя дикое желание и предвкушение.
Никогда прежде он не видел его таким твердым и длинным – его собственный, конечно, не был маленьким, но член Ифаня был для Тао идеальным, особенно с этими выпирающими тонкими венками, которые скоро будут надавливать и тереться о его простату, заставлять его удовлетворенно дрожать и стонать.
Теперь же Тао чувствовал ликование лишь просто при виде золотого колечка, изящно пронизывающего головку члена его любовника.
В тот момент его собственный пирсинг приятно щекотал чувствительные соски, которые не оставались без внимания ловких рук его мужа. Тао чувствовал, как его глаза потускнели, когда он губами обхватил желанный член, заставив принца дернуться и хрипло застонать.
Его поясница до хруста выгнулась, а бедра задрожали от нетерпения.
Он был словно на небесах: держал во рту великолепную часть своего мужа, чувствовал соленые капельки спермы на кончике языка и во всем смыслах был окутаю упомрочителтным ароматом Ифаня. С улыбкой он обвел языком колечко, что когда-то принадлежало ему, а теперь охотно висело на самой чувствительной части тела его возлюбленного.
Это подождет до следующего раза, понял Тао, когда его ноги уже разводились чрезмерно нетерпеливым мужем, а длинный пузырек ароматного масла уже открывался и выливал на него прохладную жидкость. Просто видеть Ифаня, нетерпеливо ноющего и жаждущего его после такого длительного периода воздержания, было достаточно, чтобы заставить тело Тао возбудиться до крайнего предела. Теплые и опытные пальцы, которые начали растягивать его, теперь входили весьма легко и не приносили ни капли боли.
Он не собирался терпеть.
Все же смущаясь и немного краснея, Тао подался бедрами вперед и тихо застонал, показывая мужу, что он полностью готов, и Ифань отбросил все оковы.
Его руки тут же обхватили тонкие бока и приподняли парня, который смотрел на него так, будто от него зависела его жизнь. И с небольшим предупреждением в виде маленького вдоха Ифань сразу и размашисто глубоко вошел в мужа.
В глазах Тао разлетелись звездочки, зрачки расширились, а с напряженных губ слетел тихий крик.
Золотое колечко с каждым толчком проходило точно по простате Тао, принося ему в десятки раз больше удовольствия, чем прежде.
Отчаянно хватая воздух, он изо всех сил пытался ухватиться за что-нибудь, но, казалось, его тело не хотело слушаться его. Руки Ифаня как стальные клешни сжимали его бедра, ни на секунду не давая расслабиться. Принц с обожанием и наслаждением слушал мелодию стонов и... О! Как же долго он ждал, чтобы почувствовать это еще раз.
У них даже не было времени, чтобы дышать. Ифань горел, когда низ его живота начало приятно скручивать, а парень под ним слишком грешно и пошло простонал. Принц зажмурился и почти закричал, кончая глубоко в Тао.
Гладкие и горячие стенки жадно сжали член Ифаня, давая знак, что Тао также был готов.
– ФАНЬ! Ф-Фааань! Ф...!
На самом пике колечко безжалостно прошлось по простате Тао, радуя Ифаня звонким стоном и полувсхлипом. С именем любимого на кончике языка данниш, дрожа от оргазма, повалился на спину, таща за собой расслабленное тело Ифаня.
Впервые Тао дошел до пика не притронувшись к собственному члену – все произошло исключительно благодаря невероятному Ифаню.
Он тихо плакал слезами радости – о, он чувствовал себя просто замечательно – и думал о том, что, наверное, выглядит как-то жалко. Но сладкая нега и ленивые поцелуи в грудь с концами стерли такие мысли из его головы.
Ифань все это время внимательно наблюдал за ним, замечая приятные изменения и улыбаясь. Все же, это была прекрасная идея, и он был уверен, что он и его супруг убедятся в этом еще далеко не один раз.
Пристроившись к спине мужа, Ифань не захотел останавливаться, пальцами собирая стекающую по ягодице Тао сперму, от чего последний дернулся и тихо простонал.
Ифань был жадиной, он хотел еще. Вновь войдя внутрь и пройдясь колечком по чувствительным стенкам, Ифань прикрыл глаза и блаженно выдохнул, начиная покрывать татуированную спину мужа легкими поцелуями.
Когда горячие поцелуи перешли на тонкую шею, Тао слабо вдохнул и выгнул спину – эрогенная зона.
Приоткрыв рот в немом стоне, он ослаблено сжал шелковую простынь и замурлыкал, начиная подстраиваться под медленные и плавные толчки Ифаня и вздрагивая каждый раз, когда золотое колечко лениво проходилось по заветной точке.
Это было так волшебно, что Тао не мог поверить, что все это было реально. Он чувствовал себя удивительно, столь хорошо, что, как только он мог найти силы, он опускал бедра и сжимал в себе мужа, запрещая ему выходить и запирая в себе частичку общего удовольствия.
-
– Ю-Фань...
Тао всегда так говорил, когда был настолько усталым, что был не в состоянии говорить правильно.
Он был очень утомлен: его стеклянные глаза еле держали веки, а все тело блестело потом. Ифань дико радовался и даже гордился, зная, что это он стал причиной такого состояния парня. Потому что это было не просто физическое удовольствие, а нечто большее.
Казалось, будто все, чего он достиг в своей короткой жизни, привело его к этому человеку, и они наконец смогли быть друг с другом.
Наконец он мог назвать этого парня своим любимым, своим возлюбленным, своим мужем.
И он делал это, с каждым толчком подчеркивая свои права, с каждым поцелуем в мягкие губы. И когда он наконец достиг той самой вершины блаженства, он прошептал слова любви своему мужу, который с радостью ответил ему тем же.
Показывая теплоту и преданность, он нежно взял в ладони лицо парня и посмотрел ему прямо в глаза.
–... se din m’ala, Tao.
И вновь, в случае, если он не услышал.
–... se din m’ala.
Когда он был ребенком, он хотел приключений, отважных, острых ощущений, встреч с мудрецами и красавицами.
Но теперь, когда он вырос, он понял, что красивая настоящая улыбка, которую ему дарит его муж, стоит больше, чем какие-то рассказы и несусветные богатства.
Потому что не было слов, которые могли бы описать его чувства, когда теплые руки тянут его ближе к себе. Никакие слова не опишут то, что он видел в черных омутах невероятных глаз.
Их сердца бились синхронно, их тела сливались, а общее дыхание делилось на двоих.
-
Так приятно самому распоряжаться своим временем.
На данниш это называется ‘kij hemaan b’al’ – плыть по ветру.
Эту фразу он слышал прежде и в принципе понимал её значение, но только сейчас он был в состоянии наконец держать в своих руках время, чтобы сделать это.
Ифань неожиданно для себя обнаружил, что раньше он совсем не проводил время весело.
Он не знал, что, говоря все вслух, можно получить в ответ смех и смягчить обычно резкие линии своего лица, при виде отца, хихикающего около него.
Он уже давным-давно не видел улыбку на лице отца и не слышал его смеха.
Было что-то, что изменилось в его отце, Ифань заметил это с превеликим облегчением. Как будто его так долго ожидаемая свадьба наконец усмирила что-то в сердце его отца, установила там мир.
Теперь с отцом хотелось проводить время.
Конечно, король теперь был стар. Никто и не отрицал этого, а частые седые пряди в его волосах лишь лишний раз доказывали это. И все же, хотя его отец больше не мог делать то, что он делал, когда Ифань был ребенком – бегать за ним по залам, катать его на своих плечах, помогать ему в стрельбе из лука – Ифань все еще чувствовал, будто он снова был ребенком.
Они нашли для себя тихое местечко в прохладной тени каменных сводов. Между мягким смехом и широкими улыбками они обсуждали то, что быстро стало его самой любимой темой – его брак с принцем Данниш.
Тао же, каждый раз, когда у него была возможность убежать от новых обязанностей принца-мужа, посещал деревни в предместьях королевства. Сначала Ифань смеялся: место принца – в замке, а не в тавернах и фермах деревни.
... и все же, чем больше времени он проводил в компании простого народа, тем больше его ценили таким, какой он есть; прекрасное дополнение к властному и твердому в решениях будущему королю.
Народ говорил о нем почтительным шепотом и тепло провожал его взглядами. Ифань знал, что сердца людей уже были покорены.
Так же, как его собственное.
–... сын мой.
Голос отца вырвал его из своих мыслей, а теплая рука тронула его плечо. Когда Ифань оглянулся, взгляд короля был нетипично нежен. Он был полон эмоций, которых он не видел в этих глазах в течение долгого, очень долгого времени.
– У нас долгое время не было возможности поговорить по душам, и это... моя ошибка, полностью.
Король выставил вперед руку, ладонью показывая на деревни и просторы их королевства, что были перед ними.
– Люди, которые живут в нашем королевстве, они обращаются ко мне как к их лидеру и их Королю. Но ты мой сын, – сказал пожилой мужчина, вновь повернувшись к нему лицом, – и ты не мог обратиться ко мне, не так ли? К отцу, который почти никогда не был рядом.
Ифань почувствовал на губах легкую усмешку.
Эти слова вернули боль давних лет, которая колола его сердце каждый раз, когда он видел сидящего на золотом троне отца. Он крепче сжимал руку Сехуна и, наверное, именно тогда начал взрослеть раньше положенного.
Нет, говорил он своему брату, который хныкал через прижатые к лицу кулаки и глотал слезы. Нет.
Это было сказано больше для себя, чем для ребенка, который был слишком мал, чтобы понять.
– Я действительно сожалею, что потребовались долгие годы, чтобы я наконец понял. Если бы я только мог повернуть время вспять, эх, как многое я бы сделал по-другому! Единственное, что теперь греет мое сердце, что ты счастлив. Ты достиг всего самостоятельно.
И будто сопровождая мягкий голос, рука на его плече кратко сжала его и отстранилась.
– Ифань, я всегда так гордился тобой.
... именно на такие непредвиденные слова у Ифаня не было ответа. Он отвернул свою голову, боясь того, что он мог сказать, когда внезапно в горле что-то зашевелилось, а дрожащие губы растянулись в улыбку.
-
В течение нескольких минут царила глубокая и все же приятная тишина, которая заполнила пустоту между ними, но вскоре была сломана тихим смехом женщины из сада.
Они были изумлены тем, что, казалось, вышло из-за зеленых кустов: Тао, покрытый ветками и листьями, которые торчали из его туники и темно-рыжих волос, неся на руках никого иного, как королеву-мать.
Она цеплялась за его шею, держа с свободной руке букет розовых и белых цветов, а за её ухом очаровательно красовался майский бутон.
Его мать казалась моложе лет на десять, выглядя принцессой, попавшей в беду, которую спас её прекрасный рыцарь. Все же несмотря на странности сей картины, и отец, и сын не нашли ревности в своих сердцах, а лишь по-доброму засмеялись.
– Я уже должен волноваться, что ты украдешь моего мужа, матушка? – сказал Ифань с улыбкой.
– Не будь глупцом, – королева засмеялась, аккуратно спускаясь из объятий молодого принца-консорта назад на каменный и мраморный пол.
– Твой муж просто предложил сопроводить меня на прогулку по саду и деревне. Что, к слову, ни один из вас двоих никогда мне не предлагал! – сурово пригрозила она им.
– Когда я выразила свою озабоченность по поводу кромки моего платья, которое могло бы испачкаться, он любезно предложил понести меня. Такой вдумчивый и вежливый молодой человек! Посмотрите, он даже выбрал красивый букет моих любимых цветов!
Ифань бы ответил, но его взгляд испуганно пал на устрашающий его стебель лилии, что махал под его носом. Его глаза немедленно округлились. Едва-едва успев вовремя отвернуться, он быстро был окутан ужасным припадком чихания.
– Матушка, – умолял он, чихая. – Лилии?! Ты же знаешь, как я... АПЧХИ! Не терплю лилий!
Его мать нахмурилась и поднесла нос к букету, делая глубокий вдох.
– Какой вздор. У них же такой замечательный запах, правда?
Король немного принюхался к букету и успокаивающе улыбнулся королеве, что, кажется, успокоило.
Ифань же был слишком занят, вытирая с глаз слезы, чтобы хоть что-то увидит, хотя вскоре чьи-то руки обеспокоено помогли ему. Тао как обычно взволновано смотрел на Ифаня, который быстро попытался его успокоить.
– Все хорошо, – заверил он своего мужа, хотя красный и щекочущий нос не давал и слова нормально сказать. – Тебе не стоит волноваться обо мне.
Тао утешительно погладил его спину, и Ифань благодарно улыбнулся в ответ, сунув нос за ладонь.
Мягкое воркование вынуло пару из их собственного мирка, и они оба подняли взгляд, видя, как на них смотрит королева – будто смотрит на что-то восхитительное.
Она точно так же выдыхала и делала такое же лицо буквально на днях, наблюдая за выводком котят, резвящихся в траве.
Ифань несколько раз откашлялся, наконец вытягивая свою мать из изумления.
Она ободряюще улыбнулась молодому мужу Ифаня, и подошла ближе, чтобы взять руку Тао.
–...Боюсь, что не смогу пойти с тобой к деревне сегодня, Тао... У отца Ифаня срочное... – она резко глянула на мужа, –... дело, с которым мне надо ему помочь. Мне действительно придется вернуться в Тронный Зал. И я действительно надеюсь продолжить наши обсуждения в более позднее время.
Тао, казалось, немного расстроился, ведь проводить время с королевой-матерью, которая наконец потеплела к нему, как оказалось, было очень приятно.
– Мы можем пойти с вами... – начал он, но королева покачала головой.
– Нет, нет, ерунда. Если ты все еще хочешь посетить деревню, я уверена, мой сын составит тебе компанию, не так ли, Ифань?
Ифань медленно кивнул, сужая глаза из-за уловки матери, хотя, пожалуй, он все же ценил ее поддержку.
Он посмотрел вниз, связывая друг с другом их с Тао пальцы и немного улыбаясь из-за томного вздоха матери.
От такого жеста Тао засиял, показывая свои жемчужно-белые зубы.
Ифань столь же широко улыбнулся в ответ и, не удержавшись, нежно провел пальцем по кошачьей улыбке мужа.
Как только новобрачные вновь оказались в своем мирке, король и королева начали потихоньку удаляться, один с удивленным хихиканьем, другая с понимающим мерцанием в глазах.
– Какой прекрасный день, – решительно сказала она.
– Действительно, – согласился Король, приподняв тонкую ладонь, покоящуюся на его согнутой руке, и оставляя на ней легкий поцелуй.
–... действительно, это так.
-
Возможно, любовь позволяет видеть в этом мире красоту.
Он не был уверен, были ли они все счастливы прежде, но теперь все это, казалось, стало заразным: улыбки на лицах, смех в воздухе.
Обычно холодная погода, что так распространена у мавров, никогда не была более яркой, более теплой.
К его удивлению, он стал относиться к приближающимся вещам с положительностью, которую он не мог найти в себя прежде.
И точно так же, как красивые цветы, растущие в их садах, он видел, как в его жизни цвело что-то замечательное.
Было ли это близкой дружбой, разделенной между двумя молодыми принцами; или сладкой любовью между двумя музыкантами, отношения которых становились с каждым днем такими же очаровательными, как музыка, которую они создавали; или подающая надежды привязанность меж молодым портным и начальником королевской охраны; или молодой продавец, который наконец нашел место, где люди приняли его со всей его оригинальностью – все это было здесь, в туманном небольшом королевстве, в котором все их мечты наконец осуществились.
На черном жеребце мужа он слушал своего любимого, который рассказывал ему вековые сказания и народные мудрости. Прохладный, свежий ветерок приятно щекотал его кожу, пока он упивался своим счастьем, обнимая своими немного загорелыми из-за яркого солнца руками стройную талию своего принца.
Это слишком хорошо, чтобы быть правдой, думал Ифань, крепко обнимая талию Тао.
… возможно, так и есть.
Тем не менее, он был благодарен, что в его землях длился мир, потому что он позволил ему маленький проблеск счастья, окно в лучшее время.
-
Тяжелая влажность висела в воздухе.
Она цеплялась за их одежду, заставляя их продрогнуть до костей, пока они внимательно наблюдали за городскими стенами.
Снаружи только начинало темнеть, небо окрашивалось в оранжевый и заполнялось серыми, пасмурными облаками.
Именно посредством этой перемены и меркнущего света лучники на южной башне разыскали его – недвижная и неясная фигура свисала со спины полумертвой лошади.
Порванный и сожженный флаг, который он сжимал в руке, был флаг их королевства.
– Откройте врата!
Охранники приложили все усилия, чтобы повернуть тяжелые двери, открывая их так быстро, как они только могли, позволяя лошади пройти через ворота.
Охрана помчалась вниз с их башен, поспешно спускаясь по деревянным лестницам, в то время как первые мужчины, которые окружили человека, сняли его со спины его изможденной и сильно раненой лошади.
Выполнив свой долг, лошадь упала на землю, испустив тяжелый крик прежде, чем сделать свой последний вздох.
Охранники в панике кричали, пытаясь привести в сознание человека, слабое тело которого вздрогнуло от громких звуков над ухом.
–...пожалуйста… Король, – хрипел он, не способный держаться без рук, которые поддерживали его.
Было слишком много крови, окрашивающей броню человека, и охрана с ужасом поняла, что та быстро просачивалась через их собственные одежды на кожу, окрашивая их в темный, темный, темный красный.
Этот человек доживал свои последние минуты.
-
Осуществились худшие кошмары его отца.
Они несли его, окровавленного человека на краю смерти, слыша отовсюду крики дворовых до смерти перепуганных леди, которые были на грани слез.
Они прятались за своими ладонями, пытаясь не смотреть на яркие капли красной крови, измазавшей отполированный мраморный пол.
Не было времени, чтобы обращать внимание на беспорядок, хотя по простой броне и платью мужчины, всем было тревожно ясно, что это не был обычный охранник замка.
Нет, эти человек был ближе к фермеру, чем к закаленному рыцарю. И именно этот факт тревожил людей.
– Я приехал… из южных пограничных областей, – хрипел мужчина, выплевывая кровь.
– И-из деревни... На г-граничной территории. Женщины и дети… все убиты... Н-на наших глазах!
Морщинистые и сухие руки его отца тут же, до бледных костяшек, сжали подлокотники трона, а его лицо озарил гнев.
– Это... работа этих демонов Тидрэа!
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 21 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |