Перед штурмом приказано было спать днём. Вечером провели краткое богослужение: у каждой тысячи был с собой небольшой кумир Перуна. Ему и принесли жертвы и просили помощи для победы. Самых отчаянных храбрецов под командой Вышаты числом триста направил Святослав в подземный ход. Фарлоф командовал тысячей, которая должна была штурмовать стену со стороны, противоположной расположению ворот, которые должны были захватить проникшие в город через подземный ход воины Вышаты. Асмуд руководил конницей, должной войти в город через открытые ворота. Князь и воевода Свенельд руководили всем боем.
Вышата первым вылез в сад и подал руку следующему воину. Одеты его храбрецы были в одежду убитых хазар. Дождавшись появления из-под земли толмача, Вышата приказал ему встать у выхода из сада на улицу на случай появления кого- нибудь из хазар. Тёмная южная ночь вступила в свои права. Когда двум сотням удалось выйти на поверхность, Вышата построил их и, встав во главе вместе с толмачом, повёл их к видной на фоне неба надвратной башне. Третья сотня должна была придти им на помощь, а пока организовать охрану подземного хода. Ещё раньше было условлено, если хазары не поймут, откуда появляются русичи, посылать новые сотни в город. Навстречу Вышате и его воинам шёл, бряцая оружием небольшой отряд хазар. Они закричали что-то взволновано на своём языке. Толмач отвечал им в той же тональности. Сердце Вышаты колотилось в груди как колокол, правой рукой он вцепился в рукоятку меча. Разошлись мирно.
- Что они спрашивали? – наклонился Вышата к уху толмача.
- Куда мы идём, спросили. Я сказал, приказано усилить охрану ворот.
- Так и говори, когда подойдём к воротам.
Хитрость удалась и при подходе к надвратной башне. Вышата повёл свою сотню по левой винтовой лестнице, а вторая сотня пошла по правой. Ярко горели факелы на лестнице и на площадках, где стояли печенежские охранники. Старались убирать их без шума. Так добрались до большой площадки перед подъёмным механизмом ворот, вступили в бой с охраной и почти всех порубили. Справа появились дружинники второй сотни. Остатки охраны отчаянно защищались, громко крича. Казалось, захват ворот удался. Но тут боковые двери стали раскрываться, и из внутренних помещений башни стало появляться огромное число печенежских воинов.
- Не пускайте их из дверей! – закричал Вышата, а сам бросился к поворотному механизму и с помощью подоспевших на помощь дружинников стал поворачивать его.
Лазутчик, находившийся недалеко от ворот услышал скрип цепей и сообщил Асмуду. Конный отряд приготовился к броску. Подъёмный мост стал опускаться. Вдруг он застыл на половине пути. Прошло несколько мгновений, и снова заскрипели цепи моста, и тот ухнулся на землю. Взмахом руки Асмуд послал дружину вперёд. Въехали на мост, но ворота не открывались. Но смолы сверху тоже не лили. «Охрана сопротивляется», - определил Асмуд. Ему хотелось самому оказаться там, в башне. Такие же чувства испытывал и Святослав, представляющий тяжёлое положение воинов Вышаты. Ворота начали скрипеть, но, не приоткрывшись, остановились, и даже щель в них закрылась. «Не давайте воротам закрываться!» - крикнул Асмуд. Ворота опять заскрипели и остановились. Наверху шла отчаянная битва. Закрыться совсем им не дали воины Асмуда.
А наверху остатки двух сотен Вышаты геройски сопротивлялись превосходящим силам печенегов и хазар, но повернуть механизм ворот они не могли, на каждого пришлось по три противника. Какой-то шум послышался снизу. Это была пробившаяся к ним третья сотня дружинников. Превосходство хазар стало не так велико. Вышата снова добрался до колёс поворотного механизма ворот и стронул ворота. Воины Асмуда снизу помогали ему, давя на створки ворот. Ворота не до конца, но всё же раскрылись. Вышата снова был вынужден отражать удары напавших на него двух огромного роста печенегов. Сквозь ворота можно было пройти человеку, но осталась только решётка за воротами. Два богатыря дружинника протиснулись в ворота и стали пытаться с налившимся кровью лицом поднять её. Асмуд и ещё один силач сумели протиснуться в ворота и придти им на помощь. Решётка поддалась и стала подниматься вверх. «Несите брёвна!» - крикнул Асмуд, но уже тащили два обрубка стволов и подставили их под решётку. «Спешиться первым сотням! На помощь воинам Вышаты! Открыть ворота!» - командовал Асмуд.
Помощь подоспела вовремя. Вышата истекал кровью, от его сотен живыми оставались едва ли десятки. Ворота распахнулись, решётка поднялась, и конные тысячи Асмуда прорвались в город. Тревога в городе поднялась уже давно, но всё-таки организация отпора запоздала, воины русского князя Святослава сумели войти в одну из самых неприступных крепостей тогдашнего мира. В городе каменными были только дворец царя и синагога, потому начавшиеся пожары предотвратить было трудно, да никто этого и не делал. Как только начались пожары, сопротивление печенежских и хазарских войск почти прекратилось. Каждый стал сам за себя искать пути спасения. Святослав велел всех не сопротивляющихся безоружных держать в ограде дворца. У князя были точные сведения, что войсками в Белой Веже командовал сам царь, но найти его среди пленников не удавалось. Дружинники нашли во дворце тщательно замаскированный подземный ход, ведущий к реке. Царь, видимо, скрылся через этот ход. Дворец был богато расписан яркими узорами и надписями на иврите. Лёгкие колонны удерживали потолки, серебряные светильники с масляными лампами поблёскивали на стенах, в спальнях стояли огромные кровати, закрытые балдахинами. Несколько бассейнов манили чистой прозрачной водой в многоцветьи мраморной облицовки. Всё говорило о жизни в неге и роскоши.
- Человек, спящий в таком дворце - не серьёзный противник для того, кто спит на лошадином потнике, - сказал, глядя на все изыски дворцовой жизни, Святослав.
Святославу доложили, что какие-то всадники стали появляться на горизонте, но быстро исчезали, как только за ними выезжала погоня. Святослав предположил, что это хазарские разведчики, и надо ждать хазарского войска. Приказано было поймать их. Вечером привели двух чернобородых «разведчиков».
- Кто такие? – спросил князь.
- Купцы мы из Багдада, - ответил старший «разведчик», - мы и в Киеве торговали, когда княгиня-женщина была князем.
- А что вам здесь надо?
- В Саркеле у нас лавка, ехали торговать.
- Саркел и все его базары сгорели. Если замечу ещё ваши посты, можем и вас поджарить.
- Не надо жарить. Мы хотим торговать.
- Я ж сказал – рынки сгорели.
- Мы с вами хотим торговать. Не ехать же назад попусту. У вас много добычи.
- А! Слетелись вороны на падаль. Вон отсюда.
Когда купцы вышли, присутствовавший на встрече с купцами Свенельд горячо заговорил:
- Княже, может, не стоит их гнать. Куда мы повезём всё, что нам досталось в городе. Продадим им рабов, и всё, что им нужно.
- Много ли купят двое.
- Уверен, их там много. Вороны чуют падаль. Вели, князь, вернуть купцов.
- Видеть их не хочу. Делайте, как хотите.
И на пожарище города завязался торг. Дёйствительно, купцов оказалось очень много, и они всё прибывали. С киевской стороны торговать вызвались привычные к этому делу варяги. Продавали мужчин и женщин, скот и украшения. Звенели и сверкали золотые и серебряные арабские диргемы, византийские монеты, драгоценные камни.
- Ты был прав, вернув купцов. Куда бы мы ушли с таким обозом. Хоть я и не люблю эту купеческую породу, - сказал своему воеводе Святослав.
- Надо разрушить и сжечь Саркел, чтоб хазары не смогли восстановить его и своё могущество.
- Чтоб потомки наши забыли, что мы были их данниками. Немедленно начинайте. До зимы надо успеть в Киев, - сказал князь, и в памяти всплыло лицо Лели.
На завтра назначили выступление домой. Святославу не спалось. Он вышел из шатра. Южная сторона неба набухла чёрной грозовой тучей, с нижних лохматых краёв которой срывались к земле, освещая поздние сумерки, короткие ветвистые молнии. В их мистическом свете видны были шатры русского войска, сверкали шлемы ночных дозорных, и вырисовывалось нагромождение камней на месте разрушенных стен крепости. Туча казалась неподвижной, лёгкий освежающий ветерок задувал с её стороны. На другой стороне неба было чисто от туч. Месяц словно наблюдал происходящее на земле. «Боги пришли приветствовать нас», - неожиданно вошла ясная энергичная мысль в сознание князя, - Мы освободились от унизительного рабства, и они приветствуют нас». И Перун и Месяц были с нами в этом победном для нас походе. И нынче освещают, приветствуют нашу победу. И, может быть, хотят дать какой-то знак». Новый всполох молний, ярче и продолжительней других, будто подтвердил его догадку. «Всё-таки это настоящая большая победа русичей. Не чета другим моим победам, - подумал Святослав, - Неужели осуществляются мои детские мечты продолжить дело погибшего Александра». Святослав очень любил свои детские, да и взрослые мечты продолжить завоевания Александра, но этими мечтами, иногда казалось ему, он только тешил себя, не вполне веря в их осуществимость. И вот нынешняя грозовая ночь, ощущение присутствия Богов, сломали ещё не затвердевшее недоверие, и молодой князь чувствовал себя способным совершить предназначенные ему подвиги. Удары грома, трепетание молний будто ковали в нём эту решимость продолжить дело его кумира Александра, давали ощущение его равенства с Богами. Это было необыкновенное переживание, доступное Героям. Долго стоял в ночи молодой киевский князь, наслаждаясь грозой и своими мыслями. Не столько в битвах и испытаниях рождаются герои, прежде они должны родиться в своей душе.
В Киев пошли напрямик степью. Шли дожди, и обременённое обозом войско пришло в русскую землю, когда уже закружились первые снежинки. Падение каганата, пусть пока не окончательное, вызвало мировую бурю. Все, оказавшиеся в Киеве люди из других государств, спешили выразить своё восхищение этой победой. Прибывший по поручению короля франков посол уверял княгиню Ольгу, что всегда ненавидел каганат, обиравший франкских купцов на своих границах непомерными пошлинами. Греческие попы тоже изъявляли радость, неизвестно насколько искреннюю, по поводу победы над агарянами.
Святослав этим восторгам предпочёл нежные ласки своей располневшей после рождения сына жены. Она сама кормила сына, не доверяя кормилицам. Святославу в жене и это нравилось. «Как моя мама», - улыбнулся он. Спокойный основательный малыш по желанию отца назван был Ярополком.
Никому не рассказал Святослав о мыслях той грозовой ночи, только однажды, сидя с Лелей и Вышатой в тёплом натопленном покое дворца за поздним ужином у камина, он проговорился о некоторых своих планах. Леля, всегда безоговорочно верящая ему, испугалась их грандиозности и стала молить его не так часто уходить от неё и сына в походы.
- Мать не обижает тебя в моё отсутствие, - спросил Святослав.
- Нет. Она так любит внука, что я ревную её к нему. Я её, скорее, обижаю, отнимая Яра.
- Да. Мать у меня замечательная, - и, чуть замешкавшись, добавил, - И жена тоже.
Глава 6
Новый поход на каганат был необходим как можно быстрее, пока они не оправились от первого поражения. И в начале лета киевская дружина с воинами из деревской земли, северянами и чудью направилась знакомым путём на Волгу к вятичам. Снова пополнили у них запасы продовольствия, срубили двенадцать стругов. Каждая тысяча рубила один струг, а воинов северян и древлян этому непростому ремеслу обучали старые киевские дружинники. Поклажу повезли на стругах, и часть пеших воинов тоже поместилась там. Марш был настолько быстрым, что за две недели оказались невдалеке от Итиля. Выслали разведку. Как и говорил вятичский волхв Любомудр, взять Итиль с суши было непросто.
Святослав осаждать столицу хазар не захотел. Город, расположенный на острове в дельте Волги, был удобен для обороны. Осаждённые всегда могли создать численное превосходство и осложнить высадку русских. Для нападения с воды требовалось намного больше стругов, чем было у воинов Святослава. Стены Итиля не были неприступны, но защищаться хазары могли долго. И Святослав использовал другую тактику. Его отряды нападали на небольшие хазарские селения вдоль Волги, отнимали скот, припасы. Особенно много стад коров, лошадей, коз и овец захватили на западном берегу реки. И хазары не выдержали. Их войско вышло из крепости по мосту на западный берег Волги навстречу киевской рати. По количеству воинов войско каганата превосходило русское войско. Прежде всего за счёт конных отрядов, применяющих тактику неожиданных нападений и быстрых отходов в случае организованного отпора. Но эти конные отряды плохо взаимодействовали с полководцами хазарского войска, а действовали чаще по своей инициативе. Об этом тоже знал Святослав.
Хазары переправились через Волгу и встали на высоком отлогом берегу, плавно спускающемся к небольшой речке - притоку Волги. Русское войско стояло на другом берегу речки. Упускать возможность сражения Святослав не хотел, и в первых сумерках перешли речку. Хазары зашумели, стали строиться, но воевать ночью не решились. Зажгли новые костры, выставили дополнительных часовых и угомонились. Русское войско правым своим флангом остановилось у лесистого оврага. Быстро нарубили щитов для защиты лучников, и вырыли перед щитами небольшой ров. Конное войско остановилось сзади пеших. Левый фланг и середину загородили повозками.
Утром в виду русского войска со стороны хазар появилось на большом коне невероятно толстое существо в рогатом шлеме, окружённое блестящей свитой из вельмож в шелковых халатах, напудренных женщин и длиннобородых мужчин в чёрных шапках. Существо что-то крикнуло, сопровождающие слезли с коней и низко поклонились.
- Кто это? - удивлённо спросил толмача Святослав.
- Каган ихний, - ответил тот.
- Он у них полководец?
- Нет. Он у них вроде бога. Но если каганат или войско постигнет неудача, его могут свои убить. И нового назначить.
- А кто же у них вождь?
- Царь. Малк по ихнему.
- А Малка, значит, царица?
- Да.
- Что он говорит?
- Отдельные слова я различаю… Он призывает своего бога покарать нас.
Русские воины проснулись позднее обычного и смотрели на удивительного противника, грозившего им кулаками и странными колдовскими пассами и злым голосом. Кто-то ещё дожёвывал утреннюю еду, другие проверяли оружие. Святослав стоял в окружении своих молодых сподвижников – «ближней дружины», как он их называл и военачальников: Свенельда и Блуда. Верный дядька Асмуд остался в Киеве защищать с малой дружиной город в случае опасности.
- Такой каган нам не страшен, - внимательно вглядываясь в лицо князя, чтоб понять приятна ли ему его полушутка, подхихикнул воевода Блуд, высокий дородный мужчина, недавно взятый на службу, и, несмотря на его предупредительную исполнительность, не очень уважаемый Святославом.
- Мы не знаем их силы. Лучше не торопиться с оценками, - отрезал недовольно князь и крикнул:
- Всем построиться в боевые порядки!
И во время крикнул. Ещё ратники занимали места в строю, как со стороны степи раздался всё усиливающийся рёв сотен глоток: - А-а-а!
Небольшие лохматые кони несли две или три тысячи конников. Подскакавший к правому флангу воевода Свенельд приказал копейщикам встать между щитами и выставить копья. Лучники приготовились к стрельбе, и прежде чем конный отряд доскакал до щитов и наткнулся на выставленные копья, многие всадники вскидывали вверх руки, падая с коней, а раненные стрелами лошади, не слушая понуканий всадников неслись кто куда, мешая ряды. Второй и третий залп стрел принёс ещё более серьёзные потери, но первые ряды уже доскакали до щитов, которые по приказу Свенельда успели сомкнуть, а копейщики отбивались от спешившихся всадников, пытающихся разметать щиты. Прорыв не удался, и тогда хазары стали заворачивать к центру, но охранявшие центр русского войска с фронта телеги и град стрел сбили и этот их порыв. Пометавшись перед фронтом русичей, неся ощутимые потери, конники, подчиняясь какому-то приказу, развернулись и ускакали обратно в степь.
Ещё во время налёта конницы на правый фланг началось какое-то движение в хазарском войске. Вперёд вывезли несколько устройств, в которых угадывались катапульты, мечущие большие камни. Строй хазарского войска спустился чуть ниже по склону на равнину, где стояли русские войска. В центре хазарского войска гарцевали, блестя доспехами, лучшие воины, богатыри. Из их среды, небрежно развалясь в седле, выехал всадник на огромной чёрной лошади и сам по размаху плеч и размеру фигуры под стать своей лошади. Длинная чёрная борода елозила по броне доспехов, большой нос и широкие брови над злыми, презрительно сощуренными глазами дополняли его облик. Он что-то выкрикнул и картинно подбоченился.
- Поединщика зовёт, - объяснил Святославу толмач, как приклеенный следующий за князем.
- Вижу. Кто у нас против выйдет? – спросил Святослав подъехавшего Свенельда.
- Желающих много, но нужен такой, чтоб победил, - перебирал в уме русских богатырей Свенельд, - Выбирайте, князь: или Никиту – кузнеца или варяга Эйснера. Никита посильнее, а Эйснер поопытнее.
- Давай Эйснера!
Одетый в блестящую кольчугу широкоплечий высокий Эйснер подскакал к князю и воеводе.
- На силу он тебя переломит. Вымотай его сначала, - посоветовал Свенельд.
- Достоинства не теряй, - напутствовал единоборца князь.
Выворачивая комья глины, белый жеребец Эйснера приближался к стоящему на месте противнику. В двадцати саженях Эйснер остановил коня. Хазарский богатырь что-то крикнул своим. Послышался хохот из рядов их войска. Святослав кивнул толмачу.
- Какого-то жука блестящего прислали. Давить надо, - перевёл тот.
- Эй! Йа! Зеведей! Эй! Йа! Зеведей! – закричали, подбадривая своего, хазары.
Хазарский богатырь поднял копьё и, дико закричав, поскакал на Эйснера. Тот тоже поднял копьё и пустил коня галопом навстречу. Не доезжая саженей пяти хазареянин, с криком выдохнув воздух, бросил копьё в Эйснера. Тот наклонил голову к шее коня, и копьё пролетело мимо. Тут же, уперев своё копьё в седло, Эйснер направил его в Зеведея. Хазареянин отбил его щитом, но конец копья, скользнув, вонзился в плечо и приподнял Зеведея над седлом. Древко копья не выдержало огромного веса и сломалось. Хазареянин плюхнулся на круп лошади позади седла, а Эйснер, проскакав дальше, повернул коня. Зеведей смешно карабкался по крупу лошади, пытаясь сесть в седло. Наконец, ему удалось взгромоздиться на седло и схватить уздечку. Он круто повернул коня, отцепил пристёгнутую к поясу булаву и с диким звериным криком, подняв булаву, встретил Эйснера. Тому удалось снова уклониться от бешеного удара, но острые шипы булавы прошлись по крупу коня, сразу окрасившемуся кровью. Эйснеру удалось достать бедро противника остриём своего длинного меча. Зеведей завопил от боли и от злости, соскочил с коня, вынув меч. Правила подобных поединков потребовали и от Эйснера спешиться, и он спрыгнул с коня. Зеведей, прихрамывая и захлёбываясь руганью, пошёл на него. Старый опытный хитрый воин Эйснер увидев, что рана противника кровоточит, изменил свой план и стал убегать от хазареянина. Киевское войско примолкло, а хазарское стало кричать, хохотать, издеваться над варягом. Эйснер подпускал хазареянина, отражал его мощные удары мечом или щитом и отбегал снова, заставляя того бегать за ним. Наконец, Зеведей остановился, тяжело дыша, но Эйснер не дал ему отдохнуть. Он тут же налетел на него, и уже больше не убегал, а только отскакивал от бешеных наскоков противника. Наконец, хазарский богатырь остановился, переводя дыхание, и тут варяг сделал резкий выпад, и острый меч задел шею между шлемом и грудным доспехом. Кровь брызнула на доспехи. Глаза испуганно расширились, рот немо раскрылся, белая злобная пена окрасилась кровью. Он закачался и упал. Эйснер быстро ещё раз рубанул его по шее и стал снимать доспехи с него. Киевское войско ликовало.
Со стороны хазар начали метать камни из катапульт. Большие камни чаще всего не долетали. Но поменьше стали наносить урон: покалечили нескольких лучников, распугали коней. Один удачно выпущенный камень попал в гущу копьеносцев, появились жертвы.
- Обезопасить правый фланг от налётов из степи. Перевезти туда повозки и оставить четыреста лучников, - приказал Святослав.
Когда повозки стали выстраиваться по правому флангу, пешие воины в центре расступились, и вперёд вышла конница. Святослав с молодой дружиной выехал вперёд.
- Отомстим за русичей, угоняемых хазарами в плен! Отомстим за их набеги на нашу землю! Покажем русскую силу! Слава Руси! – размахивая мечом, прокричал Святослав.
- Слава! Слава! - грохнуло войско. И разворачиваясь широкой лавой, поскакали конные полки славянские на хазар, которые навстречу им пустили свою лаву. Сшиблись два войска. Далеко пролетели передние всадники. Святослав основной удар нацелил в центр и разделил хазарскую конницу надвое. Отчаянно бились хазарские богатыри, но уже новая конная тысяча, введённая Свенельдом в разрыв, добралась до самого центра. Здесь хазары создали завалы из стволов деревьев, за которыми хазарские лучники стали осыпать всадников дождём стрел. Пришлось отступить, и ввязаться в поединки с хазарскими наездниками.
Святослав видел заминку, но оставалось ждать. И вот, наконец, на реке снизу по течению появились струги. В хазарском войске стало заметно замешательство. Неясно было, чьи это корабли. Когда высаженные со стругов воины развернули флаг Перуна и, громко стуча мечами по щитам, пошли на приступ укреплённого с фронта, но не с тыла, командного центра хазарского войска, хазары побежали к мосту, по которому они вывели своё войско из Итиля. Их нагоняли и рубили русские воины. Хазарская конница из степи налетела на правый фланг, но было уже поздно. Лучники отразили их налёт, а стоявшая в резерве конная тысяча вступила с ними в сечу. Через несколько часов битва была закончена.
Погибло из русской рати почти две тысячи человек. Хазар было побито раз в пять больше. Вышата предложил Святославу преследовать хазар, не дать им придти в себя. Мои воины только разгорячились, не устали.
- У тебя всего тысяча. А сколько у них в городе? Даю тебе ещё тысячу конных. Они не участвовали в битве. Пусть напоят свои мечи хазарской кровью. Слава Руси!
- Слава!
Вышата направил своих ратников по мосту, а конный отряд пошёл вплавь, держась за сёдла. Тысяцкий, прозванный Горой за большой рост и дородность, ждать не стал. Конные вылетели к стенам города, но ворота успели закрыть. На стенах стояли лучники и стреляли в наступавших. Вышата вместе с тысяцким взобрались на небольшой холм, с которого можно было видеть весь город. Широкий ров был залит водой, на стенах стояли воины.
- Дома-то у них крыты соломой, - заметил Вышата.
- Зато дворец каменный.
Дворец выделялся невысокими полукруглыми куполами с шестиконечными звёздами наверху. Во все стороны от главного здания шли каменные же флигели, оканчивающиеся колоннадами. Парк или сад окружал дворец. В нём угадывались ещё какие-то строения. Дворец окружала ещё одна каменная стена.
- Что предлагаешь, Гора?
- Прикрыться щитами и бревном разбить ворота.
- Так быстрее, но побьют многих. Давай-ка зажжём город. Все дома в нём деревянные и крыты камышом.
- Закат уже скоро.
- Огонь будет хорошо виден.
Первые стрелы с зажженной паклей на конце взвились в воздух и огненным дождём стали падать на камышовые крыши Итиля. Остров хорошо продувался ветрами, и огонь быстро перекинулся с крыш на стены, охватывая целые улицы. Заскрипел и опустился подъёмный мост, и открылись ворота. Вышата послал гонца Святославу с одним словом: «Сдаются!» К ночи ветер утих, и пожар удалось потушить. Русское войско вошло в город.
Дворец странным образом был пуст. Царя опять не было. В отдельном здании нашли мёртвое тело кагана. «Царь его убил, потому что каган вас не победил», - объяснил слуга, знавший славянский язык. Во дворце остались только старые наложницы царя и часть слуг. Они и показали подземный ход, которым ушёл царь и его главные жёны и приближённые. Подземный ход вывел к замаскированному каналу. Зарево пожара высветило паруса нескольких небольших кораблей, уплывающих вниз по реке. Тысяцкий Гора сокрушённо проговорил: «Эх, упустили! И казну, верно, увёз». Святославу донесли о бегстве царя. Он приказал трём сотням конных и стругам преследовать корабли. Если взять не удастся, на четвёртый день вернуться. Навстречу русскому войску выходило много рабов, угнанных из пограничных с каганатом славянских земель. Они радостно плакали, благодаря за вызволение из рабства. Часть жителей - хазар разбежалась, молодых баб и мужиков взяли, надеясь получить за них выкуп. Если же выкупа не последует, то использовать на работах год или два.
На следующий день выкопали большую могилу, установили над ней деревянный помост, уложили на него тела погибших русских воинов и обложили всё сооружение хворостом. Вперёд вышел жрец Рода, сопровождавший войско. Воины, собравшиеся на тризну, замолкли.
- Вы были смелыми и сильными, - обратился он к лежащим на помосте, - вы погибли, защищая наш народ от набегов хазар, и Бог Род наградит вас блаженством в небесном Ирии. Ваша храбрость будет примером для ваших детей и всего народа. Будьте спокойны – мы помним вас и прославляем. Спите спокойно и возрождайтесь в новых богатырях, - жрец отступил на шаг назад. Вперёд вышел жрец Перуна. Он потрясал копьём, выкрашенным в жёлтый цвет:
- Слава Руси! – закричал он.
- Слава Руси! – ответили сотни голосов.
- Чьи Боги сильнее? Мы это видим. Мы обожаем наших Богов! Мы исполняем их волю! Наш Бог – громовержец Перун, он привёл нас к победе! Наши погибшие герои скоро будут пировать с Богами. Их подвиги в битве с коварными врагами, курящими фимиам ложному богу, никогда не будут забыты. Не забудем вас!
- Не забудем! – эхом откликнулись голоса воинов.
- Ваш пример породит новых героев! И пусть ваши души быстро попадут в Ирий. Слава Богам!
- Слава!!! – громко откликнулось войско.
- Слава героям!
- Слава!!! – загремело над Волгой
Вперёд торжественно вышел князь Святослав. Шкура рыси украшала его спину. Шлем его сверкал на солнце. Ослепляло его вдохновенное лицо:
- Здесь много воинов из Новгорода, из северской и деревской земли, с Роси и Тясмина, Днестра и верховий Днепра, много воинов из киевской земли, с нами смелые воины –варяги. Все мы русичи, все мы один народ. Власть жадного и вероломного каганата, угонявшего наших людей в плен, уничтожена. Вы видели, сколько наших братьев славян мы освободили в Итиле от рабства. И других врагов мы разобьём так же, как и хазар. Здесь на Волге или на Ра, как звали эту реку наши предки, будет навсегда наша земля. Много воинов, наших братьев погибло за землю русскую. Пусть души их поднимутся в Ирий, а мы будем их всегда помнить! Слава Руси!
- Слава!!! Слава!!! – раскатилось по острову, так что большая стая лебедей поднялась с Волги, закружилась, затемняя небо, будто готовились сопровождать души воинов. Князь взял факел у дружинника и подошёл к краде, приглашая жестом волхвов Перуна и Рода за собой. Костёр запылал. Крада великая, горькая и величественная. Все молча стояли, не отводя глаз от огня, а потом углей. Пепел с крады собрали в несколько кувшинов, и поставили их в вырытую в центре яму. Положили сверху полевые цветы, и стали насыпать курган над местом захоронения праха воинов. А рядом с крадой ближе к реке уже расстилали ковры и рогожи для лежания, расстилали полотна и ставили на них еду и питьё: жбаны с заваренным мёдом, жареную дичь и ягоды, заедки и запивки, целые туши печёных быков и баранов. Дружинники в праздничных рубахах без доспехов украсили весь берег. Выскочил откуда-то даже скоморох и прокричал: «Не плачьте, ребята, мы ещё живы. Нам веселиться пора! Ура!» Курган поднимался всё выше и выше, и поднималось веселье. Сытые и хмельные воины пили медовуху, отрезали ножами мясо, брали горстями ягоды. Зазвучали песни. Самые азартные из дружинников уже протискивались к ровной площадке для кулачного боя или сражения тупыми мечами.
Два молодца из молодой дружины князя, переполненные желанием отличиться, похаживали по площадке, задирая стоящих вокруг зевак. Наконец один из глазеющих не выдержал и вошёл в круг.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |