Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации 21 страница

В поисках валюты все средства были хороши, даже «продажа» за границу людей, ненужных советской власти. Александр Горянин в очерке «В Новом Свете у русских», рассказывая о судьбах россий­ских эмигрантов в США, пишет о Елене Алексеевне Слободской,

вдове священника. Родня, жившая в Эстонии, в 1935 г. выкупила ее со всей семьей «через систему «Торгсина»», заплатив советскому правительству за выдачу заграничных паспортов по 500 руб. золо­том¹⁰⁵⁶. Архивные документы подтверждают рассказ Горянина. Формальная инициатива о разрешении эмиграции за валюту при­надлежала Сектору валюты и международных расчетов Наркомфи­на. В июне 1932 г. его руководство писало в СТО: «В СССР имеется довольно значительная группа лиц, совершенно ненужных для страны и желающих эмигрировать за границу к своим родственникам. Пос­кольку последние берут на себя расходы по их переезду, а также по оплате сборов, связанных с разрешением на выезд, такая эмиграция могла бы явиться для нас довольно серьезным источником валютных поступлений»^⁰⁵¹. Обращает внимание постановка вопроса: не они, уезжавшие, не хотят оставаться в СССР, а это мы, советская власть, в них не нуждаемся. В октябре 1932 г. Совнарком, непривычно быс­тро для советской бюрократии отреагировав на запрос, - свидетель­ство того, что инициатива Наркомфина была исполнением решения Политбюро, - принял постановление о валютной эмиграции¹⁰⁵⁸.

■Для тех, кто соглашался платить валютой, иностранные отделы исполкомов местных советов оформляли выездные паспорта «в об­легченном порядке». Сумма «выкупа» определялась социальным статусом потенциального эмигранта и была астрономически боль­шой: одно лишь оформление загранпаспорта в 1932 г. стоило для «трудового элемента» 500, а для «нетрудового» - 1000 зол. руб. К 1933 г. стоимость паспорта выросла и составила соответственно 550 и 1100 руб. золотом¹⁰⁵⁹. Для сравнения: в начале нэпа за оформле­ние загранпаспорта люди платили государству 38 руб.¹⁰⁶⁰ Помимо паспорта, эмигранты оплачивали в валюте услуги «Интуриста» по «организации выезда», а также услуги Наркомата путей сообщения и Совторгфлота за доставку «до портов посадки». Наркомфин при­знался, что цена валютной эмиграции скрывала в себе компенсацию потери для СССР валютных переводов, которые могли бы посту­пить уехавшим в случае их неотъезда за границу. Наркомат инос­транных дел, который тоже оказался вовлеченным, опасался, что высокие ставки на загранпаспорта снизят число валютных эмигран­тов, а значит, не позволят получить существенного дохода. Эти опа­сения в определенной степени оправдались. Мало кто из «нетрудо­вого элемента», даже при поддержке родственников за рубежом, мог воспользоваться возможностью валютного выкупа. В 1933 г. ру­ководство «Интуриста» просило вообще отменить эту категорию из-за незначительного числа лиц, которые могли осилить выкуп.

В момент обсуждения вопроса о возможности валютной эмигра­ции Наркомфин с подачи ОГПУ предполагал, что ежегодное число

тех, кто сможет заплатить валютный выкуп, составит от 3 до 5 тыс. человек. Сколько людей воспользовались возможностью валютного побега? «Подмазанное» валютой облегченное оформление выез­дных документов привело к росту числа эмигрантов из СССР. В

1932 г., до разрешения валютной эмиграции, от советских граждан поступило 478 заявлений на выезд, из них только 259 были выпол­нены: никому не было отказано, следовательно, невыполнение остальных заявлений объяснялось бюрократической волокитой. В

1933 г. работа шла в три раза быстрее: из 1249 заявок на выезд за ру­беж было удовлетворено 804 заявки и выдано 104 отказа¹⁰⁶¹. Но, не­смотря на рост, валютная эмиграция оказалась ниже ориентиров Наркомфина и ОГПУ и не только по причине запретительно высо­кой цены на загранпаспорт. Руководство страны даже во имя валю­ты не пустило эмиграционный процесс на самотек: план валютной эмиграции на 1933 г. разрешал «Интуристу» вывезти за границу только тысячу человек¹⁰⁶². Наибольшие поступления валюты по эмиграции ожидались из США, Канады и Южной Америки, но геог­рафия будущих стран проживания бывших советских граждан по­крывала всю Европу, Ближний Восток и Южную Африку¹⁰⁶³. *

По свидетельству архивных документов, валютная эмиграция осуществлялась через «Интурист», хотя, если верить рассказу Горя-нина, семья Слободских была выкуплена через Торгсин. Как объяс­нить эту неувязку? Первоначальное предложение Наркомфина не предусматривало ни участия «Интуриста», ни участия Торгсина в организации валютной эмиграции. Валютный выкуп должен был поступать напрямую в исполкомы местных советов, которые выда­вали паспорта на выезд. Иными словами, желавший уехать должен был заплатить за это самой советской власти. Наркоминдел, боясь международной огласки, стал возражать, считая, что «мероприятие должно быть замаскировано участием «Интуриста» как коммерчес­кой организации»¹⁰⁶⁴: одно дело, если торговлей эмиграцией занима­ются органы советской власти, другое - какое-то акционерное об­щество. Запад ведь мог и не знать, что акционерное общество «Интурист» тоже являлось государственной, более того, правитель­ственной организацией, ведь его учредителями были Наркоматы внешней торговли и путей сообщения¹⁰⁶⁵. В результате вмешатель­ства НКИД сложился порядок, при котором валютные переводы в уплату стоимости загранпаспортов поступали на счет Торгсина как торговой валютной организации, а «Интурист» отвечал за организа­цию процесса выезда. Стремление советского руководства получить валюту не вызывает удивления. Любопытно другое: торгуя паспор­тами на выезд, оно пыталось сохранять патерналистский тон. Поста­новление СНК, разрешившее валютную эмиграцию, позволяло ис­

полкомам местных советов «в особо уважительных случаях взимать паспортный сбор в пониженном размере». Интересно было бы узнать, какие именно причины бегства из страны Советов прави­тельство считало уважительными. В материалах 1933 г. есть свиде­тельства о существовании льготной цены на эмиграцию для стари­ков и, что особенно удивительно, детей - всего лишь 275 руб. золотом¹⁰⁶⁶.

В 1933 г. правительство рассматривало вопрос о продаже за ва­люту советским гражданам разрешения на временное пребывание за границей: на этот вид «валютных услуг» поступало много заявок от населения. Как решился вопрос - не знаю, но не думаю, что руко­водство страны даже за валюту облегчило получение разрешений на временный выезд. Можно ведь было и продешевить: а что если ви­зитеры останутся за границей навсегда, не оплатив сполна своего права на эмиграцию?

Начавшийся голод затормозил поиск Торгсином дополнитель­ных источников валюты. Его магазины легко выполняли план, про­давая мешками муку и крупу, - вряд ли соблазны в виде квартиры или машины могли стимулировать сдачу ценностей сильнее, чем угроза голодной смерти. С отступлением голода и падением валют­ных оборотов Торгсина вопрос об альтернативных источниках по­ступления валюты вновь стал актуальным¹⁰⁶⁷: руководство Нарком-внешторга и Торгсина пыталось убедить правительство, что их предприятие имело право на долгую жизнь, а главным доводом к тому были размеры валютных поступлений¹⁰⁶⁸. Выживание Торг­сина было вопросом качества его услуг, товаров и ассортимента: но­вовведения в Торгсине стали частью более широкой кампании «борьбы за культурную торговлю», развернувшейся в стране после отмены карточной системы.

В условиях «сытого времени» спрос переместился на промыш­ленные товары¹⁰⁶⁹. Покупатели теперь гонялись за парфюмерией и косметикой, а не за мукой¹⁰⁷⁰. Рассматривая перспективы 1934 г., председатель Торгсина Сташевский сделал ставку на специализиро­ванные магазины обуви, модной одежды, бытовых товаров. Неудов­летворенный низким качеством отечественного ширпотреба, Ста­шевский требовал задействовать лучшие кустарные артели для пошива обуви и одежды для Торгсина¹⁰⁷¹. В Ленинграде Торгсин предлагал новую валютную услугу - просмотр модных журналов и копирование рисунков моделей¹⁰⁷². Среди новшеств были и валют­ные комиссионные магазины импортных товаров¹⁰⁷³, а также «аме­риканские базары». Опыт недавно открытой валютной комиссионки в Москве обнадеживал, и Сташевский призывал управляющих кон­тор приехать в столицу познакомиться с постановкой дела, с тем

чтобы затем развернуть комиссионную валютную торговлю у себя в регионах. «Базары» были срисованы с западных универсальных ма­газинов дешевых товаров по стандартной цене. «Коварство» заклю­чалось в том, что, завлекая покупателей импортными товарами по фиксированной цене от 10 коп. до 1 руб., «американский базар» под­совывал им и залежавшийся на полках Торгсина отечественный ширпотреб. Сташевский писал: «Американский базар мыслится нами как своего рода постоянно действующая отдушина, при помо­щи которой мы сможем очищать систему от неходовых и малоходо­вых товаров гораздо быстрее и лучше, нежели путем формального снижения цен и устройства всякого рода распродаж»¹⁰⁷⁴. В отличие от западных магазинов подобного рода, которые размещались в де­шевых помещениях, Сташевский отвел под советский «американ­ский базар» один из лучших московских универмагов и планировал закупить для него за границей специальный ассортимент товаров. Для экономии валюты он также требовал, чтобы конторы на местах начали поиск хороших артелей, которые могли бы копировать им­портную продукцию. «Торгсин, - писал Сташевский, - в таком слу­чае сыграет роль не только насоса, выкачивающего валюту, но так­же и серьезного толкача, способствующего качественному улучшению ширпотреба в том смысле, как это понимает наша Пар­тия»¹⁰⁷⁵. При благоприятных результатах эксперимента в Москве Сташевский планировал открыть «американские базары» во всех крупных городах СССР¹⁰⁷⁶. Кроме того, он требовал охватить глу­бинку разъездной и коробейной торговлей. «Подбор коробейников» следовало проводить из числа местных жителей, пользовавшихся «большим доверием» у населения ¹⁰⁷⁷.

Чтобы удержаться на плаву, Торгсин расширял свой ассорти­мент. Конторы приступили к торговле живым скотом за валюту¹⁰⁷⁸. Простая алюминиевая посуда уже не привлекала покупателей, они искали эмалированную. По словам Сташевского, «предстояла серь­езная работа по граммофонным пластинкам»: люди хотели танце­вать. В 1934 г. специально для Торгсина отечественная промышлен­ность должна была выпустить 2 млн пластинок. Особым спросом пользовался джаз Утесова. В 1935 г. Наркомпрос обязан был в крат­чайшие сроки отобрать для записи и продажи в Торгсине 100 грам­пластинок «соответствующих жанров»¹⁰⁷⁹. Торгсин торговал и им­портными грампластинками, но тут можно было попасть впросак. НКВД сигнализировал: «При проигрыше патефонных пластинок импортного происхождения была обнаружена пластинка, возбужда­ющая подозрения». На ней были записаны марши «Кадеты высшей школы» и «Под двуглавым орлом»¹⁰⁸⁰. В конце 1933 г. Торгсин по­лучил эксклюзивное право на продажу высших сортов вин и конья­

ков, а также экспортных свежих и сухих фруктов¹⁰⁸¹. Мука, крупа и хлебные изделия - недавно главные товары Торгсина - не исчезли из его ассортимента, но теперь они должны были быть только выс­шего качества. Предстояло также «усилить продажу» забытых в годы карточной системы парного мяса, колбасы, пирожных, сливоч­ного масла. В пайковые годы кто бы стал задавать вопрос о сорте мяса? - Теперь расширение и усложнение ассортимента продоволь­ственных товаров требовало открытия специализированных магази­нов мяса, рыбы, зелени и овощей и др. В продуктовых магазинах Торгсина открывались кафе с горячими завтраками, закусками, кофе и кондитерскими изделиями¹⁰⁸².

На закате деятельности руководство Торгсина пыталось попра­вить свое валютное дело и за счет советских художников и писате­лей. Это был не новый для Торгсина источник поступления валюты, но договорные условия изменились, дабы лучше стимулировать ав­торов. До 1934 г. художники и писатели, продавшие за границей свои произведения, могли купить в Торгсине товаров на 20% полу­ченной суммы. По признанию документа, это часто составляло не более 10-20 золотых руб. С 1934 г. по распоряжению Валютной ко­миссии СНК выплаты на Торгсин достигли половины суммы, выру­ченной авторами от продажи своих произведений за рубежом. Ху­дожники, продавшие свои работы через комиссионные магазины Торгсина, могли теперь использовать 40% вырученной суммы на по­купки в Торгсине, остальное, после вычета комиссионных, получали в рублях¹⁰⁸³.

Торгсин собирал валюту, где мог. В сентябре 1934 г. завершились переговоры о вынужденной продаже советским руководством Ки­тайско-Восточной железной дороги (КВЖД) правительству недав­но «испеченного» государства Маньчжоу-Го, а уже в ноябре, не­смотря на то, что соглашение о продаже еще не было подписано сторонами, зампредседателя Торгсина Азовский подсчитывал ва­лютный эффект - 5 млн руб. золотом, - который Торгсин мог полу­чить от возвращения на родину советских граждан, работавших на КВЖД¹⁰⁸⁴.

В апреле 1934 г. специальное постановление правительства обя­зало Торгсин расширить валютное обслуживание дипломатических миссий в Москве. Для этого было создано Бюро обслуживания по­сольств при магазине № 2 (так называемый Посольский). Отныне за всё, включая и те услуги, которые ранее были невалютными, - про­дукты, канцелярские принадлежности, топливо и горючее, книги, газеты, журналы, медицинское обслуживание в элитной поликлини­ке ЦЕКУБУ¹⁰⁸⁵, лекарства и аптекарские товары из специальной аптеки им. Семашко, а также абонементную плату за телефон, стро­

ительные материалы и ремонтные работы, театральные и железно­дорожные билеты - дипломаты должны были платить в валюте че­рез Торгсин. Торгсин начал проводить постановление в жизнь и в апреле уже просил Госбанк выделить средства для покупки теат­ральных билетов с целью их последующей перепродажи иностран­ным дипломатам¹⁰⁸⁶.

В числе нововведений была и продажа летом 1935 г. в комисси­онках московского Торгсина ценных вещей, которые по призыву га­зеты «Правда» советские патриоты отдавали на постройку самоле­тов-гигантов¹⁰⁸⁷. Еще в октябре 1933 г. Торгсин, отмечая «значи­тельный интерес» к иностранным звуковым фильмам, просил НКВТ разрешить их показ в Москве за валюту и ценности¹⁰⁸⁸. Средства на покупку иностранных картин должны были поступать от продажи советских фильмов за рубежом¹⁰⁸⁹. Кроме того, для иностранцев, проживавших в Москве, Торгсин был готов организо­вать закрытые просмотры советских экспортных фильмов. Управ­ляющий Московской конторы просил Моссовет для этой цели пере­дать Торгсину малый демонстрационный зал (вместимостью до 60 чел.) по адресу площадь Свердлова, д. 1/3 ¹⁰⁹⁰. В 1934 г. с разре­шения СНК Торгсин начал продавать за валюту и книги¹⁰⁹¹. Пра­вительство рассматривало вопрос о расширении практики выплаты иностранными концессионерами зарплаты своим сотрудникам через Торгсин¹⁰⁹². С отступлением голода вернулся спрос на санаторные и курортные путевки, которые Торгсин продавал за валюту. В Торг-сине они стоили дешевле, чем в «Интуристе»¹⁰⁹³. Продолжалась и валютная продажа автомашин Горьковского завода.

Жилищная проблема в СССР, уступавшая по остроте разве что угрозе жизни, с отступлением голода вновь вышла на первый план. В конце 1934 г. Торгсин обратился в Валютную комиссию СНК с просьбой утвердить подготовленный им проект о продаже за валюту квартир и дач¹⁰⁹⁴. Право покупки квартир принадлежало исключи­тельно советским гражданам, которые становились членами жилищ­ных кооперативов. Валютный эксперимент с жильем должен был проходить только в крупных городах, главным образом, в Москве, но были названы также Ленинград, Тифлис, Харьков, Ростов, Киев, Минск и Винница. Руководство Торгсина брало обязательство про­дать в 1935-1936 гг. до 200 квартир на сумму 350-400 тыс. золотых руб. Спрос на жилье исчислялся миллионами квартир, но возмож­ности Торгсина были ограничены, да и связываться с организацией своего собственного строительства Торгсин не хотел¹⁰⁹⁵ - строить для него должны были на договорных началах строительные коопе­ративные организации. Торгсин брал на себя лишь обязанность обе­спечивать их стройматериалами, которые надеялся получать от пра­

вительства в порядке льготного снабжения. Кроме того, Торгсин просил правительство разрешить ему покупать жилье у владельцев и застройщиков с правом последующей перепродажи за валюту. При себестоимости одного кв. метра жилплощади в 500 руб. его про­дажная цена должна была составить 35-40 руб. золотом¹⁰⁹⁶, так что двухкомнатная квартира стоила бы 1,2—1,4 тыс., а трехкомнатная -1,7- 2,0 тыс. золотых руб.

Одновременно с вопросом о продаже советским гражданам квар­тир за валюту Торгсин обсуждал вопрос о сдаче квартир иностран­цам в аренду. Каждый случай аренды рассматривался специально, и решение принималось по согласованию с НКВД и НКИД. Срок аренды не мог превышать три года. На протяжении всего срока аренды Торгсин обязывался оплачивать квартплату и коммуналь­ные услуги. Право собственности на жилье оставалось за Торгси­ном. Арендная плата в Москве составляла без меблировки 2 руб. зо­лотом, а при сдаче в аренду квартиры с мебелью - 2 руб. 50 коп. золотом за квадратный метр жилой площади в месяц¹⁰⁹⁷. Ленин­градская контора Торгсина выступила с предложением оборудовать валютные дачи для иностранцев¹⁰⁹⁸.

«С миру по нитке - голому рубашка»: из мелочей могут сло­житься крупные суммы, но этого не случилось в истории Торгсина. Несмотря на новшества, поступление ценностей в Торгсин в тече­ние 1934 и 1935 гг. неуклонно падало. В условиях сытого разборчи­вого элитного спроса невозможно было повторить злой и голодный «звездный» 1933 г. Снизилось и число валютных переводов из-за границы - в письмах, шедших из СССР, уже не было голодного от­чаяния, а мировое внимание теперь было приковано к судьбе евреев в Германии. Политика цен в Торгсине также не стимулировала по­купательский спрос - вопреки экономической конъюнктуре, прави­тельство не разрешало Торгсину понижать цены. Из регионов сооб­щали о затоваривании¹⁰⁹⁹. Правительство вынужденно снижало валютные планы и все более свертывало деятельность Торгсина¹¹⁰⁰. В течение 1934 и 1935 гг. Торгсин поэтапно сокращал численность сотрудников и торговую сеть, что в первую очередь коснулось не­рентабельных мелких магазинов (табл. 27)¹¹⁰¹. Из полутора тысяч торговых предприятий, что работали на Торгсин в 1933 г., к июлю 1934 г. было закрыто около трехсот¹¹⁰². Дальше - больше: на 1 янва­ря у Торгсина оставалось 702, а на 1 июля 1935 г. всего лишь 493 ма­газина¹¹⁰³. Бывшие магазины Торгсина становились невалютными: вместе с залежавшимися на полках и складах товарами они перехо­дили в распоряжение Наркомата снабжения¹¹⁰⁴, который отвечал за внутреннюю торговлю страны. Работники Торгсина теряли статус привилегированных «валютных», превращаясь в обычных торговых

служащих. Так, с 1 октября 1935 г. СТО отменил выдачу «золотых пайков» торговым работникам Торгсина и уравнял их в зарплате с работниками общей торговой сети, что, по словам его руководства, на треть снизило их реальную зарплату¹¹⁰⁵.

В ходе реорганизации Торгсина изменился и порядок расчетов с покупателями. Действовавшие «деньги» Торгсина были замене­ны квитанциями и именными книжками нового образца¹¹⁰⁶. Прави­тельство требовало закончить обмен «денег» до июля, но он затя­нулся до конца осени 1934 г. Другим нововведением было прикреп­ление покупателей к магазинам, при этом получатели валютных переводов и владельцы наличной валюты были выделены в особую группу, что свидетельствовало о переориентации торгсиновской торговли с внутренних на внешние источники поступления валюты: как было замечено в начале главы, в 1934 г. правительство предпо­лагало, что Торгсин не будет ликвидирован, а только реформирован, что он будет продолжать продавать товары за наличную валюту и по переводам денег из-за границы¹¹⁰⁷.

За богатое наследство Торгсина развернулась межведомственная борьба. Согласно решению СНК, торгсиновские магазины отходили к Наркомснабу «со всеми потрохами»: штатом, товаром, имущес­твом, инвентарем и оборудованием. Однако Наркомвнешторг со­противлялся разорению своего хозяйства и грозил срывом валют­ных планов¹¹⁰⁸. И. Я. Вейцер, нарком снабжения, а затем внутрен­ней торговли СССР, который старался забрать у Торгсина как можно больше¹¹⁰⁹, жаловался правительству, что Наркомвнешторг сокращал Торгсин «для себя», то есть пытался оставить квалифици­рованных работников в системе внешней торговли. Вейцер требовал отдать его ведомству все, вплоть до директоров бывших торгсинов-ских магазинов. Не дремали и местные исполкомы, которые пыта­лись вернуть когда-то отданные Торгсину по распоряжению Полит­бюро лучшие городские помещения¹¹¹⁰.

Многие «погрели руки» на закрытии Торгсина и неразберихе, которая сопровождала этот процесс. Так, Торгсин передавал товары в образцовые универмаги, тогда как сами универмаги порой еще не были открыты. «По дороге» в невалютные магазины значительная часть торгсиновских товаров «оседала» в спецраспределителях но­менклатуры. Комиссия советского контроля, которая по заданию СНК контролировала передачу торгсиновской сети Наркомснабу, отмечала многочисленные злоупотребления и извращения. Государ­ственные коммерческие магазины, куда поступали торгсиновские товары, оказывались размещенными на территории ведомств с про­пускным режимом. Пересчет бывших цен Торгсина в цены коммер­ческой торговли также частенько осуществлялся в интересах совет­

ской номенклатуры. Махинации вокруг Торгсина стали предметом обсуждения на самом высоком уровне - в центральных комитетах и совнаркомах союзных республик. Комиссия советского контроля требовала изъять торгсиновские товары из закрытых ведомствен­ных распределителей и передать их в «настоящие» коммерческие магазины по ценам коммерческой торговли¹¹¹¹.

Решение о закрытии Торгсина было принято Политбюро, и это предопределило поражение Наркомвнешторга в борьбе за сохране­ние Торгсина. За первую половину 1934 г. по постановлениям СТО Торгсин «сдал на внутренний рынок» товаров на сумму 24,7 млн зо­лотых руб.¹¹¹² Его товарные остатки сократились с 45 млн руб. на 1 апреля 1934 г. до 19 млн руб. по расчетам на 1 октября¹¹¹³. Госу­дарству это было в убыток, так как бывшие экспортные товары, за которые можно было бы получить валюту, после передачи в обыч­ную торговую сеть продавались по рублевым ценам внутренней тор­говли¹¹¹⁴. В конце 1935 г. СНК обязал Торгсин отдать весь остав­шийся аппарат, включая работников центральной и областных контор, Наркомату внутренней торговли СССР¹¹¹⁵.

Хотя слухи о закрытии Торгсина ходили по стране, население, видимо, до конца не верило, что это произойдет. Постановление правительства о ликвидации Торгсина многих застало врасплох. На момент публикации постановления более 80 тыс. человек в стране имели неиспользованные книжки на сумму 3,5 млн золотых руб.¹¹¹⁶ Больше половины этих людей были жителями Москвы и Ленингра­да¹¹¹⁷. С конца ноября 1935 г. и до закрытия Торгсин переживал торговый ренессанс: региональные конторы в донесениях Правле­нию сообщали о «паническом отоваривании». Показателем паники был и «сброс» на «черном» рынке неиспользованных торгсиновских денег, что привело к снижению обменного курса торгсиновского рубля¹¹¹⁸. Правительство тоже не хотело упустить свой шанс и, как уже отмечалось ранее, «под занавес» резко повысило цены на това­ры в Торгсине¹¹¹⁹.

В декабре 1935 г. руководство Торгсина, отмечая неслыханный ажиотаж населения, просило правительство поддержать их товара­ми¹¹²⁰. С середины ноября Торгсин уже не принимал чекан, драго­ценные металлы и камни: высокие показатели валютных поступле­ний в последние месяцы торговли были исключительно результатом сброса населением иностранной валюты. После официального объ­явления о закрытии Торгсина число «сдатчиков» наличной валюты резко выросло. До середины ноября 1935 г., то есть до публикации постановления о закрытии Торгсина, среднемесячное поступление наличной иностранной валюты составляло 528 тыс. руб., а после публикации выросло почти в 5 раз, составив в среднем 2,6 млн руб.

в месяц¹¹²¹. За последние два с половиной месяца работы Торгсина люди сдали наличной иностранной валюты на миллион золотых рублей больше (6,5 млн руб.) чем за десять с половиной месяцев его работы с начала 1935 г. (5,5 млн руб)!¹¹²² Похоже, что «под занавес» работы Торгсина население сбросило, если не всю, то почти всю оставшуюся в кубышках иностранную валюту: закрытие Торгсина радикально ограничивало возможность легального использования долларов, фунтов, марок и прочих иностранных денег, накопленных населением в период валютных послаблений - надо было торопиться потратить их с пользой.

За время своего существования Торгсин собрал наличной иностранной валюты на сумму 42,4 млн золотых руб. (без переводов из-за границы). В этой сумме была и валюта иностранцев, находив­шихся в СССР, но, учитывая их относительно небольшое число, а также то, что у иностранных граждан было больше возможностей для приобретения продуктов и товаров вне Торгсина («Инснаб»¹¹²³, товарные посылки, поездки за границу), можно утверждать, что львиная доля этой «живой» валюты поступила в Торгсин из личных накоплений советских граждан¹¹²⁴. Цифра - более 42 млн руб. на­личной иностранной валюты, собранной Торгсином, или, исходя из официального обменного курса, более 20 млн долл. США - может служить мерилом масштабов работы «черного» валютного рынка первой половины 1930-х гг. «Живая» иностранная валюта, посту­пившая в Торгсин из «внутренних источников», то есть из сбереже­ний советских граждан и иностранцев, проживавших в СССР, по сумме лишь немногим уступила денежным переводам из-за грани­цы (46,7 млн руб., табл. 17).

Настало время оценить общие итоги работы Торгсина. Индус­триализация и голод определили его историю: валютные нужды промышленного скачка привели к рождению Торгсина, голод объяс­няет бурный, но короткий расцвет его торговли. Торгсин выполнил свой долг перед индустриализацией: он добыл ценностей на сумму более 287 млн руб. (по цене скупки), что было эквивалентом 220 т чистого золота. Ценности Торгсина, выраженные в мировых ценах золота, стоили без малого 200 млн долл. США (покупательной спо­собности 1930-х гг.)! Но не переводы из-за границы и не валюта иностранцев, пребывавших в СССР, определили валютный успех Торгсина¹¹²⁵: бытовые ценности советских граждан (украшения, предметы утвари и безделицы, старые монеты) составили более 70% всей его скупки, а с учетом иностранной валюты, попавшей в Торг­син из советских карманов, «гражданский вклад» превысит 80% (табл. 28). Название «Торгсин» - «Торг овля с ин остранцами» -звучит фальшиво. Следовало назвать это валютное предприятие

«Торгссовлюд» - «Торг овля с сов етскими люд ьми» или «Торг-ссоо» -«Торг овля с соо течественниками»¹¹²⁶. В этом и заключается еще одна, возможно, главная тайна Торгсина. Он был не только по­рождением советского руководства, но и детищем советских людей, которые, спасая себя от голода, порой неосознанно, а порой и про­тив своей воли, помогали делу индустриализации. Печально рекорд­ным стал страшный 1933 г. (табл. 29). Валютный урожай двух го­лодных лет, 1932-1933, составил почти половину (45%) стоимости ценностей Торгсина, выраженной в мировых ценах золота, и почти 60% скупки Торгсина, выраженной в золотом тоннаже! Для поколе­ния 1930-х гг. - заложников индустриальных амбиций сталинской власти - значение Торгсина состояло в том, что он дал миллионам людей возможность выжить.

Портрет покупателя в интерьере

За зеркальной дверью Торгсина. Рыба тухнет с головы: номенклатура в борьбе за Торгсин. Что русскому хорошо, то немцу смерть: дипломаты в Торгсине. Крестьянские универмаги: «Затаились. Ждут муку». Жители страны Лихославля. «Утром купит, а днем опять идет покупать»: спекулянты

«...жирная плачущая розовая лососина», бочки с «сельдью кер­ченской отборной», пирамиды из мандаринов, хитрые сооружения из шоколадных плиток в золотых обертках и другие кондитерские соблазны, «сотни штук ситцу богатейших расцветок», «миткали и шифоны, и сукна фрачные», «штабеля коробок с обувью», «...пение патефонов» - таким увидели Торгсин булгаковские герои¹¹²⁷. «Америкой в миниатюре» был назван Торгсин в одном из писем 1930-х гг. Пережившие голод в Украине вспоминают магазины Торгсина, как «богатые», «гарние», «великие», «где все было». Миф о зеркальном Торгсине жив и в наши дни.

Однако великолепия, подобного тому торгсину на Смоленском рынке, что Булгаков описал в «Мастере и Маргарите», было немно­го¹¹²⁸. Да и в лучших торгсинах в крупных городах лоск зачастую служил фасадом, который скрывал все то же бескультурье, пренеб­режение к покупателю, безхозяйственность. Достаточно почитать описания магазинов Торгсина в Ленинграде, чтобы увидеть, что его зеркала были «замусолены и засижены мухами»¹¹²⁹. Проверки кон­тор Торгсина свидетельствовали, что он был плоть от плоти совет­ской торговли. Большинство городских торгсинов были заурядны­ми универмагами. Материалы Западной, Ленинградской областной,

среднеазиатских контор Торгсина, с которыми мне пришлось рабо­тать, полны описаний скудного ассортимента. Чем дальше от столи­цы и крупных городов - тем хуже: маленькие грязные темные ла­вочки, драки в огромных очередях, привычные для советской жизни всесилие продавца, грубость и хамство; в торговых помещениях и складах - наваленный кучами товар и нежелательное соседство: колбаса и куры на бочках с селедкой, на полках продукты впе­ремешку с нехитрым ширпотребом. Только голодный и раздетый советский покупатель мог увидеть в торгсинах райское изобилие:

Дата добавления: 2015-11-04