Гермиона отпустила тяжело дышащую Нимфадору и в ужасе уставилась на стол с заботливо разложенным джентльменским набором хирурга.
— А это как понимать? — Гарри ткнул медсестре под нос проволочную пилу Джильи, напоминающую удавку. — Думаешь, я в полицию не могу позвонить?
Он выхватил из кармана мобильный с энтузиазмом короля Артура, выдернувшего меч из камня.
— Гарри, не надо! Не звони никуда! — Гермиона вдруг переметнулась к нему и повисла на шее. — Миленький, родненький, не звони! Она пошутила! Она шутит! Скажи ему, что ты это не всерьез, Нимфочка!
— Идите вы оба к черту! — злобно крикнула разгневанная фурия. — И ты, Поттер, добрячок и святоша, всюду суешь свой голубой нос! Если б тебя изнасиловали, я бы посмотрела на твоего Северуса! Полгорода бы тротилом снес! А я этого сопляка просто напугать хотела, нужен он мне! — она молниеносно развернулась к Гермионе, хлестнув себя по скуле розовыми волосами. — А ты… Я от тебя не ожидала! Для тебя же старалась, солнце! Ты вообще знаешь, кто он такой? Чей сынок?! Ты не понимаешь, чем я рискую ради тебя! — медсестра отшвырнула моток скотча, который теребила в руках.
Гермиона дрожала, переводя взгляд с Нимфадоры на распростертое неподвижное тело.
— Т-ты что, не понимаешь? — стуча зубами, выкрикнула она. — Ты не спросила, хочу я мстить Драко или нет, как я вообще к нему отношусь, тебе вообще неинтересно мое мнение! Все должно быть так, как ты решила! И всегда так было! Ты вечно знаешь лучше, что мне надо, а что не надо!
Ее губы задрожали сильней, по щекам быстро покатились крупные слезы.
— Солнышко, малышка моя, — Нимфадора ринулась к Гермионе, пытаясь обнять, но та отшатнулась, и руки подруги лишь скользнули по ее груди.
Гарри схватил медсестру за плечо и потянул к столу.
— Тонкс, кончай болтать, выводи из наркоза!
— Ай, ты озверел, больно! — взвизгнула Нимфадора. — Вот тебе и тихоня Поттер! Сам отойдет, ну его к черту, принца поганого! — она вытащила из кармана пачку «Данхилла» и трясущимися пальцами попыталась вытянуть сигарету.
— Потом покуришь! — разозлился Гарри. — Тоже мне, беременная! Коли кордиамин, или бемегрид, или что там у нас есть!
Нимфадора округлила глаза.
— Грамотные мы какие, а? Нет у меня тут ничего, в отделение надо идти!
— Ну так иди!
Нимфадора бросила на Гермиону хмурый тяжелый взгляд.
— Вот и повеселились, сестренка!
Та вздохнула и быстро смахнула со щеки слезу. Гарри потрогал запястье Драко, растянул пальцами сомкнутые веки, разглядывая зрачки. Девушка робко приблизилась к столу и, приоткрыв рот, уставилась на жертвенного агнца.
Бледнотелый агнец был, бесспорно, красив. Гермиона робко вытянула руку и осторожно провела ладонью по слабо вздымающейся груди с бледно-розовыми сосками.
— С ним все в порядке? — жалобно спросила она, с тревогой отыскивая ответ в лице Гарри.
— Вроде бы да, — он мельком глянул на распростертое тело и вздохнул. Сейчас Драко не вызывал у него никаких грешных чувств: лежащий на столе человек стал просто пациентом, требующим помощи.
Гермиона схватила с подсобного столика стерильную салфетку и укрыла обнаженные бедра жертвы.
— Так… лучше, — сказала она и вдруг всхлипнула. — Гарри, она его привязала, смотри!
— А ты что думала, — буркнул Гарри, мельком бросив взгляд на кожаные наручники-фиксаторы: «пациент» был надежно прикован к столу. — У нее и скотч был, видела? Идиотка! — сердито сказал он, отходя от стола и нервно меряя шагами рентген-кабинет.
— Знаешь, я много думала о том, что твой друг мне тогда сказал, — тихо сказала Гермиона. — А ведь и правда, насилие порождает насилие, смотри, какой ужас! — она покосилась на набор инструментов. — Я не просила Нимфу такое вытворять, не знаю, что ей в голову взбрело! Может, на нее беременность так влияет? Лично я бы от такой шуточки рехнулась! Медики все ненормальные, и юмор у них дикий!
Она оперлась грудью на стол. Гарри с изумлением увидел, что девушка наклонилась к самому лицу Драко и осторожно погладила шелковые пшеничные волосы.
— Бедный, — прошептала она.
— Черт, что она так долго, — с досадой сказал Гарри. — Я на работу уже сто раз опоздал!
— Что тебе важней, работа твоя дурацкая, или то, что человек тут умирает! — возмутилась Гермиона.
— Да никто не умирает, чего ты нервничаешь, — Гарри огляделся по сторонам и тут только заметил на полу под каталкой брошенный ворох одежды. — О, вот его вещи, наверное, — он поднял смятую униформу медбрата трансплантологии: в этом костюме Драко щеголял по клинике, и Гарри это здорово раздражало — сын знаменитого отца был лишь студентом-первокурсником университета.
— Дай сюда, — Гермиона проворно выхватила вещи у него из рук. — Нехорошо, что он так лежит.
Гарри покосился на девушку. Нахмурившись и закусив губу, та старательно натянула на спящего нижнее белье.
— А он красивый, — неожиданно сказала она, любуясь трудом рук своих: теперь бедра жертвы были пристойно обтянуты черными шелковыми боксерами. — Развяжи его, Гарри!
Гарри послушно отстегнул фиксаторы.
Дверь кабинета резко распахнулась. В комнату влетела Нимфадора и проворно прикрыла за собой дверь.
— Накурилась, — с укором сказала Гермиона, дернув носом. — Никого не обвиняй потом, если что!
— Дура! — беззлобно огрызнулась медсестра. Она вытащила из кармана наполненный шприц и склонилась над бледной рукой с голубоватыми венами. — Уже и приодели красавца, — фыркнула она, мельком глянув на черные боксеры.
— Нимфа, куда ты смотришь, сейчас мимо вены вколешь, — озабоченно сказала Гермиона.
Медсестра удивленно взглянула на подругу, но промолчала.
— В такую вену трудно промазать, — буркнул Гарри, рассматривая красивую тонкую руку с проступающим узором вен. — Вот Забини — другое дело.
— Ты у нас специалист, Поттер, — ядовито сказала Нимфадора, выдернула иглу и прижала тампон.
— Как ты его сюда затащила? — озадаченно спросил Гарри. — Что он тут вообще в шесть утра забыл?
Медсестра вздохнула.
— Повезло просто. Он тут всю ночь ошивался с Крэббом, потом того вызвали куда-то. Я сначала и не планировала… А потом подумала, когда еще такой случай выпадет. Попросила помочь коробку сюда донести. Драко же у нас джентльмен, понес, дурачок… Ну и дала фторотана занюхать, пока руки коробкой заняты, он и понять не успел, что к чему… Что вы на меня так уставились? Говорю же, пошутила я! Ничего бы я ему не сделала, Герми! Напугать хотела, пригрозить, что евнухом сделаю! За тебя, сестричка! За тебя, дурочка моя любимая! Да я бы в жизни его пальцем не тронула, за кого вы меня принимаете!
Она бросила на Гермиону взгляд раненой волчицы и отвернулась.
Та вдруг кинулась к подруге и порывисто обняла.
— Нимфа, ну ты хотя бы меня спросила… Драко совсем не такой, как ты думаешь! Ты его заметила, потому что он уже у меня под окном поселился, прощения просит, письма, цветы… По радио песни для меня заказывает! На стене дома написал «Прости, Гермиона», его полицейский оштрафовал, он на асфальте тогда… Пойми, он не зверь, я тоже виновата, что так с ним вышло, — сдавленным голосом сказала она.
— Просыпается! — воскликнул Гарри, внимательно всматривающийся в бледное лицо жертвы. Нежные голубоватые веки вздрогнули, «пациент» приоткрыл глаза и вновь сонно закрыл.
Гермиона мгновенно переметнулась к столу.
— Живой! Слава тебе, Господи, живой! — обрадовалась она.
Глаза цвета лондонского неба распахнулись и бессмысленно уставились на склонившиеся взволнованные лица. Вдруг губы Драко тронула легкая улыбка узнавания.
— Гермиона, — прошептал он. — Моя Гермиона.
* * *
Гарри со злостью драил шваброй пол. Наверняка, работая с такой энергией на яхте, он давно проломил бы дырку в палубе и рухнул в трюм. К счастью, железобетонные перекрытия Лондон Бридж готовы были принять на себя и не такие удары судьбы.
Через некоторое время он несколько успокоился, его движения стали привычно-размеренными, лицо покинул сердитый румянец. Продолжая натирать коридорные лабиринты, Гарри размышлял обо всем том, что лишило его душевного покоя.
Определенно, все беды начались еще вчера. Возможно, он сам был виноват: глупо было в середине ночи требовать от Северуса, чтобы тот разыскал картину Санни. Чтобы рассказал еще что-то про Санни. Чтобы признался, что было нарисовано на сведенной татуировке. Как всегда, выставил себя дураком, настоящие мужчины так себя не ведут. Северус уложил его спать в зеленой комнате. Рассказывать больше про Санни не захотел, картину не достал, заявил, что не намерен жить прошлым. Поцеловал, погладил и ушел к себе.
Чем больше Гарри думал обо всем случившемся, тем тяжелее делалось у него на сердце. Он заснул только под утро, мучаясь мыслями о прошлом Северуса и вновь и вновь переживая ощущения его рук на своей плоти, ласкающих так нежно и самозабвенно. До боли обидно было думать, что все это ради проверки — услышит он голос Дамблдора или нет.
С утра все почему-то предстало и вовсе в мрачном свете. Похоже, Северус спал не больше, чем он сам, о чем красноречиво говорили синие круги под глазами, как после ночного дежурства. Возможно, если бы не миссис Уизли, которая пришла ни свет ни заря, им удалось бы поговорить, но, вероятно, ничего хорошего из разговора не вышло бы, оба были не в духе.
Сегодня Гарри впервые получил выговор за опоздание, в отличие от Тонкс, которая еще час выясняла отношения с Драко и Гермионой и не отвечала на звонки. Профессор Флитвик в отсутствие Люпина буквально преобразился. Гарри даже показалось, что маленький доктор вырос на голову: все утро по отделению разносились начальственные крики по меньшей мере Наполеона, командующего войсками.
История с Драко не давала Гарри покоя. Если бы не слезная просьба Гермионы не говорить мистеру Снейпу про «шутку», он позвонил бы Северусу, или отправился к нему в отделение, или…
Внезапно он вспомнил выражение лица своего друга, когда они расстались.
Гарри продолжал уже машинально елозить по полу тряпкой. Его губы задрожали, глаза подозрительно защипало. Он, Гарри Джеймс Поттер — идиот. Придурок. Распоследний дурак! Северус. Северус. Северус! Пойти. Извиниться. Сейчас, бегом, ни секундой позже!
Поспешно затолкав швабру и ведро в кладовку, он воровато огляделся по сторонам, нет ли грозного Флитвика, и бросился в соседнее отделение.
* * *
— На Снейпа журналюги напали, — Блейз Забини ткнул тряпку в ведро и размазал по полу широкий водяной полумесяц.
— Как это, напали? — испугался Гарри.
— Пресс-конференция. В расширителе, где приемная. Можешь пойти глянуть, как он их там к дьяволам посылает. Если успеешь, — он глянул на часы.
— Это в связи с чем?
— Огнестрельное недавно шили, помнишь? Оказалось, шишка какая-то из России, — Блейз небрежно мазнул по полу тряпкой.
Гарри с досадой закусил губу. В суете он забыл даже спросить об исходе операции.
— Умер, что ли?
— И не думал. Живучий, как зараза. Сотрудник посольства. Одна пуля в желудочке застряла, другая только перикард задела.
Гари удивленно моргнул.
— Ну и ну, — пробормотал он. Ему казалось, что получив даже одну пулю в сердце, выжить невозможно. — Блейз, ты хоть тряпку отжимай, поскользнется кто-нибудь.
— У травматологов отделение полупустое, — ухмыльнулся санитар, продолжая развозить по полу мокрые круги. Заметив, что Гарри собрался уходить, он схватил его за рукав.
— Слушай, подожди. Ты мне скажи, тебя еще раз направляли кровь сдавать? Ну, после того раза.
— Нет, — покачал головой Гарри. — А что?
— А меня отправили сегодня, — с досадой сказал Блейз. — Сколько можно, совсем недавно ведь вампирили.
— Ну, ты же хотел почку науке пожертвовать, что тебе пять миллилитров крови, — ехидно сказал Гарри.
— А иди ты, — фыркнул Блейз.
— Тряпку отжимай, — буркнул Гарри, махнул рукой и ринулся в расширитель.
* * *
Едва он высунул нос в холл, как тут же был ослеплен серией фотовспышек. Профессора он заметил с трудом — журналисты обступили его таким плотным кольцом, что подобраться близко нечего было и думать. Позади толпились не в меру любопытные пациенты стационара.
— «Сандэй Миррор»! Господин Долохов имеет малейшее предположение, кто в него стрелял? — услышал он.
— Трудно высказывать предположения, лежа под кислородной маской, — раздраженно сказал Северус.
Гарри пробрался ближе и несколько раз подпрыгнул, пытаясь рассмотреть происходящее.
— До получения результатов судмедэкспертизы, вы могли бы определить по характеру ранения, с какого расстояния был произведен выстрел?
— Я не криминалист, господа. Вопрос не ко мне.
— «Индепендент»! Профессор Снейп, как вы оцениваете состояние вашего пациента и какие можете дать прогнозы?
— Опять не ко мне. Прогнозы у синоптиков. Состояние тяжелое, но стабильное. А теперь разрешите…
Гарри понял, что Северус его заметил.
— Минуточку, «Дэйли Экспресс»! — на профессора накинулась какая-то бойкая блондинка. — Вы согласны с версией, выдвинутой вчера некоторыми средствами массовой информации, что планировалось покушение на посла, а господин Долохов является лишь случайной жертвой?
Хирург упорно протискивался навстречу санитару Поттеру.
— Неразумно покушаться на посла из ручного короткоствольного оружия и с небольшого расстояния. Я бы предпочел снайперскую винтовку, — пробурчал он.
— Как понимать это заявление, профессор Снейп? — оживилась корреспондентка. — И если вы не криминалист, на каком основании вы сделали заключение о характере примененного оружия?
— Как понимать? Я хирург, а не следователь, не судмедэксперт и не синоптик, — раздраженно сказал Северус, расталкивая плечами журналистов.
— Профессор Снейп, когда господин Долохов сможет сделать официальное заявление для прессы?
— Когда перестанет быть моим пациентом. Мое время истекло, господа, — с досадой сказал Северус, отталкивая очередной микрофон и подбираясь к Гарри. — Мистер Поттер, идемте.
Он схватил его под локоть, втолкнул в санпропускник своего отделения и с лязгом закрыл дверь. На лице его вдруг расцвела улыбка — явление само по себе редкое.
— Пришел, — сказал он.
* * *
Северус быстро защелкнул замок своего кабинета и молниеносно повернулся к юноше. В ту же секунду тот буквально повис у него на шее.
— Северус! Прости меня! Прости, извини! Я не могу с тобой ссориться!
Гарри прижался щекой к его шее, млея от прикосновения к теплой коже и ощущая, как его покидает мучившая все утро тревога.
— Гарри… бедный мой маленький кит… Ты, ты прости меня!
Северус притиснул его к себе, стащил санитарскую шапочку и сунул нос в растрепавшиеся волосы.
— Нет, это ты прости, я просто кретин!
— Нет, я!
Разговор стал бессвязным. Они вжались друг в друга, дрожа, жадно блуждая руками по телу, рот впился в рот, так, что зубы стукнулись о зубы, поцелуи смешались со стонами, дыхание сбилось.
Гарри понял, что если сей секунд не сделает то, о чем давно мечтает, то просто умрет на месте. Если не прикоснется к Северусу, если не притронется, если не…
Господь благословил умом модельера больничной спецодежды: брюки хирургического костюма, как и штаны санитара, были на резинке.
Достоинства униформы сотрудники Лондон Бридж оценили мгновенно.
Гарри ощутил пальцами горячую упругую шелковистость и всхлипнул от избытка чувств: так не возрадовался бы и смелый охотник, наконец изловивший годами преследуемого зверя. Не сговариваясь, оба разорвали поцелуй, терзаемые желанием видеть, как пронзает плотное кольцо пальцев налитая, горячая, влажная плоть. Гарри прижался лбом к груди Северуса и завороженно смотрел на синхронно вершащийся грех. На секунду он глянул в лицо дорогого друга и поймал такое забавное выражение сосредоточенного блаженства, что едва не задохнулся от нахлынувшей нежности.
Очевидно, разглядывать двойное беззаконие было фатально: обоих буквально взорвало изнутри.
Губы Северуса накрыли его рот, поймав рвущийся стон.
Ноги Гарри ослабели, по телу разлилась истома, он обмяк в уютных объятиях и затих, прислушиваясь к стуку их сердец.
К его ужасу, Северус поднес к губам ладонь, густо залитую следами греха, и облизал с блаженным вздохом.
— Ты псих, — прошептал Гарри.
— Вы сделали из меня маньяка, мистер Поттер, — пробормотал Северус. — На работе, среди бела дня, это таки психоз!
Он смочил водой из графина салфетку и уничтожил оставшиеся улики, ухитрившись поцеловать Гарри в живот. Краем сознания юноша отметил, что маньяк был виртуозно ловок: униформа Лондон Бридж не пострадала.
— Мой чудесный, мой красивый маленький кит, знаешь, что ты само совершенство?
Гарри вспыхнул, взволнованный то ли словами Северуса, то ли мимолетным прикосновением теплых влажных губ к своему животу.
— Глупости, мистер Снейп!
Он вывернулся из его объятий и без сил повалился на диван. Северус сел рядом, взял его руки в свои и принялся заботливо вытирать салфеткой. Гарри пришло в голову нелепое сравнение с матерью, стирающей с детских пальчиков шоколад.
Северус прервал ход его мыслей.
— Гарри, я не знаю, как ты мог решить, будто я что-то проверял вчера, — вдруг с болью в голосе сказал он. — Я и не думал об этом… Я едва прикасаюсь к тебе, как теряю голову и не соображаю потом ничего… — Северус окунул лицо в его ладони. — Прости, я только хочу, чтобы тебе было хорошо, чтобы никто… ничто не отравляло тебе жизнь, понимаешь, маленький мой? Я вчера боялся, вдруг тебя опять что-то мучило, поэтому спросил, — пробормотал он. — А потом… Я посчитал, что тебе лучше побыть одному, разобраться в себе. Просто хотел, чтобы ты успокоился и сам все обдумал. Но все-таки есть вещи, которые касаются нас обоих… одним словом… Я был неправ, кит. Я тебя бросил одного и всю ночь об этом жалел!
— Северус, нет, это я виноват, — Гарри лег щекой ему на грудь и задумчиво поднес к глазам его руки. На эти руки он мог смотреть бесконечно: чувственные, с длинными пальцами, одновременно нежные и мужественные, волшебные руки хирурга. Он коснулся их губами и невесело вздохнул.
— Ты так рассказывал о Санни… Я подумал, что я сам — никто и ничто по сравнению с ним. Я ничего хорошего в жизни не сделал, я бесполезный, неинтересный, я — ноль! Права была тетя. Даже не знаю, зачем ты со мной возишься, — горько сказал он.
Северус изменился в лице.
— К черту тетю, которая душила тебя семнадцать лет! Не говори так никогда больше! Ты себя даже не знаешь, Гарри!.. У Санни просто не было времени, а у нас… у тебя оно есть! И у тебя все впереди, маленький кит! В каждом человеке скрыты таланты и способности, стоит лишь заглянуть внутрь самого себя! Только смотреть надо СВОИМИ глазами, а не глазами тети Петуньи. И ты поймешь, что можешь все! Я верю в тебя, Гарри! И знаю, что ты тоже поверишь в себя, когда избавишься от тети Петуньи в твоей голове! Нет ничего страшнее родственников, годами лепящих из нас то, что им нравится, внушая нам ложное видение самих себя! Они же хотят нам добра, как иначе! Мы верим своим близким, порой сами того не желая, а потом удивляемся, отчего у нас в жизни ничего не получается, и благодарно говорим «да уж, тетя была права!» У каждого есть своя «тетя Петунья», фигурально выражаясь. Мой отец… черт с ним, мы не должны их осуждать. Выбросить тетю из разума сложнее, чем освободиться от внушений Дамблдора, но я знаю, у тебя получится! У нас вместе… все получится, кит!
Северус вдруг замолчал и нахмурился. В его глазах вдруг промелькнула странная грусть.
— Как бы я втайне не хотел заменить тебе своей персоной целый мир, я не могу с тобой так поступить, Гарри, — тихо сказал он. — Тебе нужно общество сверстников, интересных, образованных, симпатичных людей, это и вправду важно, дорогой мой мистер Поттер! Где ты хочешь учиться, скажи, мы с тобой подготовимся, пересдашь тесты, поступишь в колледж…
— За твой счет?
— Гарри, ну что ты за человек! Я не предлагаю купить тебе Роллс Ройс, как у пастора! Чертова оплата за чертов колледж, что в этом дурного? Я весь — ваш, мистер Поттер, и все, что у меня есть, входит в комплект… Умоляю, кит!
— Северус, давай потом про это, ладно? Я хотел тебе рассказать… — начал он.
Динамик на стене угрожающе хрюкнул.
— Профессор Снейп, вас ожидает доктор Уизли. Будьте добры, пройдите в семнадцатую палату, — сонным голосом сказала дежурная.
— Дамблдор? — испугался Гарри.
Северус нехотя встал с дивана и еще раз придирчиво осмотрел Гарри и себя.
— Все в порядке, я обещал с ним поговорить. Пастора на философию потянуло, — ухмыльнулся он. — Скажите, мистер Поттер, я похож на человека, с которым можно беседовать о любви?
— Еще как, мистер Снейп, — убежденно сказал Гарри.
— Дожился, — буркнул Северус.
* * *
Коридор детского отделения был пуст. Гарри шел, пугливо озираясь по сторонам: он не мог избавиться от нехорошего чувства, будто все знают, зачем он ходил к профессору Снейпу и чем только что занимался. Ему казалось, ответ на этот вопрос первый встречный прочтет в его глазах. Северус прав, думал он. Псих — не тот, кто делает глупости, вроде тех, что его другу нравятся, а тот, кто делает это на работе. И напрасно он обижался на Северуса, что тот не взял его санитаром в свое отделение.
Проходя мимо сестринской, Гарри остановился: изнутри послышался странный звук. Юноша шагнул к двери, замер и прислушался. Теперь он явственно различил какие-то всхлипывания. Не долго думая, он толкнул дверь и заглянул внутрь.
Уронив голову на локти, за столом рыдала Нимфадора Тонкс. Гарри прикрыл за собой дверь и подошел к девушке: похоже, прекрасную мстительницу терзало раскаяние. На секунду она подняла лицо, покрасневшее и мокрое от слез, с размазанной под глазами тушью, посмотрела на Гарри и разрыдалась еще сильнее.
Юноша слегка растерялся.
— Нимфадора, — осторожно позвал он. — Что-то еще случилось?
В ответ раздался всхлип.
Гарри присел на край стула напротив безутешной медсестры.
— Я никому не рассказывал.
— Мне плевать, рассказывал или нет, — в нос пробубнила Нимфадора.
— Тогда… Не плачь, тебе сейчас нельзя переживать, — Гарри отыскал какое-то полотенце и протянул его девушке, за неимением платка.
— Я не знаю, какого черта я это сделала, только все испортила, — она шумно высморкалась и перевела дух. — Герми повезла его к себе домой, как тебе это?
— Ты из-за этого плачешь? Я думал уже, отец Драко узнал про твою шуточку и…
— Нет, не узнал, — шмыгнула носом медсестра. — Вообще этот свинтус — мой кузен, знаешь?
— Кто, Люциус? — поразился Гарри. Слово «свинтус» не вязалось в его представлении с аристократическим блондином.
— Да нет, Драко.
Нимфадора подошла к умывальнику и смыла слезы пополам с тушью, к великому облегчению Гарри.
— Мы практически не общаемся с ними, тетин муж корчит из себя черт знает что. Наша семья для них недостаточно хороша. Малфои знаются только с теми, с кем выгодно, а мы… — она махнула рукой.
— Гермиона не знает, что Драко твой родственник?
— Нет. Она знает, что у меня есть кузен, но кто он…
Гарри вытаращил глаза, осененный внезапной догадкой.
— Так это что, театр был?
Нимфадора горько рассмеялась.
— Ну... можно и так сказать. Понимаешь, я не знаю, что с Герми произошло. Я вдруг почувствовала, что ее теряю. Навсегда теряю, понимаешь?
На ее глазах опять выступили слезы.
— Не плачь только, — испугался Гарри. — Может, чаю тебе сделать?
— Не надо, — вздохнула девушка. — Герми… хочет жить своей жизнью. Про свободу начала мне толковать, теорий каких-то набралась…
— А она не имеет права на свою жизнь? — возмутился Гарри. — У тебя есть Ремус, и малыш скоро будет, а Герми…
— А я жадная, знаешь? Мы все жадные, только не хотим никому в этом признаваться! — в глаза Нимфадоры вернулся прежний блеск. — Просто некоторые не умеют добиться своего и прикрываются красивыми словами, вот и все!
— Ну чего ты добилась своей жадностью? Гермиона…
— Герми как-то переменилась ко мне. Я знаю, раньше она бы оценила мою шутку, — вздохнула медсестра. — И я хотела ей показать, что никто не имеет права безнаказанно покушаться на то, что я считаю своим!
— Люди — не вещи, которые ты считаешь своими! Это не любовь к человеку, а любовь к власти! — с жаром выкрикнул Гарри.
Нимфадора посмотрела в его возмущенное лицо и вдруг расхохоталась.
— Черт возьми, был один профессор Снейп, теперь будет парочка Снейпов!
Гарри покачал головой.
— Не будет. Раньше я хотел быть таким, как Северус, но… Это неправильно и глупо. Я буду собой. И это труднее, чем ты думаешь, — тихо сказал он.
* * *
Гарри включил фонарь, закатал рукава старой рубашки и принялся разматывать поливальный шланг, досадуя на себя: он совершенно забыл, что сам уговорил миссис Уизли не приходить сегодня поливать цветы, как она внезапно вознамерилась, сетуя на жару. Ему хотелось провести вечер с Северусом, не омраченный обществом экономки. К несчастью, профессор опять задерживался, и в томительном ожидании Гарри успел сносно изжарить курицу, опрометчиво попробовать на язык кайенский перец, испортить пачку экзотического риса и прочитать три нудных статьи «Медицинского вестника». Про свое обещание он вспомнил лишь тогда, когда совсем стемнело. Миссис Уизли предупреждала, что в саду не работают фонари, и чтобы он не вздумал топтать цветы в темноте. Гарри вспомнил, как все утро экономка распекала профессора за какие-то глупости вроде испорченного освещения в саду, сломанного вентилятора и давно не кошенного газона.
Гарри был всецело на стороне Северуса и пытался втолковать миссис Уизли, что хирург не имеет права портить себе руки, забивая гвозди, на что Молли ядовито заметила, что в последнее время знаменитый хирург впал в склероз и забыл выписать чеки для электрика, маляра и газонокосильщика, и если она однажды увидит мистера Снейпа с гвоздем и молотком, то удавится от хохота.
Профессор, и без того не в духе, рассердился вконец, ретировался в гараж и с хмурым видом принялся ковыряться под капотом Бентли, дамы любимой и бессловесной. Гарри был уверен, что мисс Бентли не нуждается в столь пристальном внимании, но виду не подал, влез в салон и терпеливо дожидался, пока Северус с умным видом изучит под капотом то, что пару дней назад дотошно проверили на станции техобслуживания.
Гарри едва не отказался от мысли поливать цветы в полутьме, но вспомнил, что видел в гараже фонарь. Приободрившись, он вооружился мощным с виду агрегатом и направился в сад. В доме пастора Риддла светилось одинокое окно. Бросив взгляд на серебрящиеся контуры топиари за давно не стриженными профессорскими самшитами, Гарри принялся за дело, досадуя на слабый напор воды в шланге и начиная в глубине души подозревать, что миссис Уизли не так уж неправа, и привычка Северуса «делать все в совершенстве» на домашнее хозяйство не распространяется.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 21 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |