Доктор Каллен сел на кровать и похлопал меня по руке. Боже, я ненавидела, когда он так делал.
Он всегда говорил со мной, как с равной, как будто я не была просто каким то пациентом-ребёнком, как будто я была каким-то другом и он просто заботился обо мне. Он был таким же дружелюбным и заботливым, как и его жена, хотя её забота была более чувствительной и ощутимой. Доктор Каллен, казалось, пытался скрыть то, что он порой чувствует, но Эсме своими сияющими глазами показывала, что её не заботит то, что её чувства выставлены для всего мира.
Это, вероятно, был основной пункт профессии Доктора Каллена. Он заботился, но не так, как он делал вид. Его способ закрываться от чувств, вероятно, объясняется тем, что врач должен держаться подальше от своих пациентов и не пропускать через себя их эмоции. Вероятно, в данном случае, для него это тяжело, так как его сын являлся причиной моего пребывания здесь
Это все огромный долбаный беспорядок. И я не могу дождаться, когда он закончится.
А он когда-нибудь закончится?
Ничто по-настоящему не закончится до того дня, когда мне удастся собрать достаточно мужества, чтобы убить себя. И с моей, новоприобретённой инвалидностью, это проще сказать, чем сделать. Возможно, таким способом, Бог пытается сказать мне, что моё время ещё не пришло, и что я должна сделать что-нибудь прежде, чем умереть.
Хех. Да, верно.
Я буду проклята раньше, чем войду во все это религиозное дерьмо и поверю, что я предназначена для чего-то большего, и что моя жизнь не должна быть потрачена впустую, и что моя жизнь была ценностью.
Что за дерьмо?
Доктор Каллен по-прежнему смотрел на меня, вероятно, ожидая какой-то ответ. Единственный ответ, который мне хотелось дать ему, это сказать, чтобы он отправился в ад, но перед этим ввел в меня столько морфия, чтобы от такого количества моё тело отправилось на Небеса… или, возможно, в Ад, что было бы более правдоподобным.
Не было никакого шанса попасть на Небеса. Не после всего.
- Вам легко говорить, док, - ответила я просто, - Не в моей натуре быть оптимистичной.
- Да, я осознал это, но ты знаешь, что так не должно быть. Всё, что тебе нужно делать, это желать помощи.
Этот разговор был знаком нам обоим. Ни дня не проходило без того, чтобы он не попросил меня, хотя бы два раза, встретится с кем-то. Но каждый раз я отказывалась. Я не хотела обнажать свою душу перед кем-то, кто слушает лишь потому, что ему платят. Как я могу доверить такому человеку все свои глубокие темные секреты? Секреты, о которых я врала последние три месяца, потому что я знала, что если я заговорю о них вслух, придется адски много заплатить, и не только мне. Но всем, кто вовлечён. Молчанием я сохраняла жизнь других. Включая себя… включая свою мать. Хотя, Бог знает, что она не заслуживает этого. Почему я хочу, чтобы они была в сохранности? Они не заслуживают этого. Возможно, я просто хочу обезопасить себя.
- Мы оба знаем, что ты не можешь пойти на это. Я знаю, что ты была госпитализирована три месяца назад, и детали, которые были предоставлены, очень неопределенны. Мне остается только гадать, что случилось три месяца назад, и почему ты отказываешь от помощи сейчас, - сказал он заботливым голосом, который, к черту, раздражал меня, потому что он звучал так искренне, как будто он действительно заботился не просто как мой доктор. Он звучал более обеспокоенным моим благополучием, чем мой отец когда- либо. И это раздражало, так же, как и разрушало. Он глубоко вздохнул и изучал меня молча мгновение, прежде чем продолжить, - Изабелла, ты очень яркая молодая женщина. У тебя может быть любое будущее, какое ты захочешь. Ты можешь путешествовать по миру и посещать экзотические места. Тебе не нужно застревать здесь, если ты не хочешь этого. Возможно, сейчас слишком много всего, но всё может улучшиться, если ты позволишь.
- Да? И, как я позволю всему стать лучше, если каждая моя клетка говорит мне умереть?, - сказала я, почти огрызнувшись на него за то, что он давит на меня. Он думает, что все так просто, что все будет хорошо, если я получу помощь, как будто мир так и работает.
- Ты никогда не узнаешь, пока не попробуешь, - ответил он мягко, сжимая мою руку. – Я понимаю твоё нежелание говорить с профессионалом. Но тебе не нужно говорить с профессионалом для того, чтобы отпустить себя; возможно, есть кто-то ещё, кому ты можешь довериться. Может быть друг? Или кто-то из твоей семьи?
- Да? Кто-то вроде моей сумасшедшей мамаши или моего воображаемого друга, который живет на чердаке?
- По моему профессиональному мнению, я думаю, что тебе нужно отпустить беспокойство. Разговоры о том, что беспокоит тебя, о том, что ты чувствуешь и что ты думаешь. Не имеет значения, с кем ты говорить, главное, что ты говоришь, - сказал он мягко.
- А по моему профессиональному мнению, я думаю, что вам пора бы уже бросить это дело, - ответила я.
Меня все еще удивляло то, что я не чувствовала себя странно, разговаривая с Доктором Каленом таким тоном. Я всегда относилась с уважением к авторитетным личностям. Но с того момента, как я проснулась после аварии, я почувствовала прилив раздражения, который проходит по моему телу и поэтому меня невозможно заткнуть, если кто-то докапывается до меня. И это относится ко всем, и не только к таким авторитетным личностям, как мои родители и Доктор Каллен. Это все равно, что мое огрызание на Эдварда, когда он попытался извиниться – или что он там делал, когда навещал меня. Или моя ложь Доктору Каллену по поводу того, что сказал Эдвард. Либо у меня выросли шипы, либо, возможно, меня просто начало тошнить от всего и всех, кто находится рядом.
Или, возможно, тот факт, что я проснулась после всего и был последней каплей для меня. Я могла вынести много дерьма от многих людей, но пробуждение после аварии, которая должна была убить меня, да, это то, с чем я просто не могу жить. И после этого, все, кажется, помешались на мне ещё больше, чем обычно.
Мама не навещала меня больше до своего возвращения обратно в Сиэтл в воскресение. Я была отчасти недовольна, потому что я не возражала бы от возможности накинуться на неё, и сказать, что именно я чувствую, смотря в её сумасшедшее неуправляемое лицо; хотя у меня были сомнения, с моим новым состоянием, смогу ли я вынести её присутствие. Да, я могла сказать несколько хороших, заслуженных ею комментариев, но я не думаю, что смогла бы действительно сказать ей, что я чувствую. Отчасти, это было связано с тем, что я на самом деле не знала, что чувствую, поскольку всё было настолько противоречивым, в лучшем случае. Хоть я и ненавидела её, я всё ещё не могла полностью абстрагироваться от того факта, что она моя мать.
- Возможно, мы можем бросить это дело на сегодня, и сосредоточится на том, чтобы поднять тебя на ноги, - сказал Доктор Каллен, поднимаясь с кровати.
- Не могу не согласится, - ответила я, - так каков же мой приговор? Костыли?
В первые пару раз, когда я пыталась ходить с костылями по коридору боль была просто невыносимой, но это было перед тем, как мне дали несколько таблеток, которые действительно возымели эффект. Доктор Каллен сказал, что, конечно, не хотел бы мне давать что-то, кроме внутривенных наркотиков, но даже он не мог бороться с этим больше. Но перед тем, как дать мне их, он сделал акцент на том, чтобы я не делала ничего глупого. Ему не нужно было вдаваться в подробности. Я знала, что он имел ввиду “обманное принятие таблеток”, просто для того, чтобы сохранить их на будущее. Я полагаю, что провалю его попытку доверия ко мне с таблетками.
- Костыли будут уместны дома, но инвалидная коляска будет более удобной, когда ты вернешься в школу.
Я застонала от его слов. Инвалидная коляска в школе, я уже почти слышу смех.
Он сочувственно посмотрел на меня, и мне захотелось застонать снова – как будто его сочувствие это то, что мне сейчас нужно.
- Учитывая, как много тебе нужно будет передвигаться между классами в школе, я бы действительно порекомендовал бы тебе взять инвалидную коляску. Твоя нога нуждается в восстановлении, и чем меньше ты ходишь, тем лучше. Особенно, поначалу, - сказал он.
- Почему я не могу остаться дома, пока моя нога достаточно заживет для того, чтобы ходить. Почему я не могу остаться дома до тех пор, пока гипс полностью не снимут? – спросила я, и он усмехнулся.
- Этого вероятно не произойдет в ближайшие два месяца, и это будет зависеть от того, как быстро заживут твои кости.
- Да, и? Я могу учиться дома или попросить кого-нибудь приносить мне домашнее задание домой или прочее.
Он снова вздохнул и покачал головой.
- Я не твой отец, так что, я не могу предпринимать никаких решений, касающихся твоей учёбы.
Я фыркнула и он подошел к окну. Было уже темно и, по-прежнему, шел дождь.
- Не изолируй себя, Изабелла. Мир всегда кажется темнее и страшнее, когда ты одинок.
Он бросил на меня взгляд через плечо и я отвела глаза.
Мир, может быть темнее и страшнее, когда ты один, но нет ничего страшнее того, когда люди, которых ты любишь, отворачиваются от тебя и заставляют потерять всю связь с реальностью.
Прошло еще два дня, прежде чем, Доктор Каллен наконец-то освободил меня от своей заботы, но перед этим заставил меня пообещать, что я буду заботиться о себе. Мой отец думал, что Доктор Каллен проявляет огромную внимательность, заботясь обо мне, хотя он не знал, почему Доктор Каллен это делал. Он не посчитал странным то, что Доктор Каллен сказал, что собирается звонить каждые несколько дней, чтобы быть в курсе моего восстановления.
Какой врач практически каждый день проверяет своих пациентов, когда их выписали? Если пациент достаточно хорошо себя чувствует себя, чтобы отправиться домой, разве одной проверки в несколько недель недостаточно? Звонки каждые несколько дней, это слишком много для меня, и странно, что мой отец посчитал это нормальным. Но, возможно, мой папа списывал чрезмерную заботу Доктора Каллена на тот факт, что его сын втянул меня во всё это. Сделав всю ситуацию и его личным делом.
Возможно, мне нужно попросить другого доктора. Того, кто будет относится ко всему гораздо проще.
Мы поехали домой на полицейской машине отца вместе с инвалидной коляской и парой костылей на заднем сиденьи. Если бы была моя воля, это инвалидная коляска никогда бы не увидела света и навсегда была бы спрятана в каком-нибудь углу. Мне не нужно еще одно огромное напоминание того, каким калекой я стала: костылей было достаточно, чтобы не забыть.
И сумасшедшая боль в моей ноге. Кто мог про это забыть?
Отец помог мне выйти из машины и дал мне костыли с заднего сидения. Земля была мокрой и грязной от дождя, но не было никакого льда и снега. Я пошатывалась на каждом шагу и застонала, когда почувствовала, как костыль погрузился в грязь. Отец прошел мимо меня, неся сложенную коляску к дому.
- Тебе нужна помощь? – спросил он, когда вернулся.
- Нет, я справлюсь, - ответила я в гневе.
Каждый шаг отзывался болью, но не физической. Костыли продолжали погружаться в землю, что, конечно, сделало ходьбу более трудной, чем должно быть.
- Ты уверена, что не хочешь моей помощи? – осторожно спросил отец, отходя на шаг от двери.
- Я сказала, что справлюсь, - ответила я сквозь сжатые зубы.
Когда я, наконец, зашла внутрь, у отца было мокрое полотенце, чтобы почистить мои, теперь грязные, костыли. Я кротко ему улыбнулась, когда он чистил их. Затем он удалил пластиковое покрытие с гипса, которое предотвращало гипс от загрязнений, влажности или дождя.
- Спасибо, - пробормотала я.
Он только неловко улыбнулся в ответ, перед тем, как пойти в прачечную комнату, чтобы бросить туда полотенце.
Я, пошатываясь, направилась в кухню, и застыла, когда увидела огромное количество бумаг и книг на столе. Я знала эти книги. Я знала эти бумаги. Но мне все равно нужно было спросить.
- Пап… что это? – спросила я, когда он вернулся в кухню.
- Ох, это твоя домашняя работа. Одна из твоих подруг приходила каждый день на этой неделе, чтобы оставить её, - сказал он.
Я не знала, что взволновало меня в этом больше: тот факт, что он просто позволил кучке работ расти здесь, вместо того, чтобы принести их в больницу, чтобы я смогла что-то сделать, или тот факт, что, по словам отца, одна из моих подруг принесла это всё.
- Кто эта… подруга? – спросила я, пытаясь скрыть сарказм в моем голосе.
- Я думаю, что её имя Элис Бренден… или Брендон, или что-то в этом роде. Я не уловил, она говорила слишком быстро для меня, - сказал он с легким смешком. – Почему ты никогда не представляла её? Она кажется милой девушкой.
Элис Брендон. С каких пор мы друзья? Тот факт, что он спасла мою жизнь однажды, не делает нас друзьями. Возможно, она предложила брать мою работу просто потому что, никто бы другой не сделал этого, и, возможно, она представилась моей подругой, чтобы не заставлять отца чувствовать себя неудобно или что-либо еще.
Я взяла задание которое находилось на вершине кучи и закусила губу.
- Доктор Каллен сказал, что тебе будет полезно вернуться в школу, когда ты почувствуешь, что это то… да, - сказал отец, и в неловкости почесал затылок; и затем, когда я не ответила, он добавил, - я буду возить тебя в школу каждое утро, но я не смогу это делать после обеда. Если бы кто-то из твоих друзей смог бы тебя подвозить до дома, это была бы огромная помощь. Я не думаю, что Элис будет возражать. Она сказала, что мы можем попросить её, если нам нужна будет помощь.
- Да, да, – пробормотала я, просто чтобы заткнуть его, - я позабочусь об этом, не волнуйся.
- Сядь в гостиной, а я закажу пиццу, - сказал он, его тон предполагал, что он почти ожидал того, что я откажусь и предложу приготовить ему ужин. Но я не отказалась. И он казался немного разочарованным, когда набирал номер пиццерии. Я думаю, что отсутствие домашней еды всю неделю сказалось на нем. Как будто больничная еда, которую мне приходилось есть, была фантастической. Пицца замечательно звучала в моих ушах, черт возьми, даже грязь сочли бы гастрономическим успехом в сравнении с больничной пищей.
Через некоторое время привезли пиццу и мы ели почти в тишине. Мне было нечего сказать своему отцу, во всяком случае, не то, что будет считаться приятным разговором за ужином. Я была все ещё зла на него за то, что произошло до аварии. И я не знаю, как много времени мне потребуется, чтобы переступить через это.
Я знала, что он действительно пытался помочь мне и показывал, что заботится. Его визиты в больницу показали, что он заботится больше, чем раньше. Но все же, этого было недостаточно для меня. Он все еще защищал маму, когда она упоминалась в разговоре, хотя казалось, что его защита немного дрогнула, после того, как она уехала снова. Мне хотелось верить, что это случилось потому, что он начал осознавать неправоту мамы, по крайне мере, в нескольких аспектах, и то, что я не была плохим человек в данной ситуации. Но правда была в том, что он, вероятно, устал спорить со мной по одному и тому же поводу снова и снова. Он знал, что я не поменяю своего мнения о ней, и он осознал, что вел со мной безнадежную борьбу.
Когда я закончила с пиццей, то отправилась наверх. Это было не так сложно, как я думала, и пока я крепко держалась за перила, не было никакого риска упасть с лестницы и сломать вторую ногу.
Пока мы ждали пиццу, отец поднял всю домашнюю работу наверх в мою комнату и, теперь она была аккуратно сложена на моем столе. Я едва ли взглянула на неё, сразу отправившись к кровати, чтобы лечь. Я почти слышала облегченный вздох моей спины, когда она встретилась с мягкостью моего матраса.
Отец просил меня во время ужина подумать о школе и о том, как долго я планировала оставаться дома. И, честно говоря, я не знала ответа. Часть меня больше никогда не хотела возвращаться обратно в то место снова, а другая, наоборот, хотела вернуться туда для того, чтобы показать всем тем людям, что меня не так просто сломать. Была ещё маленькая крошечная часть, которая хотела узнать, что люди говорят. Сплетни, должно быть, были повсюду, и мне было любопытно посмотреть, сколько человек попытаются свалить всю вину за аварию на меня. Я не удивлюсь, если теорию “она бросилась под машину” воспримут, как факт. И я не думаю, что Эдвард будет первым в списке людей, чтобы рассказать правду о том, что случилось на самом деле.
Была только суббота, и у меня было всё время мира, чтобы решить, хочу ли я обратно в школу – и когда я этого захочу. Не было спешки. Я могла подождать несколько дней, или даже недель.
Или возможно, если я буду в хорошем настроении, можно было бы появиться в понедельник…
Перевод: Балдуся
Редактура: BAST
Hit by Destiny
Глава 14 - Трудности. Часть 1
Эдвард Каллен POV
Держа в руке ключи от машины, и играясь с ними, я уставился на автомобильную дверь. Эмметт смотрел на меня и с нетерпением постукивал ногой.
— Ты садишься за руль или нет? Я знаю, что это не твоё драгоценное "Вольво", но ты всегда говорил, что тебе нравится вести мой джип. В конце концов, в неё может влезть намного больше дерьма, чем в твою машину, – сказал он, усмехнувшись, а я покачал головой и бросил ключи ему.
— Нет, ты поведёшь. Это будет выглядеть как измена, если я поведу другую машину, в то время, как моя малышка в ремонте, – ответил я и подошёл к пассажирской стороне автомобиля.
— Да, потому что твоя машина слишком чувствительна, – издевался он, когда сел за руль. – Кажется, ты был не против вождения других автомобилей, когда твоя машина была в ремонте после инцидента с Майком. Что случилось?
— Может, я не в настроении, – ответил я, слегка пожав плечами.
— Да, но Розали этому не поверит, – ответил он, смеясь.
— Уфф, спасибо, что напомнил мне о ней... – я поморщился.
Эмметт усмехнулся, и начал спускаться по извилистой дороге к главному шоссе. Он взглянул на меня любопытным взглядом и снова усмехнулся, при этом веселясь и покачивая головой.
— Чувак, я может и не лучший водитель в мире..., но послушай, тебе не обязательно держаться за своё кресло, как будто от этого зависит твоя жизнь, – прокомментировал он, и я, ничего не понимая, взглянул на него. Он кивнул на мои руки, и я посмотрел вниз. Я даже не заметил, что вцепился в сиденье, и держался так крепко, что побелели костяшки пальцев.
— Чувак, расслабься, всё нормально, – сказал он. Я попытался расслабить руки и положил их на колени, но тело так и осталось напряжённым.
Всю оставшуюся часть поездки Эмметт продолжал странно поглядывать на меня. Когда он подъехал к автостоянке, я внутренне застонал. Его взгляды были не единственными. Люди смотрели, и даже не пытались это скрыть. Я видел, как они подходили друг к другу, перешёптывались и указывали, на проезжающую мимо них нашу машину.
— Я сейчас так рад, что я – это не ты, – сказал Эмметт с весёлой улыбкой и выключил двигатель.
— Да, потому что ты бы наложил в свои грёбаные штаны, если бы это был ты, – ответил я себе под нос, и это смыло весёлое выражение с его лица.
— Грубиян, – это было всё, что он сказал, и вышел из машины.
Я закатил глаза и выбрался из этой машины-зверя, сильно хлопнув дверью позади себя. Я пошёл за Эмметтом, и когда мы проходили, прилагал все усилия, стараясь игнорировать взгляды. Было похоже на то, что я какая-то кинозвезда, или какое-то дерьмо, и как будто никто из них никогда не видел меня прежде.
Новая драма и свежие сплетни были редкостью в этом городе. Конечно, все они набросятся на это и разнесут в клочья, пока не останется ничего, кроме кучи лжи, плавающей вокруг. Я уверен, что к концу этой недели, аварию будут описывать как последовательное столкновение с десятью вовлечёнными автомобилями; будет несколько жертв, среди них несколько раненных. Один из мёртвых будет маленький ребёнок, возможно даже младенец. Конечно, Гусыня будет единственной, кого обвинят в несчастном случае. Людям естественно будет предположить, что по каким-то причинам она пришла в бешенство, и выскочила перед машиной, или, другой вариант, вела машину как маньяк на, заставляя людей сворачивать, чтобы не врезаться в неё, но это заставило их столкнуться друг с другом.
Да, будет множество слухов, но в них не будет ни капли правды.. Сегодня был только понедельник, но через неделю сплетни только ухудшатся.
Этим утром мама предложила, чтобы я остался дома и отдохнул. Обычно я не упускал шанса провести весь день в кровати, но сегодня не был обычный день. Я знал, что если останусь дома, то когда, наконец, вернусь, привлеку внимания ещё больше, так что лучше, чёрт, просто взять быка за рога и надеяться, что день пройдёт достаточно быстро и оставит меня невредимым.
Но у меня было ощущение, что сегодняшний день будет совсем не хорошим днём, тем более что я чувствовал себя, бля, ходячим трупом. Я был опустошён; я плохо спал в течение всех выходных, и всё из-за кошмаров, которые мешали мне спать.
Да, вы правильно поняли меня. Бля, у Эдварда Каллена были грёбаные кошмары.
Чёртовы кошмары. Как будто я был каким-то малышом, который испугался гремлина под кроватью или ещё какое-нибудь дерьмо. Меня не пугают кошмары. Так почему же, чёрт возьми, я просыпался среди ночи, обливаясь потом, и с сердцем, бьющимся как отбойный молоток в моей груди.
Вот это я облажался.
В это утро я проснулся после особо тревожного сна, взглянув на часы на тумбочке, увидел, что всего лишь пять утра, и ещё полтора часа до того, как они начнут будить меня. Я выключил будильник и со стоном скатился с кровати. Больше не было никаких причин оставаться в постели. Всё равно я не смогу уснуть. Моё сердце всё ещё стучало как сумасшедшее, хоть воспоминания о сне начали исчезать, и я уже не мог вспомнить, с чего, чёрт возьми, он начинался, и что заставило меня так волноваться.
Кошмары, казалось, имели между собой что-то общее: все они происходили в тёмных и уединённых местах. В одном сне, я очутился в лесу, бегал, как сумасшедший, пытаясь найти выход. Никто на меня не охотился или что-либо, но меня не покидало странное чувство, что я был там не один. Там было очень темно. Единственный свет там был жуткий, красный, который не понятно, откуда исходил, и благодаря красному отблеску выглядело так, словно все деревья в крови...
Красный свет и кровавые деревья.
Да, не нужно быть учёным, чтобы понять, почему, чёрт возьми, мне это снилось. И мне не нужен грёбаный толкователь снов, чтобы понять, что эта херня обозначала. Очевидно, моё подсознание решило, что иметь дело с последствиями аварии, пока я бодрствовал, для меня недостаточно, по-видимому, я также должен терпеть это во сне. И у меня никогда не будет передышки от этого.
Я был скорее мёртв, чем жив, когда зашёл в ванную, чтобы принять свой утренний душ. Рана на моём лбу ужалила, когда вода попала на неё, но меня это не волновало, Боль приветствовалась, это заставило меня почувствовать себя мужчиной. А не чёртовым слабаком, который волновался из-за грёбаного кошмара. Вытерев тело, я надел свои пижамные штаны и спустился вниз. Хотя было только половина шестого утра, я мог слышать шум и голоса, идущие из кухни.
Как только я вошёл внутрь, голоса сразу затихли. Мама и папа сидели за столом с мрачными выражениями лица.
— Не обращайте на меня внимания, – пробормотал я, и открыл дверь холодильника, чтобы найти что-нибудь поесть.
— Может, тебе следует сегодня остаться дома, – сказала мама тихо. – Эмметт может принести тебе домашнее задание. У тебя были тяжелые выходные. Ты заслуживаешь день отдыха.
Я повернул голову, чтобы посмотреть на неё, но чувства в моих глазах потеряли свою силу, когда я встретил её взгляд. Она смотрела на меня безумно любящими глазами. Было невозможно впиться в неё взглядом или продолжать сердиться, когда она так смотрела. Конечно, она знала это, и использовала довольно часто. Никто из нас не мог сопротивляться этому взгляду.
— Я согласен с мамой, – сказал папа. Когда я посмотрел на него, я увидел, что у него не было того же любящего взгляда, и за это я был чертовски благодарен, и совсем не удивлён. По крайней мере, одного из родителей я мог ненавидеть. Следующие слова, которые он произнёс, добавили мне ещё одну причину. – Я думаю, ты достаточно навредил за эти выходные, этого хватит на всю жизнь.
— Карлайл! – ахнула мама, её глаза расширились, и я захотел закатить свои. Я ожидал быть обвинённым во всей этой ситуации, и выбор его слов не удивил меня, так же как и реакция моей мамы. Но хоть это и не удивило меня, но всё таки немного чертовски раздражало. Разве родители не должны поддерживать тебя, независимо от того, в какое дерьмо ты влез? Очевидно, мой отец так не считал.
— Я говорю не об аварии, дорогая, – сказал отец, посмотрев на маму. – Я говорю о том, как он поехал в больницу и сказал Изабелле, что она должна заплатить за ущерб, нанесённый его машине.
— Это фигня! Чёрт, она наврала! – отрезал я. – Она была в ярости увидев меня, и сказала тебе это только потому, чтобы создать мне чёртовы проблемы, как будто я и так не достаточно глубоко в дерьме.
Я до сих пор не мог поверить, что она на самом деле вылила это дерьмо на меня, и ещё был странный факт, что папа фактически поверил ей. Сначала Эмметт спросил, сбил ли я её намеренно, а теперь папа на самом деле полагал, что я пошёл туда, чтобы заставить её заплатить за мой автомобиль.
Что, чёрт возьми, я сделал своей семье, что они так плохо думали обо мне? Они действительно думали, что я был таким ужасным человеком, который собьёт кого-то нарочно, а потом заставит заплатить за ущерб, нанесённый автомобилю? Они вели себя так, как будто это было нормальное поведение для меня, и это их не удивляло. Как будто я таким и был, и они научились принимать меня таким и не раздували из этого проблему.
Сказать, что я был напуган этим, значит ничего не сказать.
Папа посмотрел на меня, и что-то смягчилось в его глазах, но разочарование и гнев по поводу ситуации всё ещё были там. И этому разочарованию не было конца.
— Возвращайся в постель, сын. Мы поговорим об этом, когда я вернусь домой, – сказал отец с глубоким вздохом, сделал последний глоток кофе и встал. Быстро поцеловав маму он вышел из кухни.
— Он просто перегружен, – сказала мама тихо, после того как мы услышали, как захлопнулась дверь. Я хотел закатить глаза на её попытку оправдать его. – Он не винит тебя за то, что произошло. Он просто устал.
Я с недоверием посмотрел на неё, и она только грустно улыбнулась мне.
— Просто чтобы ты знала, я не собираюсь проводить весь день в своей грёбаной кровати. Я собираюсь в школу, – сказал я твёрдо, затем вышел из кухни и стал подниматься по лестнице. Мама могла защищать кого хотела, но это не отменяло того факта, что она, казалось, во всём этом была единственной на моей стороне. Но если бы она не была моей матерью, я уверен, всё было бы по-другому.
Мама не пыталась остановить меня, когда через пару часов я спустился по лестнице и направился к машине Эмметта. Я не знаю, чтобы я сделал, если бы она попыталась.
Печальные глаза мамы и изувеченное тело Свон было именно тем, что я видел каждый раз, когда закрывал глаза, и это начинало изматывать меня. Это было ещё хуже, чем кошмары.
Я шёл за Эмметтом по коридору. Я был слишком погружён в свои мысли, и даже не замечал взгляды и перешёптывания людей, когда мы проходили мимо них. Мы встретили Джаспера, который ждал нас у своего шкафчика, конечно Элис и Розали были с ним. Как только мы добрались до них, Элис обвила вокруг меня руки и крепко обняла. Я неловко погладил её по спине, не зная толком что, чёрт возьми, я должен был сделать. Я не из тех, кто любит объятья.
— Я рада, что с тобой всё в порядке, несмотря на то, что ты грёбаный придурок, – сказала она мне в грудь.
— Ладно, хорошо, спасибо? – сказал я, смотря на эльфа, цепляющегося на меня.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |