Становление человечества 35 страница

Как бы ни относиться к теории центров происхождения культурных растений во множестве ее конкретных вариаций, следует признать, что она правильно устанавливает факт дискретного формообразования культурной флоры, а значит, и предопределяет выбор полицентрической теории происхождения земледелия. В свете такого подхода «новосветское» земледелие полностью независимо в своем происхождении от «старосветского», африканское, к югу от Сахары,— от евразийского, в Евразии переднеазиатско-средиземноморско-европейскую область трудно расчленить сколько-нибудь отчетливо; также своеобразны, но не очень отчетливо подразделяются восток и юго-восток Азии. Таким образом, мы должны признать, как минимум, четыре независимые области введения растений в культуру, а следовательно, и четыре первичных очага возникновения земледельческой культуры и в то же время подчеркнуть, что очаги эти составные и внутри их дальнейший научный поиск, теперь уже опирающийся на археологические и историко-этнологические материалы, должен выявить более мелкие территориальные и ограниченные по числу используемых и возделываемых видов очаги вторичного таксономического уровня. Независимый переход к земледелию в нескольких местах, разумеется, не исключал взаимодействия первичных очагов, обмена земледельческим опытом и самими возделываемыми культурами, но это взаимодействие и этот обмен относятся уже к более поздним периодам истории общества: начало их, видимо, па-

HarlanJ. Agricultural origins: centersand noncenters.— Science, 1971, vol. 174.

==408

дает на эпоху бронзы и первых государственных образований и выходит, следовательно, за рамки рассматриваемого нами раннего этапа истории первобытного общества. Неравномерность развития внутри этих независимых очагов, возможно, именно поэтому приводила на первых порах к резкой неравномерности в возрастании численности человечества в разных областях ойкумены.

Археологические данные

Все сказанное выше — выделение центров окультуривания растений и дискуссии об их древности и взаимных генетических связях — хотя и имело в ретроспективе некоторые итоги археологических исследований, но в основном базировалось на результатах ботанико-географической работы. Между тем археологические данные внесли столь существенную информацию в рассматриваемую нами проблему, для столь многих сторон в решении этой проблемы оказались решающими, что их рассмотрение совершенно необходимо. Они, и только они, снабжают нас точными сведениями о времени формирования тех или иных центров, и, следовательно, вся хронологическая реконструкция ранних этапов истории земледелия была бы просто невозможна без археологической информации. Речь идет об археоботанике, как пишут обычно американские специалисты, или о палеоэтноботанике, как предпочитают называть эту область ботаники советские специалисты, которая занимается изучением остатков сельскохозяйственных растений в виде плодов, семян, стеблей и листьев, иногда в обугленном состоянии, находимых в большом количестве при археологических раскопках и при надлежащем анализе позволяющих воссоздать состав возделываемых той или иной группой древнего населения растений и их сходство или различия с культурной флорой других земледельческих районов. В дополнение к ботанической географии культурной флоры палеоэтноботаника представляет собой другой (равноценный по значению) источник сведений о динамике культурной флоры во времени и пространстве, источник тем более мощный, что находки растений в контексте любой земледельческой археологической культуры, сопровождаются находками земледельческого инвентаря; площадь и планировка древних поселений помогают в ряде случаев осуществить некоторые демографические расчеты. Иными словами, не только состав культурной флоры, но и приемы агротехники и вообще характер производственной деятельности внутри земледельческих антропогеоценозов могут быть во многих случаях реконструированы с большой полнотой.

Для определения древности культурных растений на разных территориях огромное значение имеют полученные с помощью радиоуглеродного метода даты абсолютного возраста стоянок и могильников первобытного человека, в которых найдены остатки

==409

культурных растений, земледельческие орудия или орудия, приспособленные для сбора и переработки диких злаков. Очень полную сводку таких дат опубликовала американская исследовательница А. Кабакер '. Правда, сейчас ее уже нельзя назвать исчерпывающей, так как был опубликован ряд новых дат, но все равно она дает достаточно сравнительного материала, чтобы говорить об относительной древности начала земледелия. Автор выделяет пять категорий, в соответствии с которыми можно группировать приводимые ею даты,— охоту и собирательство, интенсивное собирательство, интенсивное использование определенного растения, зарождающееся земледелие, подлинное земледелие с оседлыми поселками. Если из этих пяти категорий исключить первую, строго говоря, не имеющую отношения к земледельческим коллективам и совсем не обязательно в них переходящую, то все остальные четыре уже могут рассматриваться в рамках предыстории и ранней истории земледелия. Рассмотрим все даты сначала для Старого Света, переведя их в шкалу до нашей эры, так как в публикации в соответствии с международными правилами они приводятся от современности, то есть от 1950 г. Сгруппированы они, естественно, не по центрам происхождений из-за отсутствия, как мы убедились, сколько-нибудь общепринятой схемы их географического размещения, а по крупным географическим или административным областям Старого Света. Большим пробелом в сводке А. Кабакер является отсутствие дат по Африке южнее Сахары. Но этот пробел может быть заполнен с помощью упомянутой выше статьи Д. Седдона и работы Т. Шоу 2.

В Юго-Восточной Азии наиболее ранняя дата интенсивного собирательства —11450 ± 200 лет до н. э.— падает на территорию Бирмы, но она пока остается единственной. Гораздо более важны серийные даты из Таиланда, полученные для культурных напластований пещеры Онгба и пещеры Духов. Они колеблются от 9400 ± 280 лет до 5450 ± 150 лет до н. э. Это означает, что в горных районах Таиланда на протяжении 4000 лет, начиная от мезолитической хоабинской культуры с керамикой и кончая более поздними неолитическими культурами, развивается достаточно стабильный тип хозяйства, характеризовавшийся интенсивным собирательством. Такое собирательство, расширяя знакомство с экологическими обстоятельствами произрастания и сезонной вегетацией полезных растений, несомненно, способствовало созданию того уровня навыков и знаний, которые вместе с другими факторами могли обусловить переход к самым примитивным формам земледельческого хозяйства. Особое значение имели раскопки в пещере Духов, в ранних слоях которой, в мегалитических хоабин-

Kabaker A. A radicarbon chronology relevant to the origins of agriculture.— In: Origins of agriculture.

2 Shaw Th. Early crops in Africa: a review of the evidense.— In: Origins of African plant domestication.

К оглавлению

==410

ских слоях, были обнаружены следы сливы, огурца, бобовых и некоторых растений, используемых как специи '. Исходя из большого размера семян, Ч. Горман считает возможным говорить о начале культивации растений — какой-то отбор в данном случае, несомненно, уже имел, по его мнению, место по отношению к диким видам. Это мнение получило большой резонанс в литературе. На этом· основании земледелие в Юго-Восточной Азии объявляется иногда чуть ли не древнейшим в Старом Свете. Однако для подобного заключения нет достаточных аргументов: большие размеры семян не могут считаться доказательством культивирования растений, как и их отбор, который Ч. Горман также считал свидетельством введения растений в культуру. Все это косвенные аргументы, и поэтому осторожные исследователи справедливо склонны считать вопрос о глубокой древности земледелия в ЮгоВосточной Азии открытым. Не решается он положительно и с помощью третьего косвенного аргумента — весьма неотчетливых наблюдений над вмешательством человека в лесные биогеоценозы на Тайване, что также использовалось как доказательство возникновения подсечно-огневого земледелия.

Даты для территории Китая гораздо более поздние, чем в только что рассмотренном случае. Они колеблются от 3944 ±110 лет до 1592 ± 95 лет до н. э., но в отличие от территории ЮгоВосточной Азии все относятся к оседлым земледельческим поселениям, истоки земледельческой культуры которых в общем еще не вскрыты археологическими исследованиями. Можно думать, что то интенсивное собирательство, которое археологически зафиксировано в Юго-Восточной Азии, предшествовало подлинному земледелию и в Восточной Азии, но эту предшествующую стадию еще предстоит открыть. Упомянутые археологические данные об интенсивном собирательстве относятся к горным местностям. Агрикультура в долинах крупных рек с большими речными наносами по берегам возникает много позднее, что является дополнительно подтверждением гипотезы Н. И. Вавилова о первоначальном переходе к земледелию в горных районах, разработанной на переднеазиатском и среднеазиатском материале. Мы не располагаем пока подробными археологическими данными по Восточной Азии, поэтому и сравнительная древность земледелия в Восточной и Юго-Восточной Азии все еще является предметом дискуссии. Идея о зависимости происхождения восточного очага от юго-восточного, которая могла бы возникнуть при истолковании данных об интенсивном собирательстве в Юго-Восточной Азии и земледельческих поселениях в Восточной Азии в духе эволюционизма, бесспорно, опровергается самостоятельным характером

' Gorman Ch. A Priori models and Thai prehistory: a reconsideration of the beginnings of agriculture in Southeastern Asia.— In: Origins of agriculture.

2 Chans Kwang-chin. The beginning of agriculture in the Far East.— Antiquity, 1970, vol. 44.

==411

восточноазиатского земледелия, большим набором эндемических видов и сортов '. Но и обратное решающее влияние восточного очага на юго-восточный маловероятно и опровергается историкоэтнологическими данными, лингвистическими параллелями и другими сравнительными сопоставлениями. Основное значение, как мне кажется, для обоснования самостоятельного происхождения земледелия в Юго-Восточной Азии имеет культура риса, отличающегося там многообразием диких форм и введенного впервые в земледелие, кажется, где-то в восточногималайских предгорьях, то есть в области, пограничной с огромным районом Юго-Восточной Азии. Может быть, именно поэтому (и с немалыми основаниями) окультуривание риса и ставится в связь с этногенетическими процессами, приведшими к выделению группы тибето-бирманских народов 2. Так или иначе, освоение здесь риса, независимое от Восточной Азии, не вызывает сомнений, а вместе с этим не вызывает сомнения и самостоятельное происхождение юго-восточноазиатского земледелия. На каком-то отрезке истории от этого центра отпочковался океанийский 3, подобно тому как под влиянием импульсов, шедших из восточноазиатского центра, оформился ряд вторичных центров в северо-восточных районах Центральной Азии, на материковом Дальнем Востоке и на островах вдоль Тихоокеанского побережья Азии 4. Таким образом, внутри обширного ареала, охватывающего Восточную и Юго-Восточную Азию (включая ее островную часть) и существенно влиявшего в интересующем нас отношении на пограничные районы, мы имеем возможность предполагать существование минимум двух независимых центров окультуривания растений — северного и южного.

Радиоуглеродные датировки земледельческих поселений в Южной Азии немногочисленны. В сводке А. Кабакер приведены три такие даты: 2299 ± 72 года, 1725 ± 110 лет и 1658 + 131 год до н. э. Все они, как мы видим, значительно более поздние, чем восточноазиатские, что само по себе наводит на мысль о вторичном возникновении земледелия в Южной Азии, а самый набор возделываемых культур тяготеет к западу и сформировался явно при воздействии переднеазиатских и восточносредиземноморских видов. Переходя к этим западным районам в пределах ойкумены Старого Света, нужно подчеркнуть, что археологический материал

' Но Ping-ti. The cradle of the East: an inquiry into the indigenous origins of techniques and ideas of neolitic and early historic China, 5000—1000 В. С. Hong Kong — Chicago, 1975; Он же. The indigenous origins of Chinese agriculture.— In: Origins of agriculture; Chang Kivang-chin. The archeaology of ancient China. New Haven — London, 1979.

2 См.: Чеснов Я. В. Историческая этнография стран Индокитая. М., 1976.

3 См.: Чеснов Я. В. Современные данные о происхождении и характере океанийского земледелия.— В кн.: Проблемы изучения Австралии и Океании. М., 1976.

4 См.: Окладников А. П. О начале земледелия за Байкалом и в Монголии.— В кн.: Древний мир. М., 1962; Окладников А. П., Бродянский Д. Л. Дальневосточный очаг древнего земледелия.— Советская этнография, 1969, № 2.

==412

здесь огромен. Раскопано большое число раннеземледельческих поселений и предшествовавших им стоянок, оставленных коллективами с потребляющим хозяйством. Многие из них датированы с помощью радиоуглерода, что допускает взаимную проверку. Одним словом, в данном случае в нашем распоряжении имеется и географически, и хронологически достаточно полноценная информация. Все эти обширные материалы давно уже находятся в центре внимания научной общественности именно в связи с проблемой происхождения производящего хозяйства и неоднократно интерпретировались под самыми разными углами зрения. Интерпретация эта пережила несколько стадий, начиная с концепций перехода к земледелию и скотоводству под влиянием климатических изменений и кончая попытками вскрыть внутренние причины прогрессивных изменений в уровне хозяйства и культуры. Однако для нас сейчас не столько важны разные причины перехода к земледелию, сколько датировка этого процесса на разных территориях в рамках Передней Азии и Восточного Средиземноморья. Радиоуглеродные исследования дают возможность составить об этом достаточно точное представление.

\0д-

В прикаспийском районе древние земледельческие оазисы Туркмении дают даты от 6835 ± 130 лет до 3820 ± 90 лет до н. э. Как видим, древность западноазиатского земледелия даже на востоке, где она, как мы сейчас убедимся, меньше, чем непосредственно в междуречье Тигра и Евфрата и в прибрежных восточных районах Средиземноморья, все же значительно больше, чем в Восточной Азии. В пределах Иранского плато для нескольких, бесспорно, земледельческих поселений получены даты от 5319 ± 86 лет до 4036 ± 87 лет до н. э. В Закавказье и на Северном Кавказе, где детальная радиоуглеродная шкала не разработана сколько-нибудь полно, земледельческие памятники не уходят в глубь веков дальше V тысячелетия до н. э.2 Подвигаясь от Иранского плато на запад к верхнему течению Тигра, мы сталкиваемся со все более древними датами и подходим, видимо, к тому рубежу, когда вообще впервые на нашей планете был осуществлен переход к новой форме жизни общества. Такой всемирно известный памятник, как Джармо (на севере Ирака), дал две даты — 9290 ± 300 лет и 9250 ± 200 лет, и обе они относятся к слоям, бесспорно содержащим материал, свидетельствующий о вполне оформившемся земледелии. Даты других земледельческих поселений в этом ареале варьируют от 7950 ± 200 лет до 4120 ± 100 лет до н. э. Одна стоянка, оставленная коллективом, ' Wright G. Origins of food production in Southwestern Asia: a survey of ideas.— Current anthropology, 1971, vol. 12, N 4—5. Шнирельман В. А. Современные концепции происхождения производящего хозяйства (Проблема механизма).— Советская археология, 1978, № 3.

2 См.: Лисицына Г. Н., Прищепенко Л. В. Палеоэтноботанические находки Кавказа и Ближнего Востока. М., 1977.

==413

занимавшимся интенсивным собирательством, датируется 8820 4= 300 лет, два поселения с зарождающимся земледелием имеют даты 8450 ± 150 лет и 7289 ± 196 лет до н. э. Среди земледельческих поселений, раскопанных в междуречье Тигра и Евфрата, пять древнейших характеризуются датами от 7570 ± 100 лет до 7030 ± 80 лет до н. э., близкие даты отмечаются и в памятниках Сирии и Палестины. Земледельческие поселения датируются там периодом начиная с VIII тыс. до н. э.; наиболее древние даты -7220 ± 200 лет, 7080 ± 50 лет, 7006 ± 103 года до н. э. и т. д. Таким образом, именно в междуречье Евфрата и Тигра и в районах, примыкающих к восточному побережью Средиземного моря, сосредоточены памятники древнейшей на Земле земледельческой культуры. В Анатолии земледелие распространилось рано, но все же позже, чем в только что упомянутой области. Для земледельческих поселений Анатолии даты колеблются от 6750 ± 180 лет до 4720 ± 76 лет. Бесспорно, древнейшее земледелие на территории Сирии и Палестины подтверждается и тем обстоятельством, что интенсивное собирательство датируется здесь более ранним временем, практически концом верхнего палеолита, возраст трех стоянок, на котором оно зарегистрировано,— последовательно 13 870 ± 1730 лет, 13 750 ± 415 лет и 9216 + 107 лет.

Переходя от западных областей Азии на запад, к южной Европе и присредиземноморской Африке, нельзя не заметить того же, что было отмечено только что для Анатолии. Переход к интенсивному собирательству совершился в Северной Африке, правда, очень рано — древнейшие даты для стоянок со следами интенсивной со бирательской деятельности вкупе с охотой равны 13 180 ± 200 лет, 11 610 ± 120 лет и 11 120 ± 160 лет до н. э. Интенсивное собирательство без охоты имеет даты 12 550 ± 490 лет, 12 440 ± 200 лет и 9610 ± 180 лет до н. э. Но первые следы зарождающегося земледелия фиксируются лишь на стоянке Хауа Фто в Ливане с датой 4850 ± 350 лет до н. э. В разных районах европейского Средиземноморья развитые земледельческие поселения образовались в разное время, но все они не уходят дальше VII тысячелетия до н. э., в целом же концентрируются в VI—V тысячелетиях до н. э. Древнейшие даты —6280 ± 75 лет, 6230 ± 150 лет и 6100±180 лет до н. э. Таким образом, древность земледелия и в Северной Африке, и в странах европейского Средиземноморья такова, что его вторичное происхождение в этих районах, так же как и на Кавказе и в Малой Азии, так же как и в Средней Азии, под влиянием переднеазиатских импульсов весьма вероятно. В книге Г. Кларка «Доистория мира», изданной в 1969 г., приведена очень выразительная карта, на которой отчетливо виден все более поздний переход к земледелию по мере движения от западных районов Азии на запад через южную и центральную Европу. И на Кавказе, и в Средней Азии, и в Европе, как мы помним, были выделены разными исследователями-ботаниками вторичные

==414

центры происхождения культурных растении, что означает наличие там эндемических видов, но навыки земледелия и его приемы, сама земледельческая культура, как таковая, зародились, видимо, в одном первичном переднеазиатском центре и оттуда распространились в окружающие области. С большей долей вероятности, следовательно, можно фиксировать один центр возникновения земледелия на западе Евразии в противовес двум на востоке.

Своеобразие африканского тропического земледелия выражается не только в исключительно большом наборе эндемических видов возделываемых культурных растений, но и в позднем времени возникновения, в сравнительно позднем переходе к земледелию от собирательства и охоты. Для Судана радиоуглеродные даты свидетельствуют о середине IV—III тысячелетия до н. э., но для этого района высока вероятность древних контактов с районом Нила и влияний со стороны средиземноморской Африки. Древность земледелия в Эфиопии пока не фиксируется археологически раньше начала II тысячелетия до н. э. Не перечисляя всех дат для других территорий, подчеркнем главный вывод из них — в остальных областях африканского материка переход к земледелию осуществился еще позже. Таким образом, позднее по времени своего возникновения, но оригинальное по набору видов африканское земледелие к югу от Сахары представляет собой четвертый центр, или четвертую область, совершенно самостоятельного и независимого от других областей овладения культурой растениеводства и через нее перехода к производящему хозяйству и эксплуатации новых источников пищи.

В Новом Свете, то есть на американском континенте, закономерной параллелью к географии возникновения земледелия в Старом Свете служит то обстоятельство, что наиболее ранние находки земледельческих поселений приурочены здесь к тропическому и субтропическому поясам. В перуанских Андах наиболее древняя дата для стоянок с зарождающимся земледелием равна 6910 ± 125 лет до н. э., но она остается единственной. Ближе к современности, в интервале между 5730 -+_ 280 лет и 4086 ± ± 120 лет, известны лишь стоянки с интенсивным собирательством, и только с даты в 3520 ±110 лет до н. э. опять начинаются первые шаги земледелия. Что это, перерыв земледельческой традиции почти на три с половиной тысячи лет или дефектная дата, неверно ориентирующая нас во времени начала земледельческой культуры, должны показать будущие исследования. На перуанском побережье древнейшие поселения со слоями, маркирующими интенсивное использование той или иной культуры, датируются VIII тысячелетием до н. э.; самые древние даты равны 7750 ± 200 лет, 7630 ± 160 лет и 7540 ± 140 лет до н. э. На территории Мексики самая древняя стоянка со следами интенсивного собирательства датируется 6670 ± 160 лет, а со следами начинающего земледе-

==415

лия —6513 ± 186 лет до н. э. Таким образом, мексиканские даты примерно на тысячу лет позже перуанских, следовательно, археологические данные не исключают при локальном своеобразии возделываемых культур диффузного распространения земледельческих культур из одного центра. Нельзя не отметить, что то ли из-за неблагоприятных географических условий, то ли из-за низкого развития производительных сил и отсутствия демографического давления, то ли, наконец, по обеим этим причинам продолжительность развития зачаточных форм земледелия была на территории Мексики довольно значительна: по-настоящему интенсивное развитое земледелие начинается 1270 ± 13 лет до н. э. На территории США развитые формы земледелия вообще не зафиксированы, что же касается начального этапа, так сказать, зачаточного земледелия, то единственной ранней и очень сомнительной датой для него является дата в 2890 лет до н. э. для стоянки Ло Данска; остальные даты много моложе —1912 лет, 1710 ± 130 лет, 1700 ± 300 лет и т. д. И эти даты говорят скорее в пользу распространения земледельческой культуры из одного центра — пятого в пределах ойкумены.

Итак, подведем итог. Приведенные датировки, разумеется, не следует воспринимать буквально, но точность их достаточна, чтобы определить время возникновения земледелия в пределах тысячелетий. Это позволяет сделать вывод, что переход к земледелию совершился в разное время. Рассмотрение разных систем центров происхождения культурных растений дало нам возможность сделать в конце предыдущего раздела вывод о дискретности формообразования культурной флоры в четырех огромных областях, в пределах которых могло независимо возникнуть земледелие. Сопоставление ботанико-географических соображений о центрах происхождения культурных растений и археологических данных позволило детализировать это общее заключение и выделить предположительно минимум пять очагов формирования земледельческой культуры при условии, если мы примем наличие единого изначального очага для американского земледелия. Ботанически древнемексиканское и древнеперуанское земледелие различны, экологические условия тоже отличаются на побережье Перу и в Мексике, время перехода к земледелию в Перу и Мексике разное. Можно предполагать поэтому, что более позднее мексиканское земледелие сформировалось под влиянием импульсов, шедших с юга на север. Пять очагов разной древности — вот вариант полицентрической концепции возникновения земледелия, который в наибольшей степени соответствует наличной ботаникогеографической и археологической информации.

==416

земледелия Начало земледелия

Характер первобытного земледелия, во многом зависящий от набора возделываемых культур, экологических условий, приемов агротехники в том или ином климатическом поясе, очень различен в разных районах, и с самого начала перехода к земледелию земледельческая культура реализовывалась в столь разнообразных формах, что полное описание их даже в рамках известных к настоящему времени материалов потребовало бы не одной книги. Наличие специальных трудов и справочников, посвященных происхождению и характеру земледелия в разных областях Старого и Нового Света, а также древней агрикультуре наиболее важных культурных растений ', позволяет нам ограничиться в этом разделе лишь кратким обзором наиболее существенных событий и не углубляться в локальные детали.

Общепринятого взгляда на причины перехода к земледелию нет.

Назывались в качестве таких причин и климатические изменения, и вымирание диких животных в результате интенсивной охоты в верхнем палеолите, и естественный переход к бессознательной селекции тех растений, которые окружали жилище человека (что с логической точки зрения кажется малообъяснимым — ведь для еды употреблялись наиболее крупные семена и плоды, и поэтому бессознательная селекция должна была во многих случаях иметь не позитивные, а негативные результаты), и нестабильность охотничьего и собирательского хозяйства, якобы подверженного кризисам, от которых свободна производящая экономика даже на самом раннем этапе своего развития. Ни одна из этих причин при более пристальном анализе не оказалась решающей, да и не могла оказаться ею, так как процесс перехода от потребляющей к производящей экономике был исключительно сложен, охватывал все, или почти все, аспекты жизни первобытных антропогеоценозов. Поэтому и объяснение его тоже должно быть многофакторным, и каждая из перечисленных причин (кроме уже указанного сомнительного значения бессознательного отбора) могла сыграть здесь свою роль.

Древнейшие зернотерки, использовавшиеся для помола, по-видимому, еще диких злаков, относятся к XVI тысячелетию до н. э. в Палестине и к XIV — XIII тысячелетиям — в долине Нила 2. Весьма вероятно, что именно в маленьком микрорайоне на территории Палестины был осуществлен прогрессивный скачок — переход к использованию в пищу диких злаков и изобретено

' Genetic resources in plants-their exploration and conservation; Origins of agriculture.

2 Kraybill N. Preagricultural tools for the preparation of food in the Old World,—

In: Origins of agriculture.

==417

изготовление хлеба. Влияние этого достижения не могло не распространиться в разные стороны, довольно скоро достигло долины нижнего Нила и чуть позже — междуречья Евфрата и Тигра. Переход к земледелию — искусственному культивированию растений — осуществился раньше всего, по-видимому, в этом последнем районе; во всяком случае, именно здесь земледельческие поселения датируются Χ тысячелетием до н. э. Не исключено, что толчком к их образованию послужили очень благоприятные условия долин Тигра и Евфрата и климатические изменения. Так была достигнута первая ступень на пути к развитой производящей экономике, с этой скромной цепочки событий началось ее победное шествие по всей ойкумене. Как показывает приведенный в предыдущем разделе перечень радиоуглеродных дат, в VIII—VII тысячелетиях до н. э. земледелие распространилось в Малую Азию и на Кавказ, в V тысячелетии — в Северную Африку. Так оформился изначальный ареал того очага возникновения земледельческого хозяйства, который в соответствии с местом наиболее древних этапов его развития может быть назван переднеазиатским.

На протяжении примерно 4000 лет земледелие распространилось по всему центру западной части Старого Света, тогда как в подавляющей степени по всей остальной ойкумене господствовала чисто потребляющая экономика — охота, собирательство и частично рыболовство. Многократно высказывалась точка зрения, распространена она и среди историков, непосредственно не занимающихся проблемами первобытной истории,— переход к земледелию был неизбежен, потому что земледелие якобы гораздо более эффективно в отношении производительности труда, получения средств существования, экономической отдачи, так сказать. Развитое земледельческое хозяйство, безусловно, полностью отвечает этому утверждению, дает большой прибавочный продукт и гораздо эффективнее охоты в отношении получения средств к жизни в единицу времени. Но распространять эти абсолютно правильные утверждения на раннее земледелие мотыжного типа, без применения труда домашних животных,— значит модернизировать историческую действительность, не говоря уже о том, что подобные утверждения по отношению к раннему земледелию противоречат и фактическим данным. Это отмечалось многими исследователями, но я имею в виду прежде всего наиболее обстоятельные и конкретные расчеты Р. Л. Карнейро ', основанные на изучении племен бассейна верхнего течения Шингу в Бразилии. Не приводя самих этих расчетов, следует отметить основной вывод: при примитивном земледелии продуктивность

' См.: Карнейро Р. Л. Переход от охоты к земледелию.— Советская этнография, 1969, № 5.

Дата добавления: 2015-10-21