— Понятно, — удовлетворенно хмыкнул Малфой. — Гарри, вы меня простите, но я искренне желаю вам добра. Давайте экстраполируем вашу ситуацию в будущее. Вы отказываетесь ехать в Фултон и остаетесь при клинике мыть полы. Вы, необразованный и скудоумный, прискучите своему любовнику уже через… Судя по всему, уже наскучили, раз он не возражает против вашего отъезда. Вы сможете работать рядом с ним, зная, что ваше место занято другим, умным, блестящим, преуспевающим… неважно, кем, во всяком случае, не поломойкой?
Лицо Гарри заалело, как утренняя заря.
— Не говорите так! — его голос задрожал от негодования. — Это неправда! Всё совсем не так!
— Ах, милый мой, — снисходительно сказал трансплантолог. — Вы слишком молоды и наивны. Если вы будете мыслить категориями старинных романов, жизнь переломает вам ноги и выбросит на обочину. Вы вспомните мои слова, но будет поздно что-либо исправить. Поезжайте в колледж. Вернитесь оттуда тем, кто действительно достоин Северуса Снейпа.
— Пять лет! — с отчаянием выкрикнул Гарри. — С обычной ординатурой — восемь! А со специализированной…
— Я повторяю вам, мистер Поттер, лучше потерять восемь лет, чем всю жизнь мыть полы! Вы же не в тюрьму садитесь, право слово! Провести восемь лет в компании интересных молодых людей, найти себе массу увлечений, открыть в себе специалиста… Спросите любого, это лучшие годы, студенчество! Да не расстраивайтесь вы так, Гарри. Погодите, я угощу вас чашкой чая.
Он вскочил с кресла с легкостью эльфа и направился в смежную комнату. Гарри проводил его тоскливым взглядом и отодвинул лежащие на столе документы. Очевидно, движение было слишком резким. Бумаги коснулись компьютерной мышки, и стоящий на столе монитор вышел из энергосберегающего режима.
Гарри скользнул равнодушным взглядом по вспыхнувшему экрану: трансплантологи имели точно такую же базу данных пациентов, как и кардиохирурги. Все операции протоколировались в виде снимков, видеоклипов и включали в себя полную информацию о пациентах.
«Том Марволо Риддл, — прочел он. — Диагноз: дилатационная кардиомиопатия, терминальная стадия». Далее следовали столбцы цифр.
Внимание молодого человека привлекло другое: в верхнем углу экрана светился зеленый квадрат. В подобное «окошко» Люпин вносил внутренние коды плановых операций. В зеленом квадрате жирным шрифтом чернели цифры «31.12». Пробежав взглядом по экрану, Гарри обнаружил дату предстоящей операции: тридцать первое июля.
«Мой день рождения», — некстати вспомнил он.
Он испуганно отодвинулся от стола, моля всех святых, чтобы монитор погас прежде, чем Малфой вернется с чаем.
Трансплантолог явился достаточно быстро. К счастью, он уселся на прежнее место, откуда экран был не виден.
— Вы еще не надумали подписывать? — осведомился господин Малфой и протянул Гарри чашку. — Поверьте мне, у вас нет вариантов. Если бы вы были моим сыном, я бы посоветовал то же самое.
— Я вам верю, — безрадостно сказал Гарри. Он чувствовал, что собеседник не кривил душой. И все же юношу точил червячок сомнения: неясно, по какой причине Малфой вдруг начал ему симпатизировать.
Чаю не хотелось, но Гарри не спеша отпил пару глотков, выжидая, пока монитор вернется в энергосберегающий режим.
— Есть категория людей, априори не способных любить, — промурлыкал Малфой, разглядывая Гарри, как жука на булавке. — Не знаю, известно ли вам, что Северус вырос в крайне неблагополучной семье. Его отец был пьянчугой и мразью. Он напивался, избивал жену и сына, пока, наконец, забил жену до смерти, и несчастная умерла от внутреннего кровотечения, не доехав до больницы. Подлеца посадили, но он умудрился попасть под амнистию и вскорости вернулся, оттачивать кулачное мастерство на сыночке…
Чашка в руках Гарри тонко задрожала на блюдце.
— Я не знал, — прошептал он.
— Вот-вот. Вы вообще не знаете, с кем связались. Северус тоже умеет быть жестоким… когда захочет, — сладким, как патока, голосом, произнес Малфой.
— Он не жестокий, — взволнованно сказал Гарри. — Он очень добрый, сэр.
Трансплантолог насмешливо фыркнул.
— Добрый Северус решил от вас избавиться. Вы настолько наивны, что…
Он не договорил. Дверь кабинета распахнулась без стука. В комнату широким шагом вошел анестезиолог Вебер.
— О-о, у нас гости, — сказал он, мазнул равнодушным взглядом по лицу Гарри и тут же повернулся к хозяину кабинета.
«У нас?» — мысленно удивился Гарри. Впрочем, долго удивляться не довелось.
— Мистер Поттер, не буду вас задерживать, — любезно сказал господин Малфой.
Гарри вскочил и поспешно собрал документы со стола.
— Спасибо, сэр. Я…
— Да. Вы. Подумаете и всё подпишете, — с нажимом сказал трансплантолог. Он встал, уступая кресло Веберу, и собственническим жестом потрепал прекрасного Париса по плечу.
— Будем надеяться, я вас убедил. Вернетесь повзрослевший, поумневший, возмужавший, — напоследок сказал Малфой, провожая санитара к двери. — Северус за вами ползать будет. Всего доброго, Гарри.
— До свиданья, сэр, — грустно сказал Гарри, как никогда ощущая себя глупым, невзрачным и никому не нужным.
* * *
Дверь в палату интенсивной терапии была приоткрыта. Гарри различил гул голосов, еще не войдя внутрь.
«Умер, — со страхом подумал он. — Или консилиум».
К его удивлению, пастор Дамблдор не только не умер, но был жив настолько, что принимал гостей. Палата была запружена журналистами в небрежно накинутых халатах. То и дело щелкали яркие вспышки камер.
Гарри остановился в дверях, не веря своим глазам.
Альбус Дамблдор восседал на функциональной электрической кровати, аки Моисей на горе. Его лицо лучилось улыбкой, щеки разрумянились, как у рождественского Санты. К пасторскому ложу прильнула маленькая женщина в розовом платье, символически прикрытом халатом. Госпожа Долорес Амбридж и пастор Альбус позировали фотографам и журналистам, как молодые голубки.
— В кадре капельница, — сказал кто-то.
— Убрать, — распорядилась Амбридж.
Гарри бросил взгляд на ее ноги: бахил не было и в помине. Впрочем, бахилы бы наверняка порвались острыми шпильками, отстраненно подумал санитар Поттер.
В углу палаты сидел доктор Уизли с нехорошим выражением лица.
— Освещение достаточное? — беспокойно спросила госпожа Долорес.
— Превосходное, мадам, — вежливо отозвался видеооператор. — Продолжим?
Судя по всему, Гарри вновь посчастливилось присутствовать на интервью.
— Какова ваша точка зрения на вопросы воспитания молодого поколения, господин Дамблдор?
Пастор Альбус степенно огладил бороду.
— В последнее время в обществе наблюдаются все признаки духовного распада, — авторитетно заявил он. — Молодые люди не ведают различия между добром и злом, слово «праведность» вызывает у них скептическую улыбку. А ведь откуда произошло это слово, господа? Разве не от слова «правда»?
Госпожа Долорес одобрительно кивнула и улыбнулась в камеру, кокетливо поправив халат на плече.
— Но наша молодежь не хочет жить по правде! — продолжил пастор, мало-помалу впадая в гнев. — Ей нужна ложь, самообман, пьянство, наркотики и нездоровый секс! Недавно мы с Долорес обсуждали демографическую ситуацию в Великобритании… Воистину, мы на пороге последних дней! Народ вымирает! Какое будущее ждет нашу нацию? Засилье азиатов и выходцев из Африки, в то время как коренные жители канут в Лету! Даже в этом отделении одни иностранцы! — выкрикнул пастор и закашлялся.
Помощник статс-секретаря протянула будущему жениху стакан воды. Альбус Дамблдор отпил глоток и продолжил с возросшим энтузиазмом:
— Спросите меня, почему? — вопросил он неведомо кого и тут же бросился в атаку. — Для молодых людей нынче не в моде старые добрые моральные ценности! О каком воспитании речь? Вы только поглядите, как поощряется гомосексуализм! В моей юности это было зазорно, ибо грех! А посмотрите, как распустились молодые сейчас! Не только считают незазорным, а и пропагандируют! Надо принять закон, запрещающий про… — он опять закашлялся.
— Пожалуйста, не волнуйтесь так, господин Дамблдор, — сказал кто-то из журналистов.
— Как же не волноваться? Куда ни глянь, всюду геи! — яростно выплюнул пастор.
Санитар Поттер попятился к двери.
— Мы намерены поднять этот вопрос в Министерстве Образования, — перехватила инициативу Долорес Амбридж, видимо, давая жениху возможность отдышаться. — Полагаю, наш союз с Альбусом принесет народу добрые плоды.
— Эта больница буквально кишит… — не унимался пастор.
Белокурая дама с камерой повернула голову, и Гарри с ужасом узнал в ней давешнюю корреспондентку «Дэйли Экспресс», автора книги о Северусе Снейпе.
При виде санитара Поттера алые губы женщины растянулись в плотоядной улыбке. Гарри метнулся к двери, но было поздно: вспышка фотоаппарата молниеносно выхватила его взволнованное испуганное лицо, растрепанные волосы и широко распахнутые зеленые глаза. Впрочем, достоинства снимка Гарри еще предстояло оценить.
_____________________________________________________________________________________________________
* Пентонвилль — мужская тюрьма на севере Лондона.
* * *
Глава опубликована: 31.10.2012
48. Откровение Сириуса Блэка
Гарри устало облокотился о каменный парапет набережной, еще хранящий тепло уходящего июльского солнца.
Город обволакивали мягкие летние сумерки. Воздух у реки, влажный, удушающий, тягучий, заползал в легкие, не принося облегчения. Юноше казалось, будто кто-то положил ему на грудь могильную плиту. Гарри задыхался, давился ядовитым туманом, отравленным и горьким, будто попавший на другую планету землянин, мечтающий о глотке кислорода.
Воды Темзы плескались у причала темным свинцом. По дрожащей поверхности реки скользили и переливались отражения разноцветных огней, но Гарри знал — река мертва. Так же холодна и безжизненна, как та незримая рука, что легла ему на грудь, сдавила легкие и забрала дыхание и радость. Наверное, человеку не положено много счастья. Его дают ненадолго, напрокат, с тем, чтобы потом отобрать и назначить цену. С процентами. Бог не хочет, чтобы человек наслаждался раем на земле. Бог сделал так, что…
«Не Бог, — внезапно подумал Гарри. — Это сделал я сам. Испортил. Сломал. Все, что случилось, результат моей глупости».
Эта мысль неожиданно принесла ему облегчение. Нельзя направить суровую руку Господа. Нельзя вырвать когти злодейке Судьбе, вцепившейся в горло. Но свои собственные ошибки можно исправить, если понять, почему они случились, с неожиданной ясностью понял он.
«Никто не вправе решать за меня, — он медленно побрел вдоль набережной, ощущая, как мертвая рука, стиснувшая сердце, постепенно ослабляет хватку. — Северус сказал, я должен рассуждать сам. Не верить всему, что говорят. Не сваливать всё на Бога, бесов или злой рок. Никто не должен делать за меня выбор. И даже если выберу неверно и ошибусь… то я не буду никого винить».
Гарри вдруг почувствовал, что дышит. Воздух на набережной вдруг стал пронзительно чистым, пьяняще-нежным, теплым, ласкающим кожу приятным ветерком.
«Я свободен выбирать. Это моя жизнь, и она у меня одна. Никто. Никогда. Не будет больше. Решать. За меня».
Он посмотрел на утопающий в огнях город, окутанный призрачными сумерками.
«Я остаюсь. Пусть хотя бы для того, чтобы дышать одним воздухом с тобой, Северус. Ходить по тем улицам, где ходишь ты. Смотреть на небо, на которое ты смотришь. Ты не запретишь мне этого, Северус Снейп. Не запретишь мне тебя любить. Я выбрал это сам. Это мое желание, моя воля и мое решение».
Гарри сунул руку в карман джинсов и до боли сжал в кулаке маленький обломок гранита. «Волшебный Камень» цвета кармина, подаренный Евой.
Видимо, Камень и впрямь обладал волшебством: Гарри показалось, что от прикосновения к истертым граням странный холодок побежал по руке и коснулся сердца, превращая его в твердый гранит.
* * *
Из печально-гордых размышлений его безжалостно вырвал звонок мобильного. Сердце Гарри, вмиг раздумавшее быть суровым куском минерала, подскочило и затрепетало в надежде услышать голос дорогого друга. Увы, это оказался всего-навсего доктор Блэк.
— Ты мне звонил? — не удосужившись поздороваться, спросил он.
— Да, — без энтузиазма ответил Гарри. — Хотел сказать, что случайно узнал, кто реципиент. Если вам это еще интере…
— Ни слова больше! — шикнул бывший хирург. — Ты на работе?
— Нет, я рядом с клиникой… э-э… На набережной.
— Кафе «Неро» знаешь? — голосом матерого заговорщика спросил Блэк. — Я там. Подтягивайся, Поттер, — прошипел он и оборвал связь.
* * *
Доктор Блэк определенно делал успехи в тонком искусстве маскировки. Войдя в кафе, Гарри растерянно огляделся. Народу было немного, но никого, даже отдаленно напоминающего Сириуса Блэка, не было видно. Внезапно за дальним столиком в углу взметнулась чья-то худая рука. Гарри подошел ближе и с недоверием уставился на поманившего его посетителя.
Доктор Блэк был в совершенно новом амплуа. Престарелого байкера сменил подозрительного вида люмпен-пролетарий, в отвратительной твидовой кепке с козырьком, клетчатой рубашке и джинсовом комбинезоне, из нагрудного кармана которого торчал гаечный ключ. На столе перед пролетарием пенилась объемистая кружка пива.
— Добрый вечер, — буркнул Гарри, разглядывая неугомонного доктора-детектива и жалея, что пришел. — Вы бы еще каску надели, сэр. Оранжевую, — не удержался он.
— В каске жарко, — невозмутимо отозвался Блэк. — Садись, разговор есть.
Гарри присел за столик, хмуро разглядывая спятившего хирурга. Похоже, напиться тот еще не успел.
— Что такой невеселый, Поттер? — спросил Блэк. — Пиво будешь?
— Нет, спасибо, — вздохнул молодой человек, отодвигаясь от пивной кружки, источающей запах кислятины.
Экс-хирург бросил на Гарри внимательный взгляд из-под козырька юродивой кепки.
— Не в настроении? Что-то в клинике?
— Да так… Ничего, — буркнул Гарри.
— С Сопливусом проблемы? — угадал Блэк.
Гарри растерянно моргнул и досадливо поморщился: вечно у него всё на лице написано.
— Не называйте его так, пожалуйста, — попросил он. — Что вы хотели мне сказать, профессор?
— Я похож на профессора? — прищурился из-под кепки Сириус.
— Не очень, — Гарри покосился на гаечный ключ в его нагрудном кармане.
— Вот и отлично, — Блэк довольно ухмыльнулся и сделал глоток пива, щедро макнув в кружку усы. — Что я хотел сказать? Нужна твоя помощь, Поттер. Я тут разведал кое-что… насчет Крысы.
— Вы бы подальше от Крысы, — Гарри нервно оглянулся по сторонам. — В прошлый раз вы так быстро уехали, я не успел вас предупредить. Этот человек…
— Дерьмо, а не человек, — перебил Сириус. — Я всё разнюхал. Помощник пастора, соседа вашего. Питер Петтигрю. Представь себе, он окопался там, где ты раньше жил! Вот насчет этой комнаты я и хотел спросить. У тебя не сохранился ключ?
Гарри покачал головой.
— Моя комната не закрывалась. А сейчас там замок. Зачем вам это?
Доктор Блэк отхлебнул порядочный глоток пива.
— Я несколько раз был на служении «Упивающихся Духом». Ну и потеха! Балаган, цирк, театр! И самое страшное — люди верят. Сопливус твой под них копает. Говорит, наслал на «Упивающихся» комиссию по борьбе с сектантством, в надежде, что их деятельность запретят и выдворят мошенников из страны. Фигня это, — подытожил хирург. — Пока комиссия разберется, сто лет пройдет. И не факт, что их выставят… Я хочу наступить Крысе на хвост. Видел афиши? «Откровение пастора Риддла: на пороге Армагеддона». В субботу, тридцатого. Я им покажу Армагеддон, твою мать!
Гарри, закусив губу, складывал салфетку в самолетик.
— Тридцать первого Малфой делает пастору операцию. Наверное, это последнее служение «Упивающихся Духом». Реципиент тридцать один-двенадцать — это Том Риддл. Только навряд ли ему нужна почка. У него дилатационная кардиомиопатия.
Сириус Блэк вскочил, перевернув пивную кружку. Та покатилась по столу и грохнулась о кафельный пол, взорвавшись каскадом осколков и мелкими пивными брызгами.
Глаза хирурга стали совершенно дикими.
— Ты уверен? — прохрипел он. — Вот бл…!
К ним уже спешил официант, привлеченный шумом.
Хирург небрежно бросил на стол несколько измятых купюр.
— Идем отсюда, — сказал он, хватая юношу за рукав.
Через минуту оба брели по набережной вдоль Тули-стрит.
«Как два Бродяги», — безрадостно подумал Гарри.
— Я не верю, что есть какая-то связь между теми анализами на совместимость и операцией Риддла, — вслух произнес он, выискивая взглядом скамейку у причала.
— Поттер, а может, включишь мозги? — грубовато сказал Блэк. — Тридцать первое число — воскресенье. С каких пор плановые операции по выходным делают?
— У Риддла терминальная стадия, — пожал плечами Гарри.
— Ты не видел, как он со своей терминальной по сцене скачет, — фыркнул хирург.
— Видел. Северус сказал, что Малфой имплантировал Риддлу сердечную помпу. На батарейках.
— Это временно. Помпу часто ставят перед трансплантацией, чтоб не окочурился, — буркнул Блэк.
Наконец, обнаружилась пустая лавка, не занятая влюбленными парочками. К великому облегчению Гарри, Сириус снял люмпенскую кепку и затолкал в карман комбинезона. Собеседники устало повалились в деревянные объятья скамейки.
— Поттер, ты вообще понимаешь, что происходит? Или витаешь в облаках? — вполголоса спросил хирург. — Или ты, или Забини. Раз уж я им не подошел.
Гарри откинулся на спинку скамьи и уставился в дымчато-черное беззвездное небо.
— Доктор Блэк, вы не обижайтесь, но я не верю, что Малфой на такое способен, — вздохнул он.
Хирург недобро усмехнулся.
— Ты не знаешь, на что он способен. Впрочем, лучше и не знать.
— Допустим, Забини идеально подошел реципиенту тридцать один-двенадцать. Зачем после него тестировать вас, сэр? Где логика? — Гарри не замечал, как невольно копирует мимику и интонации Северуса. — Возможно, эти цифры что-то другое означают. Малфой говорил про синтезированную кровь. Может, эта кровь понадобится Риддлу во время операции, и поэтому…
— Поттер, ты знаешь, что такое терминальная стадия дилатационной кардиомиопатии? Это показание к срочной пересадке донорского сердца. С искусственным пациент протянет от силы год. У меня есть версия, почему Забини не подошел.
— Почему? — безучастно спросил Гарри.
— Этот американский пастор — расист. Когда я тусовался на служении в слежке за Крысой, пришла кучка чернокожих студентов. Чувачки молились тихо, никому не мешали. Пасторские служители эдак аккуратненько вывели их из зала к чертям собачьим. Якобы шумели, но это брехня. Видно, Риддлу глаза мозолили. Думаю, крысиному начальнику не нужно сердце негритоса.
— Сердце у всех одинаковое! — возмутился Гарри. — Да и вообще это ерунда. Наверное, пастор ждет сердце из реанимации. Если б это все было правдой, Риддл бы давно меня убил.
— Ну, это ты так считаешь, одуванчик божий, — ухмыльнулся Блэк. — У тебя рядом Сопливус, не подступишься.
— Его зовут Северус, сэр. И… его больше не будет рядом, — тихо сказал Гарри.
Доктор Блэк приблизил к нему удивленное лицо.
— Так я угадал? Поссорились?
Впоследствии, вспоминая этот нелепейший вечер в обществе полубезумного хирурга, Гарри так и не понял, что подвигло его на откровенность. Может быть, неподдельное участие, которое читалось в глазах собеседника. Перемежая пламенную речь восклицаниями «дурак» и «болван», Гарри пересказал историю с грантом.
Хирург задумчиво пожевал попорченные пивом усы.
— Дурак ты будешь, если поедешь в Фултон, — сказал он вдруг, к полной неожиданности Гарри.
— Вы так думаете? — опешил молодой человек.
— Сопливус тебя любит, ясно и ежу. Это, конечно, не мое дело, и если честно, мне на вас, геев, плевать. С твоим дружком у нас вообще отношения сложные, — с некоторой досадой проворчал он. — Но… в любом случае, Северус мне не чужой. Думаю, что знаю его получше, чем ты, Поттер. Не вздумай никуда ехать.
— Я и сам решил остаться в Лондоне. Возьму кредит и буду учиться здесь, — взволнованно сказал Гарри, обрадованный неожиданной поддержкой. — Вот только не знаю, где теперь дешевую квартиру искать. Петтигрю выкупил мою комнату в «Электре», — огорченно прибавил он.
— Слушай, Гарри, можешь жить у меня, — неожиданно предложил доктор Блэк. — Места — навалом. Не шикарно, но…
Гарри вытаращил глаза.
— Вы это серьезно? — ошеломленно спросил он.
— Вполне, — кивнул Сириус. — Тем более, я скоро уеду.
— В Брюссель?
Хирург покачал головой, задумчиво глядя на скользящие отражения огней на поверхности реки.
— В Сирию. В составе бригады хирургов «Красного Креста». Давно хотел отсюда смыться, тут мне ничего не светит, — вздохнул Блэк. — Вот только с Крысой разделаюсь, — прибавил он.
— Это же типа… горячая точка? — испугался Гарри. — Зачем вам туда, профессор?
— Душа у меня такая. Бродячая, — оскалился Сириус. — Так что собирай шмотки и переезжай ко мне. Интересно, насколько Сопливуса хватит.
— Я мешаю ему быть свободным, — с горечью сказал Гарри.
Доктор Блэк с досадой хлопнул себя по колену.
— Ха! Свободным! Никто из нас не может быть свободным, — скривился он. — Это болтология. Да и вообще, у каждого своя свобода. Что такое свобода для Снейпа, я догадываюсь.
— И что же? — с любопытством спросил Гарри.
— Его свобода — это контроль, — без раздумий ответил Блэк.
— При чем тут одно к другому? — изумился Гарри. — Свобода означает быть хозяином своей жизни, когда ты сам принимаешь решения и ставишь себе цели…
— Принцип «Свобода щуки — смерть для пескаря», — хмыкнул Блэк. — Знаем мы этих хозяев жизни.
Гарри нахмурился, на мгновение ощутив себя пескарем.
— Нет, Северус имеет в виду внутреннюю свободу личности, — не слишком уверенно сказал он.
— Снейп считает, что нельзя быть личностью, если не контролировать себя. Свой выбор, решения, действия. Если человек не контролирует ситуацию и окружение, то ОНИ будут контролировать человека. Это как на войне. Или ты, или тебя. Для Снейпа свобода — это самоконтроль. А ты его из колеи выбил своими зелеными глазами, — хохотнул Блэк.
Гарри ощутил, что неумолимо краснеет. К счастью, скамейка освещалась тусклыми фонарями, и собеседник не заметил его смущения.
— Глупый маленький Монах, — с неожиданной теплотой сказал Сириус.
С минуту оба молчали.
— Спрашиваешь, почему я присоединяюсь к «Красному Кресту»? — задумчиво продолжил хирург. — По той же самой причине. Свобода. Только, видишь ли, она у каждого своя. Тебе нравится, когда тебя кто-то контролирует, а мне — нет. Снейп из себя царя и бога строит. В Пентонвилль меня засадил, потом вытащил. Захотел — принял в бригаду, захотел — уволил. Теперь вот в общую хирургию зовет. Да пошел он к черту! — сердито буркнул Блэк. Он повернулся к Гарри и прищурился. — Интересно, а если бы ты в самом деле решил в Фултон ехать? Какой удар для любящего сердца мистера Контролера, — насмешливо протянул он.
— Вы думаете, Северус этого не хочет? — с надеждой спросил Гарри.
— Если бы он хотел от тебя избавиться, сказал бы прямым текстом, — Блэк покрутил пальцами слипшиеся усы. — А свобода… для меня самого больной вопрос. Есть два вида свободы: «свобода от чего-то» и «свобода для чего-то». Первая — это так, для рабов. Например, свобода от вредных привычек. Не улыбайся, Поттер, если ты подумал про мое пьянство…
— Я ничего такого не подумал, — смутился Гарри, вновь краснея: увы, доктор Блэк был достаточно проницателен.
— А вот другая свобода, «свобода для»… — Сириус мечтательно уставился куда-то вдаль. — Это возможность быть собой и творить что-то новое… Я вот пишу втихаря. «Записки кардиохирурга», — доверительно сообщил он. — Уеду, посмотрю мир, напишу «Записки военного хирурга».
— А как насчет «Записок детектива»? — не без ехидства спросил Гарри.
— Пока в набросках, — невозмутимо ответил Сириус.
Гарри слабо улыбнулся.
— Зачем вам ключ от комнаты в «Электре»? — вспомнил он.
— Видишь ли, я не могу ни в чем обвинить проклятую Крысу, — Блэк понизил голос до шепота. — Свидетелей нападения нет, все знают, что я был пьян, и слушать меня не желают. Недавно, наконец, добрался до негодяя, когда этот гад мордатый из «Электры» выходил. Попытался схватить Крысу за шиворот и вытрясти признание, даже диктофон прихватил, вооружился, — с досадой прибавил хирург. — Петтигрю поднял крик, что он-де меня не знает и вообще впервые видит. Черт знает откуда бобби набежали. Сутки отсидел за дебош, ни за что ни про что. Так что всё, что я могу сделать против Крысы — сорвать чертово служение «Упивающихся Духом». Тем более, раз оно последнее, как ты говоришь. Сам Бог велел, — ухмыльнулся он. — Мошенничество грех не наказать. Откровение от Сириуса Блэка: недалек, бля, Армагеддон!
Глаза Гарри округлились от любопытства.
— И как вы думаете сорвать проповедь? — прошептал он.
— Элементарно, Ватсон, — осклабился Блэк. — Но тебе придется мне помочь.
Пригнувшись к самому уху Гарри и обдавая его лицо прогорклым запахом пива, детектив-энтузиаст принялся делиться подробностями плана субботнего Армагеддона.
* * *
Коттедж был темен и пуст. Гарри прошел на кухню, не включая свет, бросил на стол пакеты с продуктами из «Тэско Экспресс» и тяжело опустился на стул.
Все удручающие мысли, терзавшие его весь день, вновь нахлынули тяжелой гнетущей волной. Северус не спешил с ним поговорить. Остался в клинике, хотя суббота не его день. Забини сказал, что профессор заперся в кабинете, как медведь в берлоге, и не выходит.
Свобода. Проклятое слово.
Гарри невидяще уставился в темноту.
Возможно, теперь он свободен от своих заблуждений. Свободен от бесов, от бесконечного чувства вины и самоосуждения. Быть может.
Но можно ли быть свободным от своих чувств? От любви, которая была лучшим, что он пережил за свои без недели восемнадцать? Наверное, можно, отстраненно думал Гарри. Стать йогом, свободным от желаний, научиться нежиться в нирване и даже остановить свое сердце. Только он этого не хочет. Делать то, что не хочешь — уже несвобода. Если я ХОЧУ любить человека, это моя воля, решил он. А слова про щуку и пескаря… Наверное, если твоя любовь мешает другому, ломает и подчиняет… как Герми и Тонкс… Тогда это в самом деле власть. Та, о которой Северус говорил.
Гарри устало оперся на стол, положил голову на локти и закрыл глаза.
Какая у него может быть власть над Северусом? Малфой полагает, что он, Гарри, глуп и скучен, не достоин такого человека, как Северус Снейп. Тогда почему сам Люциус, красивый, образованный и умный, не нужен и не интересен Северусу? Возможно потому, что они оба, как две щуки, не ужились в одной воде?
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 17 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |