Как это началось? Когда это началось? 11 страница

Удачного вам дня. Какие дни сейчас вообще можно назвать удачными?

Комнату наполнила тишина, как только новости закончились и экран телевизора потух. Ни одного слова, мы даже не стали переглядываться друг с другом, только мой брат смотрит на нас, ожидая какой-то реакции.

Я был прав, когда говорил, что все становится только хуже, теперь они хотят отобрать у нас остатки нашей свободы.

- Что скажете по этому поводу? – спросил Майки. – Что мы собираемся делать? – и этот вопрос интересует сейчас не только его.

Что мы собираемся делать? Что теперь? Время «тихого часа» сокращено, на границах усиленный контроль, и это только то, о чем они говорят по телевизору, а сколько еще того, о чем мы узнаем только с улиц? Сколько еще они скрывают от нас? Они хотят загнать нас в тупик, оставить без выбора. Они хотят остановить нас, они хотят нас подчинить.

- Сколько времени и сколько людей они задействовали, чтоб опять привести весь этот механизм в действие. Чтоб транслировать эти новости, - задумчиво проговорил Фрэнк, он, кажется, даже не собирается отвечать на вопрос Майки, слишком занятый собственными мыслями и рассуждениями. – Это их общий канал. И черных, и красных.

- Похоже на то, - вздохнул я, повернувшись лицом к Фрэнку. – Но лично меня намного больше волнует тот факт, что все эти нововведения значительно усложняют нам жизнь.

- Меня тоже очень это волнует, и я надеюсь, никто в этом не сомневается? Но пока что у меня нет никакого нового плана, - Фрэнк пожал плечами и покачал головой. – Я хотел пересечь границу с Мэрилендом послезавтра. Думаю, до этого времени нам удастся что-то придумать. А пока... пока просто постараемся выжить, как это делали раньше.

- Других вариантов у нас все равно нет, - тускло улыбнулся Майки, присаживаясь на край кровати. – Они сократили мирное время до гребаного часа! Один час! Что люди должны успеть сделать за это время? – возмутился он.

- Наверное, у них есть какие-то задумки на этот счет. Или же это просто проявление силы, демонстрация власти, чтоб все боялись, чтоб ощущали свою слабость и ничтожность. А, может, и то, и то другое. У нас еще будет возможность увидеть, как оно есть на самом деле, - сказал я, и мой взгляд снова упал на кровавое пятно на полу.

Перед глазами на мгновение появился тот взгляд женщины в последние секунды ее жизни, тот немой ужас, который я в нем видел, в один момент сменяющийся безжизненным безразличием. В ушах снова гремит выстрел, и я снова чувствую то, что чувствовал тогда.

Я чувствовал, как близок к смерти, но она снова осталась обманута, она не смогла заполучить меня.

- Куда ты дел тело? – вдруг спрашиваю я, абсолютно монотонно, все еще смотря на багровое пятно на паркете.

- Завернул в покрывало и вынес в подвал, - спокойно ответил Майки, будто это самое обычное дело. Трупами уже никого не испугаешь, а уж тем более не удивишь. – Потом вернулся обратно, заметил, горящую красную лампочку на телевизоре – решил включить. Дальше вы знаете... Возможно, нам стоило и раньше проверять работает ли телевидение. Кто знает, как давно возобновили телевещание и сколько всего мы уже пропустили.

- Но сейчас это уж точно никак не изменишь, - устало поговорил Фрэнк и выдержал небольшую паузу, прежде чем добавить: – А теперь предлагаю нам всем разойтись по комнатам и лечь спать. Сегодня вряд ли мы сможем сделать еще что-нибудь полезное.

- Тогда я остаюсь здесь, - сказал Майки, и я удивленно посмотрел на него. После всего, что здесь случилось, он хочет остаться в этой комнате?

- Здесь только что умерла беременная женщина... – с едва заметным укором в голосе говорю я.

Кому захочется оставаться там, где час назад был убит человек? Хотя, может быть, Майки даже не воспринимает это место подобным образом, не берет в голову произошедшее здесь. Люди умирают повсюду, и смерть везде следует за нами по пятам.

- Это всего лишь комната, Джи, - ответил мне мой брат, и я согласно кивнул.

Может быть, он прав, хотя и это не так уж важно. Реальность остается реальностью, в которой смерть – обычное дело, в которой она теряет свой возвышенный и таинственный смысл. Смерть – это больше не загадка, это всего лишь прекращение жизнедеятельности организма. Вот и все. Никакой поэтичности, никакой красоты, никакого устрашающего великолепия.

- Тогда... спокойной ночи, - я натянуто улыбнулся сначала брату, а потом и Фрэнку, прежде чем отойти к двери. Они оба ответили то же самое, когда я уже переступал через порог.

- Джерард, - послышался тихий голос за моей спиной, и я ощутил, как теплая ладонь легла на мое плечо, когда дверь комнаты, в которой остался Майки, захлопнулась. Я медленно обернулся, ничего не говоря, только ожидая, когда Фрэнк скажет еще что-нибудь. И он сказал, не заставляя меня ждать слишком долго. – Нам надо поговорить.

Я не стал спрашивать, о чем он хочет поговорить, потому что догадаться не слишком-то сложно, и я просто пошел за ним по лестнице на второй этаж в ту же комнату, где мы сидели.

- Может, включить свет? – спросил я, когда мы зашли, остановившись у самой двери.

- Не нужно, - ровно ответил Фрэнк, повернувшись ко мне лицом и смотря прямо в глаза. – Я и так достаточно хорошо могу видеть тебя.

- Хорошо... тогда, я думаю, ты можешь начать говорить, о чем ты там хотел.

- Я не собираюсь говорить, что то, что произошло между нами, было случайностью, - сказал он, и я удивленно приподнял брови. – Перед тем, как вошел Майки, ты сказал, не говорить этого. И я на самом деле даже не думал о том, чтоб сказать что-то подобное. Потому что я не считаю, что наш поцелуй был случайностью или ошибкой. Это было то, в чем мы оба нуждались, - сказал Фрэнк, сделав шаг мне навстречу, подходя ближе. – Ты и я. И это такое прекрасное ощущение. Мы вдвоем такие живые, такие свободные, - он говорит полушепотом, слегка наклоняясь ко мне, так, что я чувствую его теплое дыхание на своей коже.

И продолжаю заворожено смотреть на него, не отрывая глаз. Я понимаю, о чем он говорит, я улавливаю каждое его слово.

- Я рад, что ты думаешь так же, как и я, - я мягко улыбнулся, будто невзначай касаясь руки Фрэнка, легонько, одними лишь кончиками пальцев. Но в ответ он берет меня за руку, крепко и решительно сжимая ее в своей.

- Мы нужны друг другу, - говорит он. И я снова киваю.

Мы нужны друг другу. Я знаю это, он это знает. Чтоб быть уверенными, стоит лишь посмотреть друг другу в глаза.

Он спасет меня, а я спасу его. Он вдохнет в меня жизнь, когда я буду чувствовать себя разбитым, а я всегда буду рядом для него.

Мы нужны друг другу, потому что когда мы стоим так близко друг к другу, я ощущаю себя защищенным, я ощущаю, что этот мир еще не до конца мертв, что я все еще человек.

Мы нужны друг другу, чтоб не потерять себя или чтоб возродиться. Возрождаться снова и снова, чувствуя, как по телу походит приятная дрожь.

Мы можем дать друг другу все, что только захотим. И в этом нет ничего постыдного, ничего плохого.

- Мне нравится чувствовать это. Чувствовать, что мы можем все, - шепчет Фрэнк, и его губы мгновенно оказываются на моих.

Сейчас и правда кажется, что мы можем все, что весь этот гребаный мир ничего не значит, когда язык Фрэнка проскальзывает в мой рот, а его пальцы блуждают по плечам, по шее, по спине. Ничего сейчас не может быть важнее того, что есть между нами. Вот только что между нами? Может быть, нам придется задуматься позже, а пока я не хочу думать. Я хочу только чувствовать. Понимать, что я еще способен на это.

Фрэнк толкает меня назад, так что я полностью прижат спиной к двери, и на мгновение отрывается от моих губ, чтоб спросить:

- Ты чувствуешь это? – и уже в следующий момент его губы касаются моей шеи.

- Чувствую, - выдыхаю я.

Я чувствую так много, так ярко, так красочно, так по-настоящему, и мне не хочется останавливаться, мне не хочется уходить из мира, который мы создаем сами. Мы такие всесильные сейчас, но хватит ли у нас сил сказать себе «стоп»? Хватит ли у нас сил отвернуться, когда наши взгляды на долю секунды снова встретятся?

Нет. И мы не сопротивляемся.

Мы снова тянемся друг к другу, чтоб слиться в еще одном поцелуе, требовательном и грубом.

Это похоже на страсть. Это похоже на взрыв. Но на самом деле это исповедь. На самом деле это революция. И мы не задумываемся, что будем делать дальше, мы не думаем, что будет завтра, мы наслаждаемся своей сладкой свободой, мы наслаждаемся этим пламенем, разгорающимся в нас. Потому что, быть может, завтра уже не будет ничего.

Я кладу руки Фрэнку на талию, ощущая его пальцы под своей футболкой, как они медленно и аккуратно поднимаются вверх, заставляя мои мышцы напрячься. Поцелуй углубляется, а пальцы тем временем проводят невидимые линии по моим ребрам.

Я не чувствую себя скованным, я не чувствую стеснения, я будто был близок с Фрэнком годами, будто сейчас не наш второй поцелуй. Неважно сколько времени мы знакомы, потому что никто не знает, сколько вообще времени у нас осталось. Это объясняет многое. Это позволяет многое.

Я всего лишь хотел стать его другом, а теперь? Теперь я все еще могу себя им называть? Кто мы теперь? Друзья, безудержно целующие друг друга, потому что нам так хочется, потому что нам нравится то, что мы делаем. Нас сводит с ума эта близость, и мы оба одинаково жаждем ее. Мы все еще просто друзья, хранящие один большой общий секрет? Во всяком случае, мы оба что-то безвозвратно изменили этой ночью.

- Ты останешься? – прошептал мне на ухо Фрэнк, перед тем оставив несколько коротких поцелуев на моих губах.

- Что? – переспросил я, потому что попросту не смог даже понять вопрос. Я вообще с трудом соображаю сейчас, потерянный в собственных эмоциях.

- Ты можешь остаться со мной на ночь. Я не предлагаю тебе ничего такого... просто остаться рядом, - он положил голову на мое плечо, уткнувшись носом в мою шею, а его руки продолжают мягко поглаживать мою спину.

- Я не знаю, Фрэнк... – неуверенно проговорил я.

Я не знаю, потому что мне надо понять для себя, что именно между нами происходит, что именно это все значит для меня. Вот, что я на самом деле подумал, но не сказал, потому что побоялся, что это лишь все испортит. Разрушит то, чего, возможно, и нет, а, может быть, и вовсе никогда не будет.

- Ладно, тогда в другой раз, - без тени сомнений говорит Фрэнк.

Он так уверен, что у нас будет этот другой раз. Уверен, потому что мы нужны друг другу. Потому что мы создали что-то странное, что-то сильное, что-то, от чего так просто не избавишься, что так просто не уничтожишь. Мы уже не сможем остановиться. Я знаю. И Фрэнк знает. Только вот как далеко все зайдет? На этот вопрос вряд ли кто-то из нас сможет найти правильный ответ.

- Наверное, мне пора идти, - сказал я, и Фрэнк оставил еще один легкий поцелуй на моей шее, а затем вынул руки из-под моей футболки, поправляя ее.

- Если хочешь... – насмешливо улыбнулся он, прикусывая нижнюю губу.

- Я не хочу, - честно ответил я, даже не утруждая себя придумать какой-то другой ответ.

Нет смысла врать, когда он видит меня насквозь, стоит ему только посмотреть в мои глаза.

- Тогда ты можешь остаться, - пожал плечами Фрэнк.

Он словно играет со мной в игру. Но сегодня я не могу принять его правила. В другой раз. Возможно.

- Нет, мне правда нужно уйти.

- Тогда иди, - Фрэнк отступил на шаг назад. – Увидимся завтра, - сказал он. – Доброй ночи.

- Доброй ночи, - в ответ пожелал ему я и, нащупав за своей спиной дверную ручку, нажал на нее, открывая дверь.

Мы увидимся завтра. Уже в новом дне.

И, может, все будет казаться точно таким же, как было сегодня или вчера, но мы почувствуем, что что-то все-таки изменилось.

- Доброе утро, - раздался громкий голос Фрэнка.

Именно эти слова и заставили меня проснуться, хотя я сомневаюсь, что те пару часов, что я пролежал с закрытыми глазами можно назвать полноценным сном. Я много думал и очень мало спал, но, естественно, никто не будет ждать меня только потому, что я не выспался. Это моя проблема и только моя.

- Мы с Майки будем внизу. Собирайся, - добавил парень, и дверь закрылась.

Это все, что он сказал мне перед тем, как снова оставить меня одного в комнате. Ничего лишнего, только пара сухих фраз исполненных в фирменном холодном и серьезном тоне. Я не ожидал ничего другого, скорее наоборот не представлял, что может быть как-то иначе, не надеялся, что он уделит мне какое-то особое внимание. Нет, я отчетливо понимал, что произошедшее ночью абсолютно не касается того, что будет происходить днем. Я понимал достаточно много, но при этом вопросов осталось у меня не меньше, и ответы на них оказалось не так легко найти.

Все усложняется, как только ты начинаешь углубляться в ситуацию, разбираться с причинами и последствиями, рыться в своих собственных мыслях и эмоциях. Возможно, мне просто нужно больше времени, чтоб суметь объяснить все происходящее самому себе, возможно, время само расставит все на свои места. Нужно только подождать, нужно лишь иметь терпение.

Чтоб привести себя в порядок и спуститься на первый этаж, мне потребовалось не больше пятнадцати минут, и когда я пришел, Майки и Фрэнк стояли в гостиной, что-то увлеченно обсуждая друг с другом.

Первым меня заметил мой брат, по крайней мере, он первым это продемонстрировал, обратив на меня внимание.

- Доброе утро, – поприветствовал меня он, вяло улыбнувшись. – Я оставил твой завтрак на кухне. Там овсянка, надеюсь, ты не против... – сказал Майки, и, кивнув, я сразу же отправился на кухню, не задерживаясь там надолго.

Я взял свою тарелку с уже еле теплой овсянкой и поспешил вернуться обратно. Конечно, никаких претензий по поводу еды у меня и быть не могло, так как перебирать харчами в нашем положении – это редчайшая глупость. Не имеет значения что ты любишь, а что нет, не имеют значения и вкусовые качества. Еда не должна приносить удовольствие, она должна поддерживать жизнь.

- Как спалось? – спросил Майки, когда я снова вернулся в гостиную.

- Бывало и лучше, - честно ответил я, мимолетно взглянув на Фрэнка, который в свою очередь даже не смотрел на меня. Он что-то изучает в своей карте, в принципе как и обычно, полностью сосредоточенный на своем занятии, так что я не уверен слушает ли он меня вообще. – Какие планы на сегодня? – спрашиваю я, набирая полную ложку овсянки.

Только сейчас Фрэнк поднимает на меня глаза, и совершенно спокойно говорит:

- Пока что все как обычно. Двигаемся дальше в сторону границы, - объясняет он. Фрэнк излагает свои мысли коротко и четко, и, может быть неосознанно, но всем своим видом, своей внешней уверенностью показывая, что он лидер, что у нас нет поводов сомневаться в нем.

Он поведет нас дальше, что бы там ни было, что бы не происходило вокруг. Он лидер, решительный, сильный и сдержанный, странно осознавать, что он и есть тем самым парнем, которого я видел этой ночью, которого я слышал этой ночью, которого я целовал этой ночью. Но в то же время я не чувствую между нами какого-либо напряжения, я не чувствую, что Фрэнк пытается отдалиться от меня или стыдится смотреть мне в глаза.

Все выглядит так, как и было прежде, никакой неловкости, и то, что случилось между нами, осталось только между нами, спрятано где-то внутри. Это было, это есть, но этому нет места здесь и сейчас. Это наша маленькая закулисная история, но и у нее есть свое значение, свой смысл, хотя мне все еще не удалось разгадать его до конца.

Так как цели задерживать всех у меня не было, как и желания медлить, со своим завтраком справился я довольно быстро, сразу же давая всем понять, что мы можем идти. Конечно, перед выходом из дома мы совершили традиционный ритуал в виде проверки всех своих вещей, убеждаясь, что никто ничего не забыл, пистолеты заряжены и все на своих местах.

- Все готовы – можем идти, - подытожил Фрэнк, и с этого момента наше путешествие продолжается.

Мы снова в пути. Мы снова открываем дверь очередного дома, в который больше никогда не вернемся. Мы снова выходим на улицы, мы снова рискуем жизнью, зная, что будем делать это снова и снова, столько, сколько будет нужно, столько, сколько сможем.

*

Уже с самого утра стало ясно, что день выдастся жарким, а от этого еще более тяжелым. Воздух вокруг будто бы застыл, и ни малейшего намека на хотя бы легенький ветерок не ощущается. Все вокруг расплывается и плавится перед глазами, футболка противно прилипает к телу, рюкзак на плечах кажется еще тяжелее, чем обычно, но сейчас у нас нет времени на отдых и мы идем дальше, несмотря на невыносимую жару. У нас нет сил даже на то, чтоб говорить друг с другом, потому мы просто молчим и тяжело дышим, время от времени поднимая голову вверх, словно вымаливая дождь или хотя бы, чтоб палящее солнце скрылось за тучами пусть даже ненадолго.

Теперь этот мир еще больше похож на ад.

Но сдаться из-за жары – это даже звучит смешно. Мы должны идти вперед при любой погоде, при любых обстоятельствах, и пока что мы четко следуем этому правилу.

Я молча вытираю ладонью выступающие капельки пота со лба, но жаловаться не собираюсь, да и имели бы мои жалобы хоть какой-нибудь смысл? Погода не подвластна никому, и изменить ее никто не сможет, потому остается только смириться и справляться с еще одним испытанием, которое на этот раз нам подкинули не люди, а сама природа.

В остальном же все складывалось довольно удачно и спокойно, пока мы шли через поля и фермерские угодья, и единственное, что усложняло наш путь – это солнце, от которого на открытой местности никуда не скроешься. Но, как бы там ни было, вечно идти через одни только поля, где не встретишь ни единого человека, тоже невозможно. Так бы все было слишком просто и нам не пришлось бы ни за что волноваться.

В итоге нам все же пришлось выйти поближе к цивилизации или, если быть точнее, к тому, что от нее осталось. Потрескавшаяся дорога с заброшенными и опустевшими магазинчиками на обочинах, заправками, у которых уже давно нет посетителей. Это грустное и пугающее зрелище, это картина постепенно вымирающей жизни.

Война, как смертельно опасный вирус, заражает все вокруг, забираясь в самые укромные места, наполняя их ужасом и разрушениями. Можно попытаться спастись, но невозможно скрыться, невозможно избавиться от ее влияния на свою жизнь.

Все мы, так или иначе, причастны к этому. Все мы – дети этих руин.

Мы шли вперед в полной тишине достаточно долгое время, ступали тяжелыми ботинками по раскаленному асфальту, не обменявшись ни словом друг с другом, только иногда переглядываясь, чтоб убедиться, что у всех все в порядке.

Что ж, все действительно шло чуть ли не идеально, четко по плану, без каких-либо казусов, и лично мне казалось, что так будет до самого вечера, пока мы снова не найдем, где переночевать. Я надеялся, что все обойдется без неприятных сюрпризов, и еще один день с легкостью добавиться в список прожитых. Я уже мечтал о том, как улягусь в кровать и хорошенько высплюсь – это все, о чем я думал, все, о чем мне хотелось думать.

Но так было ровно до тех пор, пока где-то вдалеке я не заметил черные густые клубки дыма, вздымающиеся вверх и расплывающиеся по небу серыми тучами.

- Что там? – настороженно спросил я, вглядываясь вдаль.

На самом деле я понимаю, что я вижу, но в данном конкретном случае мне бы очень хотелось ошибаться.

- Как будто что-то горит... - ответил мне Майки.

- Как будто весь город горит, - добавил Фрэнк, и голос его звучал не особо оптимистично.

Отрицать очевидное становится все сложнее, и чем дальше мы продвигаемся, тем отчетливей я чувствую запах гари. Он становится все более резким и сильным, не оставляя сомнений, что мы идем прямо в пожар.

- Что мы собираемся делать? – спросил я, смотря то на Фрэнка, то на Майки. – Надо найти какой-то обходной путь.

- Вряд ли получится. Это небольшой городок, и через него самый безопасный путь. В городах побольше может быть намного опасней, - объяснил мне Фрэнк.

- То есть то, что мы можем попросту сгореть сейчас – это безопасно? – непонимающе спросил я, изо всех сил стараясь игнорировать шум, доносящийся из глубины города, в который мы только что вошли.

Крики, выстрели, взрывы. Все та же симфония смерти.

- Нигде не безопасно, Джерард, - сказал Фрэнк. – Просто поверь мне, если бы у нас была возможность обойти этот город без вреда для себя, мы бы обязательно его обошли. А пока давайте уйдем с широкой улицы и постараемся пройти задворками, - предложил он, и мы без лишних размышлений тут же приняли его предложение.

Мы вышли на какие-то узенькие улочки, значительно замедлив шаг, чтоб Фрэнк успевал ориентироваться по местности и по возможности сверять наше местоположение с картой. Напряжение усилилось, крики стали громче. Еще один оглушительно громкий взрыв, звон разбивающихся стекол, плач женщин.

Все это сливается воедино, создавая хаос. Все это сливается воедино, пробуждая страх и тревогу. Смерть повсюду, она слишком близко, и она снова хочет сыграть с нами в свою игру, где действуют только ее правила и от которой невозможно отказаться.

Мы шли не больше пяти минут, когда неподалеку от нас раздался визг сирен, как будто приехало несколько бригад скорой помощи вместе с парочкой полицейских машин за компанию. По крайней мере, звучит это именно так – все сирены верещат невпопад, создавая ужаснейший диссонанс.

- Черт возьми, мимо них мы не пройдем, - сказал Фрэнк, когда мы остановились на углу дома, прислонившись к одной из стен.

Нам только и остается, что время от времени выглядывать отсюда, чтоб понять, что вообще происходит и что это за машины. Но что мы поняли сразу, так это то, что уезжать они никуда не собираются.

- Найдем другую дорогу, - предложил я, и, в очередной раз выглянув из-за стены, заметил, что прямо по этой улице едет микроавтобус.

Он едет очень медленно, а из открытых окон выглядывают дула автоматов – больше ничего мне не удалось рассмотреть, но и этого оказалось вполне достаточно, чтоб сообразить, что ничего хорошего ожидать не стоит, и парни в микроавтобусе явно не дружелюбно настроены.

Это чистка. Они чистят мелкие города. Кого-то убивают, кого-то забирают с собой, а кто-то и сам погибнет в пожаре. Это идеальный сценарий, и я уверен, что испробованный не единожды. И наш город, где мы жили с Майки, ждала такая же участь, может быть, наш дом уже сгорел дотла, кто знает.

- Сюда едут, - сказал я. – Мы не можем продолжать стоять тут. Они нас пристрелят, не успеем мы даже слова сказать. Надо зайти в дом.

- В доме не безопасно, - ответил мне Фрэнк, но времени для споров у нас не осталось, потому я просто побежал к парадной двери самого близкого к нам подъезда длинного четырехэтажного дома.

В этом городе больше не осталось места, где может быть безопасно, но вариантов у нас тоже не так уж много. Ждать у той стены, когда нас перестреляют из автоматов или спрятаться в доме, который вот-вот могут поджечь. По крайней мере, выбрав второй вариант, мы точно проживем немного дольше, даже если в итоге нам не удастся спастись. Надо пользоваться теми шансами, которые у нас есть, надо хотя бы попробовать, но, ни в коем случае, не сдаваться.

Майки и Фрэнк, естественно, поддержали мою идею, как единственную у нас имеющуюся, просто молча последовав за мной в дом. Времени на размышления совсем не осталось, придумывать какой-то конкретный план действий мы не успеваем, потому приходится подстраиваться под ситуацию.

Оказавшись в доме, первое, что мы сделали, это кинулись к одной из квартир, начиная буквально ломиться в нее. Но дверь заперта, и как бы я не дергал ручку, открываться она не собирается.

- Твою мать! – выругался я, еще раз стукнув кулаком по двери. – Эй! Там кто-нибудь есть? – крикнул я, но даже если в квартире сейчас кто-то есть, ответа я все равно не услышал.

Люди боятся. Люди больше никому не доверяют. И я могу это понять.

- Пошли дальше. Тут еще есть квартиры, - тихо сказал Фрэнк, махнув нам с Майки рукой.

Что ж, вторая попытка провалилась так же, как и первая, но на этот раз я уже не орал и не пытался выломать дверь, а просто сразу же побежал к другой двери вместе с остальными. Сколько бы я не кричал от злости и раздражения, нам это никак не поможет, у нас попросту нет на это времени. Нельзя терять ни секунды.

В итоге открытую квартиру нам удалось найти на втором этаже, но пока что никто из нас не спешит выдохнуть с облегчением.

Три щелчка. Пистолеты сняты с предохранителя.

С первого взгляда все выглядит так, будто здесь никого нет, но вдруг откуда-то раздается какой-то странный шорох. Мы все резко обернулись в сторону ширмы, разделяющей гостиную и спальню – там явно кто-то прячется. Мы осторожно стали подходить ближе, и тогда вместо шороха уже послышалось тихое приглушенное всхлипывание. Обойдя ширму, мы сразу же увидели, кто является источником этих звуков.

В самом углу комнаты за шкафом сидит женщина с грудничком, крепко прижимая его к себе и одной рукой успокаивающе поглаживая младенца по спине.

- Мы не причиним вам боли, - поспешил объяснить Фрэнк, как только ему открылась вся картина происходящего. – Мы искали место, где спрятаться, - сказал он, и женщина с надеждой подняла на него глаза полные слез.

- Все хорошо, - успокаивающе проговорил я, пряча пистолет и подходя ближе к женщине с ребенком. Сначала она еще сильнее вжалась в стену, со страхом смотря на меня, но когда я присел на корточках рядом с ней, она вроде бы немного успокоилась. – Вам не нужно нас бояться. Мы не сделаем вам ничего плохого, - сказал я, и женщина неуверенно кивнула.

- Почему Вы не закрыли дверь? – удивленно спросил Майки.

- Я пыталась, - всхлипнула женщина, смотря то на моего брата, то на меня. – Но там сломан замок, - сказала она и сразу же замолчала, как будто бы боясь сказать хоть одно лишнее слово. Думаю, она все еще немного опасается нас и не верит в честность наших намерений.

- Можно на всякий случай подпереть дверь чем-то, - предложил я. – Конечно, если кому-то понадобится сюда вломиться, то это вряд ли сможет помешать, но, крайней мере задержит их на какое-то время.

- Но если нам самим придется отсюда бежать, то это задержит нас, - ответил мне Фрэнк. – Оставим все, как есть, - решительно проговорил он, и спорить никто не стал.

Все просто замолчали, смотря в пустоту, каждый думая о чем-то своем. Что дальше? Сколько вообще нам придется сидеть тут, и что мы собираемся делать? Я задаю эти вопросы сам себе, не озвучивая их, потому что знаю, что вряд ли у кого-то в этой комнате есть конкретные ответы. Мы все в одинаковом положении, никто не знает, что нас ждет впереди.

Мы так и продолжили молчать, внимательно вслушиваясь в тишину, ровно до тех пор, пока не послышался резкий и громкий звук от разбивающегося окна. Каждый из нас резко дернулся, поворачиваясь в сторону того самого окна, в котором теперь красуется большая дыра от попавшего в него камня. Еще одна секунда тишины, а затем всю комнату охватывает громкий истошный детский плач.

- Что это значит? – с явной опаской спрашивает Майки, не спуская глаз с разбитого окна.

Это не было сделано просто так, это не обыкновенное хулиганство, которое могло иметь место когда-то. Мы ждем, что произойдет дальше, и пока что это все, что мы можем делать, прежде чем поймем, что именно нам грозит и как с этим бороться.

Проходит еще минута, не более того, прежде чем шоу продолжилось. Никто даже не успел ничего сообразить, а уж тем более предотвратить случившееся, и вот теперь-то к нам пришло понимание того, зачем понадобилось разбивать окно камнем.

Это не просто так. На войне ничего не происходит просто так – этому мы все уже давно научились.

Первое, что бросилось мне в глаза, что я заметил сразу же – предмет, летящий в дыру в окне, не был похож на камень, он горел ярким оранжевым цветом. Считанные секунды и он оказывается в квартире, а оранжевое пламя быстро расползается по расстеленному в гостиной ковру. Огонь распространяется быстро, словно пожирая все на своем пути, чтоб превратить в пепел. Теперь я знаю, что это было. Так просто, что, кажется, я мог догадаться и раньше... Коктейль Молотова.

- О господи! – начинает кричать женщина, снова заливаясь слезами, и подрываясь со своего места. – О господи! – повторяет она как заведенная, качая ребенка на своих руках.

Хаос на улицах попадает в каждый дом, и мы не можем ему противостоять, мы не можем его остановить. Мы можем только приспособиться и попробовать не поддаваться безумию.

- Надо уходить, - говорит Фрэнк, и мы все замечаем, что огонь охватывает все большую и большую площадь, стремительно подступая ближе к нам.

Потушить пожар вряд ли получится. Да и думаю те, кто устроил его продумали все до мелочей, так что я почти уверен, что воду они отключили, а искать огнетушитель в абсолютно незнакомой квартире, где его в принципе может и не быть, будет долго и, скорее всего, бессмысленно.

Нам надо уходить, потому что у нас нет другого выбора, если только, конечно, мы не хотим сгореть тут заживо. Надо бежать, пока еще есть такая возможность, пока пламя не перекрыло нам путь.

Дата добавления: 2015-10-21