OCR: Индиль;Spellcheck:tatjana-yurkina 3 страница

Он видел сестру в объятиях мужчины, но не мог его рассмотреть. Возможно, потому, что прежде всего брат увидел нежное счастье, написанное на лице сестры, обычно таком серьезном. Это необыкновенное зрелище оказалось настолько удивительным, что ему никак не удавалось сконцентрироваться. Но у него возникло четкое ощущение того, что этим двоим предназначено быть вместе. Когда он пытался взглянуть на них с другого ракурса и рассмотреть мужчину, все вокруг затоплял ослепляющий алый свет, будто они погружались в кровь. Затем картина быстро темнела, словно любовников закрывали бархатным пологом. Мужчина исчезал, оставляя сестру в одиночестве.

Ему был хорошо знаком мир духов с его вопросами без ответов и ощущением тревоги. Он всегда ненавидел неуловимую, скользкую природу этой силы. Она не походила на верность тяжелого меча или ясный полет стрелы.

Кухулин сглотнул, в горле у него внезапно пересохло. Он был рад, что Эльфейм снова оказалась перед ним на тропинке. Она слишком легко читала все по выражению его лица. Он не хотел, чтобы сестра поняла, что последнее видение слишком сильно впечатлило его и действительно напугало своим странным красноватым шепотом. Парень согнул правую руку, ощутил воображаемый вес своего старинного клеймора, мысленно схватил оружие и удерживал его наготове.

Да. Будь то супруг или нет, Кухулин был готов защитить сестру от всех, кто мог бы причинить ей вред.

— Не понимаю, почему мы не могли заночевать в Лотх Торе с остальными рабочими, — проворчал Кухулин и сунул в костер новый сухой сук.

— А я думала, у воинов такая толстая кожа, что они, не моргнув глазом, могут спать на охапке чертополоха, — язвительно заметила Эльфейм и бросила ему бурдюк. — Глотни. Помни, что мама дала нам в дорогу вино, — значительно добавила она.

— Воины, как и все остальные, любят мягкие постели, — буркнул он, но бурдюк взял и сделал большой глоток. — Мамина любовь к вину благословила эту поездку. Но оно не может заменить пуховой перины.

«Или пышущей здоровьем молодой вдовушки, раскинувшейся на этой самой перине», — подумал он.

— Ку, ты сходишь с ума просто потому, что та пухлая блондинка слишком очевидно предлагала тебе нечто большее, чем восхитительное мясо с овощами, приготовленное ее белыми ручками.

— Остаться вдовой в таком юном возрасте — тяжелое бремя.

— Только не тогда, когда ты рядом, — рассмеялась она. — Ладно. Не дуйся. Я хочу увидеть, как солнце поднимается над моим замком, но не желаю делать это на глазах у толпы кентавров и просто мужчин, которые при этом будут шарахаться от каждой тени и пугаться злых духов.

Кухулин прыснул, сделал еще один большой глоток вина и бросил бурдюк сестре. Он поправил ветки в костре и перестал жаловаться. Парень привык к тому, что Эльфейм стремится к уединению, и понимал причины этого. Сестру почитали, потому что ее отметила Богиня. Она была невиданным существом. Ее никогда не рассматривали во все глаза, даже наоборот. Эль внушала людям страх, особенно тем, кто не привык к ее внешности. Почти все рабочие, которые сопровождали их, жили в окрестностях храма Эпоны, поэтому они просто смотрели на нее с осторожным уважением и держались поодаль. Но за пять дней пути от святилища до замка Маккаллан Кухулин не раз замечал, как люди бросали свои дела, бежали к дороге и кланялись юной богине Эльфейм так низко, что головы их практически скрывались в густой траве лугов, окружавших дорогу. По мере приближения к цели к ним присоединялись все новые мужчины, женщины и кентавры, жаждущие получить те возможности, которые открывало восстановление замка Маккаллан. Их реакция на его сестру всегда была одинаковой: страх и пристальные взоры. Кухулин знал, почему Эльфейм настояла на том, чтобы они вдвоем свернули с большой дороги и направились по тропинке, бегущей через лес. Чем меньше людей видели Эль, тем мизернее были шансы на то, что ей снова начнут поклоняться, и девушке это нравилось.

Брат и сестра разбивали лагерь под звездами, не останавливаясь в сонных деревеньках, которые испещряли землю среди виноградников и пастбищ, пока не прибыли в Лотх Тор — городок, угнездившийся в начале плато, на котором стоял замок Маккаллан. В тот вечер они воссоединились со своими товарищами, и все вместе поужинали в гостинице «У кобылы», единственной городской таверне, в которой, казалось, побывали все жители. Каждый с почтением склонялся перед Эльфейм. Некоторые просили позволения коснуться юной богини, иные же только смотрели на нее с открытым от удивления ртом. Кухулин видел, как сестра вежливо отвечала каждому на поклон, полный благоговения. Но никто, кроме него, будто и не замечал ее неестественно напряженных плеч и слишком прямой осанки. Ку подумал, что если она будет двигаться быстрее, то разломится пополам.

Покончив с едой, Эль сказала, что ей необходимо уснуть под звездами, оставшись наедине с братом и Эпоной. Он понял, что сестра упомянула имя Богини затем, чтобы горожане не последовали за ней и не продолжили глазеть на нее. Не говоря ни слова, он оседлал своего мерина и пустил его в галоп, стараясь не отставать от Эльфейм, удаляющейся из городка.

— Если бы ты побыла там еще немного, то, наверное, привыкла бы, — негромко сказал Ку.

Она тяжело вздохнула.

— Тебе это только кажется.

Эль сделала еще глоток превосходного вина, прежде чем отдать бурдюк брату.

— Но я не привыкну. — Сестра приподняла брови и добавила: — Трудно поверить, что моя судьба где-то здесь.

— Все-таки мне многое непонятно, — небрежно сказал он, не желая говорить о том, что видел ее потенциального супруга.

— Что именно? — спросила она.

— Например, то, что у нас с тобой одни и те же родители, но я человек, а ты наполовину лошадь, — не задумываясь, ответил он.

Она посмотрела на него:

— Я наполовину кентавр, а не лошадь, — но дальше спорить не стала.

— Поспи, — сказал ей брат. — Завтра тебе понадобятся все силы. Я останусь бодрствовать, следить за огнем.

«И за тобой», — мысленно добавил он.

Напряжение сестры спало, когда они ушли из города, но инстинкт воина заставлял его ощущать настороженность и беспокойство.

Почему он не мог увидеть ясную картину будущего сестры? Почему видение было таким темным, неясным и казалось пропитанным кровью?

Эльфейм свернулась калачиком по другую сторону костра. По-видимому, ей было удобно и уютно.

— Ты не обманешь меня, Кухулин.

Глаза девушки были закрыты, она говорила шепотом, но нежный ночной ветерок ясно донес до него ее слова:

— Дело вовсе не в чепухе вроде «я должен защитить свою сестру».

— Ты сейчас говоришь совсем как мама, — сказал он, а затем еле слышно добавил: — Тебе пора перестать бояться людей.

Уголки губ сестры приподнялись в легкой усмешке, и она погрузилась в глубокий сон.

Эльфейм снилось, что возлюбленный пришел к ней в виде ночного тумана, который завернулся вокруг нее, словно у ночи выросли крылья. Она задрожала от его прикосновений, но ей не было страшно. Эль охотно предложила себя туману. Он склонился над ней и испил ее любви, пока они летели в бархатную черноту полуночного неба, покоясь на ложе среди звезд.

— Я знала, что он великолепен, — восторженно выдохнула Эльфейм. — Ку, ты только взгляни на мой замок!

Они стояли на краю соснового леса, который окружал ту сторону плато, где был построен замок Маккаллан. Резкий свежий сосновый запах смешивался с соленым ароматом океана. Путникам казалось, что все омыто ярким светом, делавшим зелень леса сочной, а сине-белые волны океана, разбивающиеся внизу прибоем о скалы, — прозрачными и изысканными. Впереди виднелся замок, который очень впечатляюще смотрелся на скалистой вершине, на самом краю великолепного прибрежного утеса.

Эльфейм во все глаза смотрела на свой новый дом, с первого взгляда поразивший ее своей красотой. Замок, окруженный багряником, цветущими кизиловыми деревьями, разросшимся кустарником и зарослями ежевики, был похож на заколдованный. Ей пригрезилось, будто в нем уже много лет спит какое-то сказочное существо, ожидающее, чтобы его пробудили искренним любовным поцелуем.

«Он немного похож на меня».

Эльфейм удивилась, поймав себя на подобных романтических мыслях. Но вид, открывавшийся перед ней, наряду с предупреждением брата вызвал в ней нехарактерное романтическое чувство. Девушка поняла, что могла бы наслаждаться им, и вздрогнула.

«Неужели это то, чего мне не хватало столько лет? — размышляла она про себя. — Такое волнение появляется, когда ждешь чего-то, затаив дыхание. Словно кто-то повернул внутри меня ключ и отпер что-то сказочное».

Солнце начало подниматься над деревьями. Эльфейм наблюдала, как смутный розово-кремовый цвет рассветного неба сменяется синевой и золотом ясного весеннего дня. Внезапно ее захлестнуло невероятное ощущение надежды, словно это утро обещало начало новой жизни для нее. Слова молитвы Эпоне, которые она много раз слышала от матери, всплыли у нее в голове. И она поняла, что произносит их вслух, хотя и шепотом:

Великая Богиня Эпона, моя Богиня,

я стою на пороге нового дня,

полного твоим волшебством.

Я стою на пороге, перед завесой Твоих тайн,

и прошу Твоего благословения.

Я хочу действовать для Твоей славы

и для славы моего духа.

Кухулин молча слушал молитву сестры — в какой-то степени из уважения к Эпоне, отчасти от удивления. До сих пор он ни разу не слышал, чтобы сестра просила благословения Богини. Правда, Эльфейм как будто предпочитала избегать любого упоминания об Эпоне, которая так явно отметила ее. Вплоть до этого самого утра. Но теперь, хотя Кухулин едва мог расслышать слова молитвы, он почувствовал, что в воздухе витает волшебство. Совсем как тогда, когда мать выполняла ритуалы.

Если бы Эль посмотрела на своего брата, то увидела бы, как удивленно расширились его глаза, но сестра этого не сделала. Она была загипнотизирована красотой утра и чувством, растущим внутри ее, в котором она начала узнавать ощущение причастности. Внезапно солнце вырвалось на свободу из плена высоких сосен, и его лучи омыли стены замка золотым светом, заставляя их словно загореться.

— Видишь, Ку? Стены будто пылают.

— В смысле, то, что от них осталось?

Он был все еще удивлен новой силой, исходящей от сестры, и его голос прозвучал чуть грубее, чем он хотел бы. Брат откашлялся и наклонил голову вбок, чтобы лучше рассмотреть руины здания. Замок казался ему косматым старым животным, ненадежно умостившимся на краю приморского утеса.

— Эль, не надо питать ложные надежды. Даже отсюда я могу видеть, что замок полностью разрушен. Нам предстоит много работы.

Она с любовью хлопнула его по плечу.

— Не будь таким, как мама. Давай, надо спешить.

Она помчалась вперед. Кухулин заставил своего большого мерина опуститься на колени, сел на него верхом и помчался, догоняя гибкую фигурку сестры.

Они решительно пробирались через сырой подлесок, пока не нашли дорогу, ведущую к главным воротам замка. По ней двигаться было легче, но Кухулин продолжал ворчать себе под нос о колючем кустарнике и редких деревьях, появившихся на тропе, до сих пор широкой и свободной.

— Прекрати ворчать и посмотри на эти удивительные деревья! — упрекнула брата Эльфейм, замедлила бег и завертела головой, пытаясь увидеть все сразу. — Я и представить не могла, что здесь так красиво.

Хотя замок был заброшен уже более ста лет, от вида буйно цветущих багряника и дикой вишни захватывало дух.

— Похоже на то, словно идешь по лесу из розовых облаков.

— В облаках обычно не бывает зарослей черной смородины.

Ку указал на колючие кусты, растущие группами между деревьями.

— Это не смородина, а ежевика. Немного обрезать, и кусты станут очень даже симпатичными. Только подумай, какие у нас будут летом замечательные пироги и кобблер.

— Ты хочешь сказать, когда тебе построят кухню, — пробурчал он.

Сестра послала ему ослепительную улыбку.

— Ее построят.

Кухулин подумал, что ее голос тверже, чем стены замка, в которых она уже чувствовала себя как рыба в воде.

— Ты ведь знаешь, что я всегда любила лес. — Эль снова стала осматриваться, откинув голову, темно-рыжие волосы закрывали ее словно плащом. — Сосны просто замечательные, но эти деревья в цвету — что-то совершенно необыкновенное.

Он кивнул и заговорил как воин:

— Ты, конечно, не собираешься их оставлять? При всем знании истории у тебя, по-моему, не очень хорошая память. Одной из главных ошибок обитателей замка Маккаллан было то, что они ослабили обороноспособность. — Он обвел рукой буйно цветущие деревья. — Маккаллан позволил им расти возле стен. Армия фоморианцев оставалась необнаруженной до самого конца, пока они не сломали стены замка и не начали резать его обитателей.

Эльфейм открыла рот, чтобы парировать. Мол, они уже не воюют. Фоморианцы не нападали на Партолону уже сто двадцать пять лет. Никто не будет пытаться разрушить стены. Да и раньше Партолона ни с кем не воевала. Лишь замок Маккаллан враги застали врасплох. Да, фоморианцев победили. Тех, кто остался от их зловещего рода, отогнали от Партолоны до самых Трирских гор и до Пустоши за ними. Если бы она двигалась на северо-восток, к горам, то увидела бы мрачный замок Стражи, вечно защищающий подступы к Партолоне.

Но сто двадцать пять лет — это долгий срок. За исключением небольших стычек между кланами и случайных набегов варваров ирландцев с моря, Партолона давно жила в мире и процветании. Не было никакой причины, по которой это должно было бы измениться.

Эльфейм внимательно смотрела на брата и была готова напомнить ему факты, о которых только что вспомнила. Он казался напряженным. Его четко очерченные брови нахмурились. Эль видела, как он сжимает зубы, ожидая, когда она заговорит.

— Тебя тревожат ирландцы? — негромко спросила девушка.

Он пожал плечами.

— Не знаю. Но твой замок стоит над самым морем. Ты оказалась бы мудрой и предусмотрительной, если бы защитила Маккаллан.

Он говорил, но смотрел не на нее, а на лес, окружающий их, словно ожидал, что из-за цветущих деревьев выскочит толпа варваров и перережет им глотки.

Эльфейм почувствовала легкую дрожь тревоги. Что-то, по-видимому, потрясло ее брата, обычно спокойного и уравновешенного. Возможно, это было не истинное чувство, полное видений и четких предупреждений, но что-то беспокоило его. Парень избегал царства духов, ненавидел использовать свои психические силы, но уважал их точно так же, как и Эльфейм.

— Ты прав, — кивнула она, — спасибо за то, что напомнил. Большинство из них необходимо срубить и убрать. — Эль говорила трезво и вдумчиво: — Мне, конечно, будут нужны твои советы насчет того, как восстановить обороноспособность замка. — Она бросила на деревья быстрый взгляд, полный тоски. — Как ты думаешь, можно сохранить хоть что-нибудь?

— Одна-две рощи, оставленные достаточно далеко от стен замка, никому не помешают. — Брат немного расслабился и улыбнулся сестре, удивленный, что она так легко сдалась. — Да и ежевику можно оставить. В ней столько шипов, что они задержат любого врага.

— Хорошо, тогда у нас все-таки будет ежевичный пирог!

Она улыбнулась в ответ, радуясь тому, что он опять говорил своим обычным шутливым тоном. Ку, наверное, всего лишь проявлял излишнюю осторожность и чрезмерно опекал ее, как обычно.

Дорога плавно свернула влево. За поворотом они увидели, что находятся уже меньше чем в пятидесяти футах от главного входа в замок. Про массивные железные двери в легендах говорилось, что они никогда не закрывались перед уходившими гостями. Створки заржавели и рассыпались. Эльфейм увидела их остатки, лежащие среди виноградных лоз. Сохранился только зазубренный остов большой лестничной площадки. Пролом в толстой стене казался ртом с выбитыми передними зубами.

Сами стены оставались почти не поврежденными. По крайней мере, те их части, которые виднелись спереди, выглядели довольно крепкими и прочными. Некоторые балюстрады разрушились. Там не было никаких укрытий для лучников. Деревянные части кровли сгнили, но замок стоял, сильный и гордый.

— Он выглядит лучше, чем я думал, — нарушил тишину Кухулин.

— Он прекрасен! — В голосе Эльфейм слышалось скрытое волнение.

— Эль, он в гораздо лучшем виде, чем я ожидал, но это все равно развалины!

Его сердил слепой оптимизм сестры. Не только потому, что она так смешно восхищалась видом захудалого здания. Ее поведение было совершенно не похоже на обычное.

Прежде чем брат успел еще что-нибудь сказать, она протянула руку и слегка коснулась его плеча.

— Разве ты этого не чувствуешь? — Ее голос был спокойным.

Кухулин удивленно взглянул на нее. Его сестру отметила Богиня, но она никогда не показывала никакой особой связи с Эпоной или волшебным царством духов. Вообще, если не считать ее уникального тела, Эльфейм не имела ни сил, ни власти, которые связывали бы ее с потусторонним миром.

Брат внимательно посмотрел на нее.

— О чем ты, Эль?

Ее глаза не отрывались от замка, но ладонь продолжала опираться о его руку. Он не мог не чувствовать дрожь, сотрясавшую ее тело. Его конь внезапно притих. Легкий ветерок успокоился. Даже птицы почему-то замолчали.

— Он зовет меня. — Голос сестры казался брату очень юным. — Не знаю, как это объяснить, но я так чувствую. — Она отвела взгляд от замка и изучающе посмотрела на Кухулина: — Это похоже на то, когда мама в первый раз должна была исполнить лунный ритуал в другом храме. Помнишь? — Не дожидаясь ответа, девушка продолжала: — До этого она никогда не уходила от нас так далеко и так надолго, а в тот раз пропала на пять ночей. Когда мама наконец-то пришла домой, мы позвали ее и помчались навстречу, чтобы встретить прежде, чем она доберется до лестницы храма. Она обнимала нас, целовала и смеялась сквозь слезы. Помнишь? — снова спросила Эль.

Ку кивнул и улыбнулся:

— Я помню.

Пристальный взгляд Эльфейм был устремлен на замок.

— Сейчас я чувствую то же самое, — прошептала она.

От магии, которой были полны ее слова, мурашки пробежали по спине брата, заставив подняться волосы на затылке.

— Он все время ждал, когда я приду домой.

— Мне просто не терпится осмотреть все остальное!

Эльфейм очнулась от радостного экстаза и решительно ринулась вперед.

— Эй, подожди меня!

Кухулин быстро спешился и привязал мерина за узду к ближайшему дереву. Он подбежал к сестре, и, когда они подошли к разрушенной двери, в утренней тишине смертельной музыкой послышался звук клеймора, вытащенного из ножен.

Эльфейм остановилась и неодобрительно взглянула на меч.

— Ты думаешь, это необходимо?

— Я предпочитаю перестраховаться, нежели оказаться дураком.

Она уперла руки в бедра и вздернула свой царственный носик.

— Хочешь сказать, что я дурочка?

— Нет, — улыбнулся он, радуясь тому, что она снова вела себя как Эль, которую он знал как облупленную. — Я просто говорю, что не хочу быть дураком.

Она сморщила нос, прежде чем переступить порог.

— Ты упрямая и несговорчивая, — крикнул Кухулин и ухмыльнулся, когда сестра обернулась через плечо и одарила его взглядом. — Но именно поэтому я тебя и люблю.

— Замолчи и догоняй. Уверена, здесь наверняка есть пара белок-маньячек, от которых меня надо защитить, ибо я очень беспомощна.

Она сделала вид, что падает в обморок, наклонилась, но тут же напрягла мощные мышцы ног и бросилась вперед. Когда ему наконец удалось ее догнать, он едва дышал и бормотал что-то о якобы беспомощных полукобылицах, которые сами кого угодно загонят до смерти.

Девушка молча стояла перед входом в замок и ждала его. Место, где когда-то была большая дверь, заросло сорняками и виноградными лозами, поэтому брату и сестре пришлось прорубать дорожку, прежде чем они сумели добраться до нее. Эльфейм первая ступила за пределы стены. Юноша не отставал.

Заросли сорняков кончились, как только оба оказались внутри укреплений. Они стояли в просторном дворе между внешней стеной и собственно зданием замка.

Кухулин с любопытством огляделся кругом. Со всех сторон виднелись развалины того, что когда-то было сторожевой галереей, протянувшейся вдоль массивных стен замка. Ку нахмурился. Очень плохо, что Маккаллан не поспешил с сооружением наблюдательных пунктов.

— Слушай, Ку, держу пари, что здесь когда-то была красивая деревянная дверь.

Эльфейм понизила голос, войдя в церковь.

Кухулин последовал за ней через другой пролом в меньшей стене. По-видимому, они оказались в большом внутреннем дворе. Пол был усыпан обломками кладок. От грязи и времени он стал похож на слоеный пирог, но кое-где до сих пор можно было видеть участки, выложенные гладким камнем, по которому многие десятки лет ходили представители клана Маккаллан. Кругом стояли огромные резные каменные колонны, поднимающиеся туда, где когда-то был сводчатый потолок, а теперь виднелось ясное утреннее небо. Массивные столбы до сих пор были отмечены подпалинами — следами пожара, уничтожившего замок.

У Эльфейм пересохло в горле.

— Ты думаешь, что мы найдем останки воинов? — Она помолчала и встретила пристальный взгляд брата.

— Я так не считаю. Это было давно. Что не уничтожил огонь, то сделали время и непогода.

Но эта мысль заставила его подозрительно поглядеть на кучи листьев и грязи.

— Если же мы действительно обнаружим останки воинов Маккаллана, то их надо будет надлежащим образом похоронить. Им это понравилось бы, — тихо, но с убеждением проговорила Эльфейм.

— Ты чувствуешь их, Эль? — спросил брат.

— Воинов?

Он кивнул.

Она стояла очень тихо, подняв голову, словно пытаясь услышать ответ в шуме ветра.

— Погоди, я не уверена.

Девушка медленно подошла к почерневшей колонне, такой широкой, что если бы брат и сестра с двух сторон обхватили ее, то не сумели бы коснуться друг друга даже кончиками пальцев. Вблизи Эльфейм увидела, что вся она покрыта искусной резьбой в виде переплетенных узелков, образующих птиц, цветы и кобылиц, поднявшихся на дыбы. Даже сквозь толстый слой сажи и грязи искусство мастера вызывало восхищение.

— Ты, должно быть, многое повидала, — прошептала Эльфейм колонне.

В тот же миг тело девушки сотряс странный ответный гул.

— Ой! — воскликнула она.

— Что случилось, Эль?

В два прыжка Кухулин оказался подле нее, крепко держа в руке клеймор.

— Не волнуйся, все в порядке, — успокаивающе улыбнулась она, сосредоточившись на своем ощущении. — Я что-то чувствую в этом камне.

Осматривая колонну, Эльфейм внезапно кого-то услышала.

«Там, откуда исходит гул», — подумала она.

Не обращая внимания на настороженность брата, Эльфейм положила узкие ладони на старую колонну. Как только ее плоть коснулась камня, девушке показалось, что его поверхность задрожала. Она удивилась, молча и ласково погладила ее. На мгновение массивная колонна подалась под ладонями Избранной, словно прикосновение превратило камень в покорную глину. В тот же миг ее руки и камень, которого она касалась, начали мерцать. Тепло проникло в ладони и окутало все тело девушки, которую переполняло удивительное чувство. Ей казалось, что она погружается в теплый чувственный океан или же ее крепко обнимает мать. Руки Эльфейм задрожали, но не от страха, а от невероятного потрясения.

— Ох! — У нее перехватило дыхание. — Да! Я чувствую их.

Лицо Эль сияло от эмоций, переполняющих ее.

— Ты чувствуешь не воинов, Богиня, — раздался позади них низкий голос, расколовший тишину, словно горячий нож льдинку.

Кухулин молниеносно прыгнул, встал между сестрой и злоумышленником, держа наготове клеймор, но тут же все понял.

— Дананн! Отличный способ удостовериться, что ты не умрешь спокойно во сне, от старости, Повелитель камней.

Рука Кухулина дрожала от неизрасходованного запаса адреналина, пока юноша вкладывал меч в ножны, но старый кентавр почти не обратил внимания на воина. Он пристально смотрел на Эльфейм, а она — на него.

— Если это не духи воинов, то что же тогда я чувствую? — спросила она.

При звуке его голоса контакт Эльфейм с колонной нарушился, но ее руки до сих пор покалывало от тепла камня. Теперь она с надеждой ждала, что ответит Дананн. Все в Партолоне знали, что Эпона даровала им кентавра с особым влечением к земле. Духи природы говорили с ним через камень, и поэтому Эльфейм попросила, чтобы Повелитель камней отправился вместе с ними восстанавливать замок Маккаллан. В своем преклонном возрасте он предпочитал дремать на солнышке, а не воздвигать стены храма, но оставался самым уважаемым каменщиком в Партолоне. Дананн умел слышать духов, живущих внутри камней, что помогало ему выбирать наилучший материал для строительства каждого здания. Если знаменитый кентавр Повелитель камней станет во главе строительства, то она может быть уверена в том, что восстановленные постройки будут жить веками.

Кентавр приблизился к стоявшей возле колонны Эльфейм энергичным широким шагом, не соответствующим его возрасту. Сначала он осмотрел камень, не притрагиваясь к нему.

Когда Дананн заговорил, его голос прозвучал словно во сне, издалека.

— Это большая центральная колонна замка Маккаллан. Когда-то в ней была сосредоточена вся его сила. — Кентавр улыбнулся девушке. — Ты чувствуешь дух камня. С тобой говорит самое сердце замка, а не погибшие воины.

Он осторожно поднял руку и положил ее на колонну.

— Коснись его снова, Богиня. Тебе нечего бояться.

— Я и не боюсь, — поспешно сказала Эльфейм.

Она без колебаний положила свою мягкую гладкую руку рядом со сморщенной от старости ладонью кентавра. Он закрыл глаза, чтобы сосредоточиться.

Жар быстро распространился и охватил Эльфейм и Дананна. Ее снова омыла волна чувства. Она была к этому готова, сконцентрировалась и попыталась разобраться в обрывках эмоций. Радость — подходящее слово, чтобы описать счастье, охватившее ее. Мир — Эльфейм хотелось громко смеяться. Конец ожидания — весело мелькнула в голове фраза. Затем жар исчез. У девушки перехватило дыхание, ей хотелось прыгать и визжать от счастья.

— Я знал, почувствовал сразу же, как только оказался в этих стенах! — воскликнул старый Повелитель камней.

Он повернул голову и открыл глаза. Их ясная синяя глубина отразилась на ее лице.

— Ты настроена на сердце этого замка, Богиня. Сами камни приветствуют тебя. Они радуются, что прибыла их госпожа, — тепло улыбнулся он. — Как и Рианнон, твоя предшественница, ты способна слышать духов земли.

— Я никогда раньше их не слышала! Только когда приехала сюда! — радостно воскликнула она.

Свершилось чудо! Наконец-то ее одарили чем-то большим, нежели физической непохожестью на других.

Эльфейм импульсивно положила ладонь на руку Дананна, которую он продолжал прижимать к колонне, благодарно сжала ее и почти сразу пожалела, что последовала этому импульсу. Она взяла за правило никогда никого не касаться, не считая членов своей семьи. Девушка хорошо помнила случай, произошедший в раннем детстве, когда к ним в гости приехала предводительница клана с дочерью. Взрослые увлеченно обсуждали какие-то свои проблемы. Маленькой Эльфейм это наскучило, и она, улучив минутку, похлопала по руке дочь вождя. Ей просто хотелось потихоньку привлечь внимание девочки, чтобы вдвоем улизнуть и поиграть. Та завопила от прикосновения Эльфейм. Мол, Богиня отметила ее, и теперь она непременно умрет. Никакие уговоры и увещевания не могли прекратить истерику малышки. Предводительница торопливо уехала, бросая испуганные взгляды на Эльфейм, хотя Этейн и уверяла гостью, что Эпону не интересует жизнь дочери.

С ней могли говорить духи земли, ее приветствовали камни, но смертные не любили, когда до них дотрагивалась живая богиня.

У Эльфейм перехватило горло. Она попыталась отнять руку от Дананна, прежде чем он отпрянет от нее. Вместо того чтобы позволить ей сделать это, кентавр взял ее ладонь и сжал.

— Духи камня говорят мне, что ты принадлежишь этому месту.

Эльфейм почувствовала, как разгорелось ее лицо.

— С тех пор как я себя помню, мне хотелось возродить замок Маккаллан к жизни, — сказала она. — Спасибо, что присоединился к нам здесь, Дананн. Твое присутствие много значит для меня.

— Служить тебе — честь для меня, Богиня, — просто ответил он и снова сжал ее руку, прежде чем отпустить.

Он не отпрянул от нее в страхе, не склонился перед ней в почтении и потрясении.

«Словно я обычный человек, вождь клана, просящий о помощи».

Эта мысль пришла настолько неожиданно, что Эльфейм удивленно заморгала и быстро повернулась к брату, чтобы скрыть неловкость.

— Ку, ты веришь, что я могу чувствовать духов этих камней?

— Конечно же верю.

Он улыбнулся сестре, довольный тем, что она выглядит такой счастливой и оживленной, и почти забывший свое смятение, возникшее при виде того, как ее охватывал чудесный жар камня. Ему следовало помнить, что для нее все выглядело по-другому. Он был воин, не хотел иметь никакого дела с вещами, с которыми не мог справиться ударом меча, но Эльфейм никогда не чувствовала его смущения перед магией и царством духов. Она мало говорила об этом даже с ним, но Ку знал, что его сестра всегда жаждала духовной связи с Богиней, которая так явно сотворила ее тело. Эльфейм была первой дочерью Избранной Эпоны. Это никогда не говорилось во всеуслышание, но Богиня часто призывала старшую дочь стареющей Избранной стать преемницей матери в качестве духовного лидера Партолоны. Эпона могла готовить Эльфейм к тому дню, когда она займет место матери.

Дата добавления: 2015-10-21