– Достаточно!.. – громко выдыхает бедная женщина, хватаясь за голову. – Моя судьба извращена… Это… Это слишком жестоко! Я не хотела быть ничьей должницей…
– Признаю: в то время вы были слишком малы, чтобы иметь какое-то представление о долге. Но мой агент приложил все усилия, чтобы дать вам всестороннее образование, а также привить вам сознательность и жажду дисциплины. Ну, и здесь вы потому, что вы – единственная, кто способен оказать нам помощь.
– Помощь в чём именно?
– В освоении этих территорий.
– Каких? Эсперадьи?..
– Эльдоры, госпожа Златогорян. Эльдоры.
– Впервые слышу.
– Немудрено. Об этом вы должны были узнать после интеграции вашего сознания в блок управления машины, предназначенной для возрождения территорий. Но, поскольку вы безнадёжно испортили эту машину, сейчас мне приходится следовать плану «Б», общаясь с вами напрямую.
Нова горделиво ухмыляется.
– Разница большая.
– На самом деле не совсем. Мы сейчас подъедем к месту вашего последующего содержания, где вас будут обеспечивать инструкциями и материалами для работы. Плоды этой работы, как вы понимаете, должны покрывать весь нанесённый вами ущерб.
– Но… я ни в чём не виновата! Мой долг – в самозащите, так меня учили с детства, и я следовала этому, как умела… Человек важнее того, что он производит, я в это верила и при этом, заметьте, не опускала рук!
– Вы упустили, что у любого человека есть ещё и долг самопожертвования ради счастья многих. Выполнение этого долга делает его достойным вечного счастья, так как избавляет от изнурительных телесных забот, заодно – от всех ошибочных познаний, навязанных ему через вещественные образы. Это высшая честь. И вы её себя лишили добровольно, притом, что в случае вас сознание никуда бы не исчезло и продолжило бы своё развитие в материальном мире посредством наших технологий. Тем, кто умирает по-настоящему, недоступна такая роскошь. Ваша трусость приводит вас к тому, что вы будете доживать свои дни как самый обычный человек, посильным трудом оплачивая каждое своё преступление.
От этих холодных фраза у потерянной Новы нервически задрожали губы.
– Так, по-твоему… По-твоему, так и надо – использовать подвернувшихся людей как попало?.. И осиротелых принцесс в том числе?!
– Не как попало. Вы сейчас в этом убедитесь. – С этими словами мужчина надавливает на глухую стену кончиками пятерни.
В комнате резко светлеет – стена сделалась прозрачной. Нова подбегает к самому краю пола и уставляется вниз, невольно закусывая губу.
Очевидно, что эта коробка движется на большой высоте, причём через какую-то затейливую многоуровневую конструкцию, по которой озабоченно снуют тёмноголовые фигурки в белых комбинезонах.
– Мы находимся в Суперколоссе, – поясняет мужчина, – мобильной многофункциональной крепости. Здесь вас поместят в специальное отделение и будут обучать на верховного руководителя. Люди, которых вы видите внизу, беженцы из Моа-Клосса, упадочной страны, сильно пострадавшей за Великую Древесную Катастрофу и отметившейся безумными показателями преступности. Но не бойтесь их. Ожерелья с зелёными индикаторами делают этих ребят исключительно послушными и неспособными на агрессию в отношении друг друга.
Золотистые глаза с сузившимися зрачками заблестели от волнения.
– Я должна буду говорить с ними напрямую?
– Не каждый день. Они лишь поддерживают чистоту в двигательных системах. Нужно будет задавать Суперколоссу направление. Мы поднимемся выше. Позвольте ваши руки.
В следующую секунду Нова с удивлением ощупывает свои повлажневшие запястья, освобождённые от наручников.
– Не самая худшая альтернатива старому жилью, – предупреждает незнакомец. – Почти на месте.
Женщина молча осматривается в просторной конусообразной горнице с жемчужно-белыми стенами и симметрично расположенной скудной мебелью – вросшими в пол широкой кроватью без одеяла и невысоким столом такой же формы. Свет в помещение пропускает лишь круглое окошечко, занимающее собой весь потолок.
– Вы здесь на два часа, чтобы отдохнуть. Вам принесут обед и средства личной гигиены. – С этими словами незнакомец откланивается в дверях.
И, наконец, ависардийка остаётся одна. В идеальной тишине.
Через несколько минут после того, как двери задвигаются, Нова подходит к ним вплотную, чтобы убедиться в их надёжной запертости.
– Невероятная забота… – неудовлетворённо процеживает она, задирая голову. – Тут хотя бы есть электричество?
2.
– Так и знал, что он не человек. Нет, надо же… – бормочет Конрад, оценивая с высокого берега проделанную Крайманом работу, и сразу обращается к птичке, зажимаемой в сухих ладонях. – Арри, у нас всё не как у людей, Эсперадья ещё к нам не готова.
За пару дней надводная энергетическая станция достигла высоты пятиэтажного дома. Чайки облюбовали для слётов её чашевидную крышу, не подозревая о её солнцепоглощающей функции.
Чтобы осмотреть постройку с других сторон, юноша неторопливо спускается на дощатые помосты и с неожиданностью для себя натыкается на великана. В следующую секунду ощущает его тяжёлые пальцы на своих плечах – и маленький голубь выпущен.
– Мне… нравится твоя… работа! – без раздумий выдаёт Конрад вслух, не поднимая взгляда.
– Хотел спросить, – отвечает Крайман меланхоличным басом. – Встречалась ли тебе госпожа. Правильно я сделал, что послушал её, когда она отозвала меня?
Конрад слегка потряхивает чёлкой и аккуратно выворачивается из-под его железной кисти.
– Е-е-если честно, я не знаю, – он оборачивается. – А ты… Можно узнать, что бы сделал ты, если бы с ней что-то случилось?
Гигантский ависардиец опускает руки вдоль гордо выпрямленного торса.
Цедит через лошадиные зубы:
– Нашёл бы причину этого. И уничтожил.
Поморщившись, юноша убирает руки за спину.
– Уф… Пленных не берём… Конечно, нас иначе и не учили дома.
– А чему учит Эсперадья? – неожиданно произносит гигант.
Подумав, Конрад опускается на корточки и обхватывает руками коленки.
– Не портить ничего, что может оказаться полезным. Вроде так. А ещё цикличности состояний.
– Цикличности?
Конрад поднимает запястье, чтобы на кончики пальцев вернулся преданный Арри, уже облетевший станцию сверху донизу. Крайман с подозрением наклоняется над обоими.
– Ну, спадам и подъёмам… – отвечает ему юноша. – То есть, невозможно задерживаться на чём-то одном. Не зная о падениях, мы не сознаём, почему так важно подниматься. Мало кто живёт ровно, но… это не всегда плохо.
– Странная теория, – великан сильно насупливается и переводит взгляд на волны, – попустительством попахивает. Снисхождением!
– В этом-то и дело!.. – вздыхает Конрад. – Перед тем, как сражаться, надо узнавать, из чего состоит противник, что им движет, и что не даёт ему развалиться. Это основа из основ! Поэтому самые уязвимые на свете существа,… те, кого ты любишь и знаешь больше всего. Друзья. Им и вредить-то проще некуда. А вот бить вслепую себе дороже. Я не понимаю, как можно одолеть того, кого не знаешь. Если бы тебе действительно хотелось испортить мою жизнь, то ты бы начал с дружбы.
Крайман недовольно поджимает губы и едва заметно ёрзает на месте. Осознавая, что эту каменную глыбу, всё-таки, удалось смутить, Конрад не удерживается от усмешки. Он стискивает свои тугие щёки, чтобы не расслабиться окончательно.
– Не веришь, правда!!
– Надо проверить кузницу. – Крайман удаляется за корневой холм.
Юноша с весёлым видом прослеживает его неуклюжую походку, пока не слышит уверенных шагов старшего брата за своей спиной.
– Хорошо на пляжике гуляется, ага? Срочно!.. Топай ко мне в кабинет! – отрывисто возглашает Маликор в опрятном деловом костюме и нервически потряхивает кистями. – Крайман, значит, на неё работал, а меня в известность не ставил. Не знаешь, почему?!
– Так у них же договор был… – отвечает Конрад рассеянным голосом. – Громила – не болтун.
– Идём ко мне… – настаивает Маликор. – Глупенький братишка, если бы ты только знал, что у нас сейчас в кармане!
– Карта Эсперадьи? Не парьсь, Ади меня к этому уже подводил…
Почти выдохшийся старший брат набирает полную грудь воздуха.
– Я… имел в виду… ХОЗЯЙКУ ЭТОЙ КАРТЫ!!!
Под брезентовым навесом элегантно мерцает пирамида из мониторов, обложенных белыми комьями пупырчатой плёнки. Примелькавшись к сложнейшим трёхмерным структурам, вырастающим посреди зеленоватых экранов, трудно вообразить себе работу, за короткое время проделанную Маликором через таинственный съёмный диск. За десять секунд глаза Конрада утомляются от частоты мелькания на экранах, спровоцированного бешеным стучанием пальцев старшего брата по расшатанной клавиатурке.
– Обрати внимание, грубых обобщений – никаких. Все группы растений, типы пород и почв выделены очень скрупулёзно… – комментирует Маликор. – Дополнительные цифры нигде не лежат плашмя, а извлекаются по специальной просьбе. Навигационный интерфейс выхолощен как конфетное ассорти для богатеев. Составить такое здесь можно, только если у тебя очень много свободного времени, и ты на пике творческой активности. А ещё тайно лелеешь мечту выйти замуж за кого-то умного и доброго.
– Пфф! Я уже говорил тебе, что это женщина…
– Это девушка, причём с тончайшей душевной организацией. И, как ты сказал, её похитили?!
– Крайману пока не говори. Он взбесится, как семирогий носорог Миэдо.
Маликор впивается напряжённой пятернёй в вихрастую макушку брата и поворачивает его лицо к себе.
– Конрад, ты, я надеюсь, помнишь, почему наша страна огородилась от внешнего мира тридцать лет назад?
Юноша поджимает губы к ноздрям.
– Просвети. Я тут на стройках, малость, притупел.
– Ври больше, от ответственности не сбежишь! – вдохновенно шипит Маликор. – Младший братец нашего дорогого короля, кстати, очень смелый и хороший человек, исследовал Эсперадью в составе нескольких экспедиций, нередко беря с собой жену, и в одном из походов у них родилась дочка.
– Погоди… – Конрад округляет глаза, оставаясь неподвижным. – Ты же не имеешь в виду, что…
– Это очень грустная история, братик, но ты её дослушать должен хотя бы с моих уст. После радостной новости, в стране появилось много желающих помочь экспедициям и познакомиться с внешним миром. Все их радужные планы рухнули, когда принца-вожатого, его жену и нескольких подручных нашли в лесу, исколотых ядовитыми дротиками. Король был безутешен и лелеял мечту воспитать образцовых воинов, способных защищать страну – тех, чьими руками он бы отомстил за любимого брата и всё его семейство. Из-за горечи своей тридцать лет он отравлял жизнь своего народа, призывая к насилию. Но если маленькая принцесса выжила, то в этом больше нету смысла, Конрад! Если мы покажем народу её лицо, то бессмысленная войнушка с непонятным врагом будет остановлена, все тупые страхи испарятся! Из детей… уже не будут выращивать мрачных гениев вроде меня и головотяпов вроде тебя. Наш народ слишком устал, почти все мечтают путешествовать!.. Пока она жива, мы можем дать им такую возможность.
Юноша задумчиво уставляется в пол.
– Значит, мы ещё можем увидеть маму, папу и сестру?
– Только если вытащим красотку, пёрышек не растеряв! – старший брат ехидно сощуривается. – С помощью её труда сделать это нам будет ещё проще. Подожди, пока я просканирую воду в радиусе пятнадцати миль. Уверен, с теми залежами мусора на карте не всё так просто. Может быть, нам снова придётся поискать шалопая Акселя и допросить его. Для этого ты найдёшь своих друзей.
– Наша тётя Нова не такая простая, как тебе кажется. Может, ей и не захочется с нами пойти.
На это Маликор с размаху хлопает брата по его тощей шейке.
– Айа, всякой дуроглавый?!
– Маленькая дурашка, на кону будущее нашей маленькой страны! Он ещё выпендривается… На кой тебя гоняли через полосы препятствий, которые не всякая обезьяна выдерживает, а? Ради чего вас наставляли сокрушать исполинские конструкции с помощью одного пронырства?
– Одолжи спасательный жилет хотя бы. – Просит Конрад, чеша частично выбритый затылок.
Отстранившись от компьютера, Маликор потягивается.
– Тебе там барсетка на ящичке лежит, разберёшься с её содержимым в дороге. О дальнейшем пока не спрашивай.
Недоверчиво сощурившийся юноша прикрепляет к поясу подарок брата и пятится к выходу из палатки.
– Здесь земля надежды, помни,… – важно произносит Маликор, проводив Конрада взглядом, – мы на ней не случайные отбросы.
…
– Ещё одна просьба, дедушка.
– За твои чудесные блинные заготовки – всё, чего изволите! Шефу твоему обязательно расскажу про твои трудовые вылазки, они неоценимы для нашей забегаловки, ты бы видел, какой вчера был оживляж! Я этого никогда не забуду, никогда, Клеверсончик. Итак, чего тебе?
Выносливый юноша подхватывает за подмышки великановую козу в синем ошейнике и поднимает её над барной стойкой так, чтобы кончик её высунутого языка оказался на одном уровне с изумлёнными глазёнками Портви.
– Мы ей очень дорожим. Присмотрите за ней, пожалуйста.
– Как!! Детёныш капры гигантис?! – кривится старик, качая головой. – Ну, вы и даёте, ребята! Хоть прикидываете, что вас ждёт, когда она вырастет?!
– Построим второй гараж, наверное,… – недолго думая, отвечает Клеверсон и прячет подбородок за мохнатыми рыжими ушами козы, чтобы подышать в её затылок, размокший из-за жары. – Так вы можете?
Оттянув карманы фартука опущенными вниз кулаками, Портви переминается с ноги на ногу в откровенном непонимании.
– Бог с тобой! Посидит на террасе с ошмётками терракуксисов, не убежит.
– Шаури всегда возвращается. Просто надо, чтобы она была спокойной, – Клеверсон подходит к старику поближе, чтобы произнести слова ему на ухо. – Я иду в Терние Колдуньи, не хочу, чтобы из-за меня кто-то застревал там.
– Мирта, Кагор! – Портви возвышает голос к чердачному складу. – Быстро бросайте карты и идите застилать все металлические предметы листьями плюща, в доме рыжая зубатка!
Клеверсон прощается с Шаури, приобняв её за толстую мохнатую шею.
– Ты у нас очень хорошая… Не грусти, – он поднимает благодарный взгляд на хозяина таверны. – Это очень здорово, что вы поселились в Маньоле! Я бы тоже хотел доживать свою жизнь здесь.
– Фех! Мне и сотни нету, что ты сразу заладил «доживать»? – ехидничает Портви и отодвигает занавеску в дверном проёме. – Ладноте, бывай и держи нос по ветру.
…
Хрупкая аборигенка с тамбурином под мышкой отсчитывает шаги вдоль соляной кручи высоко над волнами. Всколыхивает пальчиками металлические подвески на диске и пристукивает им по колену.
– Девчонка, старуха, два бомжа и философ! Итого жалкие пять адептов, тоже мне защитники Эсперадьи!
В недовольстве закусывает губу и вынимает из-за пазухи короткий ножик.
– Пойти по городам? Может, сразу с этим в руках, чтобы поверили?
Поигравшись с лезвием мастеровитыми движениями пальцев, Рубина совершает несколько пробных убийственных выпадов в разные стороны и вдруг замирает, точно услышав громкое предостережение. Вряд ли кто-то кроме неё угадал бы его с такой точностью среди размеренного шелеста воды.
– Говоришь, нам хватит. Ну, смотри, милая Мадре, потом не жалуйся. Слепые полипы скоро будут в бешенстве от незваных гостей. Быть их глазами ой как нелегко. Пеняем на себя, если выбранные глаза окажутся пугливыми. Но ты не дашь себя разорить! У тебя должна быть гордость.
Покусывая лезвие ножа в задумчивости, Рубина перешагивает на колышущуюся ветвь и размеренным шагом переходит по ней до следующего, более высокого утёса над водой.
– У девочки есть проблема. Если рассказать ей всё, она едва ли согласится убивать зомбированных бедолаг вместе с чудищами. Ей бы лучше совсем забыть о своём отце.
…
Пыльная труба огромного диаметра высоко перекидывается над узкими освещёнными дорожками, соединяя две глухие стены. Двое мужчин оставили за собой около сотни следов в слое пыли на её поверхности, переходя с одной стороны на другую. На середине трубы их силуэты выглядят слишком блёклыми, чтобы их кто-то замечал их снизу.
– Как тебе спящий персонал? – ехидно спрашивает Монахан, оглядываясь на рослого компаньона. – Правда, вдохновляет на прогрессивный режим?
– Искусственный сон не впечатлил, у меня на родине было модно злоупотреблять снотворным, – отзывается Веймар. – Долго мы ещё собираемся ходить по воде?
– Наверху копится солнечная энергия, а в ногах работает маленькая гидростанция, поставляющая основной ресурс. Думаю, что скоро наш Колосс достигнет цели, и тогда повеселимся…
– Ага. А это каким образом?
– А очень просто, – Монахан расчищает местечко на трубе, чтобы присесть для отдыха. – Выдувая стекло! Этим, в основном, и занимаемся.
Веймар поднимает брови от удивления.
– Стеклом?!
– Очень качественным. Кувалдой не расколотишь, я пробовал. Технология выдувания несложная, просто мощность нужна большая, и у Колосса она есть. Банианиды – идеальное сырьё, песочек из них отменный получается. Жалко, ты пока не видел, какие шедевры мы возвели за прошедшую неделю.
– Из небьющегося стекла.
Монахан поджимает колени к подбородку.
– Так точно. Комната контроля над расщеплениями для нас, конечно, заперта, но там есть просвет, и можно понаблюдать за сумасшедшим кий-юкийцем у пульта. Мы зовём его «бородой». У него неплохо получается выбирать деревья.
Веймар косится с недоверием на своего жизнелюбивого проводника.
– Я, наверное, пока воздержусь от вопросов.
– Повторяю: у тебя была возможность свалить отсюда этим утром. Что же ты её не использовал?
В ответ насупившийся великан лишь отворачивается.
– Я понимаю… – вздыхает Монахан с сочувствием во взгляде. – Тебе охота всё здесь разгромить. Но у тебя ничего не выйдет, если будешь действовать наобум. Когда доберёмся до самого верха, насчитаем, как минимум, целые сутки! А ты даже ничего не ел.
Плечистый компаньон садится в пыль спиной к нему и подпирает кулаками подбородок.
– Отдых не заменит тебе еду, – покачивает головой тощий рецидивист, – предлагаю дойти до ближайшего окошка и полюбоваться солнечными лучами. Сразу обновишь свой настрой. В этих полутьмах куда проще захиреть, чем придумать что-то путное.
Обернувшись, Веймар выражает согласие взглядом и встаёт.
Несколько долгих минут несостоявшиеся рабы преодолевают узкий и непроглядный туннель с высоким потолком. Серебристая полоска, осветившая неровную лесенку, наконец, указывает на нужный поворот.
В длинное щелеобразное окно пролезают разве что глаза, но и его пропорций Веймару оказывается достаточно, чтобы определить время суток по положению солнечного диска в синем небе.
– Три часа пополудни. Я не могу позволять себе долгие передышки. – Замечает он вслух перед Монаханом.
Тот зевает в ответ.
– Только бы координатор на гнездо полипов не напоролся… Это жуткие твари, прячущиеся в воде, не всякий корабль устаивает перед ними, даже каменный…
– Вот почему сюда переправляются только по банианидным мостам, пешком или на машинах, – Веймар заканчивает мысль. – Мы ещё хотели построить площадку для самолётов.
– Летать? – Монахан приподнимает бровь. – Богатенький кто-то предложил?
– Какая разница теперь, – Веймар опускает голову. – Не факт, что я ещё приму в этом участие. Всё, что сейчас есть, это «сейчас».
Уперев руки в бока, Монахан бросает на Веймара укоризненный взгляд.
– Зря ты так драматизируешь. Лучше расскажи мне, что хочешь делать, когда выйдешь на свободу. Я вон собираюсь проведать Руби, несмотря на прошлые обиды, и сварить ей макаронную похлёбку. А потом уединюсь в дупле и книгу там напишу, если меня только не будут искать жандармы. Хотя толку-то,… если мои новые взгляды на мир уже не приведут к проблемам.
Его слова приободрили Веймара.
– Хороший план. Только я пока без идей, прости уж.
– Ничего, созреешь по ходу. Лучше думать о хорошем, пока время есть.
Монахан перелезает на барельеф высокой стены и подзывает великана мановением сухопарой ладони.
– Ты ведь не боишься высоты. Может, поторопимся?
Веймар отвечает кивком.
– Ну, давай. Пока темно не стало.
…
За время бега по затенённым и извилистым тропинкам Клеверсон истрепался и запыхался. Пощипывание в гортани донимало его не столько из-за физической усталости, сколько по причине сильного волнения.
Единственным человеком из его команды, плохо знающим дороги в Терниях Колдуньи, была Таллула. Сварщик также помнил о её привычке отвлекаться по сторонам на малозначимые предметы в подражание ему. С маленькой поправкой на то, что самому Клеверсону это не настолько мешало ориентироваться в дикой местности. И, конечно, он, будучи вполне с собою честным, не находил в своей совести достаточных оснований доверять безопасность мечтательной подруги неотёсанному хулигану с пустошей.
– Ау? Ребята… – посылает юноша свой робкий голосок в задубелую стрекочущую чащу. Меньше чем за полчаса быстрым шагом он проходит около двух третей знакомого ему пути.
Его внимание приковывает синяя сорока, устроившаяся на замшелой ветви. В клюве зажато круглое зеркальце на стерженьке с резьбой. Клеверсон в тревоге соображает, что именно это непритязательное стёклышко привинчивалось к рукояти мопеда, на котором уехали подростки. Подбегает к птице и выдёргивает красивое чёрное перо из её длинного хвоста вследствие того, что она моментально вспархивает к кронам.
– Глупый я!.. – горестно выдыхает юноша. – Разиня…
По его лицу назойливо прогуливается круглый солнечный зайчик. Клеверсон отгораживается от него пером и поднимает глаза. Сорока уже скрылась. Вместо неё среди ветвей виднеется тонкая рука, держащая зеркальце за стерженёк.
– Как?
В следующую секунду сварщик оглядывается на вихрастую голову, резко свесившуюся через листву поблизости.
– Ну-ну, давай, поругай себя ещё, – в трудной ситуации едкий голос Конрада отрезвляет как мало что другое, – и отыщешь всех, как по волшебству!
Крутнувшись на ветке, он вприсядку приземляется на тропу и швыряет зеркальце в ладони товарищу.
– Ты… здесь, – лицо Клеверсона расплывается в рассеянной улыбке, и он спохватывается, – ой! Верни, пожалуйста, лишние ключи, которые у тебя. Я бы вышел пораньше, если бы не отливал их копию.
– Отливал?! – переспрашивает Конрад.
Потоптавшись, он выдёргивает из обоих карманов по связке ключей и со вздохом протягивает Клеверсону одну из них.
– Все разини, понятно? – бормочет он, с подозрением осматриваясь по сторонам. – Почему ещё ты вышел из дома?
– Я… Кей и Таллула… – Клеверсон старается ответить прямо. – Ты был прав, он не обычный мальчик. Он воровал и скитался. И мне нельзя было отпускать их сюда вдвоём. Поэтому я сам должен их найти и вернуть домой, можешь даже не помогать…
– Что? – Конрад выпячивает глаза и напрягает скрюченные пальцы у карманов. – Поехали сюда совсем одни… А-а-ах!..
– Только не кипятись… – поспешно просит друг. – Я уговорю Кея вести себя по-честному! Сделаю для этого всё…
– Они же могут заблудиться!!! – восклицает Синекожий и мелко потряхивает руками.
Чтобы добраться по тесно переплетённым стволам до витиеватых крон с сорочьими убежищами, на удивление громоздкими от избытка металлических сокровищ, у парней уходит не меньше десяти минут, три из которых Конрад изучает барсетку у себя на поясе, дожидаясь индейца. Ветер только что стих. Как только осторожный Клеверсон доползает до самой вершины, друг опускает на кору перед ним свою раскрытую сумку. Все предметы в ней находятся на своих прежних местах.
– Смотри, тут верёвка, тут металлоискатель, я его вырубил, чтобы не трещал. Вот это… Фляга, да? Два крючка и молоток. А спасательный жилет видишь?
Подумав, юноша тыкает пальцем в чёрный свёрточек, обвитый латексной тесьмой. Синекожий аккуратно её распутывает и расправляет в руках шуршащее подобие целлофановой салфетки с закруглёнными углами и белым колечком посередине.
– Это…
Неторопливо кивая, индеец запускает туда мизинец и чуть потягивает вверх. Плоский чёрный листок издаёт короткое жужжание и мгновенно превращается в округлую подушку, поднимающуюся к облакам от малейшего порыва ветра.
– Воздушный шарик. – Произносит Клеверсон с улыбкой.
– Куда?! – сердито охает Конрад, подпрыгивая и зажимая находку промеж ладоней. – Не годится! Какая-то тефтеля без лямок.
Он прижимает подушку к дереву ступнёй.
– Так,… надо обозреть чащобу. Они не посмеют по-тупому провалиться в ямы, правда, Клеверсон?
– Если только всё не совсем плохо… – тихо отзывается индеец, съёживая котлету поворотом белого колечка.
– Пока нету доказательств, что всё плохо! Команда должна быть в полном составе! Они могут быть и не здесь, если прикинуть. – Заявляет Конрад.
С озадаченным лицом он упирает руки в бока и вдруг навостряет уши.
Переводя на друга вопросительный взгляд, Клеверсон поднимается на ноги и застёгивает барсетку. В его голову закрадывается смутное предчувствие чего-то незапланированного.
– Конрад, может быть, мы не пойдём по верхним веткам?
– А какое расстояние от них до воды? – осведомляется Конрад, чем-то серьёзно озадаченный. – Метров триста?
– Ну,… вроде того. – Сосредоточено прикидывает индеец.
Закрепляя сумку на поясе, Синекожий разминает плечи и обводит взглядом пространство над бежевыми клубками ветвей.
– Какое нынче синее небо! Красота, – тихо выдаёт он, и его глаза сияют от энтузиазма. – Если нам сместить точку обзора к морю…
Не успевает Клеверсон приложить ухо к стволу, чтобы прислушаться через него к дыханию земли, как его товарищ пускается в бег, лихо перескакивая с одной кроны на другую. Индеец, однако, осуществляет своё намерение до конца перед тем, как броситься вдогонку. На его счастье, обветренные окаменелые ветви не ломаются под ногами так же легко, как пропитанные солью бережки внизу, и его скорость по-прежнему не хуже, чем у друга, но это ненамного умаляет его опасения выбрать не ту дорогу.
– Да! Посто-о-ой… – кричит Клеверсон Конраду, наконец, поравнявшись с ним и сразу же налетев на тупой и толстый сук. – Это… внизу, точно внизу, только повернуть надо по…правее! Ой…
– Зря ты мне это сказал! Там нас ждут приключения! – расхрабрившийся ависардиец помогает ему подняться, подныривая ему под руку. – Пойдём-ка не спеша…
– Ой, а, может, лучше не надо? – друг вытягивает лицо, таращась в ярко-синий горизонт.
– Надо, Свечка Тыквенная, срочно надо! Только так решаются ребусы.
Корневые мосты, показавшиеся чудь впереди от мерного блеска воды, вдруг всколыхиваются и куда-то опускаются, издавая тягучий стон. На их месте промелькивает что-то чёрное, наподобие гигантского плавника мурены. Парни дружно косятся туда, где он исчезает.
– Видал?.. – почти шёпотом процеживает Конрад.
Выпрямившийся друг торопливо кивает и поджимает ладони к подбородку.
Ависардиец ухмыляется и показывает на серебристо-коричневое облачко, разлетающееся там же, вдали.
– Кто последний?.. – ехидно провоцирует он Клеверсона на очередную непродуманную пробежку.
– Конрад, я боюсь идти! – честно признаётся юноша.
В ответ Синекожий молча закрепляет у него на поясе крючок, соединяемый сизо-жёлтой верёвкой со своей точной копией в проворной худощавой руке.
– Если любопытство сгубило грачонка, я говорю: это достойная смерть, – бескомпромиссным тоном заявляет Конрад. – Но наверху с тобой ничего не случится.
– У меня предчувствие… плохое!.. – голос Клеверсона умоляет, хотя ноги покорно переступают через спутанные побеги. Мало-помалу приближается граница высохшей рощи.
– А у меня – хорошее! – с этими словами Конрад затягивает верёвочный узел у себя на поясе и неторопливо поднимается по белёсому от солнца сплетению веток.
Ярко-золотая вспышка озаряет бухту, и стволы под кронами, на которых засели парни, надламливаются, накреняясь в направлении воды.
Не сообразив причины, Конрад и Клеверсон дружно соображают вцепиться в ближайшие ветви и единодушно оборачиваются на падающие банианидные массивы. Гибкие чёрные струи изливаются откуда-то с их подножия и на глазах застывают в длинные зеркальные иглы. Причудливые новообразования удерживают скрипящую крону от обрушения в море.
Взобравшись наверх, парни отбегают метров на тридцать от провала, чтобы разглядеть последствия случившегося.
– Ой, извини, я не подумал, что так выйдет! – взвинчено восклицает Конрад, во взгляде которого, однако, не чувствуется ни грамма сожаления; на его реакции сказалось ощущение удачи, столь же быстрой, сколь и возникновение смертельной опасности.
– Это же стекло!.. Смотри! – выровняв дыхание, выдаёт ему Клеверсон в ответ. – Что-то превратило корни в песок и… сразу его растопило!
– Ёжки-матрёшки! – с ошалелым видом Синекожий свешивает голову над пропастью. – Надо посмотреть и в других местах!
– Мы… мы чуть не погибли! – заворожено бормочет индеец. – А здесь почти никогда ничего не происходило…
Пользуясь прицепленной к нему верёвкой, Конрад приспускается за обрывки ветвей.
– Эй, там и дальше есть! – ависардиец показывает на чёрные зеркальные глыбины, точно по волшебству образовавшиеся над водой, и залезает обратно с непривычной лёгкостью даже для себя. – Я чувствую прилив бодрости. А ты?
– По-моему, мы продолжаем оседать… – голос Клеверсона похолодел.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |