Становление человечества 27 страница

Cartailhac Ε. Les Grottes de Grimaldi. Monaco, 1906, t. 2.

==311

аналогий современным расовым типам. Аналогии эти устанавливались, конечно, «на глазок», на основе тех весьма приблизительных представлений о соответствии вариаций краниологических (черепных) и кефалометрических (размеры головы) признаков, которые господствовали в антропологической литературе конца XIX — начала XX в. Информация, извлекаемая из исследований такого рода, была, естественно, весьма субъективна, и главный ее недостаток состоял в том, что эта крайняя субъективность не осознавалась или осознавалась лишь частично. Предполагалось, что антропологический материал дает точные сведения генетического и исторического порядка. Уточнение результатов в области палеоантропологии осуществлялось в первую очередь не с помощью накопления новых данных, то есть увеличения объектов исследования — численности палеоантропологических серий, а на пути увеличения числа измерений. В этом выразилось стремление добиться на черепе такой же полноты морфологической характеристики, как и при изучении современного населения. Венгерский антрополог А. Тёрок, один из основателей антропологии в Венгрии, бывший, кстати сказать, страстным пропагандистом индивидуальной диагностики, то есть определения расового типа индивидуума, довел число измерений на черепе до нескольких тысяч. Ясно, что такая подробность программы измерений не способствовала накоплению новых данных, а скорее тормозила его.

Постепенное проникновение простейших количественных методов в антропологию привело к подсчету процентного содержания выделенных в современных популяциях или в палеоантропологических сериях типов. Процентные характеристики отражали число индивидуумов, отнесенных к тому или иному типу. На первый взгляд такая процедура приводила к увеличению плотности информации, так как она позволила вести сравнение отдельных групп, пользуясь точными цифрами, но метод получения этих цифр — выделение типов — отражал индивидуальный опыт исследователя, его личные представления о систематике антропологических типов и потому все равно был субъективен. Концепция продолжала оставаться простым эмпирическим обобщением: индивидуум — носитель расовых свойств, раса — арифметическая сумма индивидуумов, следовательно, чтобы разложить ее на составляющие элементы, нужно спуститься с группового уровня на индивидуальный. Значительный шаг по пути теоретического обоснования концепции расы как суммы индивидуумов или, как ее часто называют, индивидуализирующей (типологической) концепции расы сделал известный польский исследователь Я. Чекановский. Он подвел под нее генетическую основу, выдвинув положение о наследовании расовых признаков целым комплексом. Отдельные расовые типы рассматривались как доминантные, или рецессивные, и на них была распространена гипотеза Т. Бернштейна о типе наследования групп крови системы АВО. Таким об-

==312

разом, от фенотипа был сделан переход к генотипу, то есть подведена точная генетическая база под исследования, в которых выводы о генезисе антропологических типов делались до этого, строго говоря, без точного генетического обоснования. Это достижение было закономерной реакцией на плодотворное развитие генетических исследований. Нужды нет доказывать, что взгляды Я. Чекановского полностью противоречили генетическим данным. Неправомерно было рассматривать характеристику расы как один признак и считать, что все отличающие расу морфологические особенности передаются по наследству целым комплексом; положение о независимом наследовании отдельных признаков, отражающем независимое комбинирование отдельных генов, стало одним из краеугольных камней генетики с самых первых шагов ее развития. Неправомерно было поэтому и перенесение на исследования расовых признаков гипотезы Т. Бернштейна, предложенной для принципиально иных явлений. Но в рамках неверных исходных предпосылок концепция Я. Чекановского была строго логична и внутренне непротиворечива, что и обеспечило ей долгую жизнь и широкое распространение.

Методикой Я. Чекановского пользовались и до недавнего времени разделяли его концепцию расы почти все польские исследователи, многие антропологи в Чехословакии и Венгрии. Если же и предлагались какие-то отклонения от предложенной им схемы расового анализа, то они касались частностей и совсем не затрагивали положенное в основу этого анализа понимание расы как суммы индивидуумов. Сам автор концепции, не меняя ее основных теоретических предпосылок, чутко следил за критикой развитых им методических приемов анализа антропологических материалов, постоянно вносил в них некоторые изменения, в идейном отношении второстепенные, и вообще совершенствовал и пропагандировал свои взгляды на протяжении всей жизни. Многие его последователи обратили особое внимание на доказательство основного постулата в концепции Я. Чекановского — наследования расовых признаков целым комплексом. Усложнился в последних работах самого Я. Чекановского, его соратников и учеников и статистический аппарат анализа. Но понимание расы в целом осталось без изменений. Между тем в критических статьях, посвященных Я. Чекановскому и его последователям (в антропологической литературе это объединение называют часто львовской школой, так как сам Я. Чекановский долго преподавал во Львове), в которых, надо сказать, не было недостатка, была убедительно показана не только математическая некорректность большинства используемых львовской школой приемов и основанных на них выкладок (это, в конце концов, дело хотя и важное, но поправимое), а и противоречие главных теоретических постулатов концепции Я. Чекановского основным современным достижениям популяционной биологии и генетики. Поэтому в це-

==313

лом предпринятую им попытку подвести генетический фундамент под теорию расы как суммы индивидуумов следует считать неудачной.

Каково современное состояние этой теории, многочисленны ли ее адепты, имеются ли среди них ее последовательные защитники? На последний из этих вопросов нельзя дать однозначного ответа — некоторые антропологи старшего поколения разделяют эту концепцию, иногда сознательно, иногда интуитивно, но среди них трудно назвать исследователей, которые бы делали это с такой же последовательностью и внутренней логикой, как представители львовской школы и ее основатель. В самом деле, сейчас практически невозможно, не вступая в элементарные противоречия с генетическими представлениями, разделять и пропагандировать идею наследования расовых признаков целым комплексом, поэтому нередки заявления сторонников типологической концентрации расы, что этот тип наследования сосуществует с другим — независимым. Однако они не опираются на какие-либо фактические данные, невозможно найти такие данные и в генетической литературе, поэтому заявления эти остаются беспочвенными и не спасают от критики теоретическую основу концепции расы как суммы индивидуумов. Она все больше приобретает характер анахронизма и отходит в историю антропологической науки.

Внутригрупповая и межгрупповая изменчивость

Впервые на различие этих двух явлений обратили внимание английские биометрики — ученики К. Пирсона,— работавшие в начале века. До них предполагалось, что не только вариации любых признаков внутри отдельной популяции управляются законом нормального распределения, для открытия и обоснования которого особенно много было сделано Э. Кэтли и основателем английской биометрической школы К. Пирсоном, но что этот же закон действителен и для средних, характеризующих популяции. Между тем реальность оказалась много сложнее, и пониманию этой сложности положил начало сам К. Пирсон и его соратники. Ими было вычислено большое число внутригрупповых корреляций между отдельными признаками во многих популяциях. Оказалось, что если выбирать относительно гомогенные популяции (о строгой гомогенности говорить не приходится, так как ее, по-видимому, вообще нет в органической природе на популяционном уровне и тем более нет в демографической структуре общества), то коэффициенты внутригрупповой корреляции между одноименными признаками в них одинаковы по направлению и близки по абсолютной величине. В них находят выражение одинаковые в целом для человечества законы вариаций изменчивости любых морфофизиологических особенностей. Если же вычислять коэффициенты межгрупповой корреляции тех же признаков, то они час-

==314

Понятие расовой изменчшикι и

то очень значительно отличаются по своей абсолютной величине от внутригрупповых, а иногда отличаются от них и по направлению. Это хорошо фактически обоснованное наблюдение открыло новую антропологическую проблему, но она не была объяснена сколько-нибудь удовлетворительно в первых посвященных ей работах.

Заслуга этого объяснения принадлежит Е. М. Чепурковскому '. Он убедительно показал, что отличие межгрупповых коэффициентов корреляции от внутригрупповых обязано своим появлением тому обстоятельству, что отдельные популяции группируются в более крупные общности по своим собственным законам, что межгрупповая изменчивость представляет собой функции процесса расообразования и принципиально отличается от внутригрупповой, что она определяется конкретной историей популяций и отражает популяционно-генетические закономерности (Е. М. Чепурковский не употреблял этой терминологии, так как она появилась позже) в гораздо большей мере, чем закон нормального распределения, который действует тогда, когда число факторов, влияющих на изменчивость, стремится к бесконечности, а действие каждого отдельного фактора стремится к нулю. После этой работы Е. М. Чепурковского стало совершенно очевидно, что раса, если можно так выразиться, не внутригрупповое, а межгрупповое понятие. Этим был нанесен сильнейший удар представлению о расе как о простой сумме индивидуумов. Дальнейший шаг по пути понимания специфики межгрупповой изменчивости был сделан советским антропологом А. И. Ярхо 2. Общую теорию он сумел приспособить к конкретным требованиям расового анализа, приблизить ее к непосредственным практическим задачам расоведения, чем внес значительную ясность в конкретизацию самого явления. А. И. Ярхо показал, что если при анализе антропологического типа отдельной популяции выявляется отличие ее по внутригрупповым коэффициентам от других родственных или географически близких популяций, если эти коэффициенты сближаются с межгрупповыми, то исследуемая популяция не является гомогенной, имеет сложное происхождение из нескольких элементов, которые еще сохранили свою специфику и могут быть внутри этой популяции выявлены. Последнее обстоятельство следует особо подчеркнуть, так как при однократном смешении уже в первом поколении в соответствии с известным генетическим законом Харди — Вайнберга устанавливается определенное соотношение генов, повторяющееся во всех последующих поколениях, иными словами, устанавливается генное, а следовательно, и фенотипическое равновесие. Составляющие негомогенную популяцию компоненты

' Tschepourkoipsky E. Contribution to the study of interracial correlation.— Biometrica, 1905, vol. 4, part 3.

См.: Ярхо А. И. О некоторых вопросах расового анализа.— Антропологический журнал, 1934, № 3. ^

==315

можно выявить, следовательно, при наличии смешения. А. И. Ярхо продемонстрировал это на ряде красноречивых примеров. Так, длина и ширина черепной коробки связаны между собой положительной внутригрупповой корреляцией, приближающейся к 0,5. Межгрупповая корреляция между этими признаками, как правило, отрицательная. Понижение коэффициента корреляции внутри какой-нибудь группы по этим признакам и тем более превращение его из положительного в отрицательный свидетельствуют о распаде внутригрупповых связей и смешанном происхождении группы. Это последнее тем более вероятно, если такой распад имеет место не в двух, а в нескольких признаках. А. И. Ярхо мастерски использовал такой анализ при рассмотрении происхождения многих народов Средней Азии и Кавказа.

Встает вопрос о конкретных формах межгруппового распределения антропологических признаков, то есть о степени отклонения межгруппового распределения от внутригруппового. Для внутригруппового распределения преобладающее действие нормального закона было после Э. Кэтли и К. Пирсона аргументировано неоднократно по отношению к измерительным трансгрессивным признакам, последнее ограничение следует особо подчеркнуть, так как для альтернативно изменяющихся признаков, то есть признаков с дискретной изменчивостью, законы внутригрупповой изменчивости будут, конечно, другие. Отмеченные исключения из этого правила не меняют основной закономерности, так как они касаются таких признаков, как, например, вес; известно, что последний в высшей степени подвержен действию внешних условий и, кроме того, резко изменяется вслед за изменением обмена веществ в старческом возрасте, поэтому и внутригрупповое распределение веса в ряде случаев резко отклоняется от нормального. Для межгруппового распределения в общебиологической литературе предложено пока две модели — модель Е. С. Смирнова ', исходящая из возможности распространения закона нормального распределения и на межгрупповые вариации, и знаменитый закон гомологических рядов в наследственной изменчивости Н. И. Вавилова, опирающийся на представление о параллельных рядах изменчивости. Из того факта, что межгрупповые корреляции не соответствуют внутригрупповым, еще не следует, что межгрупповые распределения признаков, для которых вычислены эти корреляции, также непременно отличаются от внутригрупповых. Но в целом межгрупповое распределение различных признаков в пределах разных видов еще ждет своего исследования.

' Smirnov E. Probleme der exakten Systematik und Wege zu ihrer Losung.—· Zoologischer Anzeiger, 1924, B. 61.

==316

Раса как популяция

Отход от концепции расы как суммы индивидуумов произошел вследствие больших успехов генетики, в частности антропогенетики, особенно популяционной. После первых популяционно-генетических наблюдений в работах К. Пирсона, Г. Харди и У. Вайнберга дальнейшее движение мысли в области популяционно-генетической теории, обязанное фундаментальным трудам С. С. Четверикова, Н. П. Дубинина и Д. Д. Ромашова, А. С. Серебровского в СССР, С. Райта в США, Р. Фишера и Дж. Холдейна в Англии, оказало огромное влияние на все сферы эволюционной биологии, изменило и значительно конкретизировало прежние представления о формах действия естественного отбора, привело к открытию эффекта дрейфа генов, вызвало громкий резонанс за пределами собственно биологических дисциплин, в том числе и в антропологии. В американской литературе принято считать началом нового подхода к расе 1950 год, когда в США состоялся симпозиум по количественной биологии, на котором было продемонстрировано большое количество фактов, свидетельствующих о быстром изменении расовых признаков и о популяционно-генетических эффектах в расообразовании. В советской антропологической литературе, однако, основы популяционно-генетической концепции расы были сформулированы еще до Великой Отечественной войны В. В. Бунаком в статье, опубликованной в 1938 г. В этом факте приоритета советской антропологической науки нашел отражение замечательно высокий уровень генетических исследований и теоретической мысли в области генетики в нашей стране в 30—40-х годах.

В чем же состоит популяционный подход к расе в отличие от индивидуально-типологического? Коротко говоря, он состоит в том, что раса рассматривается не как простая сумма индивидуумов, а как самостоятельное образование, имеющее свою собственную структуру и несводимое только к количественному эффекту увеличения числа индивидуумов. Признаки в пределах расы складываются в иные сочетания по сравнению с индивидуумом, как показывает рассмотренное выше вычисление межгрупповых и внутригрупповых корреляций, а значит, изменчивость индивидуума не может служить мерилом групповой изменчивости. Индивидуум не отражает в своей морфологии и физиологии расовых свойств или отражает их лишь в слабой степени. Таким образом, раса представляет собой не индивидуально-типологическое, а групповое понятие, что и находит отражение в представлении о расе как о популяции, то есть как о совокупности индивидуумов, управляемой не суммарными эффектами увеличения численности индивидуумов, а своими собственными популяционно-генетическими закономерностями. Это представление впитало в себя все достижения генетической теории и практики, прежде всего доказанный

==317

многими экспериментальными исследованиями постулат о преимущественно независимом комбинировании генов при наследовании, особенно когда речь идет о передаче по наследству количественных признаков, управляемых согласно общим представлениям многими независимыми генами. Постулат этот, как известно, не является абсолютным. Но во-первых, все случаи отклонения от независимого наследования поддаются учету, иногда даже количественному, во-вторых, они второстепенны по сравнению с первичным независимым комбинированием генов, как бы накладываются на него, представляют собой сопутствующие явления, и роль их, во всяком случае, не может считаться преобладающей. Отсюда и скептицизм по отношению к утверждениям о комплексном наследовании расовых признаков, о чем говорилось в первом разделе этой главы, и отрицательное отношение к основанному на них индивидуально-типологическому подходу к расе.

Новое понимание расы соответствует не только генетическим, но и общебиологическим представлениям. Давно уже и в ботанике, и в зоологии дифференциация и определение внутривидовых единиц (микросистематика) производятся не по единичным объектам, а на групповых материалах, изучение внутригрупповой изменчивости составляет основу этой операции. Недаром популяционное понимание расы защищалось и развивалось на первых порах в основном биологами-эволюционистами и генетиками, например Т. Добржанским. Некоторые из них доходят в отрицании прежних представлений до крайности и вообще отрицают за определенным комплексом расовых особенностей возможности распространения за рамки отдельной популяции, иными словами, приравнивают расу и популяцию друг к другу, другие более осторожны и считают возможным сохранить термин и понятие расы как явления, охватывающего группу популяций. Первая точка зрения последовательна, но ей противоречит очевидный факт обширных ареалов многих расовых признаков, явно охватывающих многие популяции и тем не менее группирующихся в комплексы, то есть в конечном итоге в локальные расы. Поэтому вторая точка зрения, по-видимому, ближе к истине. Но и в соответствии с ней раса — текучая, изменчивая категория, интенсивная динамика которой удачно подчеркнута в афористическом определении ее как «эпизода в эволюции»'. А изменение расовых признаков происходит не только в результате внешних для них, так сказать, экзогенных влияний, смешения например, но и внутренних для популяции процессов — направленного изменения признаков во времени (включая и дрейф генов), перестройки процессов роста и т. д.

Совершенно закономерно изменение методических приемов в расоведении при распространении популяционной концепции

' Hulse F. Race as an evolutionary opisode.— American anthropologist, 1962, vol. 64, N 5.

==318

расы, тем более что она завоевала большое число сторонников и даже в какой-то мере официально узаконена резолюциями совещаний экспертов ЮНЕСКО по расовой проблеме, имевших место в августе 1964 г. в Москве и в сентябре 1967 г. в Париже. Последнее даже не совсем правомерно, так как спорные научные вопросы (а теория расы, конечно, пока не отлилась в законченные формы) не решаются голосованием и постановлениями. Но так или иначе, популяционный подход к изучению изменчивости у человека стимулировал и продолжает стимулировать поиски все более совершенных способов выделения элементов, входящих в состав популяции, а также разработку разнообразных приемов определения суммарных расстояний между группами по фенотипу (для всех морфофизиологических признаков) и по генотипу (для признаков с точно изученной наследственностью и детерминированных наследственно небольшим числом генов).

Географический критерий расовой изменчивости

Многообразные типы внутри человечества, выделяемые по морфофизиологическим вариациям, было трудно достаточно четко разграничить до появления фундаментальных работ В. В. Бунака, убедительно показавшего, что единственными существенными критериями их разграничения являются характер связи между признаками, по которым выделяются типы, и закономерности их географической изменчивости. Комплексы тесно связанных между собой морфофизиологических признаков, выражающих общие тенденции интеграции человеческого организма, лежат в основе выделения конституциональных габитусов '. Такие признаки не имеют, как правило, закономерного географического распространения, варьируют более или менее мозаично. Независимые или слабо зависимые друг от друга в морфофизиологическом отношении признаки, но, наоборот, закономерно варьирующие географически, в комплексах образуют расы. Поэтому конституциональный габитус — в большей мере морфофизиологическое, нежели географическое понятие, географический момент играет в характеристике конституции подчиненную роль, раса — в первую очередь географическое понятие. В этом кардинальное и основное различие конституционального габитуса и расы. Этим же определяется преимущественное внимание, уделяемое расовому моменту в исторической антропологии, так как именно раса в своем развитии наиболее тесно связана с историей' и географией человечества. В общей биологии давно идет жаркий спор о том, каким процессом нужно считать видообразование и формирование внутри вида низших таксономических категорий — аллопатрическим (дифференциация популяций только на географической основе), ' Габитус — внешний вид, телосложение, конституция.

==319

симпатрическим (дифференциация популяций на одной и той же территории лишь вследствие приспособления к разным условиям среды) или смешанным — и тем и другим. В настоящее время после сводных работ Дж. Хаксли, А. Кэйна и Э. Майра преобладание аллопатрического видо- и расообразования у животных вряд ли может вызвать серьезные сомнения. У человека в расообразование вмешивается новый серьезный фактор помимо географической среды — социальная изоляция (языковая, религиозная, социальная в узком смысле слова, принадлежность к тому или иному общественному классу или общественной группе). Казалось бы, это создает мощную предпосылку для симпатрического расообразования. И действительно, в Индии, например, лица, принадлежащие к разным кастам, различаются в своих антропологических особенностях в результате различного происхождения этих каст. Но такой характер дифференциации расовых особенностей составляет небольшой процент по отношению к процессам расообразования в целом. Да и в этом случае он географически ограничен рамками определенной территории, хотя и обширной, и поэтому симпатрический процесс и здесь играет второстепенную роль по отношению к аллопатрическому. Изложенное выше понимание расы как географической комбинации независимых, или почти независимых, в морфофизиологическом отношении признаков дает возможность использовать антропологический материал для дальнейшей аргументации аллопатрической концепции расообразования.

Примеры географической изменчивости у человека очень многочисленны и охватывают как раз те признаки, по которым выделяются расы. В первую очередь речь идет, конечно, о возможности распространения на человека экологических правил, — установленных на животных. После длительной дискуссии на эту тему вопрос можно считать решенным в положительном смысле. Более того, помимо экологических правил Д. Аллена, К. Бергмана и К. Глогера для человека было установлено новое правило А. Томсона и Л. Бакстона, выражающее зависимость ширины носа от климатических показателей '.

Согласно правилу К. Бергмана наблюдается, как известно, зависимость между температурой среды и размерами тела гомотермных животных: на севере и юге, в районах сурового арктического и антарктического климата, размеры тела больше, чем в тропической зоне. По-видимому, это есть высшее выражение и следствие общих закономерностей терморегуляции организма, хотя никто еще, насколько мне известно, не суммировал всех относящихся к этому вопросу фактов по отношению к человеку и не рассмотрел их под единым углом зрения. Применительно к популяциям человека аналогичное соотношение продемонстрировано

' Schwidetzky I. Neuere Entwicklungen in der Rassenkunde des Menschen In.: I. Schwidetzky (Herausgeber). Die neue Rassenkunde. Stuttgart, 1962.

К оглавлению

==320

сразу для нескольких признаков — длины тела, веса, поверхности тела. Каждый из этих признаков в отдельности может служить показателем общих размеров тела. Межгрупповые корреляции этих показателей со среднегодовыми температурами обнаруживают закономерный характер и высокую степень связи между ними: и длина тела, и вес, и поверхность тела связаны со среднегодовой температурой отрицательной корреляцией, из чего следует, что в среднем малорослые группы человечества встречаются чаще в центральном поясе ойкумены, чем на ее северных и южных окраинах. А это как раз и есть то явление, которое постулируется правилом К. Бергмана.

Правило Д. Аллена в отличие от предыдущего трактует связь с климатом не размеров, а пропорций тела гомотермных животных: в холодном климате они имеют укороченные конечности и отличаются более плотным сложением. Общий энергетический баланс организма, поддержание необходимого уровня терморегуляции находят, очевидно, выражение не только в размерах тела, но и в соотношении отдельных его компонентов. У человека сопоставление измерений, характеризующих пропорции тела, с климатическими характеристиками обнаруживает довольно тесную связь между ними, подобно той, которая существует у животных: те группы человечества, которые проживают в условиях тропического климата, отличаются в среднем удлиненными пропорциями и менее плотным сложением, проживающие в умеренном и холодном поясах — более плотным сложением и укороченными пропорциями тела. Наиболее четко эта зависимость видна в так называемом индексе скелии, то есть в отношении высоты тела сидя к росту; это соотношение как раз отражает в наибольшей степени длину нижних конечностей (а она связана с длиной рук прямой и достаточно тесной корреляцией) относительно длины туловища. Любопытно, что недавно зависимость, выражаемая правилом Д. Аллена, была перенесена на ископаемого человека; Э. Тринкаус сделал интересную попытку объяснить укорочение дистальных отделов нижних конечностей у неандертальцев (неандертальцы отличались плотным сложением и относительно короткими ногами) уменьшением теплоотдачи при передвижении по глубокому снегу '.

Правилом К. Глогера устанавливается интенсивность окраски в зависимости от географической широты местности: чем ближе к тропикам, тем окраска интенсивнее. Абсолютно то же соотношение характерно и для человека. И цвет кожи, и цвет волос и глаз закономерно светлеют по мере перехода от тропического пояса к умеренным зонам в обоих полушариях, а затем и к поясам холода. Имеющиеся отклонения от этого правила (а оно, так же как и предыдущее, имеет статистический характер и может

Trinkaus E. Neanderthal limb proportions and cold adaptation.— In: Aspects f human evolution. London, 1981.

11 В. П. Алексеев

==321

быть установлено не при парном сопоставлении групп из тропической и, скажем, умеренной зон, а лишь на большом материале, отражающем изменчивость пигментации в десятках популяций) легко объяснить поздними переселениями людей из другой климатической и ландшафтной зоны (эскимосы в Гренландии и на Аляске, лопари в Скандинавии и т. д.). Любопытно отметить, что наиболее тесна связь пигментации с климатическими факторами в зависимости от широтной зональности на территории Европы и Америки, где эта зональность носит наиболее закономерный характер и где современное расселение народов в наибольшей мере отражает этапы первоначального заселения территории современным человеком.

Специально установленное для человека правило А. Томсона и Л. Бакстона привлекает особое внимание потому, что оно фиксирует зависимость от климата такой особенности, которая практически слабо развита у животных и составляет отличительную принадлежность человеческого лица, истинно человеческий признак. Зависимость ширины носа от среднегодовой температуры и солнечной радиации, от географической широты местности опять статистическая, как и во всех предыдущих случаях. Максимальная ширина носа в среднем характеризует те группы человечества, которые расселены в тропическом поясе, минимальные величины зафиксированы у населения Скандинавии, северо-восточной оконечности азиатского материка, Аляски, Гренландии и Огненной Земли. Наиболее четко эта зависимость представлена, как и в случае с пигментацией, на территории американского континента.

Географическая изменчивость с относительно строгой концентрацией однородных вариаций в определенных зонах выявлена и для многих других расовых признаков — размеров головы и лица, интенсивности развития и формы волосяного покрова, групповых факторов крови, белковых фракций сыворотки, вкусовой чувствительности к фенилтиокарбамиду, вариаций ладонных линий и пальцевых узоров. Географические закономерности распространения каждой из этих групп признаков специфичны и часто не совпадают друг с другом не только в крайних вариантах, но и в границах концентрации тех или иных вариаций. Этим в значительной степени объясняется нигилизм по отношению к морфологическим признакам после развития физиологической антропологии и выявления признаков с точно фиксированными законами наследственной передачи, а заодно и к выделенным с помощью этих признаков расовым категориям, нигилизм в рядах генетиков — крайних сторонников популяционной концепции расы, отрицающих вообще ее реальное существование (о неправомерности такой точки зрения только что говорилось). Однако такая несопоставимость не снимает основного значения географического критерия для расовой изменчивости, она только свидетельствует о значительно более дробной дифференциации челове-

Дата добавления: 2015-10-21