Не поэтому ли он так противился, когда Лена просила его о ребенке? Она так настаивала, так желала,
а он был против, коротко и ясно давая понять, что не пойдет на это снова, обрубая на корню все ее
попытки его уговорить. Он никогда не пошел бы на это. Он был в этом уверен. Не сейчас. Через
время, может быть, если бы Лена вернулась, но не сейчас. Это должно было быть обдуманное,
взвешенное, рациональное и обоюдное решение. Нельзя было делать все спонтанно, стремительно,
наобум. Ему нужно было смириться, привыкнуть, признаться себе в том, что он готов взять на себя
такую ответственность, что способен быть отцом кому-то. Но не так... резко, ударом в грудь, обухом
топора по голове, до изнеможения и смерти!
Он ощущал себя смертельно раненым сейчас. Не просто в грудь, но в самое сердце!..
Его не спрашивали, его поставили перед фактом!
Черт побери, какое мерзкое, отвратительное ощущение дежавю! Словно это уже где-то было, будто
где-то там, в другой жизни, где были другие они. Но все повторилось вновь, как по замкнутому
кругу, по часовой стрелке, апатично, меланхолично и центробежно, возвращаясь раз за разом в одну
и ту же точку, с которой все начиналось. И как же противно, как неприятно было от чувства этой...
пройденности! Но в том, что случилось сейчас, он никого не винил.
Вот в чем была разница! Недоумевал, негодовал, был шокирован, изумлен, раздосадован и
немного разочарован, но... не считал сейчас никого ни правым, ни виноватым. Это не вина вовсе. Это
был просто факт, неоспоримый, неприглядный и удушающий факт.
У него будет ребенок. У него будет малыш. Он станет отцом.
Он негодовал, сходил с ума, ходил, как в воду опущенный, будто заторможенный. Осознавал,
пытаясь привыкнуть к этой мысли, снова негодовал и вновь успокаивался, в задумчивости проводил
много часов, просто глядя в окно на то, как снег кружится в воздухе и хлопьями падает на землю.
Стал ловить себя на мысли, что все чаще смотрит на детские площадки. Выглядывает во двор, чтобы
увидеть, как дети резвятся в снегу, играя в снежки. Все, будто сговорившись, нарочно подбрасывали
ему почву для размышлений и навязчивых мыслей. И он невольно все чаще и чаще стал им
поддаваться. И везде - дети. Куда бы он ни шел. На стоянке, на лавочке в сквере, на пешеходном переходе, около
магазина, во дворе, на таблоидах вдоль дорог, на витринах магазина – детские игрушки.
И Максим стал постепенно осознавать, что среди вот таких же улыбающихся ребят, может быть и
его малыш! У него могут быть его волосы, или глаза такого же, как у него цвета, он будет забавно
дрыгать ножками, если он посадит его на плечи. Так же, как дрыгают ножками те дети, которых он
видел на плечах папаш, гуляющих в парке. Он может держать его за руку или катать в коляске, а
малыш будет тянуть к нему ручонки, зная, где ему будет комфортнее и уютнее. И он бы смирился,
подхватил его руки...
Почему это уже не стало казаться ему столь ужасным?.. Что изменилось? Или что изменило его?.. Он
стал иначе смотреть на это, под другим углом?.. Или просто
иначе? Но так не бывает!.. Или бывает?.. Да и не так это ужасно – быть отцом, иметь своего
ребенка! Ведь он уже однажды свыкся с этой мыслью, свыкся настолько, что едва не умер от боли,
когда потерял его! Разве не может это повториться вновь?.. Через страх, недоверие, ошибки, боязнь!?
Неужели он не справится с этим?.. Он – сильный, волевой мужчина!..
И потом, будто уверившись в том, что терять ему нечего, Максим стал заходить в детские магазины,
рассматривая игрушки и подбирая кроватку, обои в детскую, кресло-качалку для Лены... Подарки...
Совсем забыв о том, что он лишился право делать это, когда уничтожил свою любовь.
глава
«Пойми хоть раз, что в этой жизни шумной,
Чтоб быть с тобой, — я каждый миг ловлю.Что я люблю, люблю тебя безумно...
Как жизнь, как счастие люблю!..»
Алексей Апухтин
Начало декабря в деревне было морозным и туманным. Снег шел не переставая, будто извиняясь за
то, что, выпав в ноябре, потом стремительно и неожиданно растаял, а потому сугробы были
огромными. Снег покрывал дома белоснежной простыней, погружая город в морозную зимнюю
сказку, окаймленную разрисованными инеем деревьями. Автобусы стояли, застревая в снегу, и не
двигались дальше поворота на город, а поэтому на пару дней, пока из центра не пригнали
очистительную технику, деревня оказалась изолированной от остального мира.
Вот так каждую зиму, - ворчал Николай, - хоть раз кто подумал головой, как люди зимой по
бездорожью до города добираться будут!? Хоть кто заикнулся о том, чтоб нам дорогу сделать
нужно!? Да только толку, воз и ныне там, - махнув рукой, безнадежно говорил он.
Это он каждую зиму так ворчит, - пробубнила Тамара, глядя вслед Николаю.
А ты давно на него работаешь? – спросила Лена.
Тамара пожала плечами.
Да года два уже будет, а что? – она подозрительно сощурилась. – Просто так интересуешься?
Просто так, - кивнула Лена. – Мне интересно, почему вы... так относитесь друг к другу?
Как? – нахмурилась Тамара. – Нормальные у нас с ним отношения.
Мне кажется, что вы слишком часто ссоритесь... – и почему такое ощущение, что она навязывается?
Да нет, как обычно, - беспечно проговорила Тамара. – Что не так-то?
Лена смущенно потупилась, вот не хотела же она вмешиваться в их жизнь. А вон как получилось!
Просто мне показалось, что Николай... Иванович к тебе теплые чувства испытывает.
Кто?! Николай?! – удивилась Тамара, а потом вдруг расхохоталась. – Да ничего подобного!
Лена обиженно поджала губы.
Ну, значит, показалось, - пробормотала она. – Только это все равно видно, скрывай, не скрывай...
Тамара посмотрела на нее без смеха в глазах и промолчала. А Лена ощущала себя неловко.
Ей не стоило вмешивать. Какое ей дело? Никакого. Тамара стала ей подругой, а Николай почти
заменил отца, но что это меняло для нее? Для них? Как смотреть на свою жизнь теперь, после того,
как она почти нашла себя? Вот-вот, и отыщется тот последний ключик, который открывает двери в
ее счастливое будущее. Но где он?.. И что будет, когда она отворит ранее запертую дверцу? Что
найдет за ней?!
Как она видела свою жизнь в дальнейшем, свое будущее? Слишком много перемен. От них голова
шла кругом, и мысли о том, как быть, как правильно поступить, как не ошибиться, терзали ее
каждый день. И каждый раз она пыталась отложить их на следующий день. Но понимала, что таким
образом лишь убегает от себя. Разве можно что-то решить, стать в чем-то уверенной, когда ты не
можешь решиться даже на то, чтобы подумать, как будешь жить завтра? С новой собой. Со своим
ребенком. С Максимом... или без него?.. Даже этого ты еще не решила, не определилась
окончательно. Ведь не ошибиться так трудно! И боязнь совершить эту ошибку, может быть,
роковую, которая однажды уже сломала тебе жизнь, страшно.
Пройти через все снова, врезаться в одну и ту же стену из каменных глыб, покрытых льдом, нельзя.
И поэтому нужно взвешенно принимать решения, обдумывать, рассуждать, отрешиться от того, что
было, и посмотреть на то, что у тебя уже есть, или на что еще будет... И что тебе это даст. Ведь не
так и мало!..
Но думать или не думать это не вопрос, вопрос в том, как быстро она решит для себя, кем быть и с
кем. Когда она позвонила
ему, ее сердце едва не выпрыгнуло из груди, так сильно оно билось. Так необычно, так
непривычно, так... ново и странно – разговаривать с ним по телефону, снова. После почти двух
месяцев глухого молчания и неизвестности. Словно совершаешь нечто запретное, не опробованное,
но нужное.
Оказывается, он искал ее. Значит, у него никого нет? Или он обманул ее?.. Нет, его голос не лгал, она
знала, она чувствовала, что его слова – чисты и прозрачны, как хрусталь. Он не лжет. Он искал.
А она была сильной. Она была настойчивой и непреклонной. Она смогла ему возразить,
протестовать. Она заявила о себе, как о женщине, которая уже не станет преклоняться, которая
устала болеть им. Стоп!
Но устала ли?.. Ведь, когда услышала его голос, такой до боли знакомый, родной, но будто бы
чужой, далекий... что-то надломилось в ней. Все это так знакомо, так близко, рядом, кажется, что
Максим рядом. Через мгновение войдет в комнату, подойдет к ней и обнимет со спины, оберегая
и не давая в обиду.
Все это было так явно, так ощутимо, так... реально, что Лена на один краткий миг пала в объятья
заблуждения и поверила ему. Поверила в то, что он...
изменился?.. Правильно ли произносить это слово? Уместно ли? Верно ли оно?! По отношению к
Максиму, - верно ли? Ведь он тот человек, который не поменяется, тот человек, который не привык
даже подстраиваться под кого-то, всегда руководствуясь лишь своим мнением!? Он не мог
измениться. Не... ради нее... Или же?..
Но если нет, то откуда такое удивительное чувство... нежности, легкости, мягкости?..
Он хотел приехать к ней, он хотел найти ее. Зачем? Для того, чтобы доказать себе и всем вокруг, что
он и это может, - вернуть домой пропавшую жену и указать той на место, которое она должна
занимать? Или же мужчина, который... скучает, который ждет ее возвращения, и надеется на то
лучшее, что еще может быть между ними?! Так же, как и она, наивно и простодушно надеется на
чудо?.. Надеется ли она?.. Получается, да, надеется. И это значит, что она не может без него? Все равно
везде ищет с ним встречи, во всем видит лишь его и хочет к нему вернуться? Зная, что только он,
сумевший когда-то ее погубить, теперь способен ее исцелить и возродить к жизни? Ее лекарство от
болезни, таблетка, наркотик. И ей нужно его принимать, чтобы не чахнуть?..
Но она научилась жить без него. И продолжает учиться. Да, это сложно. Да, приходится начинать с
нуля и порой ломать себя для того, чтобы доказать себе, в первую очередь, что что-то из себя
представляешь. Что ты не пустышка и не кукла, не марионетка, которой можно указать на место, но
цельная личность!
Да, она не может ему противостоять. Пока еще не может... Не поэтому ли она так скоро попрощалась
с ним? Потому что была уверена, - еще мгновение, предательское мгновение ее слабости, и она
сдастся. Она вновь падет перед ним, расскажет, где находится, как ее искать... И выльет на него
поток слез и обид, не дававший ей покоя все эти долгие дни. Тишина и каменные стены – плохие
слушатели. Она хотела участия.
Когда они прощались, она не думала, она не рассчитывала, она не догадывалась о том, что будет
ждать того момента, когда сможет позвонить ему вновь. Она не собиралась, она не хотела. Нужно
было оставить все, как есть, но она не смогла. Она сразу ему сказала, что им не о чем разговаривать.
Да и что нового они могут рассказать друг другу, да и стоит ли это слушать? Зачем? Слова причинят
им новую боль.
Но что-то нестерпимо влекло к нему, звало, молило, изнутри будто приказывало ощутить его вновь.
Наверное, она совершала еще одну ошибку, но не могла себя остановить. Услышав его голос, такой
свой, но вместе с тем будто чужой, она растерялась. Она не ожидала. Она забыла, какое воздействие
он на нее оказывал. Да, он испытывал ее на прочность долгие годы, медленно разрушал в ней то, что
сейчас она старательно пыталась строить. И она бы хотела его не прощать за то, что он сделал, но
уже – простила! Что-то уловила она в нем, совсем иное, новое, не признанное ею ранее. Усталость,
холодность, сдержанное спокойствие и сталь? Словно бы... трепещущая внутри боль?! Но нет, она
ошиблась. Ей просто показалось.
Или не показалось?.. Может быть, еще возможно для нее... верить в чудо? Искать его и находить?..
И она вновь попросила у Тамары телефон, чтобы позвонить мужу. Да, отговаривала себя,
отказывалась, убеждалась в том, что совершает опрометчивый поступок, даже не зная, уместен ли он
сейчас, но все равно не отказывалась оттого, чтобы сделать это. Ей нужно было увериться, узнать,
убедиться, доказать.
Он ответил почти сразу, будто ждал ее звонка. А она опять не знала, что сказать, поэтому и молчала.
Зато он ее узнал. Его тихий гортанный вздох, частое дыхание, она все это слышит, а потом...
Ты позвонила? – неуверенно проговорил он. – Я очень рад.
Он узнал, что это она... Откуда? Как? Догадался?.. Записал номер телефона?.. Запомнил?..
Я подумала, - проговорила она, - что... мы плохо окончили наш разговор в последний раз.
Ты его окончила, - напомнил муж сдержанно. – Я хотел поговорить.
Да, ты прав, - подтвердила она. – Я думала, что наш разговор... окончен, и нам больше нечего
обсудить. - Я так не считал, - тихо сказал Максим, а потом так же тихо: – Где ты сейчас?
Закрыв глаза, откинулась на спинку кресла, сжала ладонями подлокотники.
Я не скажу... – выдавила она из себя. – Я не могу сказать, ты это знаешь.
Она услышала, как он втянул в себя воздух через рот. Глубоко, медленно, а потом выдохнул.
Хорошо. Как скажешь, - ответил он, соглашаясь с ней. Смирился?.. Не может быть!
ПрежнийМаксим настоял бы на том, чтобы она призналась, где находился.
ПрежнийМаксим ринулся бы ее разыскивать.
ПрежнийМаксим, тот, которого она знала раньше, не оставил бы это просто так. И он не опустил
бы ее. Он бы психовал, он бы злился, он бы показал, как недоволен. А
этотМаксим... он ее удивлял, он был
другим.
Я не знала, звонить тебе или нет, - проговорила Лена, собравшись с мыслями.
Я рад, что ты позвонила. Я думал, что забыл... как звучит твой голос, - признался он, запнувшись. –
Но нет, помню. Я узнаю тебя по вздоху, наверное, если ты будешь молчать...
И она вновь чуть не сорвалась. Что-то коснулось переносицы, липкое, скользкое, а в горле - острый
ком. - Мне нужно идти, - пробормотала она неуверенно, тихо. Нужно было уходить, чтобы осмыслить,
чтобы удостовериться в том, что это не сон, что все, услышанное ею, не плод ее воображения.
Уже? – удивился Максим. – Не уходи! – попросил он. – Поговори со мной... о чем-нибудь.
О чем?
Обо всем! Я понял, что... –
как стыдно, как горько произносить эти слова!– Я тебя почти не знаю.
Но она понимает, что не готова. Не готова к нему
такому! Она не ожидала, она не надеялась, что такое для нее когда-нибудь станет возможно. А
сейчас... так трудно собраться с мыслями, принять неожиданную реальность, поверить в нее! И
сказать себе, что да, это не сон, это происходит с ней. И он –
такой.Другой, изменившийся, будто бы... преображенный, но все-таки - она чувствовала - по-
прежнему свой. И
к такому своемуей еще нужно было привыкнуть.
Я не могу, - закрыв глаза, прошептала Лена. – Не могу сейчас...
И он, сдержанно вздохнув, не возразил, не упрекнул, не стал настаивать. Он смирился.
Ты позвонишь еще? – спросил он у нее.
Как хочется сказать «да», но гордость, совесть, сила воли, твердость духа – все в ней противилось
этому. - Я не знаю, - ответила Лена, сжимая телефон дрожащими пальцами. – Может быть...
Он вновь не стал возражать.
Я буду ждать, хорошо?
Хорошо, - проронила она едва слышно, дрожащими пальцами удерживая телефон. И отключилась.
Как же это было сложно! Всего пять минут, даже меньше, а она чувствует себя так, словно
пробежала марафонскую дистанцию, гарантирующую ей выживание в этом мире. Но она выжила!
Она не проиграла.
Слабая маленькая женщина, которая стала сильной вопреки всему. Даже, казалось, самой себе. И
видеть в себе силу, волю, начинавшую взрослеть и подниматься с колен личность, было прекрасно.
Будто жизнь вновь начала свое движение вокруг нее, почувствовав перемены. И она ощущала в себе
что-то новое, что-то стабильное, правильное, даже немного дерзкое. То, чему раньше не давала хода,
что заглушала в себе. Но сдержать сейчас не смогла. Она взрослела, становилась крепче и отважнее,
самостоятельнее и разумнее, мудрее и рассудочнее. Ошибка – это всегда урок. Неправильно
выбранный путь – это всегда возможность понять, как следовало поступить, исправить содеянное.
Ведь нет ничего невозможного, если верить в себя.
А если рядом будет находиться тот, кто поможет тебе встать на ноги? Если он не будет крушить,
ломать, бить и уничтожать, как раньше? Если он встанет на твою сторону, на защиту твоих
интересов, мыслей, чувств? Если ему не все равно, как раньше, знать, что ты думаешь и как хочешь
поступить? Если рядом с тобой будет такой человек, то станешь цельной и самостоятельной намного
быстрее. Потому что ощутишь в себе теперь не только внутреннюю силу, но и собственную
значимость. Как для себя, так и для него.
Как странно Максим себя вел. Как необычно, как чуждо и... правильно!? С таким Максимом ей
хотелосьразговаривать! И это страшно – потому что необычно и неожиданно. Или не страшно?..
Он не давил, он не пенал, он не укорял и не винил. Он просто... слушал ее! Возможно ли? С ним ли?
С ней ли?
И через пять дней она позвонила ему вновь. Чтобы расставить все точки над «и», убедиться,
увериться... Он был рад ее звонку, он его ждал, она почувствовала. Что-то волнительное было в том разговоре,
что-то волшебное, будто какая-то невидимая сила свела их в одной точке, вынуждая столкнуться.
Или, может быть, дело в том, что Максим тогда упомянул о ребенке?.. Впервые упомянул о нем?..
Она думала, что ее сердце остановится. И дрожь тела пронзала насквозь, вводила в оцепенение.
Я забыл тебе сказать, - проговорил Максим вдруг, - о ребенке...
Да?.. – все дрожит даже у нее внутри. Что он скажет? Обвинит, упрекнет, рассердится? Не похоже...
С тобой все хорошо? – спрашивает он быстро, будто передумав что-то говорить. – С тобой и... с
ним? - Да, хорошо. Я ходила в больницу, - ответила Лена. – Врач сказала, что плод развивается без
отклонений. Он молчит, будто не знает, что сказать. И надо бы, ведь это шанс, может, последний - кто знает? Но
Максим молчит. А в груди все трясется, болит, колется.
Я, наверное, не могу просить тебя об этом, - спокойно, почти сдержанно проговорил он, наконец, -
но я бы хотел сам иногда звонить тебе. Ты мне позволишь?
Он спросил у нее... разрешения?.. Да что же это!? Неужели?..
Мм... да, конечно, - выдавила из себя Лена ошарашенно. – Только, когда я куплю мобильный...
Он тяжело выдохнул, она услышала его вздох. Вспомнил о чем-то или осудил за что-то?.. Но
промолчал. Как странно, слышать в нем вот такую непроницаемую, холодную, почти отстраненную
сдержанность. Как-то это не вязалось в ее представлении с тем Максимом, которого она знала. Каким он и был!..
Или не был?.. Как все запуталось! Как все изменилось... Или она изменилась? Или он?.. Или они
оба?! - Лена?.. – окликнул ее муж. – Ты... сообщишь мне номер своего мобильного?
Да, сообщу, - ответила она. – Как только куплю его.
Замолчали. Будто не знали, что еще могут сказать друг другу. Натянутая струна, острая, как лезвие.
Но отчего-то не колющая и не режущая их сейчас. Мягкое, спокойное молчание. А потом...
А когда ты теперь... позвонишь мне в следующий раз? – осторожно поинтересовался он после
паузы.
Я не знаю, - откровенно призналась девушка. – Как получится.
Понимаю, - сдержанно выговорил он. – Завтра? Послезавтра?..
Не знаю, Максим, - честно повторила Лена, прикрыв глаза. – Это же не мой телефон, я не могу...
Хорошо, я тебя понял, - перебил он ее немного грубовато, а потом добавил уже мягче: - Прости
меня. - За что? – искренне удивилась она.
За то, что сорвался сейчас, - ответил он. – Я иногда не могу... сдержаться. Потому что ты далеко, а
я... здесь. И вообще, все так запуталось. Я хочу иногда слышать твой голос, чтобы не было так...
тяжело. Чтобы не было так больно, подумала она. Без него было больно, именно так. Как и с ним раньше -
было больно, а сейчас... спокойно, легко, надежно. Будто душа прощалась с печалью и не лила
больше слез.
Я позвоню, Максим, - твердо выдыхает Лена.
Я буду ждать, - так же твердо отвечает он.
И они сдерживают свои обещания.
То, что раньше было лишь данностью для нее, справедливым и честным решением, необходимостью,
постепенно превратилось в нечто большее, важное и... светлое. Они стали созваниваться все чаще,
сократив временно́е расстояние до одного дня, а потом и вовсе до нескольких часов. Не сразу,
постепенно привыкая друг к другу и такому общению между собой. Оно казалось странным –
общаются, как чужие! Будто и не знакомы друг с другом, а на самом-то деле их связывают девять лет
брака!.. Но... это не важно сейчас. Есть только он, есть только она. Мужчина и женщина,
предназначенные друг другу судьбой, получившие еще один шанс на то, чтобы узнать самих себя,
обнажая перед другим свою душу, свою печаль.
Когда Лена купила телефон, и ей больше не пришлось одалживать тот у Тамары, она сообщила
Максиму новый номер, который был радушно предоставлен ей все той же Тамарой, чтобы Лена
«деньги не тратила зря», и муж стал звонить ей сам. Не часто, всегда интересуясь, когда он может
это сделать. И только позже - звонил без предупреждения. Как раньше, да только не совсем так,
иначе - по-другому.
Они разговаривали не долго, сначала по несколько минут, пять, семь, десять, пятнадцать...
Медленно, постепенно, последовательно увеличивая продолжительность своих бесед. Разговаривали
всегда ни о чем, и обо всем одновременно. О друг друге – но, не касаясь того, что было когда-то
совместным или знакомым, уже известным. Они негласно, с молчаливого согласия друг друга
решили, что прошлое – это запретная тема. Они общались, как незнакомцы, которые внезапно
ошиблись номером и завели настолько замечательный разговор, что так и не смогли его оборвать.
Узнавали друг друга, искали достоинства и недостатки, сначала стесняясь раскрываться, а потом
делая это все чаще и откровеннее. Сближаясь.
Лена рассказала ему о том, что нашла дом, устроилась на работу – никаких причин, никаких
следствий, только голые факты, без оглядки в прошлое. Для начала. На это еще будет время. Главное
– не спешить. Главное – не потерять то, что они нашли с таким трудом. Главное – не упустить шанс,
один из миллиона.
Максим рассказал ей о том, что его компания развивается, они заключили контракт и партнерское
соглашение, и хотя Лена была далека от всего этого, поняла, что для Максима этот факт был важен.
И как-то легко становилось на душе и на сердце от их общения, от взаимного понимания, от чувств.
Она почти светилась, глаза ее сверкали, а на губах всегда легкая полуулыбка. Изменилась,
повзрослела. - Что же ты, - спрашивала ее Тамара, - помирилась со своим? Простила его?
Почему ты так решила? – смущенно проронила Лена.
Да потому что телефон купила, - пожала плечами та, изогнув бровь, - трындишь по нему, небось,
вечерами, - она улыбнулась. – Да и глаза у тебя посветлели. Будто в тебя жизнь кто-то вдохнул
заново. Вместо ответа Лена лишь улыбнулась ей. Глаза ее, действительно, стали блестеть.
Месяц общения с Максимом сделал свое дело. Они стали... ближе, будто сроднились. Два
потерявшихся во времени, но нашедших друг друга одиноких сердца. Бившиеся когда-то в унисон,
но сбившие дыхание.
То, что сейчас происходило между ними, нельзя было никак назвать, этому просто не было названия.
Максим уступил, он сдался, он поддался ее словам, просьбам, уговорам. Хотя, разве уговаривала ли
она его?! Он сам – сам! – предложил ей это. Он не настаивал, не давил, не приказывал, он... просил.
Он говорил, он слушал, он прислушивался к тому, что говорила она. Он был ей другом.
Волшебно... Но загадывать она боялась. Мечты имеют обыкновение рушиться.
Утром Нового года, когда он ей позвонил, Лена едва проснулась. Лежа в постели, она смотрела в
окно н кружащиеся там снежинки. Сладко зевнув, потянула за телефоном, а, услышав
егоголос, улыбнулась.
Ты не спишь? – тихо поинтересовался он и тут же: – Не спишь, я чувствую... Как давно проснулась?
Угадай, - прошептала она ему. – Угадаешь?
Ммм... часа два назад? – предположил он. – Ты сначала лежала с закрытыми глазами, думая о том,
что еще сможешь поваляться в постели, - он хмыкнул, продолжая, - а потом, осознав, что заснуть не
удастся, долго лежала, глядя в окно, - он помолчал, а потом добавил: - У тебя, наверное, идет снег.
Крупный, легкий и такой пушистый, как вата, - ее сердце стало сжиматься. - И ты смотрела на него и
думала, как хорошо было бы сейчас выйти на улицу и покружиться под ним, поднять голову к небу и
танцевать, пока голов не закружится... Так? – выдохнул он.
Как ты узнал?.. – с придыханием спросила Лена, ощущая, как стучит ее сердце.
Я делал то же самое... – признался он шепотом, откровенно, а потом: - Мне жаль, что я сейчас не
могу быть рядом с тобой...
Что-то нестерпимо сдавило грудь, Лена приподнялась на подушках.
Максим, пожалуйста...
Я не настаиваю!.. - быстро заявил он. - Просто... все так непривычно, нелепо, и неуютно. Меня
родители к себе пригласили на Новый год. А я... с тобой хочу побыть. Это первый Новый год без
тебя, - сказал он тихо, а потом без паузы: - Хочешь подарок?..
Хочу, - заявила она вдруг.
Подойди к окну.
Что там? – с интересом и любопытством она приподнялась.
Подойди, - настойчиво повторил Максим.
И Лена подчинилась. Медленно поднялась, подошла к окну и... застыла. Укутанная шалью из снега,
зима, будто улыбалась. Все сверкало, светилось, искрилось на солнце, играясь бриллиантами из
снежинок. - Видишь?.. – услышала она его голос. Она видела!.. - Эта зима для тебя, - прошептал Максим
интимно. - Ты видишь
это? – проговорил он с нежностью. - Чувствуешь...
это?
Она чувствовала. Да! Связь... Ниточка, не порванная, не обожженная, настоящая. Будто он здесь.
Рядом с ней. Она чувствовала его, ощущала кожей, слышала, видела, хранила в сердце и никогда не
забывала!.. Коснувшись пальцами морозного стекла, она прислонилась к нему горячим лбом. Сердце
затрепетало и приподнялось, задрожало где-то в горле и сорвалось с губ прерывистым вздохом.
Слезы коснулись глаз.
Он рядом с ней. Он рядом. Он с ней. Она не одна...
С Новым годом, моя милая, - проговорил Максим с нежностью.
И счастливее Нового года не было ни у одного из них.
Они словно заново узнавали друг друга. День за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем...
Как странно, ты вроде бы знаешь этого человека, все о нем знаешь, абсолютно все. Но вот сейчас
вдруг понимаешь... нет, ты ничего, совершенно ничего о нем не знаешь! Открываешь что-то новое,
необычное, то, о чем ранее даже спросить постеснялся бы. А сейчас – это норма, это данность, это
нормальность. И познавать этого знакомого незнакомца заново, оказывается, так... интересно, так трепетно. И вот
ты уже ждешь нового дня, нового телефонного звонка, нового разговора. С трепетом, благоговением,
нежностью. Это становится почти потребностью.
И ты понимаешь - здесь ты настоящий, и она - тоже настоящая. Нет лжи, фальши, обид и
негодований, недоговоренности или спешки. Ты уже не боишься совершить ошибку. Потому что
понимаешь, что нужно сказать, когда, как. И кажется, что вот сейчас, здесь, с тобой – он настоящий,
такой, каким он должен быть, но каким не был раньше. А причин было много, и обсуждать их не
имело смысла. А сейчас становится просто неуместным.
Один месяц сменяет другой так стремительно, так хаотично, так нежданно, а ты не считаешь, ты уже
потерял счет дням и числам. Другое для тебя сейчас важно. А остальное – пустое.
Все кажется таким ярким, озаренным, светлым, будто бы дарованным свыше. Живым и настоящим.
И, кажется, что менять ничего не нужно, все правильно, все так, как и должно быть. Закономерно и
верно. Но вдруг, в начале марта... на его стол падает листок с указанием ее адреса и местоположения.
Он нашел ее.Воркутов ее нашел. Он нашел Лену. Максим теперь знает, где она находится!..
Он уже и не надеялся. Когда Воркутов вычислил номера, с которых звонила Лена, у него появился
шанс, пусть маленький, но шанс. Оказалось, что с помощью номеров они определили лишь, что
симкарты была куплены одна во Владимирской, а другая в Калужской областях, а откуда был
Дата добавления: 2015-09-30; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |