— Амбридж для него слишком молодая, — сурово сказал Гарри.
Северус рассмеялся.
— Ее возраст известен только нашим пластическим хирургам. Но для тебя могу выяснить по старой дружбе.
— Не надо, какая мне разница… Тут болит, да? — он потрогал подушечками пальцев чуть ниже поясницы.
— Да, но… э-э… лучше не надо.
— Больно?
— Очень бесовское место. Не советую просто так трогать.
— У всех бесовское, или только у тебя? — глаза Гарри расширились от интереса.
— Про всех не берусь судить… Могу проверить тебя.
— Не надо, — Гарри испуганно отстранился. — Я и так…
— Что и так?
— Ты меня просто за руку берешь, и уже… бесовское начинается. Я… нет, не надо. Не проверяй! Если у тебя бесовское, значит, у меня тоже. Что ты смеешься?
— Мистер Поттер, я вас обожаю. А что можно проверить, какую часть тела? Есть какая-нибудь совершенно бесчувственная часть?
Гарри отчего-то покраснел.
— Я про такое никогда не думал. Колени?.. Нет. Локти? Локти, наверное.
Северус подозрительно оживился.
— Возможно, ты прав. Проверить можно?
— Локоть?
— Локоть. Чисто научный эксперимент.
Через минуту Гарри лежал со спущенным с плеча халатом, положив согнутую в локте руку на подушку — для чистоты эксперимента.
Северус улегся рядом и просто прикоснулся к косточке на локте губами.
— Ничего, — с достоинством сказал Гарри.
Экспериментатор лизнул его кончиком языка, еще и еще, как мороженое. Гарри хихикнул.
— Щекотно!
— А так?
Северус открыл рот и принялся посасывать локоть, горячо вылизывая языком. По телу Гарри хлынула волна жара. Щекотно стало в совершенно неподобающем месте, никоим образом не связанном с локтем. Лицо загорелось, глаза расширились, дыхание сбилось. От ощущения языка, нежного, влажного, от охватывающих его локоть губ, по спине пробежала дрожь и превратилась в сладко покалывающие иголочки в промежности. Быть может, всему виной были движения головы и губ хитрого экспериментатора, будто у него во рту был не локоть, а некая другая часть его тела.
— Ну что?
— Ещё, — прошептал Гарри.
— Всё. Эксперимент окончен. Так я и думал, мистер Поттер. На вашем теле нет бесчувственных мест, — удовлетворенно сообщил Северус.
Гарри покраснел. Перевернуться на спину означало подтвердить чистоту эксперимента, и он остался лежать в прежней позе, смущенно глядя на довольного экспериментатора.
— Северус, — наконец, сказал он. — Как только я начинаю с тобой о чем-то серьезном разговаривать, ты сразу меня с толку сбиваешь… А говоришь, только с журналистами так. Со мной то же самое!
— Неправда, — Северус нахмурился. — Это вы меня сбиваете, мистер Поттер. Только я хочу сказать что-то важное, вы меня отвлекаете.
— Ты не сказал мне про Долохова. Кто в него стрелял?
— Ты сам знаешь, кто. Ты стоял в трех ярдах от убийцы, а потом удивляешься, почему я не разрешаю тебе гулять в саду. Я завтра же займусь поиском другого дома. Чем дальше отсюда, тем лучше.
— Но мне же ничего не угрожает, я ведь им ничего не сделал! Они говорили про Малфоя, и мне показалось, что Риддл на него сердит, и Малфой как-то связан с Долоховым, а Петтигрю…
— Не лезь ты в это! — с неожиданной яростью выкрикнул Северус. — Какое тебе дело до их грязи!
Гарри испуганно отодвинулся.
— Тебя легко разозлить. Не думаю, что Люциусу приходилось сильно трудиться, — тихо сказал он.
Северус отшвырнул подушку и вскочил.
— Гарри, тебе сколько лет? Десять? Ты что, не понимаешь, если бы они заметили, как ты стоишь под кустом и подслушиваешь разговоры, думаешь, Петтигрю тебя чаем напоил бы? А Риддл бы конфеткой угостил? В следующий раз они тебя поймают, что угодно может случиться! Риддл — бандит и аферист, и подельники его не лучше! И не напоминай мне про Люциуса! Я не для того тебе рассказывал о своем прошлом, чтобы ты меня этим подкалывал. Если я с тобой общаюсь, как со взрослым человеком, веди себя соответственно! И если ты сам чувствуешь, что со мной в безопасности, то это потому, что без меня ты, очевидно, лезешь, куда не надо! А я не всегда рядом, я даже не могу тебе позвонить из оперблока! Если с тобой что-то случится, я… я…
Гарри часто заморгал, глаза его подозрительно заблестели. Он бросился к Северусу и обнял, уткнувшись носом в его голый живот.
— Извини меня, я не хотел напоминать про Люциуса! Я никогда больше… Ты говоришь, что я нервный, а сам!.. Не надо со мной разговаривать, как с Драко! Как с ребенком! Я не хочу быть твоим ребенком, Северус! Я не твой ребенок!
Северус прижал его голову к себе. Гарри почувствовал, как вздрагивают его пальцы, перебирающие волосы, поглаживающие, утешающие.
— Ты не ребенок, ты не мой ребенок, ты — моё всё, Кит!
На секунду Гарри стало почти больно от переполнявших его чувств.
— Северус, — он поднял на него измученный взгляд и опять прижался лицом к животу, ощущая жар его тела и касаясь губами завитков волос, уходящих тонкой дорожкой под пижамные штаны. — Мой Северус, мой, мой…
Он поцеловал нежную кожу на животе, сначала робко, потом еще и еще. Северус стоял молча и только гладил его голову.
Медленно, словно ожидая, что друг его остановит, Гарри сполз с кровати и опустился на колени, глядя ему в лицо и продолжая обнимать за поясницу.
Северус открыл рот, будто хотел что-то сказать, но не сказал ничего, а так и остался дышать ртом, и, широко раскрыв глаза, смотрел на него сверху непонятным взглядом.
Гарри прижался щекой к твердому бугорку под натянувшейся пижамой, ощущая его тепло через тонкую хлопковую ткань. От нахлынувших чувств он едва не расплакался, как последняя девчонка. Может, он слишком долго этого хотел. Может, он просто псих, больной, ненормальный, придуркова…
— Гарри, хороший мой, родной мой, ты не ребенок… — мягкий голос Северуса перебил поток его мыслей. — Не надо доказывать… не делай того, чего не хочешь… не надо.
Гарри жадно прижался к нему губами через пижаму и на секунду отстранился, охваченный стыдом: Северус отчасти угадал его мысли.
— Я хочу… но… не только поэтому, а… а…
Он опять потерся щекой, ощущая стремительно растущий рельеф под пижамой. В голове у Гарри слегка помутилось.
— Мы хотели поиграть в Волчонка и… Красную Шапочку, — прошептал он, опять хватая губами выпуклую упругость под пижамой. Мышцы на животе Северуса задрожали от смеха.
— Красная Шапочка так долго шла к бабушке, что выросла, — сказал он, продолжая гладить волосы Гарри.
— Подожди… Я вроде не бабушка, — пробормотал Гарри. — А у Волка не было очков, — он снял их и положил на кровать. — И он не царапал Шапочку оправой.
Северус фыркнул от смеха.
— Волчонок, а не Волк.
— Ну да, Волчонок. Лес оказался густой, — продолжая обнимать его одной рукой, Гарри запустил пальцы в волосы внизу живота и слегка потянул вниз резинку пижамных штанов. — Ой, Шапочка сама выглянула… Боже, Северус, я… я не могу…
Он проглотил подступившую слюну. Шапочка не только выросла, а опасно потемнела и от избытка чувств увлажнилась блестящей каплей.
Забыв о правилах, Гарри наклонился и нежно лизнул капельку. Перед глазами поплыло, он накрыл губами Шапочку, с восторгом и страхом ощущая, что она заполняет чуть ли не весь его рот.
Перед глазами на секунду пронеслась сцена в школьной раздевалке и ощущение во рту гладкой соленой головки, неловких, беспорядочных и настойчивых толчков в горло, вызывающих рвотные спазмы.
Северус не шевелился, Гарри только чувствовал, как напряглись его бедра. Руки друга все так же нежно гладили его волосы, только теперь пальцы спустились к вискам, вытирая внезапно выступивший пот. Гарри стянул вниз мешающие штаны и обнажил плоть — напряженную, горячую и бесстыдно-гордую. Ему вдруг стало страшно от мысли, что он попросту задохнется. Он проглотил комок в горле и нервно облизал губы.
— Волчонок передумал? — прошептал Северус.
— Нет, но он… Она… большая… красивая… Это не Шапочка, а здорове…
— Не ешь меня, Волчонок, — нелепым женским голосом сказал Северус. — Я тебе еще пригожусь. Просто поцелуй меня разок!
Гарри засмеялся так, что на глазах выступили слезы. Тонкая иголочка страха вышла из его сердца.
Рука Северуса просительно сжала его ладонь. Щеки Гарри пылали, в висках гулко билась кровь. Он лизнул Шапочку раз, другой, третий, провел кончиком языка по ободку, еще и еще, и вдруг накинулся ртом, жадно и горячо, ощущая, как трется о нёбо атласная полусфера, плотно сжал губами кромку, стараясь не поранить зубами, и теперь двигался в такт их рукам, вылизывая Шапочку гибким трепещущим язычком, и чувствуя, как по венам горячо растекается захлестывающая волна сладкого безумия.
Он слышал над собой сбившееся дыхание друга, и вдруг — едва слышный стон.
Его собственная рука проникла под полу халата, где изнывала Розовая Шапочка, тайно мечтающая о губах, похожих на охотничий лук. На секунду Гарри удивился, почему Северус не толкается ему в глотку и даже не тянет на себя его голову, а едва-едва подается вперед упругими волнами. Это была последняя мысль, на которую он был способен. В следующую секунду его бросило в жар, и, уже на грани, он заскользил ртом и руками, быстрей и быстрей, пытаясь глубже вобрать в рот горячую пульсирующую плоть, одновременно терзая себя, уже беспорядочно и сбивчиво, пока, наконец, его пронзило острое, звериное наслаждение, он что-то выкрикнул, не помня себя, и облегчение брызнуло теплой струей, еще и еще, заливая ковер и сжатый кулак.
Северус вдруг оттолкнул его голову и прижал лицом к животу, стиснул ладонь Гарри на своей плоти и почти мгновенно выплеснулся себе на живот рядом с его лицом. Маленькая теплая капелька попала на щеку. Пьянея от запаха безумия и греха, Гарри облизал мокрую горячую Шапочку, подобрал языком блестящую стекающую каплю на животе Северуса и сполз на ковер уже без сил, обнимая друга за ногу.
— Маленький мой, Волчонок мой хороший, — Северус подхватил его под мышки, и оба рухнули на кровать, не разжимая объятий. — Спасибо, это было так… Это было потрясающе!
— Ты забрал у меня Шапочку, — тяжело дыша, сказал Гарри.
— Я думал, ты не хочешь шапочкиных гостинцев.
— Я хотел… Я не знал, что так… так приятно. Невкусно, но… здорово! Потому что это ты… твоё… не знаю, как объяснить. Я уже пробовал твой вкус. Ты э-э… не видел.
— Да ну?
— В клинике… пока ты салфетку искал. Я лизнул свою руку, как ты. Для эксперимента.
— Из вас получится выдающийся ученый-экспериментатор, мистер Поттер. Я это чувствую.
— Я всем буду говорить, что у меня прекрасный учитель, мистер Снейп.
— Не вздумайте передавать сакральные знания другим ученикам. Я этого не переживу.
— Как тебе такая гадость в голову пришла! — рассердился Гарри.
* * *
Глава опубликована: 30.10.2012
45. Волшебный Камень. Своеобразное поздравление
Звонок будильника жестоко вырвал Гарри из восхитительной страны снов. Так сладко и крепко ему давно не спалось. Увы, поспать довелось каких-то четыре часа, но эти четыре часа в обнимку с Северусом он не променял бы ни на что на свете. Увы, когда Гарри проснулся, Северуса рядом не было. До него донеслись голоса — дорогой друг о чем-то спорил с миссис Уизли.
Гарри быстро умылся и на всякий случай провел бритвенным станком Северуса над верхней губой. К его тайному разочарованию, в этом месте ничего расти не спешило. Хотя Северус как-то сказал «Радуйся, еще намучаешься», это было слабым утешением. У Рона Уизли имелись даже зачатки бороды, в то время как он сам оставался гладколицым, как девчонка. На оплакивание отсутствующих усов времени не было, и Гарри поспешил вниз, в кухню, откуда доносился будоражащий ноздри аромат кофе и сдобы.
Молли Уизли и Северус сидели за столом и пили кофе, что было непривычно: экономка никогда с ними не завтракала.
— Доброе утро, — смущенно сказал Гарри, обращаясь больше к миссис Уизли.
Что-то было не так. Молли выглядела расстроенной.
— Доброе утро, милый, — очень мягко сказала она. — Булочки… свежие. Садись, Гарри.
Северус молча встал и обнял его, поцеловав в шею за ухом.
— Ничего не случилось? — встревожился Гарри.
— Ничего. Миссис Уизли… покидает нас. Ненадолго, — Северус подвинул ему стул и налил чашку дымящегося чая.
— Мальчики, я не представляю, как вы тут будете, — вздохнула экономка. — У вас нет времени готовить, некогда ходить за покупками, вы без присмотра язву желудка заработаете!
— Гарри отлично готовит, — заметил Северус. — А убирает так, что…
Миссис Уизли метнула на молодого человека взгляд, говорящий «знаю, как убирает Гарри».
— Вы уезжаете? — удивился он.
— Нет, я буду в Лондоне, но… — экономка огорченно поджала губы и встала. — Спасибо, мне пора.
— Все будет в порядке, — тихо сказал Северус, провожая ее к двери. — Нарцисса вам понравится, я уверен.
— Мистер Сне… Северус, — она вдруг обняла его и погладила по спине. — Береги себя.
Тот поцеловал ее в щеку.
— Молли. Я тоже тебя люблю.
От удивления Гарри подавился булочкой.
* * *
— Северус, ты должен был сказать мне раньше! — огорченно сказал Гарри, нервно ковыряя ногтем обивку автомобильного сиденья. Исцарапанная мисс Бентли осталась в гараже, и ехать в клинику пришлось на другой машине. Впрочем, мистер БМВ был ничуть не хуже, хотя, как выяснилось, был подарком Люциуса Малфоя. — Я бы договорился с Хагридом, или Луной, или…
Стоянка Лондон Бридж была запружена длинными рядами машин. Северус втиснул автомобиль на свое парковочное место, но ни он, ни Гарри не спешили покидать уютный дом на колесах.
— Я думал, Ремус тебе сказал. Я никогда не дежурю в день заседания Фонда, как и другие члены правления. Тем более, сегодня банкет по случаю двенадцатой годовщины со дня основания… Я договорюсь с Ремом, чтобы отпустил тебя хотя бы на банкет… Терпеть не могу подобные мероприятия, — с досадой сказал Северус.
— Я не хочу на банкет, — расстроился Гарри. — Я думал побыть с тобой вдвоем. А там… я даже подойти к тебе не смогу.
— Что значит, не сможешь? — Северус недоуменно шевельнул бровью. — Я не знаю, как распределены места, но, думаю, это решаемый вопрос. Если ты… Надеюсь, ты понимаешь, что будет означать в глазах общественности наше соседство за столом.
— Северус, всё равно все про нас знают, — возразил Гарри. — Мне только доктор Блэк один раз гадость сказал, а так… По-моему, все тебя уважают… или боятся… не знаю, — улыбнулся он.
— Мне важно, как ТЫ себя будешь чувствовать, а кто что думает, меня меньше всего интересует. На банкете будут представители прессы. Не волнуйся, Рите Скитер аккредитацию не дали, — мстительно сказал профессор.
— Да я не волнуюсь… Северус, а пообедать вместе получится?
— Надеюсь. Я позвоню.
— Северус.
— Что, мой хороший?..
Северус погладил его по щеке. Гарри перехватил его руку и поцеловал в ладонь с лихорадочностью безумца.
— Я не доживу до завтра. Я без тебя не могу… уже даже дышать не могу!
— Маленький мой кит… Я останусь дежурить после банкета, хочешь?
Гарри покачал головой.
— Нет, не надо… Заседание, банкет, ты устанешь, замучаешься… Поцелуй меня, — Гарри закинул руки ему на шею и умоляюще посмотрел в глаза. — Ты мой самый… мой… мой…
* * *
Гарри вылетел из лифта и со всех ног кинулся к санпропускнику. До его ушей донесся возмущенный голос доктора Люпина. Он обернулся и заметил профессора, ожесточенно спорящего с какой-то дамой.
— Я подам на вас в суд и выиграю! — услышал он и изумленно открыл рот: впервые на его памяти профессор Люпин кричал. — Но пока мы будем бегать по судам, ваш ребенок умрет!
— Значит, Господу так будет угодно! — раскрасневшаяся полная женщина едва ли не топала ногами. — Думаете, я не знаю законодательство? Думаете, я не найду на вас управу? Существуют заменители крови!
— Много вы об этом знаете! — гневно выкрикнул Люпин. — Полноценных заменителей не существует! И если ваша дочь умрет на столе, никакой бог не вернет ее вам назад, вы это понимаете или нет?
Гарри остановился и нахмурился, вслушиваясь в разговор.
— Лучше умереть, чем переливать! В Царствии Небесном мы воссоединимся вновь! И таким, как вы, там не будет места!
— Операция проводится под аппаратом искусственного кровообращения, донорская кровь нужна и во время операции, и после, для восстановления объема. А кровезаменители в вашем случае…
— Любой Свидетель Иеговы знает про перфторан! — перебила женщина. — Вы идете против Бога, предлагая мне грех!
— Я предлагаю сохранить жизнь вашему ребенку, — устало сказал Люпин. — Зачем вы дали ребенку имя Ева*, если обрекаете ее на смерть?
— Вы хоть раз открыли Библию? — кипятилась дама. — Там и только там указания, как нам всем жить! А в двадцать девятом стихе Деяний, в пятнадцатой главе сказано: «воздерживаться от крови»! Кровь принадлежит Богу и только Богу! Вы хотите спорить с самим Иеговой? Будете разговаривать с моим адвокатом, если не понимаете элементарные вещи, которые я пытаюсь вам донести! Это религиозная дискриминация, сэр! Я написала заявление, что вам еще нужно? И если я узнаю, что по каким-то причинам вы пошли против моей воли… — женщина надвинулась на профессора, будто собралась его задушить голыми руками.
— Ваша дочь — аллергик, — не сдавался Люпин. — Перфторан ей противопоказан. Пока мы будем перебирать варианты, выясняя, что ей подойдет, а что нет, уйдет драгоценное время. Вы теряете его сейчас, пытаясь говорить со мной о том, в чем совершенно не компетентны. У нее гемоглобин — сорок восемь, вы понимаете, что это такое, или нет? Я в последний раз поясняю вам. Ваш отказ от переливания означает, что вы своими руками убиваете ребенка. И моими также.
— Если я приму заменитель крови, это значит, я откажусь от Бога! — яростно выкрикнула женщина. — Еве не нужна кровь! Ей нужен Бог!
— Я думал, ей нужна жизнь, — тихо сказал профессор.
Гарри не выдержал.
— Простите, пожалуйста, что вмешиваюсь. Но… поверьте, мы часто используем кровезаменители, мы уважаем религиозные убеждения всех родителей. Но Ева… ей нужна донорская кровь! Разве вы не хотите, чтобы она жила? Разве вы не любите ее? Богу не нужно буквальное следование словам, ведь Он читает наши сердца! Иисус отменил все ветхое, потому что отдал за нас свою кровь! Он — наш духовный донор, и теперь мы свободны, и должны поступать по любви, а не по букве закона, как фарисеи!
— Гарри, не надо, — запоздало предупредил Люпин. — И то, и другое — демагогия!
— А это еще что за сопляк! — вознегодовала женщина, уставившись на Гарри. — Сектант! Не надо говорить мне о том, чего не понимаете! Иегова дал нам законы, а теперь кто-то имеет наглость трактовать их по-своему! Воистину недалек Армагеддон!
— Битва сектантов, — пробормотал хирург и повернулся к Гарри. — Поттер, марш в отделение, немедленно!
Такого выражения лица у профессора Люпина Гарри еще не видывал. Он молча кивнул и направился в санпропускник.
* * *
— Северус не оперирует Свидетелей Иеговы! Принципиально! Бесполезно просить! После того случая… Он разве вам не говорил?
Люпин нервно расхаживал по кабинету, скрестив руки на груди и мрачно глядя в пол. Гарри уже знал, что это признак отвратительного настроения.
— Нет, — вздохнул Гарри. Они почти не обсуждали работу. За все время Северус скупо рассказал о паре неудачных операций и ни словом не обмолвился о тех чудесах, за которые его боготворили окружающие.
— Несколько лет назад он проигнорировал требование родственников пациента не переливать кровь. Операция прошла идеально, но Северуса затаскали по судам, и если бы не блестящий адвокат, которого подыскал Малфой, неизвестно, чем бы дело кончилось. Это был шумный и совершенно отвратительный процесс. Нет ничего хуже медико-юридических столкновений… Адвокат пациента приплел к обвинению все, что можно: и сексуальную ориентацию, и антирелигиозную позицию, и всякую чушь. Пока Сопливус судился, умер его пациент, простой случай, Блэк постарался…
— Не называйте его Сопливус, — сверкнул глазами Гарри. — У него есть имя! Северус — по крайней мере, при мне — не называет вас Вол… вы знаете, как! Он вас зовет по имени, профессор!
Люпин расплылся в улыбке.
— Гарри, успокойтесь, ради всего святого. Мы были почти детьми, когда придумали эти имена. Это не значит, что я его не уважаю или…
— Вот и докажите, что уважаете! — сердито сказал молодой человек. — Можете сколько угодно звать меня Монахом, кем угодно, хоть Чертом, только не называйте профессора Снейпа глупой кличкой!
— Всё-всё-всё, — Люпин положил руку на его плечо. В глазах танцевали смешинки. — Обещаю. Торжественно клянусь. Никогда не звать Сопливуса Сопливусом. То есть, Северуса Северусом. То есть… Не смотрите так гневно, Гарри.
Гарри вздохнул.
— Я ему позвоню. Я не верю, что он откажется оперировать Еву.
Профессор Люпин с сомнением посмотрел на юношу.
— Через пятнадцать минут консилиум. Директор клиники заверил отказ матери от гемотрансфузии. — Перед законом мы чисты, — с горечью сказал он.
* * *
— Ты бы видел эту мать, — Люпин протянул руку за очередным зажимом. Нимфадора вложила ему в ладонь инструмент и замерла с непроницаемым лицом сфинкса. — Гарпии… или как такие дамы называются. Мегеры, Фурии, Эриннии…
— Суки они называются, — вставил Локхарт. — Безграмотные.
— Вот-вот, — Северус впервые согласился с анестезиологом. — Рем, не знаю, на что ты рассчитываешь, — сказал он, разглядывая что-то внутри разведенных расширителем краев раны. — Мой метод экономит семь минут двадцать секунд.
— При пережатии аорты это чертова уйма времени, — возразил Люпин.
— Почему ты мне вечно всякую дрянь подсовываешь, а?
— Ты же бог аневризм, Сопли… Северус.
— Ага, я уже Северус… Как веретеновидная аневризма там, куда не долезешь, так сразу Северус. А как что попроще, в нисходящей части аорты… так Сопливус.
— Профессор Поттер запретил пользоваться кличками, — серьезным тоном сообщил Люпин, не поднимая головы.
— Да ну?
Гарри по голосу почувствовал, что Северус улыбается.
— Да… строгий такой.
Кто-то хихикнул. Санитар Поттер покраснел под маской.
— Как ты Малфоя на селл-сейвер раскрутил? — поинтересовался Люпин.
— Пообещал за него проголосовать.
— Соп… Северус, не шути, мне нельзя трястись. А почему мы у трансплантологов христарадничаем? Нам бы свой селл-сейвер.
— Уже заказал, — буркнул Северус. — Не зажимай тут, давай кисетный шовчик.
— И почем?
— Девяносто восемь тысяч. Фунтов, не евро.
— Зараза.
— Угу…
— Какая прелесть, — стонал над аппаратом перфузиолог. — Гилдерой, ты только посмотри!
— Видел, — злым завистливым голосом сказал Локхарт. — Не вздумай голосовать за Малфоя! Он же тухлая консерва**! Северус, а правда, что он на операциях на персонал орет и тазы пинает?
— Неправда, — буркнул профессор. — Еще одно слово про Малфоя, и сейвер отправится обратно.
— Молчу-молчу!
Гарри посмотрел на невзрачный с виду аппарат, подключенный к кардиотомному резервуару АИК. Селл-сейвер собирал потерянную во время операции кровь, очищал, фильтровал, сохраняя неповрежденные эритроциты и лейкоциты, и направлял их обратно в кровоток. Райская мечта Свидетелей Иеговы.
«А если бы я не уговорил Северуса?» — вдруг подумал он и покрылся холодным потом: Еву ожидала операция с заменителями крови и возможный анафилактический шок.
— А теперь все заткнулись, — непререкаемым голосом сказал профессор. — Локхарт, ты готов?
— О да… — подозрительно томно ответил анестезиолог.
— Тогда поехали.
В операционной стало тихо. Гарри сел на табурет и задумался.
Девятилетняя Ева провела у них два дня, и, хотя поступила в критическом состоянии и все анализы подтвердили необходимость срочного хирургического вмешательства, с операцией не спешили. Два дня в отсутствие Люпина профессор Флитвик безнадежно сражался с матерью девочки.
Ева оказалась тихая и улыбчивая. Каждый раз, как только Гарри появлялся в палате, лицо Евы освещалось такой радостью, что юноша невольно смущался: он чувствовал, что нравится девочке, и не знал, что с этим делать. Помфри довольно грубо сообщила ему, что Ева в него влюблена без памяти, рисует портреты «дяди Гарри» и прячет их в тумбочку.
В палате было несколько небольших телевизоров. Тот, что висел над койкой Евы, в первый же день сняли с кронштейнов и унесли: смотреть телевизор Свидетелям Иеговы запрещалось. На прикроватной тумбочке лежала Библия, но Гарри ни разу не видел, чтобы девочка ее открыла. Зато Ева все время рисовала больничными карандашами и фломастерами, изводя тонны бумаги, к неудовольствию мадам Помфри. Игрушек или кукол у девочки не было — мирские соблазны не одобрялись Свидетелями.
К ужасу Гарри, на телефонную просьбу оперировать Еву Северус категорично ответил «нет». Не веря своим ушам, Гарри бросился к нему в отделение. Что повлияло на решение профессора, молодой человек так и не понял. Быть может, его злой крик, что он фильтрует пациентов, как Малфой, может, красное от гнева лицо с блестящими от слез глазами. Но скорее всего, последней каплей было завещание Евы. Самое настоящее завещание, которое она написала на имя Гарри. Он швырнул его на стол Северусу и, кусая губы, смотрел, как тот с хмурым видом разбирает детские каракули.
«Завищание. Я, Ева Р. Кимберли завищаю все имущество которым владею м-ру Гарри Поттеру, Лондон Бридж Хоспетал, отделение ВПС 4 этаж. Имущество: 1) Все мои картины, 2) Камень Волшебный, 3) Библия. После моей смерти м-р Гарри Поттер может забрать всё себе навсегда. Ева»
«Камень Волшебный» до сих пор лежал у Гарри в кармане униформы. Маленький кусочек красноватого гранита с мелкими блестящими вкраплениями. Ева отдала его Гарри вместе с завещанием, справедливо подозревая, что мадам Помфри обнаружит его в тумбочке и выбросит.
— Нагреваем, — услышал он и вздрогнул: оказывается, он едва не заснул на табурете.
Тишина в операционной вдруг показалось ему подозрительной. Гарри подкрался к столу и заглянул Северусу под локоть: зашивали предсердие. Немного успокоившись, он вернулся на место и опять начал дремать.
— … твою мать, крупноволновая фибрилляция! — внезапно услышал он.
Сердце Гарри подпрыгнуло и затрепетало, будто фибрилляция началась у него самого. На экране монитора в бешеном танце дергались зеленые линии.
— Давление падает! Частота сердечных сокращений тридцать… двадцать восемь… двадцать два… — говорил Локхарт. — Слагхорн, мать твою!
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 21 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |